Стихотворения 1823-1836 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4
Стихотворения 1823-1836 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4
1827
* * *
Во глубине сибирских рудХраните гордое терпенье,Не пропадет ваш скорбный трудИ дум высокое стремленье.Несчастью верная сестра,Надежда в мрачном подземельеРазбудит бодрость и веселье,Придет желанная пора:Любовь и дружество до васДойдут сквозь мрачные затворы,Как в ваши каторжные норыДоходит мой свободный глас.Оковы тяжкие падут,Темницы рухнут — и свободаВас примет радостно у входа,И братья меч вам отдадут.
СОЛОВЕЙ И РОЗА
В безмолвии садов, весной, во мгле ночей,Поет над розою восточный соловей.Но роза милая не чувствует, не внемлет,И под влюбленный гимн колеблется и дремлет.Не так ли ты поешь для хладной красоты?Опомнись, о поэт, к чему стремишься ты?Она не слушает, не чувствует поэта;Глядишь — она цветет; взываешь — нет ответа.
* * *
Есть роза дивная: онаПред изумленною КиферойЦветет, румяна и пышна,Благословенная Венерой.Вотще Киферу и ПафосМертвит дыхание мороза -Блестит между минутных розНеувядаемая роза...
Eк. H. УШАКОВОЙ
Когда, бывало, в старинуЯвлялся дух иль привиденье,То прогоняло сатануПростое это изреченье:«Аминь, аминь, рассыпься!» В наши дниГораздо менее бесов и привидений;Бог ведает, куда девалися они.Но ты, мой злой иль добрый гений,Когда я вижу пред собойТвой профиль, и глаза, и кудри золотые,Когда я слышу голос твойИ речи резвые, живые -Я очарован, я горюИ содрогаюсь пред тобою,И сердцу, полному мечтою,«Аминь, аминь, рассыпься!» — говорю.
КНЯГИНЕ З. А. ВОЛКОНСКОЙ.
Среди рассеянной Москвы,При толках виста и бостона,При бальном лепете молвыТы любишь игры Аполлона.Царица муз и красоты,Рукою нежной держишь тыВолшебный скипетр вдохновений,И над задумчивым челом,Двойным увенчанным венком,И вьется и пылает гений.Певца, плененного тобой,Не отвергай смиренной дани,Внемли с улыбкой голос мой,Как мимоездом КаталаниЦыганке внемлет кочевой.
Ек. Н. УШАКОВОЙ
В отдалении от васС вами буду неразлучен,Томных уст и томных глазБуду памятью размучен;Изнывая в тишине,Не хочу я быть утешен, -Вы ж вздохнете ль обо мне,Если буду я повешен?
* * *
В степи мирской, печальной и безбрежной,Таинственно пробились три ключа:Ключ юности, ключ быстрый и мятежный,Кипит, бежит, сверкая и журча.Кастальский ключ волною вдохновеньяВ степи мирской изгнанников поит.Последний ключ — холодный ключ забвенья,Он слаще всех жар сердца утолит.
АРИОН
Нас было много на челне;Иные парус напрягали,Другие дружно упиралиВ глубь мощны веслы. В тишинеНа руль склонясь, наш кормщик умныйВ молчанье правил грузный челн;А я — беспечной веры полн, -Пловцам я пел... Вдруг лоно волнИзмял с налету вихорь шумный...Погиб и кормщик и пловец! -Лишь я, таинственный певец,На берег выброшен грозою,Я гимны прежние поюИ ризу влажную моюСушу на солнце под скалою.
АНГЕЛ
В дверях эдема ангел нежныйГлавой поникшею сиял,А демон мрачный и мятежныйНад адской бездною летал.Дух отрицанья, дух сомненьяНа духа чистого взиралИ жар невольный умиленьяВпервые смутно познавал."Прости, — он рек, — тебя я видел,И ты недаром мне сиял:Не все я в небе ненавидел,Не все я в мире презирал".
