Утром я еще сильнее убедилась в правильности своих намерений и первым делом поехала к отцу. Еще на подъезде я услышала заливистый лай Палыча, и, едва успев выйти из машины, приняла его в объятия, как отец меня, после долгой разлуки. Охнула под его весом и наклонилась назад, пытаясь удержаться на ногах.
— Ну ты и слон, — весело возмутилась я, разводя руки и избавляясь от непосильной ноши. — Леночка тебя пирогами, что ли, кормит?
— Васечка, он так в глазки заглядывает, не могу я устоять, как ребеночек, ей-богу, разве откажешь? — запричитала Солнце, встречающая меня на пороге с накинутой второпях куртке и тапочках на босу ногу.
— Солнце, марш в дом! — рявкнула я с улыбкой.
— Ну вы с отцом и горазды командовать! — возмутилась Солнце, но попятилась.
С первым же шагом в нос ударил такой дурманящий аромат выпечки, что я едва не лишись сознания. Прикрыла глаза и вдохнула полной грудью. Солнце довольно заулыбалась, милостиво разрешила себя поцеловать и тут же пошла заваривать чай. А я остановилась в прихожей от внезапного разочарования, потому что поняла: отца в доме нет.
Прошла на кухню, села за стол и страдальчески посмотрела на Леночку.
— Уехал, Вась, — развела она руками, — даже не знаю на долго ли. Сам не сказал, я начала допытываться, он только отмахнулся, что, мол, «по обстоятельствам», — передразнила она отца и махнула рукой. — Сижу тут с Палычем уж дня четыре, не помню точно. Каждый день пироги пеку, скучно, да и вдруг, думаю, объявится. А тут ты, такое счастье! — я ответила виноватым взглядом, а она всплеснула руками: — Да что с вами сделаешь! — и добавила ворчливо: — Чаю-то хоть попьешь?
— Спрашиваешь! — возмутилась я и принялась уминать пироги, погрузившись в раздумья.
Не было ничего удивительного в неожиданном отъезде отца, такое и раньше довольно часто бывало, однако дата поездки заставляет насторожиться. Произошло это примерно в то время, когда пропала Катя и когда испарился Сергей, отключив телефон и не дождавшись, когда Катя сядет в самолет. Что-то заставило их спешно уехать. То, что отчалили они вместе или по одному вопросу, сомнений не вызывало.
— Он на машине уехал? — спросила, чтобы не тащиться в гараж.
— Нет, за ним приехали, поздно уже. Я еще удивилась, обычно на своей… — и посмотрела на меня с беспокойством.
— Уверена, все в порядке, — твердо сказала я и даже кивнула для пущего эффекта. — А кто приехал, не видела?
— Вась, ты почему спрашиваешь? — тихо спросила она.
— Только не надо придумывать трагедию на пустом месте, — закатила я глаза. — Любопытная я, а мне он, как и тебе, ничего не рассказывает.
«Вот уж воистину» — хмыкнул внутренний голос.
— Не видела я, если честно, — вздохнула Леночка. — Из машины никто не выходил. Миша сел назад, и они сразу уехали.
— А что вообще сказал?
— Что б я не волновалась, — хмыкнула она и покачала головой. — Как будто это возможно. И что не будет его около недели, а может и две, сам не знает, как получится освободиться.
— Поехал кого-то искать? — закинула я удочку.
— Да не похоже, если честно. Про потеряшек он обычно хоть в двух словах, да говорит. А тут вообще ничего.
— Неужели у меня такой же отвратительный характер? — тяжело вздохнула я, подобрев от пирогов.
— Вообще-то еще хуже, раз уж ты спросила.
— Как грубо, — сморщила я нос и тут же широко улыбнулась. — Поэтому у нас есть ты, для равновесия в доме.
Леночка весело фыркнула и зарделась от удовольствия. Любой комплимент она принимала с краской на лице. Это было так мило и потешно, от нее шло такое тепло, что я старалась почаще говорить ей что-нибудь приятное, получая в ответ гораздо больше. Вот и сейчас, наевшись до отвала и зарядившись от неё, как от солнечной батарейки, я решительно поднялась, готовая на подвиги.
— А ну стоять! — рявкнула она и я замерла от неожиданности.
— А ты совершенствуешься, — заметила с уважением, а она опять смутилась.
— Да я пирогов соберу, с собой возьмешь. Сама не съешь, так в офисе скормишь, а то мы с Палычем и вправду скоро треснем.
Я оделась и приняла огромную плетеную корзинку пирожков с разной начинкой, возмутившись, что на стол она их не поставила, а теперь во мне закончилось место.
— Ничего, — засмеялась она, — носишься как савраска, авось проголодаешься.
— Дай-ка еще корзиночку, — подумав, попросила я.
Глаза Солнце загорелись и через две минуты я выходила, нагруженная как челнок. Мою просьбу она восприняла по-своему и отдала все, что смогла найти, да с таким довольным видом, что я не смогла отказаться.
