людьми?" "Но выражение их глаз?
Конечности их? Головы и плечи?"
"Вещь, имя получившая, тотчас
становится немедля частью речи".
"И части тела?" "Именно они".
"А место это?" "Названо же домом".
"А дни?" "Поименованы же дни".
"О, все это становится Содомом
слов алчущих! Откуда их права?"
"Тут имя прозвучало бы зловеще".
"Как быстро разбухает голова
словами, пожирающими вещи!"
"Бесспорно, это голову кружит".
"Как море -- Горбунову; нездорово".
"Не море, значит, на берег бежит,
а слово надвигается на слово".
"Слова -- почти подобие мощей!"
"Коль вещи эти где-нибудь да висли...
Названия -- защита от вещей".
"От смысла жизни". "В некотором смысле".
"Ужель и от страдания Христа?"
"От всякого страдания". "Бог с вами!"
"Он сам словами пользовал уста...
Но он и защитил себя словами".
"Тем, собственно, пример его и вещ!"
"Гарантия, что в море -- не утонем".
"И смерть его -- единственная вещь
двузначная". "И, стало быть, синоним".
"Но вечность-то? Иль тоже на столе
стоит она сказалом в казакине?"
"Единственное слово на земле,
предмет не поглотившее поныне".
"Но это ли защита от словес?"
"Едва ли". "Осеняющийся Крестным
Знамением спасется". "Но не весь".
"В синониме не более воскреснем".
"Не более". "А ежели в любви?
Она -- сопротивленье суесловью".
"Вы либо небожитель; либо вы
мешаете потенцию с любовью".
"Нет слова, столь лишенного примет".
"И нет непроницаемей покрова,
столь полно поглотившего предмет,
и более щемящего, как слово".
"Но ежели взглянуть со стороны,
то можно, в общем, сделать замечанье:
и слово -- вещь. Тогда мы спасены!"
"Тогда и начинается молчанье.
Молчанье -- это будущее дней,