* * *
Какая ночь! Мороз трескучий,На небе ни единой тучи;Как шитый полог, синий сводПестреет частыми звездами.В домах все темно. У воротЗатворы с тяжкими замками.Везде покоится народ;Утих и шум, и крик торговый;Лишь только лает страж дворовыйДа цепью звонкою гремит.И вся Москва покойно спит,Забыв волнение боязни.А площадь в сумраке ночномСтоит, полна вчерашней казни.Мучений свежий след кругом:Где труп, разрубленный с размаха,Где столп, где вилы; там котлы,Остывшей полные смолы;Здесь опрокинутая плаха;Торчат железные зубцы,С костями груды пепла тлеют,На кольях, скорчась, мертвецыОцепенелые чернеют...Недавно кровь со всех сторонСтруею тощей снег багрила,И подымался томный стон,Но смерть коснулась к ним как сон,Свою добычу захватила.Кто там? Чей конь во весь опорПо грозной площади несется?Чей свист, чей громкий разговорВо мраке ночи раздается?Кто сей? — Кромешник удалой.Спешит, летит он на свиданье,В его груди кипит желанье.Он говорит: "Мой конь лихой,Мой верный конь! лети стрелой!Скорей, скорей!.." Но конь ретивыйВдруг размахнул плетеной гривойИ стал. Во мгле между столповНа перекладине дубовойКачался труп. Ездок суровыйПод ним промчаться был готов,Но борзый конь под плетью бьется,Храпит, и фыркает, и рветсяНазад. "Куда? мой конь лихой!Чего боишься? Что с тобой?Не мы ли здесь вчера скакали,Не мы ли яростно топтали,Усердной местию горя,Лихих изменников царя?Не их ли кровию омытыТвои булатные копыты!Теперь ужель их не узнал?Мой борзый конь, мой конь удалый,Несись, лети!.." И конь усталыйВ столбы ……. проскакал.
КИПРЕНСКОМУ
Любимец моды легкокрылой,Хоть не британец, не француз,Ты вновь создал, волшебник милый,Меня, питомца чистых муз, -И я смеюся над могилой,Ушед навек от смертных уз.Себя как в зеркале я вижу,Но это зеркало мне льстит.Оно гласит, что не унижуПристрастья важных аонид.Так Риму, Дрездену, ПарижуИзвестен впредь мой будет вид.
АКАФИСТ ЕКАТЕРИНЕ НИКОЛАЕВНЕ КАРАМЗИНОЙ
Земли достигнув наконец,От бурь спасенный провиденьем,Святой владычице пловецСвой дар несет с благоговеньем.Так посвящаю с умиленьемПростой, увядший мой венецТебе, высокое светилоВ эфирной тишине небес,Тебе, сияющей так милоДля наших набожных очес.
ПОЭТ
Пока не требует поэтаК священной жертве Аполлон,В заботах суетного светаОн малодушно погружен;Молчит его святая лира;Душа вкушает хладный сон,И меж детей ничтожных мира,Быть может, всех ничтожней он.Но лишь божественный глаголДо слуха чуткого коснется,Душа поэта встрепенется,Как пробудившийся орел.Тоскует он в забавах мира,Людской чуждается молвы,К ногам народного кумираНе клонит гордой головы;Бежит он, дикий и суровый,И звуков и смятенья полн,На берега пустынных волн,В широкошумные дубровы...
* * *
Близ мест, где царствует Венеция златая,Один, ночной гребец, гондолой управляя,При свете Веспера по взморию плывет,Ринальда, Годфреда, Эрминию поет.Он любит песнь свою, поет он для забавы,Без дальных умыслов; не ведает ни славы,Ни страха, ни надежд, и, тихой музы полн,Умеет услаждать свой путь над бездной волн.На море жизненном, где бури так жестокоПреследуют во мгле мой парус одинокой,Как он, без отзыва утешно я поюИ тайные стихи обдумывать люблю.
* * *
Всем красны боярские конюшни:Чистотой, прислугой и конями;Всем довольны добрые кони:Кормом, стойлами и надзором.Сбруя блещет на стойках дубовых,В стойлах лоснятся борзые кони.Лишь одним конюшни непригожи -Домовой повадился в конюшни.По ночам ходит он в конюшни,Чистит, холит коней боярских,Заплетает гриву им в косички,Туго хвост завязывает в узел.Как невзлюбит он вороного.На вечерней заре с водопоюОбойду я боярские конюшниИ зайду в стойло к вороному -Конь стоит исправен и смирен.А поутру отопрешь конюшню,Конь не тих, весь в мыле, жаром пышет,С морды каплет кровавая пена.Во всю ночь домовой на нем ездилПо горам, по лесам, по болотам,С полуночи до белого света -До заката месяца...Ах ты, старый конюх, неразумный,Разгадаешь ли, старый, загадку?Полюбил красну девку младой конюх,Младой конюх, разгульный парень -Он конюшню ночью отпирает,Потихонько вороного седлает,Полегонько выводит за вороты,На коня на борзого садится,К красной девке в гости скачет.
