Наступление весны чувствуется всё ярче. Морозы потихоньку таят, на некогда бесплодных деревьях и кустарниках распускаются нежные бутоны, и комнаты наполняются солнечными лучами всё быстрее.
Становилось словно бодрее. В воздухе ощущался сладкий аромат распустившихся цветов, который ещё и добавлял больше цвета в пейзаж. А ночью можно было находиться на улице допоздна, не боясь замёрзнуть в ледышку.
Айзек разжёг костёр и этим прекрасным весенним вечером, мы сидели вокруг него, попивая горячий шоколад.
— Как ярко мерцают звёзды. — Отметила я, всматриваясь небо.
— Свет в темноте — это-то, что мы все замечаем. Далёкие звёзды в ночной вышине, луч солнца, пробивающийся сквозь облака… Но что насчет обратного? Ты когда-то думала об этом? Как насчет тьмы в свете? — Сказал Айзек, делая глоток из своей кружки.
— Нет, и не думала. — Призналась я, удивлённая этой мыслью.
— Подумай об этом, — продолжил он. — Когда мы находимся на свету, мы склонны игнорировать боль и страдание, которые все ещё существуют вокруг нас. Они же не могут просто испариться? А в темноте они хотя бы не прячутся. Почему же мы продолжаем верить, что свет лучше?
Я на мгновение задумался над его словами.
— Может быть, потому что мы ассоциируем свет с добром, а тьму — со злом? — ответила я.
— Ты думаешь это правильно?
— Не знаю. К чему ты клонишь?
Айзек посмотрел на меня с напряженной серьезностью, его глаза буквально сверлили меня.
И я почувствовала, как дрожь пробежала по моей спине, когда он заговорил:
— Ты подобна свету, — сказал он низким и размеренным голосом. — Такая жизнерадостная и яркая. Ты же, кристалл, прозрачный и блестящий… — Он посмотрел в сторону и усмехнулся. — Но в тебе так много тьмы. Ты думаешь это потому, что чем больше ты сияешь снаружи, тем больше скрываешь внутри?
— Н-нет. Почему ты это говоришь?
— Я вижу это насквозь. Боль, страх, сомнение. Всё это есть, прямо под поверхностью. — Он придвинулся ближе и заговорил шёпотом. — Кристал, эта тьма…она прогнила у тебя внутри настолько долго ты её держишь и не выпускаешь. Ты можешь попытаться скрыть это ещё долго, но оно там, и оно гноится.
Слова Айзека ударили прямо в самое сердце. Гнев, обида, желание защититься — всё смешалось в одно.
Как он мог сказать мне что-то подобное?
Слезы потекли по моим щекам, и я сердито вытерла их.
— Как ты можешь так говорить! Ты меня не знаешь, — выпалила я, и почувствовала, как мой голос дрожал от эмоций.
Айзек не отступал.
— Прости, если я причинил тебе боль, но я просто говорю тебе то, что вижу.
Меня трясло.
Его стойкость и уверенность в словах, пристальный и цепкий взгляд — он словно знал, что говорит.
Будто бы он мог доказать это, если его попросить.
— Мне надо прогуляться. — Сказала я и стала уходить быстрым шагом в лес.
Мне нужно было побыть одной и успокоиться. Его слова играли эхом у меня в голове и я, буквально убегая от своих мыслей забрела в совсем далеко.
Я решила свернуть в надежде найти обратную дорогу. Вскоре мои глаза привыкли к тьме и мне стало легче ориентироваться.
Вот бы фонарь был бы в руках.
Резко какие-то видения нахлынули на меня ошеломляя.
Пейзаж вокруг меня расплывается, когда эта картина полностью заполняет мой разум.
Я бегу, мое сердце бешено колотится в груди, и я чувствую, как холодный воздух обжигает мои легкие. Лес вокруг меня темный и незнакомый, и я не знаю, куда я иду и почему я бегу. Страх, паника, побег. За мной кто-то гонится. Запах горелого. Надо бежать как можно дальше.
Затем в моей голове вспыхивает острая боль, заставляющая меня споткнуться и упасть на землю. Мое дыхание становится прерывистым, когда я пытаюсь успокоиться, но боль слишком сильна.
Боль в коленях. Я вижу кровь вокруг. Перед глазами белый свет.
Но чем больше я пытаюсь отогнать воспоминания, тем более яркими они становятся.
Я слышу звук собственных шагов, резкий горловой крик и чувство безнадежности.
