Настоящее время (03 июля)
Остановившись возле кабинета психолога, Бартоломью прочел имя специалиста на двери: Дейзи Картер. Дейзи — слишком сладкое имя, наверняка блондинка с пышными формами и стразами в волосах.
Барту было странно даже представить, что кто-то чужой сейчас станет копаться у него в мозгу, вытаскивая на свет все, о чем он хотел бы молчать. Да он сам себе уже давно поставил диагноз, осталось прописать лечение. Но это был обязательный курс психологической помощи, без которого нельзя было вернуться к своей прежней работе. Со старым штатным психологом у Барта давно были налажены отношения. С ним они обсуждали многое. Но он уволился. А чего можно было ожидать от новой сотрудницы, оставалось только догадываться. Постучав костяшками пальцев по двери, Барт отворил ее и заглянул внутрь.
Кабинет, с тех пор, как Барт был здесь в последний раз, изменился. На подоконнике теперь стояли цветы. По обыкновению закрытые жалюзи были подняты наверх. Он и не представлял, что в этом помещении может быть так много света. За столом сидела, как ни странно, хорошенькая блондинка с прямыми волосами, доходящими до ее плеч. Хорошо, хоть блестящих заколок в прическе не было.
— Добрый день. Бартоломью Дикинсон.
— Вы пунктуальны, — отметила Картер, не отвлекаясь от своего ноутбука. — Присаживайтесь. Хотите кофе? Или чего-нибудь холодного?
Дейзи Картер указала на стоящую на отдельном столике кофемашину и мини-холодильник, спрятанный под столиком. И это тоже было очередным нововведением. Что ж, раз уж придется просиживать здесь, то лучше это делать с кофе.
— Спасибо. От кофе не откажусь.
Барт подошел к кофемашине, поставил стакан и выбрал моккачино с двойным сахаром. После чего устроился на диване в полной уверенности, что не услышит ничего нового.
— Знаю, вы здесь не впервые, — сказала Дейзи, захлопнув ноутбук. Она поднялась из-за стола и направилась к Барту. Теперь он мог как следует ее рассмотреть. На ней была узкая юбка-карандаш бежевого цвета, маленький пиджачок в тон и розовая блуза. Аккуратные туфельки на небольшом каблучке придавали ее походке притягательность. Она была абсолютно в его вкусе, если не считать любви к розовому. Но думать о психологе в подобном тоне было совершенно неприемлемо. Картер поставила перед Бартом стул и села напротив, положив ногу на ногу.
— Да, я бывал здесь, — кивнул Барт, делая глоток обжигающего кофе.
— И наверняка скептически настроены, — с улыбкой заметила Дейзи Картер, демонстрируя совершенно очаровательные ямочки на щечках. Что ж, по крайней мере, она оказалась проницательной.
— Дейзи, вы не хуже меня знаете, что потеря невинных по твоей вине — это рана, которая никогда не излечится. И никому не захотелось бы их бередить… — начал Барт, прикидывая, насколько уместным будет предложение подписать все бумаги сейчас. Но, разумеется, она не согласится.
— Конечно, — согласилась Дейзи. — А в вашем случае к потере невинных добавилась и личная трагедия. Я не представляю, как это тяжело. Но и вы, как психолог, знаете, что я не смогу выдать вам заключение до того, как удостоверюсь, что вы можете вернуться к работе переговорщика. Значит, чем раньше мы начнем, тем скорее закончим.
Барт ничего не ответил. Он пожал плечами и снова отпил из одноразового стакана, бросив взгляд в окно. Стоявшая несколько недель жара сменилась промозглым дождем. За стеклом мелькали редкие разноцветные зонты, быстро проносились автомобили. Желтое такси обдало ливневой водой прохожего. Бедняга, наверное, торопился на какую-то важную встречу, которая теперь вряд ли пройдет хорошо, учитывая, во что превратился его костюм. Но вряд ли ему сейчас хуже, чем Барту.
— Расскажите свою историю, — попросила Дейзи, приготовившись внимательно слушать.
