Следующие два часа прошли спокойно. После завтрака Остин отправился на работу, затем Ноа сделал то же самое. Миссис Полсон приняла душ и оделась, после чего вернулась за свой стол раскладывать пасьянсы. Где-то в семь я уже была готова уходить, но сначала пришлось сбегать к себе домой, чтобы занести завтрак Фрэнсису.
Войдя через дверь на кухню, я улыбнулась, услышав, как течет вода на другой стороне дома. Фрэнсис принимал душ.
Я налила апельсиновый сок и отнесла чашку вместе с тарелкой французских тостов в гостиную, поставив рядом с его креслом. Быстро написала записку, сообщив, что обед в холодильнике, и выскользнула из дома.
На крыльце подхватила свою сумочку, ключи, папку с документами из маминого секретного шкафчика и «Леджер», и пошла вокруг дома к подъездной дорожке.
Не успела я выехать на улицу, как Оливия объехала мою машину и припарковалась перед домом миссис Полсон. Я остановилась перед ней, чтобы переговорить, оставив машину заведенной.
Оливия выскочила из своего кабриолета, подпрыгивая от энергии. На ней были кремового цвета льняные брюки с подходящими туфлями и сливового цвета блузка без рукавов. Я опустила взгляд на свой собственный наряд — сандалии, джинсовые шорты и хлопковая майка. Мне давно пора обновить гардероб. Но не сегодня.
Я оглянулась на Оливию.
— Какого черта ты встала в такую рань? Сейчас только четверть восьмого.
— Я на ногах с шести. Представляешь? — Она махнула рукой на свою машину. — Привезла вещи Тауни. Не хочешь снова все осмотреть? Я подумала, что мы могли бы попытаться еще раз. Если только у тебя нет другой зацепки, которую мы должны проверить?
— Разве ты не должна помогать Эдит и Нейде готовиться к сбору средств?
Оливия нахмурилась.
— Мне нельзя. После прошлогоднего инцидента Нейда сказала, что будет проще, если я не буду помогать.
— Ну, ты не можешь ее винить. Ты затопила кухню.
— Да, но совсем немного.
— Три тысячи долларов ущерба, помнишь?
— Пфф, — закатила глаза Оливия. — Итак, куда мы направляемся? Что будем делать?
— Я собиралась съездить к Бернадетт.
— К Бернадетт? — Оливия начала подпрыгивать на носочках. — Можно мне с тобой? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста?
— Ты хочешь провести время с Бернадетт?
— Нет, не совсем. Но я всегда хотела увидеть ее дом. Говорят, это идеальное место для съемок фильма ужасов.
Я бросила взгляд на кабриолет Оливии.
— Где мальчики?
— Сегодня за ними присматривает Брейдон. Повезет их на озеро.
— Но сегодня рабочий день.
Оливия быстро посмотрела на меня, но потом отвела глаза.
Я вздохнула.
— Только не говори, что он теряет клиентов из-за меня. Брейдон этого не заслуживает.
— Как и ты, — заявила Оливия, положив руки мне на плечи и ухмыляясь. — Кроме того, это его выбор. После того как он вчера выгнал мистера Ричардсона из своего кабинета за то, что тот говорил ужасные вещи о тебе, Брейдон повесил табличку на входную дверь. — Улыбка Оливии стала шире.
— Даже не знаю, хочу ли я знать, что на ней написано.
Оливия подпрыгнула еще немного.
— «Поддерживаю Давину Рейвен. Ненавистникам просьба не беспокоить». — Оливия хихикнула. — Я люблю своего мужа. Он самый лучший.
— Оливия, это может навредить его адвокатской конторе. Ему ведь нравится работать в маленьком городке.
— Но тебя он любит больше. Ну что, мы готовы? Я поведу или мы поедем отдельно?
Я развернулась и зашагала обратно к своей машине.
— Если хочешь поехать к Бернадетт, давай, я не против. Но нам обеим стоит сесть за руль на случай, если она не пустит тебя внутрь.
Я услышала за спиной радостный визг Оливии. Мне даже не пришлось лишний раз оборачиваться, чтобы понять, что моя подруга снова скачет.
Как только я объехала ее голубой кабриолет с опущенным верхом, Оливия вырулила прямо за мной.