ПОСЛАНИЕ ДЕЛЬВИГУ
Прими сей череп, Дельвиг, онПринадлежит тебе по праву.Тебе поведаю, барон,Его готическую славу.Почтенный череп сей не разПарами Вакха нагревался;Литовский меч в недобрый часПо нем со звоном ударялся;Сквозь эту кость не проходилЛуч животворный Аполлона;Ну словом, череп сей хранилТяжеловесный мозг барона,Барона Дельвига. БаронКонечно был охотник славный,Наездник, чаши друг исправный,Гроза вассалов и их жен.Мой друг, таков был век суровый,И предок твой крепкоголовыйСмутился б рыцарской душой,Когда б тебя перед собойУвидел без одежды бранной,С главою, миртами венчанной,В очках и с лирой золотой.Покойником в церковной книгеУж был давно записан он,И с предками своими в РигеВкушал непробудимый сон.Барон в обители печальнойДоволен, впрочем, был судьбой,Пастора лестью погребальной,Гербом гробницы феодальнойИ эпитафией плохой.Но в наши беспокойны годыПокойникам покоя нет.Косматый баловень природы,И математик, и поэт,Буян задумчивый и важный,Хирург, юрист, физиолог,Идеолог и филолог,Короче вам — студент присяжный,С витою трубкою в зубах,В плаще, с дубиной и в усахЯвился в Риге. Там спесивоВ трактирах стал он пенить пиво,В дыму табачных облаков;Бродить над берегами моря,Мечтать об Лотхен, или с горяСтихи писать да бить жидов.Студент под лестницей трактираВ каморке темной жил один;Там, в виде зеркал и картин,Короткий плащ, картуз, рапираВисели на стене рядком.Полуизмаранный альбом,Творенья Фихте и ПлатонаДа два восточных лексиконаПод паутиною в углуЛежали грудой на полу, -Предмет занятий разнородныхУченого да крыс голодных.Мы знаем: роскоши пустойПочтенный мыслитель не ищет;Смеясь над глупой суетой,В чулане он беспечно свищет.Умеренность, вещал мудрец,Сердец высоких отпечаток.Студент, однако ж, наконецЗаметил важный недостатокВ своем быту: ему предметНеобходимый был... скелет,Предмет, философам любезный,Предмет приятный и полезныйДля глаз и сердца, слова нет;Но где достанет он скелет?Вот он однажды в воскресеньеСошелся с кистером градскимИ, тотчас взяв в соображеньеЕго характер и служенье,Решился подружиться с ним.За кружкой пива мой мечтательОткрылся кистеру душойИ говорит: "Нельзя ль, приятель,Тебе досужною поройСвести меня в подвал могильный,Костями праздными обильный,И между тем один скелетПомочь мне вынести на свет?Клянусь тебе айдесским богом:Он будет дружбы мне залогомИ до моих последних днейКрасой обители моей".Смутился кистер изумленный."Что за желанье? что за страсть?Идти в подвал уединенный,Встревожить мертвых сонм почтенныйИ одного из них украсть!И кто же?.. Он, гробов хранитель!Что скажут мертвые потом?"Но пиво, страха усыпительИ гневной совести смиритель,Сомненья разрешило в нем.Ну, так и быть! Дает он слово,Что к ночи будет все готово,И другу назначает час.Они расстались.День угас;Настала ночь. Плащом покрытый,Стоит герой наш знаменитыйУ галереи гробовой,И с ним преступный кистер мой,Держа в руке фонарь разбитый,Готов на подвиг роковой.И вот визжит замок заржавый,Визжит предательская дверь -И сходят витязи теперьВо мрак подвала величавый;Сияньем тощим фонаряГлухие своды озаря,Идут — и эхо гробовое,Смущенное в своем покое,Протяжно вторит звук шагов.Пред ними длинный ряд гробов;Везде щиты, гербы, короны;В тщеславном тлении кругомПочиют непробудным сномВысокородные бароны...