Она ни разу не вздрогнула.
Отталкиваюсь от своего стола и засучиваю рукава еще выше, следуя за ней.
Я преследую ее, пока она не добирается до холодильной камеры, затем хватаю ее за локоть и втаскиваю внутрь, закрывая за нами дверь.
Она молчит в течение целых трех секунд, просто смотрит на меня, поджав губы. Затем говорит:
— У тебя, правда, тревожная склонность к холодильным камерам.
Я скрещиваю руки на груди. В основном, чтобы не прикасаться к ней.
— Хватит игр. Здесь происходит что-то еще, — говорю я. — Что-то серьезное, и это имеет отношение к тебе.
Одна из ее бровей удивленно приподнимается.
— Я не говорила тебе поджигать дом. Тебе не показалось, что это привлечет слишком много внимания?
За ее резким сарказмом скрывается дрожь страха. Она заправляет выбившуюся прядь волос за ухо, затем оглядывает комнату.
— Хейз здесь не из-за Брэда, — я прищуриваюсь на нее, придвигаюсь на дюйм ближе. — Он даже не сотрудничает с местными властями по этому делу. Он приехал не по делу о пропаже Мейсона.
Кайри тяжело выдыхает.
— Тогда что, Джек? Ты можешь побыстрее сказать, чтобы я убралась отсюда к чертовой матери и согрелась? — она потирает руки.
Я молчу, холод меня не беспокоит.
Она снова проводит рукой по непослушной пряди волос и бормочет проклятие, когда швы на ее руке запутываются в волосах.
— Черт возьми, — говорит она, поднимая ладонь, чтобы осмотреть.
— Дай мне, — я тянусь к ее руке, но она отдергивает ее.
— Я в порядке, — выражение ее широко раскрытых глаз говорит об обратном.
Что-то прячется глубоко под ее обычно непоколебимой внешностью.
Она напугана.
Я хватаю ее за запястье и притягиваю к себе, затем медленно поднимаю ее руку, чтобы осмотреть швы.
— Почему не помазала?
Она пожимает плечами.
— Я сегодня торопилась.
Киваю.
— Хм, — продолжаю держать ее, неохотно отпуская, когда прижимаю пальцы к точке пульса на ее запястье, чувствуя, что ее сердце бьется в два раза быстрее моего.
Ее губы лукаво изгибаются, она смотрит на меня из-под густых ресниц.
— Итак, Джек. Кстати, обвинив своего хорошего друга Брэда в убийстве, повеселился с Райаном? — она дразнит меня своей знойной ухмылкой. — Знаешь, он был для меня особенным. У меня были на него планы.
Слабая струйка огня вьется у меня под кожей. Я знаю, что она делает, пытаясь избежать темы Хейза, тыча в монстра, чтобы тот поднялся.
Мой член откликается на призыв к травле, она вызывает в воображении образы той ночи, когда я покрасил камеру в красный цвет кровью ее жертвы.
— Как ты это сделал? — допытывается она, придвигаясь ближе, ее пальцы переплетаются с моими. Ощущение грубых стежков на коже разрушает слой моего контроля. — Сначала накачал его наркотиками? Привязал к своему столу. Задушил перед тем, как содрать кожу с костей? Или ты…
Мои пальцы предупреждающе впиваются в тыльную сторону ее ладони.
— Остановись, Кайри.
Ее лицо морщится от боли, от этого зрелища у меня кровь стынет в жилах.
— Мне просто нужно наглядное представление, — говорит она с придыханием, когда я сжимаю ее крепче. Ее губы дрожат от холода, и мой член пульсирует от этого зрелища. — Это меньшее, что ты можешь мне предложить после того, как украл мою игрушку.
Красная лужа крови застилает мне зрение, и все, что я вижу, — это ее, покрытую липким красным, с распахнутыми глазами…
Сжимаю челюсти.
— Ты играешь с огнем.
— О, я в этом сильно сомневаюсь. Джек Соренсен никогда не злится, — ее нога проскальзывает между моими, задевая член. У нее перехватывает дыхание от ощущения моей твердой как камень эрекции. — Ты слишком холодный…
Я сильно сжимаю ее горло и прижимаю спиной к шкафчику для трупов. Резкий выдох срывается с ее губ, когда я завладеваю ее ртом.
Секунда шока, ее тело напрягается, затем, когда я с неистовой настойчивостью впиваюсь в поцелуй, она стонет и растворяется в безумном требовании. Она целует меня в ответ со злым, отчаянным желанием соперничать.
Моя рука крепче обхватывает ее горло, наслаждаясь каждым движением ее языка по моему, тем, как соблазнительно напрягается ее горло под моей ладонью.
Я отпускаю ее руку, чтобы жадно вцепиться в блузку и вытащить ту из-под узкой юбки. Моя рука проникает под ее рубашку, я завладеваю ее ртом, целуя глубже и наслаждаясь капелькой крови, которая сочится в поцелуе.
Поднимаюсь вверх по ее грудной клетке, обводя пальцами сексуальный изгиб каждой косточки, ее кожа мягкая и гладкая. Сильнее прижимаясь к ее бедрам, я практически пронзаю ее своим членом, этот ублюдок так чертовски хочет погрузиться в нее и узнать, насколько крепко ее влагалище сможет обхватить меня.
Когда я поднимаюсь выше и провожу большим пальцем по ее соску, выступающему сквозь тонкий материал лифчика, она стонет более настойчиво, вибрация на моей ладони усиливает мою потребность услышать ее крик.
Я отстраняюсь, чтобы поцеловать ее в шею, царапая зубами кожу, прежде чем впиться в ее нежную плоть. Но не внезапный, сдержанный крик замораживает мою кровь и останавливает руку. Ощущение шероховатой, скошенной рубцовой ткани под пальцами заставляет мой позвоночник выпрямиться.
Я возвышаюсь над ней и смотрю сверху вниз на ее прекрасное раскрасневшееся лицо.
— Кто это с тобой сделал? — требую я.
Грудь вздымается, она быстро моргает, затем качает головой, прислонившись к шкафчику для трупов.