***
День еще не вошел в полную силу, поэтому поездка к Бернадетт оказалась не такой уж плохой. Обычно так рано утром я мысленно планировала свой день, но поскольку в расписании не значилось ничего связанного с работой, чувствовала себя немного не в своей тарелке.
Я старалась посмотреть на это с другой стороны, тем более что сегодня выдался столь необходимый мне выходной. Но мой мозг продолжал беспокоиться о том, как я буду платить по счетам, если не верну клиентов. Возможно, даже придется искать работу в городе, но это не самый хороший вариант, пока Фрэнсис не переедет в больницу.
Свернув на Цикад-лейн, я посмотрела в зеркало, чтобы убедиться, что Оливия не отстала. Да, она держалась позади. На самом деле, прижалась прямо к моему бамперу, пока не прозевала первую большую выбоину. Я отчетливо слышала, как ее машина заскрежетала днищем, выскочив из ямы. Оливия отстала, после чего начала повторять мои маневры, объезжая колеи.
Ворота в конце дороги оказались открыты, поэтому я проехала последний поворот. «Нова» Бернадетт стояла перед домом. Я припарковалась рядом с ней. Оливия остановилась около моей «Хонды». Широко раскрытыми глазами она осматривала участок.
Когда я выбралась из машины, Бернадетт вышла с дробовиком на крыльцо, направив ствол на Оливию.
— Лучше бы это ружьё не было заряжено, — как ни в чем не бывало проговорила я Бернадетт, обходя машину Оливии с пассажирской стороны. Бросив «Леджер Куэйдов» в коробку с вещами Тауни, я понесла ее вверх по лестнице.
Бернадетт посмотрела на меня, но кивнула в сторону Оливии.
— Что она здесь делает?
— Я ее пригласила. Смирись. Она член семьи.
— Ничего подобного.
Балансируя с коробкой на бедре, свободной рукой я опустила ствол дробовика.
— Пожалуйста, Бернадетт. У меня нет сил спорить. Оливия и я — одно целое. Может, она и не твоя семья, но моя точно. Даже больше, чем ты.
Не глядя, я поняла, что Оливия стоит прямо за мной. Не из-за каких-то экстрасенсорных способностей, а по уникальному стуку ее туфель, когда она шла быстрыми короткими шагами, и по запаху лосьона с маслом какао, которым подруга пользовалась с тех пор, как мы были подростками.
Бернадетт нахмурилась, но отступила назад, чтобы пропустить нас. Я вошла в дом с фальшивой стороны, и направилась к потайной панели в комнате.
— Расскажешь хоть одной душе, девочка, и я съем твои легкие на ужин, — пригрозила Бернадетт Оливии.
— Что ж, весьма занятная мысль, — промурлыкала Оливия, следуя за мной в другую часть дома. — Святые угодники, — пробормотала Оливия у меня за спиной. — Просто потрясающе.
— Закрой свой рот, девочка, — бросила Бернадетт Оливии. Пройдя мимо нас, она направилась в главную комнату. — Не вежливо так глазеть.
— Разве не в этом суть? — весело спросила Оливия. — Я имею в виду, зачем прятать что-то такое невероятное, если не хочешь, чтобы люди удивленно таращились.
— В этом есть смысл, — согласилась я, переходя в дальний конец комнаты и ставя коробку на стол. Я достала «Леджер» и положила его с краю. — А насчет того, что я привела сюда Оливию, неужели думаешь, что после твоей смерти я буду держать это место в секрете от нее?
— Мальчикам здесь понравится, — восхищенно прошептала Оливия, глядя в окно на болота. — Черт, я могла бы даже сюда переехать. Классное место.
— В этом доме разрешено находиться только членам семьи, — огрызнулась Бернадетт.
— Оливия — семья. Она была рядом со мной, в отличие от тебя. Или ты забыла, что бросила меня после смерти мамы?
Бернадетт повернулась ко мне спиной, но я поняла, что она снова нервничает. Покручивая кольцо на руке, она прохаживалась по другой стороне комнаты.
— Не бери в голову, — посоветовала я ей, садясь за стол. — Миссис Полсон и мать Оливии помогали мне расти. Они сделали все возможное, чтобы помочь и с Фрэнсисом.
Бернадетт резко повернулась ко мне, сузив глаза.
— Вчера ты упомянула своего отца. Что ты имела в виду?
