Мы договорились встретиться у дома Бернадетт в десять, но, несмотря на то, что я приехала на пятнадцать минут раньше, оказалась последней. Солнце село уже несколько часов назад, но небо продолжало понемногу темнеть.
Ноа открыл дверь моего грузовика и отступил назад, когда я выпрыгнула из него. Я припарковалась рядом с машиной скорой помощи, но Ноа был без формы.
— Как ты раздобыл машину скорой помощи? — спросила я, пока мы шли к Оливии и остальным во дворе.
— Она запасная, — пожав плечами, ответил Ноа. — Мы используем ее только для местных спортивных мероприятий и фестивалей, так что я смог ее взять. Бритт слышала, как я просил разрешения.
Я оглянулась и увидела, что Бритт разговаривает с Айзеком.
— Она мне нравится. Бойкая девочка, — одобрительно проговорила я.
— Бритт ничего. Приличный медик.
— К тому же симпатичная, — толкнула я его. — У нее такая миниатюрная, но спортивная фигура, которая тебе обычно нравится.
Ноа провел рукой по шее.
— Ну, я буду счастлив, когда вернется Девон. Это маленькое атлетическое тело отвлекает, когда ты работаешь в восьмичасовой смене в тесном помещении. С Девоном такой проблемы нет.
Я рассмеялась, но ничего не сказала, когда мы подошли к остальным.
— Где Бернадетт? — спросил я Оливию.
— Внутри, — ответила подруга. — Она сказала нам двигаться на задний двор, когда ты придешь.
— Этот сарай, — кивнул Стоун, указывая на ветхое строение. — Кто-то должен его снести, пока он не опрокинулся. Несчастный случай только и ждет, чтобы произойти.
— Не всегда все так, как кажется, Новичок, — ухмыльнулась я, поворачивая к заросшему сорняками спуску. — Надеюсь, все видят в темноте. Тропинка сильно заросла.
— Я взял с собой запасные фонарики, — сообщил Айзек, подбегая ко мне и протягивая один из них. — Веди.
Не обращая внимания на пульсирующую боль в ноге, я осторожно двинулась вниз по склону холма. Добравшись до подножия, я направила свой фонарик на основание холма, пока остальные не спустились вниз. Оливия взяла коробку, которую донес для нее Стоун, и понесла ее в центр заднего двора.
— Вот это да, — восхищенно проговорила Бритт, направив фонарик на заднюю часть дома. — Он весь стеклянный.
Айзек, Ноа и Стоун тоже повернули свои фонарики в сторону дома с открытыми ртами. Я подошел к тому месту, где Оливия раскладывала на траве предметы из коробки. Должно быть, она заехала переодеться, потому что теперь на ней были угольные льняные брюки и белая блузка без рукавов. По крайней мере, туфли на платформе вполне уместны, во всяком случае, по меркам Оливии.
Наряд Бернадетт выглядел несколько более драматично. На ней была черная мантия, подпоясанная декоративной веревкой.
— Серьезно? — спросила я. — Мантия?
— Ты бы видела, что у меня под ней, — с ухмылкой ответила Бернадетт.
Я покачала головой и направилась к разложенным вещам.
— Не подходи слишком близко, — предупредила Бернадетт.
Я не прикоснулась ни к одному из предметов, но прошла мимо каждого на расстояние нескольких сантиметров, желая почувствовать их связь с Тауни.
— Я серьезно. Не подходи слишком близко, — прошипела Бернадетт. — Любой из них может оказаться очередной ловушкой. Мы не узнаем, пока не прикоснемся к ним.
— Нет, они все принадлежит Тауни, — успокоила Оливия. — Я попросила Далтонов внимательно все осмотреть. Они согласились, что сломанная Барби не Тауни, но заверили, что все эти вещи принадлежат их дочери.
Бернадетт на мгновение задумалась, затем расслабила плечи.
— Может быть, ты все-таки не совсем бесполезна, — пробормотала она.
— Ничего себе, — хихикнула Оливия. — Осторожно, Берни. Это прозвучало почти как комплимент.
— Но она все равно раздражает, — игнорируя Оливию поделилась со мной Бернадетт.