Внезапно на меня накатила волна головокружения, и мне становиться плохо от тошнотворного запаха гари.
Это было так, словно я перенесся обратно в тот момент, и меня наполнило чувство ужаса и паники. Я не знала, что со мной случилось и почему я убегала, но страх был непреодолимым. Я упала на колени, хватая ртом воздух, когда воспоминания стали медленно отходить, оставив меня потрясенной и дезориентированной.
Я пытаюсь стряхнуть это с себя, но боль в голове становится все сильнее с каждым мгновением.
Было ли это просто видение, или это было воспоминание о том дне, когда Айзек нашел меня?
Я останавливаюсь у ближайшего дерева, пытаясь прийти в себя и успокоить свои бешено скачущие мысли. В лесу зловеще тихо, как будто сами деревья затаили дыхание в ожидании. Я кашляю и чувствую вкус крови, когда я пытаюсь успокоиться, напоминая себе, что теперь я в безопасности.
Я не сразу слышу крики, а как только пытаюсь прислушаться в глаза бьёт сильный белый свет.
— Вот ты где! — Кричит Айзек и бежит мне помочь.
***
Айзек наклонился и вытащил апельсин из корзины с фруктами.
— Нет, не добавляй это, — сказал он, хмуро глядя на меня. — Из-за них салат получится мокрым и отвратительным.
Я усмехнулась.
— Как можно без него? Цитрус — лучшее дополнение к любому фруктовому салату. Он усиливает вкус других сладких фруктов.
Брови Айзека нахмурились в знак несогласия, и он покачал головой.
— Ага, если хоть какой-то вкус остаётся после него.
Я не могла удержаться от смеха над его упрямством.
— Ладно, ладно, поняла. Никаких апельсинов во фруктовом салате, — сказала я, игриво подтолкнув его локтем.
Мы продолжали нарезать и перемешивать фрукты.
Айзек всегда был таким сосредоточенным и серьезным, но в такие моменты, как этот, он терял бдительность, и я могла видеть его мягкую сторону.
Когда мы сели наслаждаться нашим творением, я не смогла удержаться, чтобы ещё немного не подразнить его.
— Знаешь, Айзек, — сказала я, беря ломтик арбуза. — В этом фруктовом салате чего-то не хватает.
— О да? И что же это? — ответил он с ухмылкой на губах.
Я ухмыляясь ответила:
— Апельсинов.
Айзек закатил глаза, но я заметила намек на улыбку на его лице.
Я набрала в ложку кусочек яблока и апельсина.
— Давай, просто попробуй, — настаивала я, вертя ложкой перед ним.
Айзек вздохнул, прежде чем смягчиться и открыть рот для укуса. Протянув ложку ближе, я не намеренно коснувшись пальцами его губ. От этого прикосновения меня бросило в жар, и я покраснела. И пока он жевал, я позволила своему взгляду блуждать по его красивым чертам, пытаясь понять его реакцию.
— Апельсины действительно придают приятный привкус, но всё равно лучше без него. — сказал он.
Я шуточно закатила глаза.
Доев, мы с Айзеком устроились на диване, переключая каналы в поисках чего-нибудь интересного. В конце концов мы остановились на романтической комедии, и Айзек тут же застонал.
— Правда, Кристал? Ты же знаешь, я ненавижу подобные фильмы, — Сказал он с саркастической улыбкой.
Я закатила глаза.
— Да ладно, Айзек, не делай вид, что ты их втайне не любишь. Держу пари, ты плакал во время Дневник Памяти.
Он рассмеялся.
— Я пользуюсь пятой поправкой. Но ты должна признать, что эти фильмы очень уж нереалистичны. Они внушают людям ложные ожидания относительно любви.
Я пожал плечами.
— Может быть, но на них всё равно интересно смотреть. Кроме того, мне нравится думать, что однажды у меня будет такая же история любви, как эта.
Айзек покачал головой.
С тобой.
Стоп.
Неужели я влюбилась в него?
Айзек был такой красивый и мужественный. От его низкого и властного голоса по телу бегут мурашки. Каждый раз, когда он смотрит на меня, у меня ощущение, что я будто таю. И я не могу перестать думать о нем. Интересно, на что было бы похоже поцеловать его?
Я поворачиваюсь обратно и продолжаю смотреть фильм.
Когда фильм заканчивается, я спрашиваю:
— Ну как тебе?
