Входная дверь слегка пошатнулась под натиском ломившегося с улицы, затем послышались глухие удары, подобные раскату грома. Я поднялась и пошла открывать, машинально взглянув на старинные настенные часы в кованой металической раме: час ночи. Евгений Павлович лениво поднял морду и покосился сначала на дверь, потом на меня, потом снова на дверь и устроился обратно, тяжко вздохнув.
— Охранничек… — пробормотала я и пошла открывать, потому как грохот не прекращался.
Надо сказать, поздние гости не такая уж и редкость в доме отца. К нему шли все: заплутавшие грибники в состоянии близком к обморочному, раненые охотники, жители элитного поселка, активно разрастающегося неподалёку, застрявшие в непролазной грязи на дорогих спортивных тачках с низкой посадкой. Однажды пришел какой-то чудак за солью, мол, по-соседски. Какое может быть соседство, если на пятнадцать километров с трех сторон только лес, захудалая деревенька, жителей которых знаешь по именам, да одна-единственная дорога, а позади дома — довольно широкая река, с таким подводным течением, что только человек, начисто лишенный инстинктов самосохранения, решит в нее зайти? Но отец даже бровью не повел, дал соли, и мужичок удалился. Оказывал первую помощь охотникам, оставлял на ночлег грибников, вытягивал из грязи богатеев, которые, свернув с трассы, выбрали не ту дорогу на развилке. В общем, в этом доме всегда были рады всем, в любое время и по любому вопросу, чем нещадно пользовались жители деревеньки, где каждый знал — Егерь поможет.
Так как ввиду временного отсутствия самого Егеря почетные обязанности выполняю я, нечего было и думать о том, чтобы затаиться и малодушно переждать. Отец каким-то непостижимым образом узнает и страшно расстроится. Я прямо-таки вижу его большие грустные глаза, смотрящие с укором.
На пороге стоял Серега, с окровавленным мужиком на горбу, который то ли был без сознания, то ли на том свете. Впрочем, такая картина не нова, и я покорно посторонилась, пропуская дорогих гостей. Гости, кстати, в самом деле были дорогими. Сергей трудится не то охранником, не то водителем у какого-то дяди из того самого поселка, в который приезжали только на дорогих иномарках, любит стильные шмотки и легкий выпендреж. У его ноши на руке были часы примерно равные по стоимости моей городской квартире. Неплохой, между прочим, по меркам простых смертных.
Серега аккуратно переложил свой груз на пол и выдал незамысловатое:
— Василиса, помоги.
Я с сомнением покосилась на пол, мол, а есть ли смысл суетиться, как вдруг мужик слабо пошевелился.
— Чем? — поинтересовалась равнодушно.
— За нами хвост, — косясь на дверь заявил Серега, — никто не должен знать, что он еще жив.
— А он точно должен быть жив? — флегматично поинтересовалась я.
— А, по-твоему, я просто ради развлечения ночью по лесу его на себе таскаю? — разозлился он. Я стояла и молча выжидала, когда до него дойдет, что знать мне это в общем-то не от куда.
«Вот и огонек озарения промелькнул в глазах. Вот и славно, всего то пол минуты прошло. Мы же не торопимся» — пронеслось в голове. Хорошо, что я давно научилась не выдавать всю ту язвительность, на которую была способна. Зачем людям настроение портить?
— Короче, — спокойно начал он, — у меня максимум минут десять, чтобы оказаться как можно дальше отсюда, иначе нам обоим крышка. Моя тачка в вашей трясине, до дома пойдут пешком, шанс уйти есть, но он тает на глазах. Поможешь?
«Ваша трясина» прозвучало оскорбительно, не я ж ее культивирую в самом деле, а матушка природа, но в этом доме не отказывают. Я ненадолго задумалась, разрабатывая план. Надо отметить, голова у меня варит неплохо, особенно в стрессовых ситуациях. Бегло осмотрела ранения, в принципе, ничего смертельного: два пулевых по касательной, в левое плечо и руку, довольно глубоких. Бледный, на лбу испарина, но до обморока по общим признакам было вообще-то далеко.