Я не обращала на них внимания, продолжая рассматривать вещи. Проходя мимо электронной книги Тауни, я остановилась.
— В книге есть какая-то энергия, но большинство этих вещей кажутся пустыми. Как будто Тауни не тратила на них много времени.
— А что насчет этого? — спросила Оливия, доставая из коробки толстовку. — Джеки сказала, что она постоянно ее носила.
Я не стал трогать, но провел рукой около толстовки.
— Примерно то же самое, что и с электронной книгой. Нам нужно что-то посильнее.
Айзек приблизился, бросил взгляд на Стоуна и поставил спортивную сумку на траву. Расстегнув молнию, он достал большой мешок для улик. В прозрачном пластиковом пакете, заклеенном сверху красно-белой лентой, лежал рюкзак Тауни.
Мы с Бернадетт обменялись взглядами, затем я кивнула Айзеку.
— Вы не можете вскрыть этот пакет, — заявил Стоун. — Это улика.
— Она уже оформлена, верно? — спросил Ноа. — Вы уже проверили его на ДНК, отпечатки пальцев или что там еще, верно?
— Да, — ответил Стоун, — но это все еще улика. Если дело дойдет до суда, он может понадобиться защите.
— У нас не будет ни единого шанса на это, если мы не найдем девочку, — проворчал Айзек. — Мы ничего не нашли в рюкзаке, кроме волос, похожих на волосы Тауни. Мы даже не знаем, прикасался ли похититель к нему.
— Это официальная улика. Нет, — отрезал Стоун, положив руки на бедра. — Даже если бы я поверил во всю эту чепуху про экстрасенсов, ответ все равно был бы «нет».
Оливия схватила пакет с вещдоками и сорвала с него ленту. Ноа прыгнул перед Стоуном, используя свое тело, чтобы дать Оливии время. Она вытащила рюкзак из пакета и бросила его мне.
Инстинкт заставил меня схватить рюкзак, когда Бернадетт бросилась ко мне.
— Нет!!! — услышала я крик Бернадетт, но слишком поздно.
Я почувствовала, что падаю, тело кружилось и вихрилось, конечности тянулись к земле, но не находили опоры. Все вокруг превратилось в черноту, настолько густую, что я не видела собственного тела. Я растворилась в небытие. Я падала все быстрее и быстрее, мои волосы рвались за мной и развевались, как будто их тянуло ураганной силой.
— Найди двери! Представь свои двери! — услышала я крик Бернадетт.
Поборов панику, сосредоточилась на дверях. Сначала я не могла их найти, не могла наколдовать, ожидая неизбежного крушения на дне той тьмы, в которую провалилась.
— Ты справишься, Давина! — раздался крик Оливии. — Найди свои двери.
В видении я закрыла глаза, отгораживаясь от черноты вокруг, игнорируя свободное падение своего тела, и вывела двери на передний план. Открыв глаза, увидела, как они проносятся мимо меня, снова и снова, пока я проваливаюсь вниз по спирали. Я потянулась, чтобы схватиться за ручку, но она пролетела мимо слишком быстро.
— Сосредоточься, дитя, — прорычала Бернадетт. — Используй свою энергию. Заставь двери приблизиться к тебе.
Я выпятила грудь, представляя, что обладаю силой супергероя, и позволила энергии вырасти. Мое свободное падение в небытие замедлилось. Я увидела, что двери замедляются. Ощутив прилив сил, я вытолкнула энергию с большей силой.
В следующий раз французские двери остановились прямо передо мной. Я дотянулась до ручки, открыла дверь и перешла на другую сторону.
— Закрой дверь! — скомандовала Бернадетт.
Я захлопнула дверь и открыла глаза. И обнаружила, что лежу на земле, а надо мной склонились все и смотрят сверху.
— Привет, — радостно улыбаясь, воскликнула Оливия. — Хорошо прокатилась?
— Глупое дитя, — прошипела Бернадетт, толкнув меня ногой в бедро.
— Можно я измерю ее жизненные показатели? — спросил Ноа, немного паникуя.
— Нет, — отмахнулась Бернадетт. — Некогда. — Она посмотрела на меня. — Тебе нужно время, чтобы прийти в себя? Или ты готова сделать это по-настоящему, сейчас?
