Настоящее время (24 июля)
Барт сосредоточенно размешивал палочкой ореховый латте, хотя сахар в стакане давно уже растворился. Дейзи Картер, не отрываясь от мобильника, попросила его подождать пару минут в ее кабинете и вышла в коридор, оставив его одного. А перед этим упомянула, что у них сегодня будет важная тема для беседы.
— Супер, — проворчал Бартоломью себе под нос. Его опасения, что Картер прервет психотерапию с ним, начинали сбываться. Она ведь не зря отменила их предыдущую встречу во вторник, а вот теперь анонсировала серьезный разговор.
Барт поставил стакан на столик. Подойдя к окну, он сунул руки в карманы джинсов и оперся спиной о подоконник, буравя взглядом входную дверь. Действительно ли он хочет Дейзи или это очередная его мимолетная блажь? Станет ли он переживать, если она попросит его уйти? Или быстро об этом забудет? Может, не стоит и пытаться? Каждая дверь рано или поздно открывается. Ключ можно подобрать к любому замку. Только вот потом приходится решать, выходить ли из своей зоны комфорта, бросив тяжелый чемодан с прошлым, или сделать шаг назад и заползти в привычную раковину.
Дейзи Картер впорхнула в кабинет в прекрасном настроении и, совершенно игнорируя суровый взгляд Барта, устроилась на стуле.
— Прошу прощения, — как ни в чем ни бывало прощебетала она и, раскрыв ежедневник, устроила его на своих коленках, выглядывающих из-под строгой черной юбки. Заметив, что пациент не двигается с места, она указала на диван: — Располагайтесь удобнее.
Бартоломью нехотя вынул руки из карманов, оторвался от подоконника и проследовал к своему обычному месту. Для того, чтобы услышать, что Дейзи Картер больше не будет с ним работать, «располагаться удобнее» ему было вовсе не обязательно.
— О чем пойдет беседа? — не дожидаясь продолжения, спросил он, осторожно опускаясь на сиденье.
— О том, что произошло в клубе «Вельвет», — ответила Дейзи.
Ну конечно же. Он ведь так и знал. Она не могла оставить без внимания то, что он поцеловал ее. Теперь Барт мог себе представить, как пойдет их дальнейший диалог. Сначала будет лекция об этике. Затем ее искренние сожаления относительно сложившейся ситуации и красочный рассказ о том, какого прогресса они добились. В конце будет названо имя ее коллеги, к которому должен будет перейти Барт, и, возможно, упомянуты заслуги этого специалиста в психотерапии.
— Да, насчет этого… — Дикинсон подмял под себя диванную подушку. Из-за все еще ноющего ребра удобная поза никак не находилась. Впрочем, как и нужные слова, которыми он мог бы убедить Дейзи не принимать поспешных решений. — Считаю, что…
Барт так и не успел сформулировать мысль, потому что Картер его перебила:
— Прежде, чем вы продолжите, я скажу, что речь пойдет о вашей самодеструкции.
— Чего? — Барт не сразу понял услышанное. Вернее, в разъяснении термина, означающего агрессию человека, направленную на самого себя, он не нуждался. Но хотел бы знать, как это к нему относится. — О чем ты говоришь?
— Я знаю, что произошло после того, как ты ушел из «Вельвета» в субботу, — объяснила Дейзи. — Я видела записи с камеры. Ты затеял драку против четверых в одиночку. Это склонность к риску, что является явным признаком аутоагрессии.
— Ага… — понимающе произнес Барт. Взяв в руки свой стакан, он отхлебнул остывший кофе. Что бы он там ни предполагал, поговорить она собиралась совсем не о его притязаниях. Пожалуй, он был даже немного уязвлен тем, что она посчитала их столь незначительными, что даже о них не вспомнила. — Если ты внимательно смотрела, то, должно быть, знаешь, что у меня не было выбора. Эти отморозки домогались несовершеннолетней девчонки. Если бы я не вмешался, то…
— Ты мог позвать охранников из клуба, — возразила Дейзи, укоризненно взирая на Барта. — Мог бы позвонить в полицию.
