Утром, едва забрезжил свет, мы быстро собрались и прошмыгнули на заднее сиденье «Нивы», наблюдая, как дед с бабкой переминаются на крыльце и о чем-то тихо разговаривают. Стекло начало быстро запотевать, мы вытянули шеи, как по команде, и успели увидеть, как дед, решительно сделав шаг, притянул баб Машу за голову и смачно приложился губами. Катя хихикнула и сползла на пол, а я проследовала её примеру, улыбаясь во весь рот. Дед открыл ворота, выехал, запер их за собой, махнул бабке рукой, устроился на водительском и неспешно поехал в сторону дома.
— Вылезайте, — сказал он, когда мы выехали на объездную и мы покорно сели на сиденье, не в силах сдержать улыбки. — Охота вам потешаться над старым человеком, — с укором сказал он, поглядывая в зеркало заднего вида и я поймала его озорной взгляд.
Добрались за полтора часа до его домишки, вышли, а дед остался в машине. Я подошла с водительской стороны, а он приоткрыл окно и тихо сказал:
— Помогал я тебе, а в итоге оказалось, что наоборот, — и добавил задумчиво: — Вот уж не думал, что на старости лет встречу ту самую.
От его слов по всему телу побежали мурашки величиной с грецкий орех, я потерла руки неловким движением, отгоняя их, и улыбнулась:
— Поедешь за ней?
— Конечно, я же не глупец. Заберу к себе, пока все не уляжется, а там посмотрим, — и засмеялся: — А еще над Егерем потешался, когда он после сорока в ЗАГС потащился, — покачал головой, досадуя сам на себя, и тронулся с места, на ходу закрывая окно.
— Куда теперь? — спросила Катя, зябко ежась.
— Прокатимся с ветерком, — хмыкнула я в ответ и пошла под мост отвязывать лодку. Уже на родном причале пояснила: — Это дом моего отца, тут тебе ничего не грозит.
Она выбралась из лодки, осмотрелась и заявила со смехом:
— Вот где пленниц надо держать.
Леночка, заслышав шум мотора, открыла дверь на веранду, а Палыч рванул из-за ее спины, чуть не сбив с ног, и с лаем кинулся на нас. Катя дернулась и начала пятиться назад, не в силах отвести взгляд от черной громадины, несущейся во всю опору. Я пошире расставила ноги, слегка согнув их в коленях, но все равно не удержалась, когда он с разбега запрыгнул мне на руки, и повалилась навзничь, слабо охнув. Палыч пришел от этого в восторг и начал скакать рядом, отчаянно виляя хвостом, поскуливая и норовя облизать лицо.
— Да слезь же ты с меня, кабан здоровый! — притворно разозлилась я и, наконец-то, смогла встать. — Это Катя, — сказала я ему и посмотрела в умные глазки, — подойди познакомься. — Палыч осторожно приблизился, вытягиваясь в струну, и повел носом. Я подошла к Кате, обняв ее за плечи и взяв за руку, и протянула ее руку вместе со своей по направлению к мокрому носу. Палыч принюхался и завилял хвостом: понравилась.
— Вот это зверь, — пробормотала Катя и тут же ахнула от догадки: — Это что, тот щенок? Сережа рассказывал про него. Ну надо же, какой вымахал! — отважно протянула к нему руку и погладила. — Красавец, — с чувством добавила она, чем тут же завоевала его любовь.
Леночка пропустила нас на веранду и протянула Кате руку:
— Лена, на «ты», разумеется, — и добавила смущенно: — правда, с легкой подачи Васечкиного папы, меня кроме как Солнцем никто уже и не называет.
— Катя, — расплылась она в улыбке, потому что, глядя на Леночку впервые, иначе отреагировать было просто невозможно, и неловко пожала руку.
— Пройдемте на кухню, — засуетилась она. — Я уж новую партию напекла с утра пораньше, не спалось что-то. Васечка, когда объявится уже, извелась я вся, — добавила со вздохом, имея ввиду отца.
Я пожала плечами и открыла дверь, ведущую из веранды в дом, выпустив дурманящий аромат. Катя слабо застонала и ходко потрусила на кухню следом за мной.
— Василиса, ты ведьма, — заявила она, запихивая в рот очередной пирог, а я удивленно вскинула бровь. — Как ты можешь оставаться стройной с такой кормёжкой?
— Мне для этого пришлось съехать на городскую квартиру, — засмеялась я, а Леночка насупилась:
— Вовсе не поэтому ты переехала, нечего выдумывать, — и добавила, весело глядя на Катю: — Как есть ведьма!
Катя прыснула, прикрывая рот рукой и чуть не подавилась, а мы сочли за благо заткнуться и спокойно позавтракать.
Через полчаса мы блаженно устроились на диване, а Леночка осталась на кухне, продолжая что-то увлеченно готовить, не иначе как на роту солдат. Я взяла телефон и скинула «смс» Пашке: «Посылку наконец-то забрала, дошла без повреждений упаковки. Отдохну несколько дней». Что означало, что позвонить они мне могут, но только если считают себя бессмертными. Тут же получила ответ: «Никто и не сомневался».