***
Три месяца назад (25 марта)
Раньше Барт никогда не замечал люстру. Ее повесили в его комнате лет пятнадцать назад. Она была до безобразия девчачьей — чего только стоили золотистые цветы, которыми была усеяна матовая поверхность плафонов. Этот ужасный потолочный светильник переехал к нему из комнаты старшей сестры, которой подарили новый по случаю ремонта в ее спальне. И так как старый светильник был мощным и давал много света, его было решено оставить и пристроить к Бартоломью. Кому вообще есть дело до того, чтобы смотреть в потолок? Только не Барту, у него всегда была куча дел, занятий. Люстру игнорировали и его друзья. По крайней мере, ни один из них, находясь в его комнате, ни разу не задрал нос вверх и не посмеялся над этим светильником. И только сейчас, лежа на кровати и глядя в потолок, Барт понял, насколько эти плафоны с цветочным узором не вписывались в мальчишескую обстановку. А ведь он уже давно купил свою квартиру и съехал от родителей. Они могли бы сделать из его спальни спортзал, но продолжали сохранять все его вещи на своих местах. Они говорили, что у них полно места и эта площадь им не нужна. Но, на самом деле, они просто хотели, чтобы у него было место в их доме. Интересно, если бы он умер, они оставили бы его комнату нетронутой? Наверное, именно так поступят родители Зои…
Вспомнив о Зои Далтон, Барт снова прикрыл лицо руками. Но, вообще-то, он о ней и не забывал. Ужасная картина произошедшего позавчера до сих пор стояла у него перед глазами. Мысли о том, что он мог бы сделать иначе, чтобы спасти ее, так и кружили в его голове в бесконечном круговороте. Он засыпал и просыпался, думая об этом. Теперь он видел множество вариантов, как мог бы поступить, что мог бы сказать, просчитывал шаг за шагом. И в каждом из этих шагов ему виделся возможный счастливый исход. Если бы только можно было вернуться назад и поступить иначе… Остановиться во времени, отправить часы в обратный отсчет и все исправить. Но планета все продолжала вертеться. Вокруг Барта продолжалась жизнь, и все занимались своими привычными делами… все, кроме родителей Зои. И Марка. Как теперь смотреть ему в глаза?
— Генпрокурор США Уильям Барр не пришел на слушания в конгрессе по расследованию дела о вмешательстве… — орал телевизор. Неужели здесь такие тонкие стены? Барт уже так привык жить один. Но впервые за долгое время в его холостяцкой квартире было слишком пусто.
— Бриттани, убавь звук! — голос отца вряд ли мог заглушить новости. Может, приехать сюда на пару дней было ошибкой? Барту вдруг захотелось снова побыть одному. Суета родительского дома раздражала.
Бормотание диктора новостей стало тише, но зато отчетливо стали слышны все остальные звуки.
— Джейми, если не хочешь омлет, возьми хлопья, — ворковала Брит. И что она нашла в Питерсе? Болван.
— В нашей семье, Джеймс, все едят то, что приготовила Лорейн. Так что подумай еще раз, нужны ли тебе хлопья, — недовольство отца было подчеркнуто резким шуршанием газеты. Похоже, Питерсу придется давиться омлетом.
Жужжание кофемашины было прервано указаниями мамы:
— Лучше помогите мне накрыть на стол и позовите Барта завтракать.
Спустя пару секунд раздался настойчивый стук в дверь его спальни:
— Барт, вставай! Мама приготовила завтрак.
— Иду! — откинув одеяло, Барт поплелся в ванную чистить зубы. Бриться было лень, как и принимать душ. Хотелось снова вернуться в постель. Но надо было взять себя в руки и снова пойти к Марку. На этот раз он выслушает его. Хотя что сказать? У Барта не было подходящих слов в свое оправдание. Он не справился со своей работой, он подвел своего друга. Но все равно должен идти и снова попытаться поддержать его.
Горячая вода расслабляла, сон, который всю ночь не шел, чуть не придавил Барта по дороге из ванной комнаты. Но он поборол желание надеть теплую пижаму и снова залезть под одеяло. Вся семья и Джейми Питерс уже завтракали, стуча вилками о тарелки. А Питерс к тому же еще и пультом от телевизора успевал щелкать.