— Об этом я… — Бартоломью почесал затылок, — не подумал как-то.
Дейзи ничего не ответила, а лишь смерила его взглядом «ну вот ты и сам все понял».
Поднявшись с дивана, Дикинсон подошел к кофейному аппарату, чтобы сделать себе еще одну порцию латте. Тонкий ореховый аромат в одно мгновение распространился по комнате. Взяв свою кружку, Дейзи тоже подошла к кофемашине и остановилась рядом с Бартом.
— Потому что не хотел найти безопасный для себя выход из ситуации, — сказала она, протянув ему кружку.
— Ерунда, — отмахнулся Барт, хотя в глубине души сам уже понял, что она была права. Взяв кружку Дейзи, он поставил ее в аппарат и нажал на кнопку. Раздалось жужжание кофемолки. Посмотрев на свою правую руку, Бартоломью сжал ее в кулак. На костяшках пальцев все еще не зажили ссадины. Барт вспомнил адреналин, который он испытал в драке. Он прекрасно знал, что против четверых шансов у него мало, и все равно полез на рожон. Да и Рой упрекал его в том же самом.
— Ты говоришь словами Роя, — Барт протянул дымящуюся кружку Дейзи и, когда она принимала ее из его рук, случайно коснулся ее пальцев.
— А вы с Роем часто говорите о том, что произошло? — спросила она, к разочарованию Барта сделав вид, что ничего не заметила.
— Не говорим, — ответил он, осторожно пробуя на вкус горячий кофе.
А что об этом говорить? Это не изменит ничего. Да и им известно, что все они присоединятся к Марку в конце концов. Не важно, какой жизненный путь они пройдут, итог у всех будет один.
— Почему? — произнесла она. Барт пристально посмотрел на ее губы, покрытые едва заметным перламутром.
— Думаю, каждый из нас хочет об этом забыть… Как ты забыла о нашем поцелуе в клубе.
При этих словах на лице Дейзи промелькнула тень улыбки, а скулы окрасил легкий румянец. Она все отлично помнила.
— Будем считать, что ничего не было, — ответила она, вернув на лицо серьезное выражение.
— Как тебе угодно, — нарочито равнодушно ответил Дикинсон. Он отставил свой полупустой стакан в сторону. А затем положил руку на талию Дейзи и, притянув ее к себе решительным рывком, поцеловал. Это было прикосновение лишь одними губами, без языка, но чувственное и такое приятное, что Барту хотелось растянуть поцелуй подольше. Он ощутил волнующую близость ее стройного тела. Это было не так невинно, как в прошлый раз. Но он не позволил себе увлечься, заставив себя оторваться от ее губ.
— И этого тоже не было? — спросил он, размыкая объятие и вглядываясь в лицо девушки. Ее глаза были широко распахнуты. Похоже, она была ошеломлена. Но быстро взяла себя в руки:
— Ты не должен этого делать, Бартоломью. Если не хочешь сменить терапевта, — пригрозила она, сомкнув губы. — Это неприемлемо.
— Может быть и хочу, — признался Барт. — Ради снятия твоих этических противоречий. Я понял, что жизнь очень коротка, и если постоянно откладывать все на завтра, то можно ничего не получить вовсе.
— Но дважды менять терапевта в течение трех месяцев не рекомендуется. Это вредно для пациента, — протест Дейзи прозвучал как-то неубедительно. И это придало Барту храбрости.
— Значит, я не буду ничего менять. Давай как-нибудь вместе выпьем кофе вне этого кабинета… — но договорить он не успел. Дейзи перебила его:
— Ты что, совсем ничего не понимаешь? Меня могут лишить лицензии! — воскликнула она и прикусила нижнюю губу, совсем как сидящий на диете человек, отказывающий себе в кусочке аппетитного торта.
— Ничего не случится. Мы просто перенесем встречу из душного офиса в кафе, — настаивал Барт. — Ты ведь не откажешь человеку, склонному к самодеструкции?
— Это шантаж, — Дейзи улыбнулась.