— Не очень…
— О, да ладно тебе. Признай это. Тебе это немного понравилось.
Айзек усмехнулся.
— Ладно, хорошо. Может быть, чуть-чуть. Но никому не говори об этом.
Я улыбнулась.
— Твой секрет со мной в безопасности.
Айзек откинулся на спинку дивана и удовлетворенно вздохнул.
— Знаешь, я мог бы к этому привыкнуть. Просто расслабляться и смотреть с тобой телевизор.
— Я тоже. Нам следует делать это почаще.
Айзек кивнул в знак согласия.
— Определенно. Но в следующий раз выбираю я.
Я рассмеялась.
— Конечно, конечно.
Пока мы смеялись на телевизоре начались новости. Сказали, что какой-то знаменитый актер недавно умер от рака.
— Ужас. Как будто мы все просто взрываемся от бомбы замедленного действия. — Прокомментировала я.
Айзек кивнул.
— Это ужасно, да, но я верю, что всё происходит по причине. Даже такие болезни, как рак, существуют как необходимость для человека испытать свободу воли. Нам нужны болезни, чтобы напоминать нам о нашей смертности и заставлять ценить время, которое у нас есть на этой земле
— Я не понимаю, как ты можешь говорить, что рак необходим для свободы воли?
Айзек глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
— Ну, подумай об этом с другой стороны, — начал он. — Если бы всем нам было гарантировано, что мы будем жить здоровой жизнью, свободной от болезней, нам не пришлось бы делать выбор в отношении нашего здоровья. Нам не пришлось бы заниматься спортом или хорошо питаться, потому что отказ от этого не повлек бы за собой никаких последствий.
— Но это не делает рак необходимым, — возразила я. — Существует множество других заболеваний, которые могли бы существовать, не причиняя таких страданий, как рак.
— Это правда, но рак — всего лишь один из примеров. В жизни есть много болезненных вещей, но нам нужно испытать эту боль, чтобы по-настоящему ценить хорошее. Это как в поговорке: «нет радуги без небольшого дождя».
— Я просто никак не могу согласиться с тем, что рак необходим для свободы воли. Должен же быть способ получше.
— Кристал, подумай об этом. Если бы мы жили в мире без болезней, чтобы мотивировало нас искать лекарства и решения? Что могло бы подтолкнуть нас к улучшению самих себя и нашего понимания мира? Именно перед лицом невзгод мы обретаем силу и жизнестойкость. Рак может быть ужасной вещью, но он служит определенной цели. Это напоминает нам о хрупкости жизни и о том, как важно ценить каждое мгновение, которое у нас есть. Без этого мы были бы потерянными, самодовольными и застойными.
Я глубоко вздохнула.
— Ну почему тебе всегда есть что сказать?
Он засмеялся и притянув меня к себе, поцеловал в макушку.
***
Айзек предложил мне пойти на горную часть леса. Поэтому, когда наступила солнечная погода, мы собрались и отправились на путешествие.
Я была в восторге от окружающей нас красоты. Деревья были высокими и пышными, а воздух свежим и освежающим. Журчание близлежащего ручья добавляло безмятежности моменту.
Айзек шел впереди меня, также как и я, разглядывая окружность.
По мере того, как мы поднимались выше, вид становился все более захватывающим. Я чувствовала себя так, словно нахожусь на вершине мира, окруженный красотой природы.
Но затем моя нога поскользнулась на шатком камне, и я, спотыкаясь, двинулась вперед, протягивая руки, чтобы ухватиться за что-нибудь. Я почувствовала, что падаю, и приготовилась к твердому приземлению, но прежде, чем я успела коснуться земли, сильные руки Айзека подхватили меня.
Он крепко прижал меня к себе, его сердцебиение билось рядом с моим. Когда я раскрыла глаза, то увидела беспокойство, отразившееся на его лице. В при такой близости, его глаза были похожи на глубокий синий океан, приглашающий меня нырнуть и исследовать его глубины. Наши лица разделяли несчитанные миллиметры, и я чувствовала его прерывистое дыхание на своих губах.
— Ты в порядке? — спросил он.