— Э-э, Фрэнсис, — приподняв бровь, пояснила я. — Ну, знаешь, парня, за которого мама вышла замуж и родила от него двоих детей?
— Да, да, — огрызнулась Бернадетт. — Я знаю, кто такой Фрэнсис. Но ты сказала, что они помогали с ним. А на днях твоя вредная подруга, — она указала на Оливию, — сказала, что ты заботишься о своем отце, даже если он причиняет тебе боль. О чем она говорила?
— О, боже, — засмеялась Оливия. — Она не знает?
— Сюрприз, сюрприз, — ответила я, глядя на Оливию. — Бернадетт никогда не переживала обо мне настолько, чтобы знать.
Я отвернулась от Бернадетт, перелистывая страницы «Леджера». На первых нескольких листах я нашла семейное древо. И хотя мне хотелось его изучить, я решила вернуться к нему позже. Я перевернула еще одну страницу.
Внезапно передо мной появилась рука Бернадетт, захлопывающая книгу.
— Дитя, не игнорируй меня. Объясни ситуацию со своим отцом.
Я вздрогнула, не слыша, как она пересекла комнату. Я подняла голову и увидела гнев в ее глазах.
Туфли Оливии зацокали по деревянному полу, когда она направилась к нам.
— Фрэнсис потерял рассудок примерно через две недели после смерти мамы Давины. У него случился какой-то срыв. С тех пор он превратился в безумного шляпника.
— Что с ним не так? — спросила Бернадетт.
— Никто не знает, — ответила я, снова открывая книгу. — У врачей есть теории, но они только предполагают.
— Мне нужно его увидеть, — заявила Бернадетт, снова начиная вышагивать.
— Не получится. — Я встала и повернулась к ней, приподняв майку, чтобы показать синяк на животе. — Вот на что он способен. — Опустив край, я потянула горловину майки вниз, чтобы она увидела синяк под ключицей. — И это. — Затем вытянула одну руку в сторону, чтобы показать поблекшие синяки, затем другую. — И это тоже его рук дело. Он опасен.
— А это? — спросила Бернадетт, указывая на потемневший синяк на моей икре.
— Не-а, — усмехнулась я, глядя на синяк, — это не Фрэнсис. Меня сбила машина во вторник вечером.
— Как экстрасенс может попасть под машину? — фыркнула Бернадетт.
— Поскольку никто не учил меня быть экстрасенсом, это оказалось чертовски просто. Я выбежала на дорогу, машина затормозила, бампер встретился с ногой.
Бернадетт обошла стол и села на одну из длинных скамеек.
— С какой стати ты выбежала на дорогу?
— Я убиралась в церкви, когда кто-то отключил электричество. Кто бы это ни был, он играл со мной, пытаясь и преуспевая в запугивании. Когда я оказалась на улице, то была в панике и ничего не соображала. Я бросилась на дорогу, не глядя.
— Кто был внутри церкви? — спросила Бернадетт, утратив свой гнев.
— Не знаю, но если бы мне пришлось гадать... — Я позволила словам повиснуть в воздухе.
— Это был он? В церкви?
— Думаю, да. Но я могу ошибаться.
— Ты что-то почувствовала? Поняла, что это он?
— Я слишком испугалась, чтобы что-то почувствовать. Но он посмеивался. По крайней мере, только так я могу описать его, точнее его смех. Злобный смех. Зловещий.
— Ты слышала этот смех раньше? — быстро спросила Бернадетт.
— Да. Когда видела Райну. В клетке.
Бернадетт снова встала, и задумалась.
— Мне не нравится, что он играл с тобой. Это плохой знак. Я держала дистанцию, чтобы он сосредоточился на мне. Но что-то изменилось.
— Он забрал Тауни, — сообщила Оливия. — И каким-то образом, еще до того, как Давина призналась в этом, знал, что у нее было видение о Тауни.
Бернадетт слышала Оливию, но делала вид, что ее не существует, так как говорила только со мной.
— Но ты не знала эту девочку? До того как ее похитили?
— Нет, — ответила я. — Я знала о семье, но, насколько мне известно, никогда не разговаривала с Тауни.
— Любопытно. Расскажи мне об этом видении.
Оливия уловила мое огорчение и села на скамейку напротив Бернадетт. Она рассказала о моих видениях, посвящая Бернадетт в то, что я видела. Когда она добралась до конца пересказа, то сделала паузу.