По дороге решила заехать к Потаповым, отвезти им гостинцев, узнать, как там Лёлик и сообщить, что машину возвращать в ближайшие дни не намерена. Люда все приняла с благодарностью, несказанно обрадовавшись и выпечке и новости про машину, причем я даже не поняла, чему сильнее. Оле явно было лучше, уже через минуту после моего прихода она вовсю носилась с пирогом в руке. Гриша кинулся ставить чайник, а я, расцеловав по очереди все семейство, понеслась в офис, на ходу скинув смс «Везу в офис пироги».
К тому моменту, как я появилась, мужчины уже в четвертый раз ставили чайник, о чем мне с порога заявил Петрович и добавил с укором:
— Вся вода в мировом океане успеет выкипеть, пока тебя дождешься.
— Да я мчала на всех порах! — возмутилась я, отдавая подоспевшему Максу самую большую корзинку.
Тот сразу же засунул в нее нос, вздохнув так сильно, что показалось, будто пирожки приподнялись в воздухе.
— Мне б такую тещу, — заявил он мечтательно, но тут же осекся и покосился на меня.
Я отвела взгляд и мысленно чертыхнулась: вот только этой неловкости и не хватало.
— Мне б такую жену! — поддержал тему Петрович. — Я б никогда не развелся.
Все дружно засмеялись, Петрович с Пашкой от удачной шутки, а мы с Максимом от облегчения, что вышли из неловкого момента без особенных потерь.
Я схватила пирог, начисто забыв, что час назад едва влезла в Людкину низкую тачку, и не заметила, как потянулась за вторым. Вовремя опомнилась, отдернула руку, налила себе чай и заявила:
— Меня нет, — и удалилась в комнату отдыха, где всегда отлично думалось, прихватив список адресов, по которым ездила два дня.
— Я что-то пропустила… — пробормотала я, закрыла глаза и начала вспоминать каждый из домов, его обитателей, окружение, вопросы, которые удалось задать и ответы, которые получила.
Картинки мелькали перед глазами вразнобой, я открыла глаза и, сверяясь с листами, сосредоточилась только на адресах, помеченных буквой «И», которых, к моему удивлению, оказалось всего три.
Первый из домов располагался в дачном поселке в тридцати километрах от города. Сам поселок выглядел очень мило. Простые, но ухоженные дома, выкрашенные белой краской низкие заборчики, за которыми мелькали разноцветные клумбы, возвышаясь из-под сугробов. Я поехала к нему в первый день полевых поисков одним из последних, уже стемнело и почти в каждом доме горел свет. Медленно проезжая по узкой дороге, по которой недавно прошлись грейдером, я заглядывала в окна и тосковала, завидуя уютной жизни незнакомых людей.
Что же меня насторожило? Так, во-первых, нужный мне дом был самым последним по улице и немного на отшибе, то есть соседей забор к забору, как у остальных, у него не было. Во-вторых, он невыгодно отличался от других домов и стоял там как насмешка: с металлическим забором в полтора метра. Естественно, я бросила машину на соседней улочке и подошла к нему пешком, по дороге прихватив толстую палку. Прислонила ее к забору и стала заглядывать в каждое из окон по очереди. Все, кроме одного, были темные и в нем я увидела крупного мужчину в майке-алкоголичке и со свирепого вида лицом. По рукам и плечам у него шли наколки, которые я охарактеризовала как тюремные. Был ли кто в доме, помимо него, установить не удалось, но на окнах не было решеток, а высота фундамента не указывала на то, что под домом был подвал. Однако, вид мужика вызывал тревогу. Стоит проверить.
— Паша! — крикнула я, выглядывая из-за двери и продолжила тише, как только он возник в поле зрения: — Проверь владельца дома по улице Карпушева, поселка Приозерный. И найди мне его фото.
Пашка кивнул и занялся делом, а я снова скрылась в комнате.
Дом под номером два был роскошным особняком, располагался в противоположной первому стороне, всего в двух километрах от объездной, и мог похвастать такой территорией, что я порадовалась, что взяла бинокль. Однако, воспользоваться им не удалось. Я была возле него рано утром и чуть нос к носу не столкнулась с хозяином, маленьким щуплым мужичком, обвешенным золотыми цепями таких внушительных размеров, что его шея должна была сломаться. Но он шел так высоко вскинув голову, что, казалось, нарушает все законы природы. Мазнул по моей машине надменным взглядом, а я порадовалась, что окна тонированные. Сел в новенький «БМВ» и отчалил. Мне пришлось сделать то же самое, потому что я откровенно засветила Людкину машину. Наверное, от обиды я и поставила там букву «И». Или из-за того, что мужик мне просто не понравился.
— Паша! — снова заорала я. — И еще по улице Вишневой, в Михайловке, там их два было, нужен тридцать пятый.