— Мне очень это нужно, — продолжил настаивать Бартоломью, — чтобы преодолеть барьеры, мешающие мне говорить о своих чувствах, и все такое. Ну, ты понимаешь.
Дейзи рассмеялась:
— Хорошо, — согласилась она. — Но это будет только кофе.
— Конечно-конечно, — охотно подтвердил Барт, подумав о том, как сильно любит пить кофе в постели.
Покинув кабинет психолога спустя полтора часа, Бартоломью обнаружил на своем телефоне пропущенный звонок от матери и сообщение от нее же о том, что они с отцом ждут его сегодня на ужин. Надо же, уже вечер. Как быстро пролетает время за разговорами о вреде саморазрушения. «Я приготовила твое любимое рагу с индейкой…» — прочитал Барт, и желудок тут же напомнил о себе голодным урчанием. Предатель.
Выйдя на улицу и обнаружив, что уже совсем стемнело, Дикинсон вынул из пачки сигарету и закурил, раздумывая о своем сегодняшнем выборе. Индейка, приправленная лекциями его матери о том, что нужно возвращаться к нормальной жизни, или курочка в панировке с холодным пивом в каком-нибудь спорт-баре под ор футбольных болельщиков? Выбор был очевиден. Бросив сигарету в мусорный контейнер, Барт отправил матери ответ, что у него сегодня другие планы, и спустился в метро.
Бартоломью любил Нью-Йорк. Никогда не спящий город всегда притягивал его своей безграничной энергией, которую источал в любое время суток, будь то утро, день или ночь. Этот мегаполис нельзя было назвать ни красивым, ни уютным. На одном углу могло выситься готическое архитектурное творение, на другом — безобразный панельный дом, но они как-то всегда уживались рядом. Так же, как и совершенно разные люди, начиная от хипстеров, заканчивая офисными занудами с кожаными портфелями — каждый находил здесь свое место. Нью-Йорк — как живой организм, в нем вечно что-то громыхало, сигналило, дымилось и стучало. Считалось, что сердцем этого города является Таймс-сквер, но для Барта им всегда оставался район Ист-Виллидж. Он по праву был известен своей яркой ночной жизнью. Классические бары, концертные залы и площадки для мероприятий здесь соседствовали с модными ресторанами и шикарными коктейль-барами. А днем можно было спокойно пройтись по бутикам и магазинам винтажных вещей, поесть в одном из уютных кафе или даже заглянуть в тату-салон. Но среди всевозможных клубов, пиццерий, бургерных, фиш-хаусов, было одно скромное заведение на Сент-Маркс плейс.
***
Шесть лет назад (15 июня)
— Черт возьми, Барти, — ворчал Рой, сбавив скорость «Дефендера» до пяти миль в час. — Если ты не определишься через пять минут, то я остановлюсь возле первой попавшейся закусочной и затолкаю в тебя какой-нибудь замшелый биг-мак, на который даже туристы не посмотрят.
Они уже полчаса искали подходящее место, чтобы поужинать. Но в воскресный вечер не везде можно было найти свободный столик. А Бартоломью еще и капризничал, отвергнув ближайший фастфуд.
— Но сегодня моя очередь выбирать, — издевался Барт, ерзая рядом с Роем. — Придумал! Хочу большой сочный аргентинский стейк!
С заднего сиденья послышался смешок Марка. Вообще-то он все это время равнодушно залипал в свой смартфон и совершенно игнорировал их возню. Но тут вдруг решил напомнить о себе.
— Что смешного? — с подозрением поинтересовался Барт.
— Ничего, — ответил Марк и снова прыснул. — Вспомнил твои винные сопли.