«Вот стервец!» — подумала про себя и слегка покачала головой. Я такого натерпелась, а они там, видите ли, не сомневались.
— Вась, — позвала Катя, а я ухмыльнулась про себя: на одного бессмертного в моем окружении стало больше. — Как думаешь, я могу позвонить мужу?
Вопрос, как и сама его формулировка, показались мне весьма занятными, и я решила уточнить:
— Почему ты спрашиваешь?
Она смутилась и долго не отвечала, собираясь с мыслями.
— Сережа не сказал ему, что Леша жив, — наконец сформулировала она мысль и нахмурилась от того, что произносить это вслух было неприятно. — И мне не велел.
Я тут же вспомнила показавшиеся мне занятными распечатки звонков Глеба. Судя по всему, он был убежден, что Алексей погиб. Я-то предполагала, что Глеб остался в городе, чтобы помочь с поставкой… Хотя, с этой стороны как раз ничего не поменялось. А вот поведение Сергея заставляет задуматься не только меня, но и жену Глеба, которая знает его гораздо лучше.
— Думаю, пока не стоит, — как можно мягче ответила я и решительно поднялась. — Вот что, поднимайся в мою комнату, пусть Солнце покажет, выбери себе во что переодеться, и белье возьми, не стесняйся, там есть новые комплекты с бирками, и мне что-нибудь тоже. А я пойду баньку натоплю, погреем косточки после ночных прогулок и спокойно поговорим.
Она улыбнулась и поднялась:
— Теперь то я могу тебя поблагодарить?
— Теперь можешь, — широко улыбнулась я в ответ, а она обняла меня и долго не выпускала из объятий, которые, похоже, были нужны ей гораздо сильнее, чем мне. Я обняла ее в ответ и погладила по спине.
Мы долго и с удовольствием парились, охаживая друг друга березовыми вениками и общаясь исключительно междометиями, описывающими состояние. Не сговариваясь, стараясь ни о чем не думать, полностью погрузившись в процесс. Несколько раз выбегали на улицу нагишом и падали в сугроб, хохоча во весь голос, резво поднимались и бежали обратно. И, окончательно обессилив, помылись и вернулись в дом.
Конечно, еще раз перекусили на радость Леночки, абсолютно счастливые поднялись наверх и вытянулись вдвоем на моей кровати.
— Кайф, — пробормотала Катя, растягивая первый слог и добавила со вздохом, покосившись на свою грудь: — Бюстгальтер великоват… — Я слабо хихикнула, и мы обе поняли, что время пришло.
— Поговорим? — приподняла я голову, а потом села в кровати. Катя села напротив, скрестив ноги в позе лотоса.
— Рассказать, как все произошло? — спросила она, а я кивнула, хотя и так знала достаточно подробно. — Все началось с той ночи, когда было покушение на Лешу. Мы должны были встретиться в доме, и он бы отвез меня в аэропорт, он всегда провожает меня сам, — и улыбнулась, вспомнив о брате, я тоже чуть не улыбнулась, вспоминая о нем же, но вовремя опомнилась. — Я ждала его с минуты на минуту, а потом с улицы послышались выстрелы. Я испугалась, и, естественно, побежала на звук, — а я ухмыльнулась, понимая, что поступила бы так же. — Когда вышла за ворота, никого на дороге уже не было. Я тогда сразу поняла, что случилось что-то ужасное, еще пол часа грызла ногти, в ожидании, потом позвонила Глебу, Сообщила что не полечу, о случившемся и своих подозрениях. Он согласился и сказал, что прилетит ближайшим рейсом, а я услышала, что объявляют начало регистрации на тот, что летел к нам. Не знаю, как ему удалось купить билеты и почему он приехал в аэропорт так рано, до его рейса на Москву было еще часа четыре, но уже рано утром он приехал в поселок.