Закрыла дверь, села на диван и успела сделать несколько глотков чая, как в дверь аккуратно поскреблись и появились Пашкины кудряшки:
— Василиса, — заискивающим голосом сказал он, — выйди к нам на пару минут.
Я нахмурилась и поднялась. Таким голосом ничего важного он мне сообщить точно не собирается. Вышла в приемную и увидела на лицах друзей столько недоумения вперемежку с уважением, гордостью и еще Бог знает чем. Замерла растерянно, не понимая, что происходит.
Пашка потянул мне две фотографии, на которых я без труда узнала владельца первого дома и мужчину, с которым столкнулась во втором.
— Это их ты видела? — спросил Пашка, а я кивнула и нахмурилась еще больше. — Вот этот, — и указал на первого, — вчера был задержан за попытку ограбить магазин. Он пырнул охранника ножом и почти успел скрыться, задержали его по чистой случайности сотрудники полиции, подъехавшие купить что-нибудь перекусить. А вот этого, — потряс он в руках вторую фотографию, — он сдал со всеми потрохами, чтобы скостить себе срок. Оба уже в кутузке и в обоих домах был произведен тщательный обыск. У первого только паутина по углам, а у второго и наркотики и оружие, всего вроде не по многу, но вместе тянет лет на десять минимум.
— Василиса, ну ты даешь, — искренне восхитился Максим, — сколько у тебя адресов было? Тридцать? Тридцать пять?
— Тридцать четыре, — гордо заявил Паша, а Петрович весело крякнул:
— Интуиция как у волчицы.
— Зря зубы скалите, — огрызнулась я. — У меня остался только один адрес, помеченный буковкой «И».
— Знаешь, после такого, я уверен, что это он и есть, — заявил Максим. — Хоть сейчас поехали забирать девчонку.
— Там живет бабуля-одуванчик, которая все норовила напоить меня чаем, встретив у колонки в трех домах от своего и потащившая следом за собой. Я как увидела, куда мы идем, резко погрустнела, но зашла.
— И что там?
— А ничего, — и развела руками. — Обычный старенький деревенский дом, правда, очень уютный. Повсюду там у нее кружевные салфеточки, да посуда в цветочек. И сама бабка очень милая, у нее только один был недостаток — подслеповатая она. Линзы в очках толщиной в палец, — Максим уставился на свой палец, а я закатила глаза, но все-таки уточнила: — с мой мизинец. Но даже с таким зрением не увидеть у себя в погребе молодую женщину невозможно. А слух у нее исключительный, в этом я убедилась, еще даже не познакомившись с ней. Она обернулась на меня услышав шагов за десять.
— Может она притворяется? — с надеждой спросил Максим.
— Точно нет.
— А чего ж тогда «И»?
— А не знаю, — разозлилась я, а Петрович сплюнул:
— Да что ж за дело такое, фактов полно, а выезжаем на одной твоей интуиции.
— Поеду посмотрю, — заявила я, быстро собралась и выскочила из офиса под недоуменными взглядами.
Максим догнал меня уже возле машины.
— Давай с тобой поеду?
— Зачем?
— Ну, вдруг на кого нарвешься, — неуверенно начал он.
— Максим, — разозлилась я не на шутку, — если я перед тобой сопли распустила, это не значит, что я враз поглупела и стала совершенно беспомощной. Меня не нужно опекать, щадить мои чувства и смущаться от неловко сказанных фраз. Я не разобьюсь, не растаю и не превращусь в облачко!
Под конец своей импровизированной речи я уже почти кричала, а Максим стоял с совершенно невозмутимым лицом, чем раздражал еще сильнее. Когда я замолчала, он неожиданно схватил меня обеими руками, резко притянул к себе и запечатлел совсем не братский поцелуй. Я обалдела, уперлась руками в его грудь и попыталась отстраниться, но не тут-то было: он держал меня железной хваткой и совершенно не собирался отпускать. Это было так на него не похоже, что я смирилась и затихла, а он тут же разжал руки и отступил на шаг назад, продолжая смотреть все так же серьезно.
— Ты чего вытворяешь? — с нотками обиды спросила я, сама толком не зная, на что обиделась: что поцеловал или что отпустил.
— Единственный известный мне способ привести тебя в чувство, — пожал он плечами, а я только головой покачала. — Хотя, не буду скрывать, я слегка завелся.
— Слегка? — игриво подняла я бровь.
— Ладно, завелся как следует, — не стал он спорить. — Надеюсь, ты тоже, иначе это будет удар по моему самолюбию, от которого не оправляются.
Я подмигнула ему и полезла в машину, от греха подальше. В буквальном смысле, потому что еще пара фраз и в машину мы полезли бы вместе. Любовь любовью, но объект этой самой любви непонятно где, а когда рядом, смотрит как на врага народа. А тут проверенный временем, большой, теплый и в глазки заглядывает. Прям как Палыч, только связь с ним не перечит законам природы и не возбраняется общественностью.