Я села, чувствуя прилив головокружения.
— Придется снова лететь вниз? Я не уверена, что готова к еще одной поездке на американских горках.
— Свободного падения не бывает, когда видение намеренное, — заявила Бернадетт.
— Это безумие. Бред какой-то, — проворчал Стоун, махнув рукой в мою сторону. — Что мы вообще здесь делаем?
— Или уходите, или посидите в патио, — потребовала Оливия. — Если вы понадобитесь, я позову. Но ведите себя тихо. Им нужно сосредоточиться.
Бернадетт бросила на нее косой взгляд, усаживаясь рядом со мной.
— Да, — усмехнулась я. — Она тоже умеет командовать людьми. — Я посмотрела на рюкзак. — Какой план? Просто прыгнуть одновременно и посмотреть, что получится?
— Черт его знает, — отозвалась Бернадетт.
Я рассмеялась. Мы собирались заняться экстрасенсорным расследованием, а моя наставница все делала наобум.
— Ну ладно... — Я взяла ее за руку и положила ладонь на свое предплечье, как будто сопровождала ее в бальный зал. — Я поведу. Пошли.
Закрыв глаза, я сосредоточилась на рюкзаке, лежащем в траве передо мной, и протянула руку вперед. Я представила себе белые французские двери, когда кончики моих пальцев коснулись полотна рюкзака.
Внезапно мы оказались в фиолетовой комнате. Перед нами появились белые двери во внутренний дворик. Я осмотрелась и увидела, как трафарет плюща разрастается, распространяя свои лианы по стенам и потолку, пока мы наблюдали за происходящим.
— Ну, это уже другое дело, — отметила Бернадетт, глядя вверх.
Стекло на дверях во внутренний дворик дребезжало, как будто сильный ветер пытался заставить их открыться.
— Это хорошо или плохо? — спросила я ее.
— Просто энергия с той стороны, — успокоила Бернадетт. — Но я его не чувствую.
— Тогда давай займемся делом, пока он не понял, что мы здесь. — Я протянула руку, открыла дверь и провела Бернадетт вперед. Она закрыла за собой дверь.
— Это важно? — спросила я, кивнув на дверь. — Закрывать ее?
— Зависит от того, хочешь ли ты, чтобы кто-то копался в твоих мозгах, пока нас не будет.
— Ясно. Всегда закрывать дверь. Поняла. — Я осмотрелась. Мы стояли в лесу, но деревья были гуще, чем за домом Бернадетт. И они росли ближе друг к другу. Я не видела тропинки, но чувствовала, в каком направлении нужно идти.
Земля под ногами была мягкой. Не болотистая, но с каждым шагом я ощущала, как сдвигается покрытая мхом грязь. Я повела Бернадетт вверх по холму, затем вниз и вверх по склону следующего. На вершине второго холма я остановилась, оглядываясь по сторонам.
— Я ее потеряла, — озираясь по сторонам, мрачно проговорила я. — А ты?
— Тоже. — Бернадетт отошла на несколько футов, сканируя деревья. — Может быть, она не знает, где находится. Или, как вариант, не видит окружающую обстановку, или потеряла сознание.
— Ты права. Такое ощущение, что прошло несколько дней. Как будто она была здесь, но потом просто исчезла.
— Не исчезла, дитя. Спрятана. Ее спрятали от нас.
Я не совсем понимала разницу, но подозревала, что это неважно.
— Что же нам делать?
— Пойдем назад. Здесь больше нечего смотреть.
Я создала двери и, отворив одну сторону, пропустила Бернадетт вперед, а затем закрыла дверь за собой. Открыв глаза, увидела, что мы снова находимся в траве за домом Бернадетт.
— Я хочу есть, — заявила Бернадетт, перекатившись на бок, чтобы подняться.
— Я сбегаю в дом, — засуетилась Оливия, оттаскивая от нас рюкзак. — Принесу что-нибудь для вас. Берегите силы.
Когда Бернадетт взглянула на меня, Оливия уже бежала к дверям террасы. Губы Бернадетт подергивались, от едва сдерживаемой улыбки.