И доктор Кайри Рот предложила заманчивую задачу.
Когда утреннее солнце начинает пробиваться сквозь решетчатые жалюзи лаборатории, я вновь сосредотачиваю свое внимание на частичных останках скелета, состоящих из черепа, позвонков и грудины. В основном блоке насчитывается восемьдесят осевых костей. Но есть одна кость, которая меня особенно восхищает, та, которой я посвятил большую часть своей исследовательской карьеры.
Рукой в перчатке я беру подъязычную кость. Расположенная под нижней челюстью кость в форме подковы уникальна, поскольку это единственная кость на скелете, которая не соединена ни с какими другими. Удерживается на месте лишь связками и мышцами.
Сказать, что у меня есть схожесть с этой свободно плавающей, одиночной костью, очевидно; для существования фундамента не требуется никакой поддержки.
При идентификации останков антропологи и судебно-медицинские эксперты по умолчанию обращают внимание на череп и лобковые кости, чтобы определить возраст, расу и пол. Однако в том случае, если такие кости отсутствуют или повреждены, подъязычная кость может выявить все вышеперечисленное и многое другое. Нужно просто хорошо разбираться в тончайших нюансах.
Мои исследования по сращению подъязычной кости и плотности костной ткани для судебно-медицинских целей произведут революцию в процессе идентификации останков.
От меня не ускользнула мрачная ирония моих внеклассных увлечений и профессиональных интересов.
Доктор Кэннон проходит мимо двери лаборатории, затем отступает назад, чтобы заглянуть внутрь.
— Доброе утро, Джек, — он бросает взгляд на часы, темно-коричневая кожа вокруг его глаз сморщивается в замешательстве. — Ты рано. Я думал, все будут спать после вчерашнего торжества.
Моя улыбка — тонкая линия.
— Я пришел пораньше, чтобы обследовать донора, — я и не уходил.
К счастью, у меня в офисе есть несколько смен одежды, и хотя я не рекомендую этого делать, душевые в кампусе полезны, когда нужно смыть с себя запах пота и смерти.
— Хорошее дело, — говорит он, кивая и снова оглядываясь по сторонам, словно пытаясь завязать разговор. — Еще раз спасибо за вежливость по отношению к миссис Спенсер. Я знаю, очаровывать спонсоров — не самое твое любимое занятие, но она была одной из наших самых важных…
— Не за что, — говорю я, возвращая внимание к очищенным костям на столе. Я беру датчик Болея в качестве намека на окончание разговора. Хью Кэннону не нужно заполнять тишину.
— Тогда ладно. Хорошего дня, Джек.
Я поднимаю взгляд, когда он направляется по коридору, и опускаю инструмент. Я уже измерил зубы и прочитал данные, отображаемые на мониторе. Не хочу отвлекаться, когда придет доктор Рот, вот почему я откладываю подъязычную кость в сторону для последующего осмотра.
Тот факт, что истерика Кайри стоит мне ценного исследовательского времени, доказывает то, о чем я думал с самого первого дня: она не заслуживает своего положения.
Она, очевидно, наблюдательна и достаточно умна, раз вычислила мою деятельностью. Проследив за ней прошлой ночью, я был бы склонен поверить, что она просто соблазнила Брэда, чтобы узнать о его теориях обо мне.
Но видя, как она держит отрубленную руку, втаптывая мою теорию в грязную почву…
Она убийца.
Хладнокровная хищница.
Она заметила меня раньше, чем я узнал о ней — и именно это заставляет меня крепче сжимать рукоятку датчика. Я с усилием откладываю инструмент в сторону, затем прижимаю ладони к столу. Холодное прикосновение стали просачивается сквозь латекс, чтобы погасить маленький язычок пламени.
Я полагался на свои предвзятые понятия, и это моя роковая ошибка.
Всегда подтверждайте свои выводы.
Что могло случиться с такой девушкой, как Кайри, что превратило ее в убийцу? Женщины-серийные убийцы — редкая порода, даже более редкая, чем напарники.
У нее не было явных признаков психопатичности, так что, скорее всего, она такой не родилась. Какой-то провоцирующий инцидент в ее жизни спровоцировал это превращение.
Раскрытие этой ключевой информации о ней станет тем кусочком головоломки, который мне нужно использовать против нее, чтобы убрать ее из своей жизни.
Как правило, когда убийцы обнаруживают, что охотятся на одной территории, один из них решает уйти, опасаясь быть обнаруженным. Два главных хищника не могут занимать одно охотничье угодье.
Как биолог, специализирующийся на изучении дикой природы, Кайри понимает это лучше, чем кто-либо другой.
Наша биологическая структура отвергает менталитет стада. Если тот или иной отказывается сдавать территорию, остается единственный вариант — ликвидация.
Выживание любыми необходимыми средствами.
Не знаю, когда она обнаружила меня, но ведь решила остаться.
Это ее единственный фатальный недостаток.
Она думает, что умнее меня и сможет манипулировать так же, как манипулирует всеми вокруг. Она понятия не имеет, с чем столкнулась.
Она дала мне подсказку, когда сказала, что мы встречались раньше.
Чего бы ни хотела от меня Кайри, все начинается с того момента.
Следующие полчаса я наблюдаю за горсткой студентов, которые просачиваются на кафедру. При виде Кайри во мне поднимается волна возбуждения, и я мысленно подавляю это раздражающее ощущение. Рефлекторно я дотрагиваюсь до своего кармана в поисках предмета, который всегда был там, понимая, что его там нет.
Стиснув челюсти, я без всякой необходимости начинаю заново измерять обесцвеченные резцы, пока мое периферийное зрение отслеживает ее движения. На ней черная юбка-карандаш и блузка цвета шампанского. Ее рыжевато-каштановые волосы собраны в стильную прическу, макияж на месте, она выглядит хорошо отдохнувшей, как будто ночью не хоронила тело.
Она несет свою награду — ту самую, которую я должен был вручить ей вчера вечером. Лучезарно улыбается и принимает поздравления от нескольких коллег, прежде чем поставить трофей на полку вдоль стены своего офиса.
Когда она, наконец, замечает букет цветов на своем столе, ее взгляд сразу же устремляется к кабинету Брэда через коридор.
Нет, они не от хилого любовника.
Она любуется редкими гималайскими голубыми маками, пока ищет открытку, затем ее сияющая улыбка спадает, когда она замечает ленту, обвязанную вокруг стеблей.
Ее пристальный взгляд встречается с моим.
Невозможно описать тот прилив адреналина, который проносится по моим венам. По замыслу, я стараюсь отделять свою личную жизнь от работы, по крайней мере, когда нахожусь в пределах лабораторного пространства. Это приводит к череде монотонных дней, пока я снова не смогу достичь кайфа, и сейчас не могу отрицать, что блаженство чертовски близко.
Ее пристальный взгляд фокусируется на мне, и я сдерживаюсь, чтобы не растянуть губы в довольной улыбке.
Наблюдаю, как она аккуратно развязывает ленту, сворачивает ее в тугой клубок и засовывает в карман юбки.
Я снимаю одноразовые перчатки и бросаю их в корзину для опасных отходов по пути к ее кабинету. Останавливаюсь в дверном проеме и прислоняюсь к косяку.
— Хорошо спалось, Джек? — спрашивает Кайри, вызывая ответную боль в ушибленной электрошокером плоти моей груди.
— Как будто меня ударили током и накачали мидазоламом, — говорю я, отвечая на ее язвительное замечание.