Водрузим на затылок котелок
с присохшими остатками салата...
Какие звезды?! Пол и потолок.
В окошке -- отражается палата.
Ночь. Окна -- бесконечности оплот.
Палата в них двоится и клубится.
За окнами -- решетки переплет:
наружу отраженью не пробиться.
В пространстве этом -- задом наперед -
постелью мудрено не ошибиться.
Но сон меня сегодня не берет.
Уснуть бы... и вообще -- самоубиться!
Рискуя -- раз тут всё наоборот -
тем самым в свою душу углубиться!
Уснуть бы... Санитары на посту.
Приносит ли им пользу отраженье?
Оно лишь умножает тесноту,
поскольку бесконечность -- умноженье.
Я сам уже в глазах своих расту,
и стекла, подхлестнув воображенье,
сжимают между койками версту...
Я чувствую во внутренностях жженье,
взирая на далекую звезду.
Основа притяженья -- торможенье!
Нормальный сон -- основа всех основ!
Верней, выздоровления основа.
Эй, Горбунов!.. на кой мне Горбунов?!
Уменьшим свою речь на Горбунова!
Сны откровенней всех говорунов
и грандиозней яблока глазного.
Фрейд говорит, что каждый -- пленник снов.
Как странно в это вдумываться снова...
Могилы исправляют горбунов!..
Конечно, за отсутствием иного
лекарства... А сия галиматья -
лишь следствие молчания соседних
кроватей. Ибо чувствую, что я
тогда лишь есмь, когда есть собеседник!
В словах я приобщаюсь бытия!
Им нужен продолжатель и наследник!
Ты, Горбунов, мой высший судия!
А сам я -- только собственный посредник
меж спящим и лишенным забытья,
смотритель своих выбитых передних...
Ночь. Форточка... О если бы медбрат
открыл ее... Не может быть и речи.
На этот -- ныне запертый -- квадрат
приходятся лицо мое и плечи.
Ведь это означало бы разврат,