— Шоутайм, покажи сериалец… — бормотал он себе под нос, попутно запихивая в рот кусок омлета. — О, Джессика Джонс.
— Пять раз уже смотрели, — заметил Барт, решительно предъявив права на пульт. — Дай сюда.
— Барт! — возмущенно воскликнула Бриттани. — Это новая серия.
— Старая, — бросил Барт, переключая канал за каналом в поисках чего-нибудь менее депрессивного.
— Это та, где Джессика ломает голову своего лысого дружка о его новенькую тачку? — спросил Питерс. И почему этот тип не может завтракать молча?
— Я эту серию не смотрела!
— Посмотришь на ютубе.
— Довольно! — взяв пульт из рук Барта, мама положила конец спору. — Позавтракаем в тишине. Расскажите, у кого какие планы на день. Бартоломью, чем собираешься заняться?
— Будет лежать на диване в майке и трениках и плевать в потолок, глядя, как по телеку то же самое делает Гомер Симпсон, — сострила Бриттани.
— Схожу к Марку, — сказал Барт, пропустив мимо ушей едкий комментарий сестры.
— Это правильно, — одобрительно поддержал отец. — Сходи, сын. Вы должны поговорить рано или поздно. Вы с детства дружите.
— Он же хирург, наверняка терял пациентов. И должен понять, что и в твоей работе бывают роковые неудачи… — добавила мама, ласково проведя рукой по плечу Барта.
Барт подумал о том, что бы он почувствовал, если бы его девушка умерла на операционном столе под скальпелем Марка… Но у него сейчас не было девушки. Тогда он вспомнил Мэй, ее улыбку, и то, как она заправляла за ухо прядь развевающихся от ветра черных волос. Наверное, ему было бы больно. Но все равно Барт не мог представить себе, каково это, ведь невозможно влезть в чужую голову. К тому же Мэй никогда не была его невестой, и Барт никогда не планировал провести с ней жизнь.
Хлопнула дверь холодильника. Отец остановился у стола с бутылкой апельсинового сока. Мама поднесла стакан, дожидаясь, когда отец наполнит его.
— Спасибо, Дональд.
Раздалась трель телефонного звонка.
— Возьмите кто-нибудь трубку, — попросил отец. Барт откинулся на спинку стула, почему-то решив, что, кроме него, найдутся желающие идти к телефону. Но ошибся.
— Кто звонит в такую рань, кроме бабушки? — Брит сморщила носик. — Я вчера минут тридцать слушала про артрит.
— Алло… — мама отошла к окну.
— Немного уважения, Бриттани! — укорил отец. — Ей просто скучно и хочется поговорить. Рано или поздно сама будешь на ее месте.
Звон разбитого стекла заставил Барта вздрогнуть, а Бриттани и отца — прекратить дискуссию. Стоявшая у окна мама выронила из рук полный стакан апельсинового сока. Оранжевая жидкость растеклась по полу у ее ног.
— Боже, Лори! — воскликнул отец.
— Не двигайтесь, Лорейн, а то поранитесь! — Питерс, вскочив с места, принялся собирать осколки.
— Кто звонил? — испуганным голосом спросила Бриттани. — Что случилось?
— Случилось… — прошептала мама, переведя взгляд на Барта. И в ее широко распахнутых глазах он увидел ужас. Произошло что-то страшное. Барт оцепенел. Ему казалось, что он слышит стук собственного сердца. Оно, словно раненая птица, билось под ребрами.
— Говори же! — не выдержал отец. — Что-то с твоей матерью?
— Мама, не молчи! — взмолилась Бриттани.
— Марк… — ответила она. И из ее глаз потекли слезы. — Марк умер.
— Нет… что за ерунда? Это неправда, — прошептал Барт, который только сейчас обрел дар речи. — Они ошибаются. Этого не может быть! — он перевел взгляд на отца в поисках поддержки. Но он молчал, и его взгляд был печальным.
— Как это произошло? — спросила Брит.
— Говорят, что-то с сердцем… — ответила мама.