— Подожди... — Оливия повернулась ко мне лицом. На ее лбу появились морщины от беспокойства. — Ты ведь никогда его не видела? Ты видела Тауни, но не его.
Я вспомнила все видения и кивнула.
— Иногда я видела его руку, но он всегда был в перчатках. То же самое с видениями о Райне. Я могла видеть ее, но не его.
Оливия посмотрела на Бернадетт, которая перестала вышагивать.
— Я права? — спросила Оливия.
Впервые в жизни я увидела страх, написанный на лице Бернадетт.
— Думаю, да, — ответила Бернадетт, быстро пройдя к угловой лестнице. Не сказав больше ни слова, она исчезла наверху.
— Что я упускаю? — спросила Оливию.
Оливия протянула руку и взяла меня за плечо.
— У тебя не было видений Райны или Тауни. Ты видела то, что видел он, то, что он делал. Ты видела его глазами.
Я задохнулась, когда снова воспроизвела картинки в своей голове. Оливия права. Это его глазами я видела девушек. Я видела только то, что он хотел показать.
— Меня сейчас стошнит.
— Нет, нет, нет.., — заявила Оливия, усаживая меня в крайнее кресло, и заставляя положить голову между коленями. — Вдыхай медленно. Расслабься. — Она поглаживала мою спину круговыми движениями. — Мы разберемся с этим. Все будет хорошо.
— Как ты можешь так говорить? — спросила я между тяжелыми вдохами. — Он играет со мной.
— Все гораздо хуже, — заявила Бернадетт, вновь появившись на первом этаже.
Я подняла голову, и увидела, что она несет банки на кухню. Оливия снова опустила мою голову. Я еще раз медленно вздохнула, пытаясь успокоиться.
— У него с тобой связь, — буркнула Бернадетт, когда на кухне раздался грохот. — Когда произошло первое видение?
— Впервые я начала видеть Райну в клетке в своих снах. Вскоре после того, как она исчезла.
— Твоя мать знала? — уточнила Бернадетт.
— Наверняка. Я просыпалась с криком, но она никогда не спрашивала меня о снах.
— И тебе было всего двенадцать? Когда у тебя появились эти сны?
— Да, — ответила за меня Оливия, продолжая растирать мне спину. — Они прекратились на некоторое время. Потом возобновились как видения, когда ей было четырнадцать.
— Понятно, — только и сказала Бернадетт, продолжая грохотать на кухне. — Дитя, когда ты была в церкви, и слышала его смех, ты слышала его в реальной жизни или в своей голове?
Я сосредоточилась на инциденте в церкви.
— Сейчас я не уверена. Я думала, что это в реальности, но...
— Да, да, я понимаю. Иногда два мира сливаются.
Чайник засвистел, заставив меня резко выпрямиться. Я не единственная, кто вскочил. Оливия смотрела на меня, прижав руку к груди, и нервно хихикала.
Я наблюдала, как Бернадетт наливает горячую воду в чашку, добавляет какой-то домашний чай, а затем доливает доверху воду из-под крана.
Она поднесла чашку, заставив меня взять ее в руку.
— Тебе нужно это выпить, но я рекомендую не нюхать. Пожалуй, лучше и на вкус не пробовать. Поэтому я добавила прохладной воды, чтобы ты смогла быстро выпить. До дна. Каждую каплю.
— Что здесь? — спросила я, заглядывая в чашку. Там плавали маленькие кусочки листьев и какие-то коричневато-черные частички.
— Выглядит не очень хорошо, — проворчала Оливия, все еще стоя рядом со мной, и заглядывая через мое плечо в чашку.
— Просто выпей, — велела Бернадетт.
— Какая же вы властная, — попеняла ей Оливия.
— И тебе лучше помнить об этом, прежде чем совать свой нос в чужие дела, — посоветовала моей подруге Бернадетт.
— Все, что связано с Давиной — мое дело, — заявила Оливия с ухмылкой. — И думаю, вам придется еще многое объяснить, прежде чем я закончу.
— У нас нет времени на игру в двадцать вопросов, — проворчала Бернадетт, подставляя руку под чашку и поднося ее к моему рту.
Оставалось только выбрать: оттолкнуть чашку или покончить с этим. Я предпочла второе. Задержав дыхание, я выпила чай. Лишь когда я опустошила чашку, мои вкусовые рецепторы взбунтовались.