Залила раны антисептиком и наложила тугие повязки. Пока это все, что успею.
— В погреб его, — скомандовала Сереге.
— Какой нахрен погреб, Василиса?! — взвизгнул Сергей от возмущения, а я чуть не фыркнула, так это забавно выглядело. — Он же там загнется!
— Загнется или нет не знаю, это время покажет, — ответила серьезно. — А ты либо слушайся, либо забирай свой полутруп и проваливай встречать гостей на дорогу.
— Черт! — выругался Сергей и потащил ценный груз к подполу. — Открой, — пробубнил он, а я продолжила инструктаж.
— Положи его за ящиками с картошкой и накрой мешковиной, — открыла лаз в подпол и включила там свет, продолжая пояснять: — она на стеллаже справа.
Схватила тряпку и вытерла капли крови, ведущие к подполу. Серега поднялся, закрыл люк и выжидающе уставился на меня.
— Нормальные мужики, Сережа, к бабам с цветами приходят, — наставительно произнесла я и без перехода продолжила: — снимай рубашку. — Взгляд его моментально затуманился, а я закатила глаза, взяла с вешалки у входа отцовскую куртку и протянула Сереге. — Рубашка вся в крови. Приличные люди в таком виде по улицам не шастают. Выйдешь через веранду к пристани, по пути постарайся выжать из нее хоть пару капель. На пристани возьмешь лодку, придется поработать руками, мотор не заводи, поплывешь налево, по течению, особенно от берега не отходи, за деревьями не увидят. Через пару километров будет мост, привяжешь под ним, там крюк есть, не пропустишь, он белой краской выкрашен. Справа от моста домишка стоит, почти сарай, не приглядываться — не увидишь. Постучишь, скажешь от Егеря, попросишь машину. У Деда старая «Нива», но бегает прилично. Если не вернешь или разобьешь, лучше сразу пиши завещание. О госте позабочусь, если на то будет воля Божья. Все, топай.
Серега посмотрел с сомнением, но не сказав ни слова, рванул на веранду. Хотя «спасибо» было бы вполне уместно.
— Будем ждать гостей, — сказала я Палычу, который с интересом наблюдал все это время. Перетащила его коврик на люк и приказала: — Место!
Палыч улегся, дважды ему предлагать не надо, ничего не делать — его любимое занятие. Набрала воды в таз, поставила рядом с размазанной по полу кровью и немного повозила по ней тряпкой. Хитрости все эти, конечно, излишние, учитывая, что в подполе у меня мужик, но вдруг гости у меня не слишком умные будут? Не хотелось бы думать, что я буду заменой Сереге в качестве второго трупа. Любовник он, конечно, не плохой, но неплохих много, а я у себя одна.
Ждать пришлось не долго, за окном послышался топот.
«Трое» — машинально отметила я.
Палыч поднялся и замер, готовый вцепиться кому-нибудь в горло. Вспомнил, видимо, что он вообще-то здоровущая черная немецкая овчарка.
— Лежать и не двигаться, — прошипела я. Палыч лег и затих, он слишком хорошо знал этот тон. Теперь даже если начнется война, он не поднимется без моего приказа.
В дверь снова загрохотали, я поднялась с пола и пошла открывать. Невежливо заставлять людей ждать.
На пороге стоял мерзкий тип, лет сорока, какой-то весь щупленький и сухонький, с большими пустыми глазами без выражения, тонкими белесыми губами и светлыми, довольно длинными волосами, зачесанными назад. Вот только косы не хватает в руках, да чёрной мантии с огромным капюшоном. Вместо всего этого великолепия позади него стояли два молодца с до того круглыми мордами, что глазки на них почти не угадывались.
— Не поздновато ли ты дверь открываешь, деточка? — поинтересовался первый таким скрипучим голосом, что я невольно поморщилась. Ей-богу, как пенопластом по стеклу.