Я бы никак не осмелился оставить рифмы в эту поэтическую минуту, если бытвой прадед, коего гроб попался под руку студента, вздумал за себявступиться, ухватя его за ворот, или погрозив ему костяным кулаком, иликак-нибудь иначе оказав свое неудовольствие; к несчастию, похищеньесовершилось благополучно. Студент по частям разобрал всего барона и набилкарманы костями его. Возвратясь домой, он очень искусно связал их проволокоюи таким образом составил себе скелет очень порядочный. Но вскоре молва оперенесении бароновых костей из погреба в трактирный чулан разнеслася погороду. Преступный кистер лишился места, а студент принужден был бежать изРиги, и как обстоятельства не позволяли ему брать с собою будущего, то,разобрав опять барона, раздарил он его своим друзьям. Большая частьвысокородных костей досталась аптекарю. Мой приятель Вульф получил в подарокчереп и держал в нем табак. Он рассказал мне его историю и, зная, сколько ятебя люблю, уступил мне череп одного из тех, которым обязан я твоимсуществованием.Прими ж сей череп, Дельвиг, онПринадлежит тебе по праву.Обделай ты его, барон,В благопристойную оправу.Изделье гроба превратиВ увеселительную чашу,Вином кипящим освятиДа запивай уху да кашу.Певцу Корсара подражайИ скандинавов рай воинскийВ пирах домашних воскрешай,Или как Гамлет-БаратынскийНад ним задумчиво мечтай:О жизни мертвый проповедник,Вином ли полный, иль пустой,Для мудреца, как собеседник,Он стоит головы живой.
* * *
Блажен в златом кругу вельможПиит, внимаемый царями.Владея смехом и слезами,Приправя горькой правдой ложь,Он вкус притупленный щекотитИ к славе спесь бояр охотит,Он украшает их пирыИ внемлет умные хвалы.Меж тем, за тяжкими дверями,Теснясь у черного крыльца,Народ, гоняемый слугами,Поодаль слушает певца.
19 ОКТЯБРЯ 1827
Бог помочь вам, друзья мои,В заботах жизни, царской службы,И на пирах разгульной дружбы,И в сладких таинствах любви!Бог помочь вам, друзья мои,И в бурях, и в житейском горе,В краю чужом, в пустынном мореИ в мрачных пропастях земли!
ТАЛИСМАН
Там, где море вечно плещетНа пустынные скалы,Где луна теплее блещетВ сладкий час вечерней мглы,Где, в гаремах наслаждаясь,Дни проводит мусульман,Там волшебница, ласкаясь,Мне вручила талисман.И, ласкаясь, говорила:"Сохрани мой талисман:В нем таинственная сила!Он тебе любовью дан.От недуга, от могилы,В бурю, в грозный ураган,Головы твоей, мой милый,Не спасет мой талисман.И богатствами ВостокаОн тебя не одарит,И поклонников пророкаОн тебе не покорит;И тебя на лоно друга,От печальных чуждых стран,В край родной на север с югаНе умчит мой талисман...Но когда коварны очиОчаруют вдруг тебя,Иль уста во мраке ночиПоцелуют не любя -Милый друг! от преступленья,От сердечных новых ран,От измены, от забвеньяСохранит мой талисман!"
ЭПИГРАММА
(ИЗ АНТОЛОГИИ)Лук звенит, стрела трепещет,И, клубясь, издох Пифон;И твой лик победой блещет,Бельведерский Аполлон!Кто ж вступился за Пифона,Кто разбил твой истукан?Ты, соперник Аполлона,Бельведерский Митрофан.
* * *
Твои догадки — сущий вздор:Моих стихов ты не проникнул.Я знаю, ты картежный вор,Но от вина ужель отвыкнул?
РУССКОМУ ГЕСНЕРУ
Куда ты холоден и cyx!Как слог твой чопорен и бледен!Как в изобретеньях ты беден!Как утомляешь ты мой слух!Твоя пастушка, твой пастухДолжны ходить в овчинной шубе:Ты их морозишь налегке!Где ты нашел их: в шустер-клубеИли на Красном кабачке?