Я запрыгала с высунутым языком, стараясь не захлебнуться, и схватила салфетку, чтобы протереть язык.
— Это худший чай на свете. — Схватив чашку, я стала выплевывать крошечные кусочки и частички, что оставались у меня во рту. — Просто ужас. Я никогда не пробовала ничего настолько мерзкого.
— Если повезет, то связь разорвется, — сообщила Бернадетт, возвращаясь на кухню. — Вам двоим лучше поспешить. Я позвоню доктору Бреннану.
— Зачем звонить доктору Бреннану? — спросила Оливия, поглаживая меня по спине, пока я кашляла.
— У него есть противоядие. От этого яда, — пояснила Бернадетт, тыча в меня пальцем, прежде чем ополоснуть чашку. — Стоит поторопиться. У тебя есть около двадцати минут, прежде чем пожалеешь, что не умерла, и около тридцати, прежде чем яд убьет тебя.
— Ты шутишь? — спросила я между приступами кашля.
Бернадетт указала на «Леджер».
— Множество твоих предков умерло от того же яда, который ты только что выпила.
Мы с Оливией уставились друг на друга, широко раскрыв глаза.
Я снова посмотрела на Бернадетт.
— Доктор Бреннан вышел на пенсию! Пять лет назад!
— Ох, — проронила Бернадетт, выглядя несколько обеспокоенной. — Но он все еще жив, верно? — Она взяла свой телефон со стойки. — Неважно. Отправляйся в больницу. Я уверена, что у меня есть его домашний номер. Я его найду.
Я потрясенно смотрела на Бернадетт, ожидая слов, что она что пошутила.
Оливия схватила меня за руку и потащила к стене с панелью. Не успела я опомниться, как оказалась на улице, и меня запихнули на пассажирское сиденье кабриолета.
Боль пронзила мои кишки, заставив зашипеть. Острая, как желудочный спазм. Закружилась голова, зрение помутилось. Когда я снова смогла поднять голову, Оливия уже неслась по обочине частной дороги, петляя между выбоинами и большими камнями.
Снова боль, затем головокружение, только на этот раз оно сопровождалось тошнотой.
— Я умру, — объявила я Оливии. — Все эти годы я боялась, что меня убьет Фрэнсис. Никогда не думала, что меня прикончит собственная бабушка.
— Ты не умрешь. Я тебе не дам, — прорычала Оливия, сворачивая на главную дорогу. Задние шины скользнули на другую полосу, прежде чем Оливия нажала на газ, выправляя машину.
— Что, если Бернадетт не сможет найти доктора Бреннана? Он мог переехать во Флориду, Аризону или один из других штатов, куда мичиганцы переезжают после выхода на пенсию.
Оливия нажала кнопку на рулевом колесе, затем велела своему телефону позвонить Нейде.
— Оливия, я сейчас немного занята, — ответила Нейда.
— Моя мама с тобой? — прокричала Оливия, заглушая шум ветра. — Это срочно!
— Секунду, — отозвалась Нейда.
Мгновение спустя голос Эдит прозвучал через динамик машины.
— Оливия, дорогая, что случилось?
— Доктор Бреннан — ты его знаешь?
— Да, дорогая. Он много лет руководил медицинским центром.
— Прошу найди его, разыщи и доставь в больницу в ближайшие десять минут. Бернадетт отравила Давину. У доктора Бреннана есть противоядие.
— О боже, — ахнула Эдит. — Я найду его. Он будет там.
— Вот, — нажав на красную кнопку телефона на рулевом колесе, проговорила Оливия. — Ты знаешь мою маму. Если она не сможет доставить доктора Бреннана в больницу, то проследит, чтобы противоядие было там. Она не допустит, чтобы с тобой случилось что-то плохое. — Оливия затормозила, когда оказалась позади автомобиля, двигавшегося с нормальной скоростью. Свернув на центральную полосу, она вдавила педаль газа и обогнала машину. — Как ты себя чувствуешь?
Как только она спросила, я забилась в судорогах от самой ужасной боли, которую только испытывала в своей жизни. По сравнению с ней удар, полученный накануне, показался щекоткой. Я не могла ответить на ее вопрос, поскольку кричала от очередного сильного спазма.