— А вы постучали, чтобы вам не открыли? — невинно поинтересовалась я и тут же очутилась на полу от удара ногой в живот, проехав на пятой точке ещё пару метров по инерции.
«Вот тебе и сухонький» — незадачливо отметила про себя, пытаясь дышать. Поаккуратнее надо с выражениями.
Скрипучий между тем по-хозяйски вошел, круглолицые следом за ним.
— В доме есть еще кто-то? — спросил деловито, видать, он у них за вожака.
— Только я и Евгений Павлович, — смогла ответить я, отдышавшись.
Скрипучий мотнул головой, мол, проверьте тут все.
— А кто у нас Евгений Павлович будет? — спросил ехидно.
— Да вон, на коврике.
Тип противно хихикнул.
— Собачка не кусается?
— Нет, он воспитанный.
— Тем лучше для него…
Пока скрипучий оглядывался, вернулись парни с осмотра, отрицательно мотнув бритыми головушками. Вздохнув, как будто на его плечах лежали все тяготы мира, он взял табуретку, пристроился рядом со мной и заглянул в глаза. Я, судя по всему, должна была провалиться. Что ж, попытаюсь. Глаза распахнулись, я слегка задрожала, старательно изображая испуг. Давай, мужик, переходи к делу, мне еще гостя штопать.
— Где они?
«Ну наконец-то».
— Кто? — задала я самый глупый вопрос, на который была способна. Он поднялся и с чувством пнул меня по ребрам.
«Вот козел. Ладно, ладно, я прониклась».
— Сережа? — спросила испуганно.
— Сережа, Сережа, — пропел скрипучий.
— Так ведь ушел, минут за десять до вас, разминулись вы…
— Один?
— Ушел один, а второго ушли.
— Что значит ушли? — начал злиться скрипучий и замахнулся, на этот раз рукой.
— Второй сам уже никуда не уйдет, — быстро заговорила я, прикрываясь обеими руками.
— Рассказывай.
— Да чего рассказывать, рассказывать то и нечего вовсе, — заныла я, старательно вживаясь в роль идиотки. Скрипучий приподнялся и от души пнул меня еще пару раз, а я, поскуливая, заговорила быстрее: — В дверь постучали, совсем как вы недавно, я открыла, у нас нельзя не открыть, не принято так, открыла, значит, а там Серега стоит, на спине, как рюкзак, мужик какой-то без признаков жизни. Помоги, говорит, Василиса, — я старательно передразнила Серегу, — никто, говорит, не должен знать, что он мертв. А я ему говорю, ты дурак что ли, Сережа, на кой хрен ты мне труп припер, нормальные мужики с цветами к бабе ходят. Вот скажите, адекватный вообще? — трещала я, все больше увлекаясь. — Хоть бы раз сережки какие приволок, или там колечко, не знаю, да хоть розочку тщедушную, на худой конец, а он что? Мужика дохлого! Кто он мне, кот чтоли в доме деревенском, добычу к дверям подкладывать? Тоже мне, мышелов хренов! Да еще и выдает, что надо закопать его по-быстрому. У меня натурально глаза на лоб полезли, а он дальше свое гнет, давай, говорит, в сарае его зароем, там пол земляной, ни одна живая душа не сыщет. Совсем с ума сошел!
— Зарыл? — перебил меня скрипучий.
— Ага, зарыл, как же, так я ему и позволила! Он умотает, а мне живи тут как на кладбище, — возмутилась я. — Что за мужик пошёл? Пару раз трахнулись, и он думает, что я ему по гроб обязана буду. Да кто кому еще обязан должен быть… Скулил подо мной, точно щенок дворовый.
Круглолицые противно ухмылялись, как будто со свечкой стояли, а я напряглась, а ну как это дружки Серегины? Не общественное мнение о моей личной жизни взволновало, а во что этот придурок влип.
«Пропала дедова «Нива»…» — подумала с горечью.
— Где труп?