Рой тут же захохотал. Барт надулся. Он надеялся, прошло достаточно времени, чтобы парни забыли о том случае, произошедшем несколько лет назад. Отец Марка отмечал день рождения в одном понтовом ресторане, и Барт подавился куском стейка и закашлялся. Мгновенно отреагировавший Рой со всей дури треснул Барта по спине, отчего у него Каберне Совиньон носом пошло. А Марк так сильно ржал, что его отец подумал, что он под кайфом — и тем же вечером перевернул всю его комнату в поисках травки. С тех пор, стоило кому-то из друзей Барта упомянуть «винные сопли», как они начинали подтрунивать. И ничем нельзя было их заткнуть. Срок давности обычной шутки, как правило, невелик. Одна и та же шутка дважды никому не интересна. Но это не касается дурацких шуток, они смешны вечно.
— Давай хоть посмотрим, что есть рядом, — успокоившись, предложил Рой. — Я голодный!
Притормозив на светофоре, он опустил тонированное стекло автомобиля и высунулся из окна, озираясь.
— Ого! — воскликнул Рой. Он вытаращил глаза, уставившись на что-то.
Повернув голову в ту же сторону, Бартоломью увидел двух девушек, остановившихся у витрины зоомагазина. На одной из них были короткие джинсовые шорты. Она наклонилась к витрине, чтобы рассмотреть щенков, совершенно не задумавшись о том, в какой позе стоит. Барт тоже раскрыл рот, разглядывая задницу девчонки и ее шикарные ножки.
— Да, вы оба точно «голодны», — Марк снова засмеялся. — Брайт, челюсть подбери, и поехали. Тебе уже сзади сигналят, горе-водитель.
Владелец красного «Шевроле», стоящего за кроссовером Роя, объехал их, выкрикнув оскорбление и показав неприличный жест рукой. Но тот даже не заметил.
— Завали, Томпсон. Мы должны с ними познакомиться, — отмахнулся он. — Девчонки-и-и! — закричал Рой, размахивая им рукой.
Барт и Марк многозначительно переглянулись.
— Мы тут бессильны, — сказал Марк, улыбаясь.
— Нам его не остановить, — согласился Барт, откидываясь на сиденье, не смея мешать опытному пикап-мастеру.
Похоже, девушки не сразу поняли, что Рой обращается именно к ним. Обернувшись, они долго озирались по сторонам, прежде чем подойти ближе. Теперь Бартоломью мог их как следует рассмотреть. Обе были брюнетками. Та, что в шортах-мини, носила классическое каре. Черные короткие пряди были забраны за уши. Азиатский разрез глаз говорил о японском происхождении. В руках у нее был фотоаппарат. Ее подруга, одетая в длинный летний сарафан, предпочитала длинные распущенные волосы. Голубые глаза взирали на собеседников с интересом. Они выглядели, как туристки, выбравшиеся поглазеть на центр Нью-Йорка. Впрочем, если это так, они не откажутся от экскурсоводов. Рой, похоже, подумал о том же самом.
— Если вы заблудились, мы с радостью подбросим вас до отеля, — начал он. Мотор «Лэнд-Ровера» призывно зарычал, а Рой изобразил, как ему казалось, одну из тех своих улыбочек, что обескураживают девчонок.
Барт закатил глаза, слушая эти жалкие потуги. Ну да, конечно, так они и сядут в тачку с тремя мужчинами. Его приятелю нужна была срочная помощь, иначе такими темпами ему до пенсии никто не даст. Марк на заднем сиденье уже катался от смеха.
— Спасибо, не надо, — наотрез отказалась обладательница коротких шорт.
Барт поспешил спасти ситуацию. Он высунулся из окна, бесцеремонно ткнув Роя локтем, чтобы он подвинулся.
— Но от ценного совета-то вы не откажетесь? — спросил он, подмигнув азиатке.
— Валяй, — снисходительно сказала она. Ее подруга сложила на груди руки, выражая готовность послушать.
— Ни в коем случае не покупайте хот-доги на улице. К чему вам эти вялые сосиски? — задорно выдал Барт и с удовлетворением услышал в ответ девчачий смех. Французы не зря говорят: «Если женщина смеется над твоими шутками, считай, что она уже в твоей постели».
Раздалось жужжание стеклоподъемника задней пассажирской двери. В соседнем окне появилось улыбающееся лицо Марка.