Я кивнула, чувствуя себя смущенной и полной адреналина. Но Айзек только улыбнулся и убрал прядь волос с моего лица. Его глаза были прикованы к моим губам. Мне кажется, он тоже не смог сдержаться и наклонился, чтобы поцеловать меня. Сначала это был мягкий и нежный поцелуй, но вскоре он стал более интенсивным, и его руки, которые держали меня, стали сжимать меня сильнее, притягивая меня ближе к нему. Наши губы двигались совершенно синхронно, и мне показалось, что время остановилось. У нас обоих перехватило дыхание, и мы пристально смотрели друг другу в глаза. Но Айзек не отпускал меня.
— Ты такая сладкая, Кристал. Я не могу насытиться тобой. — Сказал он, почти шепотом.
Я засмущалась и почувствовала, как по моим щекам разлился румянец.
— Давай продолжим, — сказала я, отстраняясь.
Он протянул мне руку.
Мы ещё долго гуляли, пока не устали и не решили остановиться.
Солнце медленно начинало садиться, заливая пейзаж теплым сиянием. Вдохнув свежий горный воздух, я повернулась к Айзеку, который стоял рядом с ней, тоже любуясь видом.
— Это потрясающе, — сказала я, чувствуя, как по лицу расплывается улыбка.
Он кивнул в знак согласия.
— У природы есть способ напомнить нам, насколько мы на самом деле малы в великой схеме вещей.
Да, — сказала я. — среди такой красоты действительно чувствуешь себя таким незначительным.
Мы постояли в тишине ещё несколько минут перед тем, как уйти, просто наслаждаясь видом. Это было напоминание о простых вещах в жизни, которые могут приносить столько радости.
— Я такая голодная. Ты тоже?
— Ещё бы.
— Пошли домой тогда.
Как только мы вернулись, я побежала на кухню. Разогревая сковороду на плите, я улыбнулась Айзеку.
— Я собираюсь показать тебе секрет приготовления самого вкусного сыра на гриле, — сказал я.
Он поднял бровь, смотря на меня.
— Я весь во внимании.
Я усмехнулась.
— Дело не только в рецепте, там всё просто, но и в памяти, которая к нему прилагается. Когда я была ребенком, моя мама постоянно готовила мне бутерброды с сыром на гриле. Это была наша маленькая традиция. Она добавляла немного чесночного порошка и паприки в сливочное масло, а затем намазывала это на хлеб. Это было так вкусно.
Айзек прислонился к стойке, наблюдая за тем, как я намазываю хлеб маслом и добавляю сыр.
— Это звучит потрясающе, — сказал он. — и выглядит очень аппетитно.
Я улыбнулась, выкладывая бутерброды на сковородку, масло шипело и таяло
— Что ж, тогда тебя ждёт угощение. Просто подожди, пока ты не попробуешь это на вкус.
Пока мы ждали, пока приготовятся бутерброды, я рассказала Айзеку еще несколько историй о своем детстве. Когда бутербродами были готовы, мы сели за стол и откусили по кусочку.
Глаза Айзека расширились от удивления, когда он попробовал сэндвич.
— Вау, это невероятно, — сказал он. — Твоя мама действительно знала, что делала.
***
После купания, я отнесла все мои полотенца на стирку и пошла просить новые у Айзека. После того как я постучалась, и он не открыл, я решила зайти и самой быстро забрать их. Будучи впервые в его спальню, я поняла, что она отличалась от моей. Стены были выкрашены в приглушенный голубой цвет, а кровать была аккуратно застелена белыми простынями. Я заметила стопку полотенец на стуле в углу комнаты и подошла, чтобы взять одно.
Когда я потянулась за полотенцами, то услышала позади себя шорох. Я обернулась и увидела Айзека, стоящего в дверях и смотрящего на меня пристальным взглядом.
— Ты напугал меня, прости что без спросу, мне нужно было только и полотенце, — сказала я, прижимая полотенце к груди.
Айзек ничего не сказал. Он просто шел ко мне, медленно и обдуманно, пока не оказался всего в нескольких шагах от меня. Я чувствовала его дыхание на своей коже, и у меня по спине пробежала дрожь.
Не говоря ни слова, он протянул руку и забрал у меня полотенце, бросив его на пол. Он положил руки мне на талию и притянул меня ближе, прижимаясь своим телом к моему.
— Ничего страшного. Мой дом — твой дом. — прошептал он, его губы коснулись моего уха.
Я почувствовала, как по моему телу пробежал прилив желания, и я больше не могла сопротивляться ему.
Он впивается в мои губы и страстно целует меня. Я запускаю руки ему под рубашку и стаскиваю её через голову. Я чувствую, как колотится его сердце в груди. Он кидает меня на постель, обнимает меня и прижимает к себе, поглаживая мою спину.