— Почем я знаю? Погнала я его, где хочешь, говорю, там и копай, только не на моем участке. Вон, плыви, говорю, на другой берег и там хоть всю ночь рой в свое удовольствие. А он хвать мужика своего как мешок, и выскочил через веранду. Лодку поди угнал, паршивец… батя с меня три шкуры теперь снимет… — добавила печально и задумалась ненадолго, сделав театральную паузу, — а, ну вот, о чем это я? В общем, выгнала его и убираться начала. Кровь если засохнет, потом не оттереть же, пробыл то пять минут от силы, а напакостил, пол ночи убираться теперь… а тут вы пришли, да давай с порога сразу драться, как будто я вам чего плохого сделала…
Шмыгнула пару раз носом для полноты картины и сникла, скрючившись на полу и опустив голову.
«Давай, соображай быстрее, дядя. Вся информация у тебя уже есть».
— Что, говоришь, он сказал, когда пришел? Про то, что никто не должен знать.
Я прикрыла рот рукой, якобы сообразив, что проболталась, и недовольно пробурчала:
— Никто не должен знать, что он мертв.
— Прямо так и сказал?
— Прямо так и сказал.
— А ты мне, часом, не вкручиваешь? — подленько поинтересовался скрипучий.
— Что у меня, ребра что ли лишние? — насупилась я.
— Ну-ну… — протянул он и задумался. — Скажи-ка, деточка, а подвальчик у тебя имеется?
«Скажите пожалуйста, какой умник!»
— А то, как же! Куда ж без подвальчика-то, соленья там всякие, компот на зиму, картошку, опять же…
«И мужик раненый».
— И где же он у нас? — расплылся скрипучий в улыбке. Хотя улыбкой это мог бы назвать только такой же псих.
— Вон там люк, — мотнула головой в сторону кухни, — аккурат под собачкой.
— Открывай.
Я с трудом поднялась и пошла, почему-то прихрамывая.
«Не переигрывай» — одернула себя мысленно и потрусила веселее. Согнала Палыча и открыла люк.
— Проверь, — приказал одному из парней.
Тот приблизился, заглянул в темноту и с сомнением покосился на скрипучего. Положительно, лезть ему туда не хотелось.
— Свет есть? — спросил парень угрюмо, не особенно, впрочем, рассчитывая на удачу.
— Конечно, конечно, — порадовала я его и суетливо метнулась к выключателю. Свет вспыхнул, и парень полез в подпол.
Надеюсь, Серега про мешковину не забыл. Встала на колени и заглянула вниз. Не забыл. Парень медленно двигался по подполу с пистолетом в руках, а я с интересом наблюдала. Дошел до картошки… Еще пару шагов и мой гость будет обнаружен.
— Простите, — пискнула я, — а вы картошечки не прихватите? Вон там и ведерочко стоит… Мне немножко совсем, — парень повернулся и одарил меня тем самым особенным взглядом, что я сразу же поняла — картошки мне не видать, как своих ушей без зеркала и, конечно, загрустила, а он пнул ведро, резко развернулся и пошел обратно.
«Придурок самодовольный».
— Простите, просто я сама собиралась, а раз уж вы там, ну я и подумала… самой-то страшно, хоть и свет… — бормотала я, отползая на четвереньках.
— Пусто, — констатировал парень с сожалением, вылезая.
— Черт! — выругался скрипучий, видимо, в самом деле рассчитывал, что два мужика сидят их в подполе дожидаются. — Проверь, на месте ли лодка?
Парень подорвался и побежал на причал. Вернулся через полминуты.
— Лодки нет и капли крови в ту сторону. Уплыл гад!
«Ну наконец-то. Сыщики доморощенные. Да я бы вас к себе в уборщики не взяла».
— Черт! Быстро к машине! — скомандовал скрипучий, — Не мог он далеко уйти. Сука, Испанца бы притопить не успел, — услышала я уже с улицы.
«Так-так… Интересно. Подумаем над этим позже».
