Змей.
Унынье у лошади на морде.
И никто не поймет тоски Петра -
узника,
50 закованного в собственном городе.
[1916]
Вот иду я,
заморский страус,
в перьях строф, размеров и рифм.
Спрятать голову, глупый, стараюсь,
в оперенье звенящее врыв.
Я не твой, снеговая уродина.
Глубже
в перья, душа, уложись!
И иная окажется родина,
10 вижу -
выжжена южная жизнь.
Остров зноя.
В пальмы овазился.
"Эй,
дорогу!"
Выдумку мнут.
И опять
до другого оазиса
вью следы песками минут.
20 Иные жмутся -
уйти б,
не кусается ль? -
Иные изогнуты в низкую лесть.
"Мама,
а мама,
несет он яйца?" -
"Не знаю, душечка.
Должен бы несть".
Ржут этажия.
30 Улицы пялятся.
Обдают водой холода.
Весь истыканный в дымы и в пальцы,
переваливаю года.
Что ж, бери меня хваткой мёрзкой!
Бритвой ветра перья обрей.
Пусть исчезну,
чужой и заморский,
под неистовства всех декабрей.
[1916]
Очевидно, не привыкну
сидеть в "Бристоле",
пить чай,
построчно врать я, -