— Дамы, эти сосисочники к вам пристают? — давясь смешком, спросил он.
— Мы как раз собирались любезно предложить сосиски получше, — вставил слово Рой. — Знаем места.
— Они что, соблазняют нас своими сосисками? — подняв брови, поинтересовалась азиатка у своей подруги. И они обе снова расхохотались.
Открыв дверь, Марк первым вышел из машины и протянул девушкам руку, назвав свое имя. А затем представил друзей. Бартоломью выскочил следом.
— Зои, — улыбнулась голубоглазая, вложив свою ладонь в его. А это Мэй, — она указала на подругу.
— Очень приятно, — ответил Марк, продолжая трясти руку Зои, словно зависшая компьютерная программа. Барт толкнул его плечом, и только после этого Марк отпустил руку девушки.
— Тут за углом есть закусочная «Криф Догс», — сказал Рой. — Там делают бесподобные домашние копченые колбасы на вынос. Зажаривают их до хрустящей корочки. Я сейчас припаркуюсь, и мы дойдем туда в два счета, — пообещал обрадованный развитием сосисочной темы Рой и умчался на «Лэнд-Ровере». Вернувшись через пару минут, он пообещал девчонкам гастрономический оргазм. И не обманул.
— Вообще-то мы местные, — смеялась Зои, когда они впятером, поужинав, пошли гулять по ночному городу. — Мы журналисты, пишем обзор для туристов.
— Но мы никогда не заметили бы эту прекрасную забегаловку, если бы не вы, — восхищенно добавила ее подруга. — Теперь она появится в нашем буклете.
— Может, мы еще вам как-нибудь покажем пару интересных мест? — предложил Рой, стараясь идти рядом с Мэй.
— Как-нибудь. Если у нас будет время, — ответила Мэй, подмигнув Зои. Написав свой номер телефона на обрывке блокнота, она протянула его Барту. — Звони, — сказала она, бросив на него многозначительный взгляд из-под полуопущенных ресниц.
— Обязательно, — пообещал Барт, сунув записку в карман. Он тогда еще заметил, как помрачнело при этом лицо Роя.
— Эй, мистер, сфотографируйте нас! — обратилась Зои к уличному музыканту, мужчине средних лет в шляпе. Тот, передав трубу своему приятелю, с охотой согласился сделать снимок. Мэй встала посередине, Рой и Барт по краям от нее, а справа — Марк и Зои, взявшись за руки.
***
Позже, глядя на этот снимок, Барт часто думал о том, что уже тогда эти двое поняли, что всегда будут вместе. В тот момент они смотрели друг на друга и, отрезав их с той фотографии, можно было спокойно вставить снимок в отдельную рамку.
Барт с минуту стоял напротив витрины «Криф Догс», разглядывая предлагаемые топинги: авокадо, шинкованную капусту, сыр. Из головы не выходил тот вечер. Казалось, он был целую жизнь назад. Взяв ужин и пиво, Бартоломью подумал о еще одном важном достоинстве центра города — там все было под рукой. От их любимой забегаловки до кладбища «Нью-Йорк Сити Марбл» — всего десять минут пешком. И расположение кладбища в центре было даже символично — жизнь и смерть ведь всегда рядом.
Добредя до нужного могильного камня, Барт уселся рядом на траву. Открыв банку пива, он поставил ее на землю. Затем достал из кармана маленькую бутылку виски, открутил крышку и, ударив ею по стоящей на земле пивной банке, опустошил ее в несколько глотков.
— А ты говорил, что виски — это не лекарство, — Барт утер рукавом губы и, развернув колбаску, откусил большой кусок. — Ага, конечно, — жуя, добавил он. — Много ты понимаешь…
К тому времени, как Барт закончил ужин, на небо выплыла Луна. Вокруг было тихо и пустынно, и ни души. Только какая-то пожилая женщина, принесшая букет красных роз на одну из дальних могил, бросила на него сочувственный взгляд и прошла мимо. «Вот еще одно главное преимущество большого города — никому до тебя нет дела», — искренне порадовался Бартоломью.