Открыла окно, села на пол, привалившись спиной к кухонному гарнитуру, лениво почесывая Палыча за ухом и прислушиваясь. Ночью в лесу звуки хорошо разносятся. Я слышала, как гости бегут, как хлопают дверьми машины. Звук заработавшего двигателя, постепенно удаляющегося. Больше ждать смысла не было, я неохотно поднялась и начала спуск в подвал.
— Гости уехали, — сказала громко и привалилась спиной к лестнице. Мешковина полетела в сторону, мужик поднялся, пряча пистолет за пояс джинсов.
— А ты актриса, — хмыкнул он и пошел мне на встречу, слегка покачиваясь. Надо отметить, вентиляция в подвал идет прямо из кухни, так что, если он был в сознании, а он был, слышал все мои ужимки прекрасно.
— Кто бы говорил… — едва слышно пробубнила я и полезла из подпола.
— Куда?
— Прямо и направо, — кивнула я в сторону комнаты, из которой шла дверь в ванную. Взяла дежурную аптечку, ножницы и пошла следом, присматриваясь. В первую очередь, никаким мужиком он не был. То есть, конечно, пол мужской, но лет ему тридцать с небольшим, так что правильнее сказать, парень. Со спины он был хорош: высокий, под два метра, широкоплечий, с развитой мускулатурой. Если оценивать привлекательность моими мерками (то есть на вес, как барана), то он был определенно в топе. Впрочем, в этом они с Сергеем похожи, уступал он ему буквально кило на пять. Пока я таращилась, он умылся одной рукой и сел на край ванны.
— Заштопаешь?
Я кивнула, подошла почти вплотную и стала деловито резать рубашку от рукава к плечу, придерживая ткань с внутренней стороны, и стараясь не касаться его руки. Тщательно промыла раны и набрала в шприц обезболивающее.
— Колоть или героически потерпите? — не удержалась я от язвительности. По непонятным причинам парень меня раздражал.
— Коли, — кивнул он сдержанно. Такое ощущение, что я его раздражала не меньше.
Я мысленно ухмыльнулась и с удовольствием сделала пару уколов вблизи ран, представляя, как это должно быть неприятно. Немного выждала, наложила несколько швов и повязки.
— Принесу во что переодеться, — пробубнила едва слышно, резко развернулась на пятках и вышла, а когда вернулась с отцовой футболкой, он все еще воевал с первой пуговицей. Крови он успел потерять прилично, руки не слушались, на лбу снова выступила испарина.
Язвить больше не хотелось, я отложила футболку, подошла и начала расстегивать пуговицы, аккуратно сняла рубашку и помогла с футболкой.
— Спасибо, — процедил он почти не шевеля губами. Было очевидно, слово это ему знакомо в основном понаслышке, произносить его он не привык, но ситуация обязывала. Мог бы и не утруждаться, на самом деле.
— Спать можете лечь в комнате, — кивнула я на открытую дверь и посторонилась, пропуская его. Набрала в шприц лекарство, подумала, набрала еще один шприц и подошла к кровати, на которой он успел улечься, пристроив пистолет на тумбочке рядом. — Антибиотик, — указала я кивком на шприц в руке. Он как-то странно посмотрел, но кивнул утвердительно. — Внутримышечно… — пробормотала я и почему-то покраснела, хотя вообще то стеснительностью не страдала, скорее наоборот, а он снова кивнул.
Испытывая неловкость, расстегнула молнию на его джинсах, приспустила их, быстро сделала укол и, не глядя на него, вернулась в ванну, прикрыв за собой дверь.
«Какого хрена?» — бормотала про себя, тщательно натирая пол, — «Нашлась тут барышня кисейная».
Убравшись, вышла из ванной, мазнув по нему взглядом, и спокойно прошествовала через всю комнату, усиленно демонстрируя своим видом безмятежность. Выждала полчаса, зашла снова и сделала еще один укол, теперь уже действительно антибиотик. Так что, в целом получилось практически не вранье.