— Я больше не могу этого выносить, — шепчет он, когда проводит руками по моим волосам и целует маленькую часть моей груди, которая выглядывает из-под верхней части моей ночной рубашки.
Я полностью теряюсь в этом новом ощущении. Настолько сильно, что я почти не замечаю, как он задирает мою ночную рубашку и обнажает мою грудь. Он снимает с меня ночную рубашку и бросает её на пол рядом со своей рубашкой. Я чувствую тепло его тела рядом со своим обнаженным животом и грудью. Он берет сосок в рот и дразнит его языком. Айзек слегка покусывает зубами мою чувствительную кожу.
Мне чертовски страшно и волнительно.
Мы прижимаемся сильнее, и я чувствую, как его пульсирующий член прижимается ко мне. От чего я начинаю нервничать сильнее.
Айзек взрослый мужчина и я мне стыдно признаваться ему, что я всё ещё девственница.
Желание было слишком сильнее, чтобы терять время на разговоры.
Мои руки блуждают по его мускулистой спине, тянут за пояс брюк и плавно скользят ниже. Он встает на колени и медленно стягивает штаны до конца. Я много раз видела его без рубашки, но никогда полностью обнаженным. Я ловлю себя на том, что испытываю трепет, когда смотрю на него. Его тело выглядит как идеальная скульптура.
Видя, насколько он большой, мои глаза расширяться.
Я сажусь, в то время как он все ещё стоит на коленях между моих ног. Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня, и я беру его голову в свои руки. Мои пальцы пробегают по его волосам, по заросшей щетиной щекам, вниз по шее, по груди и останавливаются на животе. Мне страшно ласкать его твердый, как камень, член, но я могу быстро преодолеть это чувство и продолжать крепко сжимать его длинными движениями. Она горячая на ощупь и гладкая, как бархат.
Я боюсь быть неловкой и неумелой. Но было странное ощущение лёгкости. Словно я делаю это не впервой.
Мы вместе откидываемся снова на постель. Я пытаюсь быть терпеливой, но чувствую, что подсознательно прижимаюсь бедрами к его бедрам, страстно желая, чтобы он вошёл в меня, не в состоянии больше ждать. Его чувственные, и жадные поцелуи кружат бабочек в моём животе.
Он опускается вниз, облизывания и покусывания спускаются к моему животу. Его руки поднимаются, чтобы обхватить мою грудь. Он сжимает и пощипывает мои соски.
Его действия вскрикивают мою голову. Айзек спускается поцелуями ниже.
Я этого не вынесу. Чёрт.
Внезапно я понимаю, что наступила пауза.
Неужели я сделала что-то не так? Господи, может надо было ему сразу признаться?
Наступает тишина, нарушаемая только нашим тяжелым дыханием. И в то время, когда мне хочется закопаться от стыда, он вводит в меня свой язык, от которого у меня наступает эйфористический шок. Он лизал нежно и медленно, осторожно проводя по клитору длинными движениями, постепенно увеличивая темп. Я впиваюсь руками в его волосы, не желая его отпускать. Айзек стал нежно пососал клитор и продолжал делать долгие движения языком.
— Чёрт. — Не в состоянии больше держать это в себе, я начинаю стонать, когда подхожу к оргазму.
Он взбирается обратно, в то время как меня все ещё прихожу в себя. Я чувствую свой запах и вкус его губах, когда он целует меня.
Прежде чем успеваю осознать, я нервно выпаливаю:
— Пожалуйста, будь нежен.
Я была уверена, что он будет застигнут врасплох, но вместо этого он смотрит мне в глаза и шепчет:
— Конечно, сладкая. Не волнуйся.
Но как же можно не беспокоиться, когда он, такой большой, собирается входить в меня.
Айзек делает это медленно, но устойчиво.
Мое тело напрягается; я крепче сжимаю его плечи, готовясь к тому, что будет дальше. Он замечает, что я напряжена.
Из страха и беспокойства он останавливается.
— Я делаю тебе больно?
— Нет, я в порядке, — отвечаю я тихо.
— Тогда выдохни и расслабься.
С каждым глубоким толчком я чувствую, как начинаю получать больше удовольствия. Я чувствую его дыхание на себе. Он проводит дорожку из поцелуев — мои губы, мочка уха, шея, не оставляя не одну часть без внимания. Я ощущаю тепло и мягкость его губ, которое посылает волны экстаза. Наконец-то я могу полностью расслабиться.