Теперь у меня есть часов пять минимум на то, чтобы спокойно оценить ситуацию и хоть немного поспать. Я вздохнула, набрала номер Макса и долго слушала гудки, представляя, как он таращится на телефон и борется с желанием послать меня куда подальше.
— Я надеюсь, тебе одиноко и хочется прижаться к крепкому мужскому плечу, — все-таки отозвался он.
— Конечно, да, но не сегодня, — вздохнула я в ответ.
— Василиса, почему я это терплю? — устало спросил он.
— Не могу знать…
— Все ты знаешь. Мозги отшибло напрочь от твоего темперамента. Слаб я, Василиса, а ты этим бесстыдно пользуешься. Хоть бы пригрела по старой памяти, три месяца от меня бегаешь как от огня. Кто он? — без перехода спросил Макс, а я поморщилась. — Тот мордастый, да? Эх, Василиса, чем тебе моя морда не угодила?
— Ты сейчас хочешь это выяснить?
— А ты, надо полагать, хочешь выяснить что-то другое?
— Ты такой проницательный…
— Вот только давай без этих твоих штучек, — хохотнул он и тут же посерьезнел, — спрашивай.
Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
— Кто такой Испанец? — в трубке что-то грохнуло, а я терпеливо ждала, пока Макс придет в себя.
— Почему ты спрашиваешь? Все в порядке? Где ты? Я сейчас приеду! Черт! Не молчи!
— Да я даже слово вставить не успеваю, — вздохнула я, — приезжать не надо, я у отца, все в порядке.
— Во что ты вляпалась?! — рявкнул он. — Чуяло мое сердце, не надо было тебе помогать с этим твоим агентством…
— Пока ни во что и, надеюсь, так и будет. Ты на вопрос ответишь?
— А если нет, ты отстанешь и не будешь выяснять?
— Глупости-то не говори.
Максим тяжко вздохнул и ненадолго замолчал.
— На самом деле рассказывать особо нечего. Испанец, в миру Чернов Алексей Владимирович, счастливый обладатель всех складов в нашем славном городе, по праву наследования, так сказать. Папаша его, ныне почивший, держал всю логистику, начиная от поставок в рядовые продовольственные магазины до бог знает чего. Вся торговля проходила через его цепкие руки, причем, сам он ни разу уличен в каких-либо незаконных перевозках не был. Любил дядя праздный образ жизни и уже года три как скончался от инфаркта под какой-то девкой. В общем, жил на полную катушку и умер счастливым человеком. Все дела прибрал к рукам его сынок. Что они там возят, от кого и для кого, до сих пор никто в нашей доблестной разобраться не смог и, по-моему, уже даже не пытаются. Пальцем тыкать не буду, но некоторые в конторе кушают у него с рук и преданно заглядывают в глаза. В общем, наглый и удачливый сукин сын, от которого приличным людям следует держаться подальше. Намек поняла?
— Поняла. Сможешь еще что-нибудь разузнать?
— Только если ты ответишь, зачем тебе это?
— Я пока что и сама не знаю, — пригорюнилась я, — но, чувствую, может пригодиться.
Макс снова затих. В мое чутье он верил свято и открывающиеся перспективы его не радовали.
— Узнаю все, что смогу, — и добавил серьезно: — Но с тебя ночь любви.
— Не можешь же ты в самом деле такое взамен просить? — делано удивилась я. — Это ж совсем не по-джентельменски.
— Еще как могу, — хохотнул он. — Все, до связи, — и отключился.
Я повертела телефон в руках, бессмысленно таращась в пол. Информации не густо, но теперь я хотя бы знаю кто спит у меня в гостевой спальне. Я набрала смс с текстом «Чернов Алексей Владимирович. Все, что удастся найти» и тут же получила ответ «ОК». Пашка, в отличии от Максима, ночами предпочитал не спать, бороздя просторы интернета. Чем он там занимался часами для меня было загадкой и она, пожалуй, была одной из немногих, что разгадывать не хотелось.