Никакой боли. Удивительно.
Теперь я могу наслаждаться каждым движением, которое наши тела совершают в унисон. Он должно быть тоже это чувствует, ибо его движения становятся быстрее и жестче.
Прежде чем я полностью достигаю своего пика, он хватает меня за бедра, и мы снова становимся совершенно неподвижными, что заставляет меня громко ахнуть.
— Блять, детка, с тобой всегда так хорошо, — говорит он полу стоном.
Он издает удовлетворенный стон, сопровождаемый последним сильным толчком. Мы находимся в полной гармонии с его телом, и я чувствую каждый пульс и движение, взрывающегося внутри меня. Я едва могу сделать вздох, от накатывающего оргазма.
Сейчас я понимаю, как сильно я влюблена в него и как же хорошо мне с ним.
Я так долго переживала по поводу моих чувств, но сейчас я осознала — я хочу быть с ним и никогда не хочу отпускать.
Но не успеваю я открыть и рта как он нежно берет моё лицо в свои ладони. Мы стоим нос к носу, чувствуя дыхание друг друга на своих губах.
— Мне кажешься, я влюбилась. — Признаюсь я, прерывая тишину.
— И я. — Тихо отвечает Айзек.
Мы продолжаем обнимать друг друга, пока наши тела успокаиваются, а мысли бешено бегают от радости. Он ложится на спину, и я прижимаюсь лицом к его шее и вдыхая восхитительный аромат горячего секса и страсти.
***
Когда эйфория случившегося проходит и здравый смыл возвращается ко мне — беспокойство не отпускает меня.
У меня были парни, но до секса это никогда не доходило. Мне всегда казалось это чем-то сакральным. Я всегда мечтала о том, как это будет происходить с моим любимым человек и невероятно романтично. Идея лишиться девственности в детдоме или на вечеринке, где-то в углу, казалась мне отвратительной.
Но я не была монашкой и не малого знала.
Да, кровь может не пойти в первый раз, но с размером как у Айзека, она может пойти даже если ты далеко не девственница.
Хотя бы можно же ощутить какой-то дискомфорт?
Почему всё прошло так гладко? Почему моё тело словно знало, что делать?
И хотя, наслышавшись разных историй я была рада, что со мной всё прошло так хорошо — меня всё равно это гложет.
Я решила взять его компьютер и посмотреть в интернете. Мне нужно было узнать это, и я была готова открыть интернет-браузер и сразу перейти на поиск, если бы не увидела папку со своим именем. Интерес взял вверх, и я открыла. Мое сердце учащенно забилось, не зная, чего ожидать. Внутри были мои фотографии, сделанные без моего ведома.
Это была смутная и тёмная фотография. Я сижу на заднем сидении его машины, с закрытыми глазами — скорее всего сплю.
Я никогда не ехала с ним на машине.
Открывая информацию о фото, я чувствую, как моё сердце лезет в горло, когда вижу дату.
***
Татуировка, выглядывающая из-под кофты Айзека, меня интересовала уже давно. Это был большой рисунок, который покрывал всю его спину — дизайн был замысловат и полон деталей. Там изображался феникс, восстающий из пепла. Перья феникса были смесью оранжевого, желтого и красного цветов, а его крылья величественно расправлены. Создавалось впечатление, будто феникс стоит на темном дымчатом фоне.
Я провела пальцами по татуировке на спине Айзека, ощущая грубую текстуру чернил под кончиками пальцев. Он вернулся уставшим и лёг на диван. Я сидела на полу возле него.
— Айзек, тату за секрет? — сказала я, поворачиваясь к нему лицом.
— Конечно, что ты хочешь знать? — ответил он.
— Что за история стоит за этим? — спросила я, любопытство взяло верх надо мной.
— В меня стреляли, когда я служил в армии, и это оставило довольно неприятный шрам. Тату, чтобы скрыть это.
— Какой кошмар! Когда это было?
Он сжал губы в линию.
— Около 10 лет назад. И так, каким бы секретом ты бы хотела поделиться?
Было видно, что он не хотел говорить об этом. Я проглотила ком в горле перед тем, как ответить.
— Хочу поделиться чужим секретом.
— Например?
— Твоим.
Айзек поднял брови удивляясь.
— Заинтригован. Рассказывай.
— Мы были знакомы до этого.