Я неловко отвела взгляд, стараясь, чтобы на лице не отобразилась вся гамма чувств относительно такой неслыханной удачи, которая настигла Глеба: и в аэропорт пораньше приехал и билет на самолет купил. «Сукин сын и не планировал лететь в Москву, а заранее купил билет домой» — проворчал внутренний голос, а Катя продолжала рассказывать:
— К этому моменту я уже чуть не спятила от волнения. Он успокаивал меня, говоря, что нет поводов для беспокойства, раз никто не лежит мертвый на асфальте, — и повела плечами, вспоминая свои переживания. — В общем, я вроде немного пришла в себя, как вдруг приехал Сережа. Заходит понуро, глаза прячет. Я осела на пол, сразу поняв, что он должен сказать, потом они меня вдвоем откачивали какой-то дрянью, но сказать, что Леша погиб, ему все-таки пришлось. Само собой я разревелась и кинулась в свою комнату. А через пол часа он поднялся ко мне, начал успокаивать общими фразами, а потом резко наклонился и шепотом на самое ухо начал объяснять, что Леша жив и в безопасности, но никто не должен об этом знать, даже Глеб. Мне тогда это очень не понравилось, но я привыкла доверять решениям брата, поплакала еще с пол часа для порядка и Глебу, конечно, не рассказала. Ходила по дому тенью, в квартиру отказалась ехать, закрывалась в комнате и старалась умерить свой здоровый аппетит: скорбящим любящим сестрам не принято жрать как не в себя, — она фыркнула и покачала головой, а я отметила, что все-таки актриса, причем гораздо лучшая, чем ее муженек. — Через пару дней Сережа снова приехал, они с Глебом о чем-то поговорили за закрытой дверью, я даже не пыталась подслушать. Мне хотелось только, чтобы все поскорее закончилось. Потом они позвали меня и сообщили, что мне все же лучше уехать, как и планировалось. Я согласилась, потому что возражать было бессмысленно. Сережа забронировал мне билеты с моего ноутбука в комнате и, пока это делал, записал мне твой номер, сказав тихо, чтобы Глеб не услышал, что, если что-то пойдет не так, сразу звонить тебе. Я очень удивилась, начала задавать вопросы, а он лишь пояснил, что только тебе сейчас доверяет, что ты поможешь без вопросов и что у тебя собственное детективное агентство.
— Поисковое, — машинально поправила я и пояснила, встретив ее удивленный взгляд: — Я не раскрываю преступления, я только ищу людей. Хотя, один раз нашла кошку, — и улыбнулась, вспомнив, как однажды к нам в офис пришла девочка лет десяти и попросила найти ее питомицу, которую она вынесла во двор показать друзьям, а та удрала, испугавшись лая дворовых собак. Нашла я её, кстати, довольно далеко от места побега, но всего за час, а потом еще и сама залезла за ней на дерево, чтобы передать из рук в руки. Открытка, нарисованная девочкой, до сих пор висит в рамке у меня за спиной в офисе. Катя слабо улыбнулась, растревоженная воспоминаниями, и продолжила:
— Сережа очень сожалел, что не может доставить меня в аэропорт сам, но я так поняла, ему срочно нужно было куда-то выезжать… — она замолчала, собираясь с силами. — А где-то через полчаса, как он ушел, в дом ворвались трое головорезов, один, такой противный на вид, ударил Глеба в лицо, тот упал, а я кинулась наверх, заперлась в своей комнате, схватила телефон и закрылась еще и в ванной. Сразу стала записывать тебе видео, чтобы ты могла убедиться, что мое сообщение не розыгрыш. Успела нажать на отправку, кинуть телефон в туалет и закрыть крышку, прежде чем они ворвались. Схватили меня, сунули под нос какую-то тряпку вонючую, и я отключилась. Проснулась уже в той комнате, где ты меня и нашла. Кстати, а как ты меня нашла?
— Благодаря твоему видео, — улыбнулась я в ответ. — Один мой друг, Пашка, я вас как-нибудь познакомлю, настоящий гений в компьютерах и во всем, что с ними связано, смог выделить задний план на видео и я без труда узнала противный голос одного из твоих похитителей. Он оставил мне эти премиленькие зеленые разводы на ребрах, которые ты наверняка увидела сегодня.
— Конечно, — кивнула она, — сложно не заметить. И на запястье синяки, — я потупила глаза, скромно умолчав, что рука пострадала без причины и от другого человека. — Где ты с ним умудрилась столкнуться?
— Он пришел в этот дом, — просто ответила я, а ее глаза начали расширяться. — Не бойся, тебя со мной он никак не свяжет, он пришел по следам твоего брата и Сереги, их и разыскивал. Думаю, он же и устроил обстрел.
— Рассказывай, — в нетерпении сказала она и я рассказала, не увидев в этом ничего особенного. — Ты спасла моего брата! — ахнула она, тут же заключила в объятия и чмокнула в щеку.
«Твой брат другого мнения» — невесело подумала я про себя, но, конечно, промолчала.
— Так что, как только я получила твое сообщение, сразу приступила к поискам. Дальше не особенно интересно, но в целом, если по-честному, выехала на чистой интуиции. Спрятали они тебя довольно хитро.
— Сережа не ошибся, оставив мне твой номер, — и добавила как-то странно: — Повезло ему с тобой.
Я пропустила интонацию мимо ушей, решив, что не мое это дело, и молча кивнула.
— Как думаешь, — начала она через некоторое время, — это все из-за той поставки?
— Что ты знаешь об этой поставке? — тут же ухватилась я за возможность.
— Да по большому счету ничего, — поморщилась она. — Знаю только, что будет какая-то важная поставка и что из-за нее могут возникнуть неприятности, поэтому меня спешно и отправили отдыхать, причем дважды, а я ни разу так и не долетела. Эх, грела бы сейчас свой зад, пила шампанское с утра пораньше и питалась одними фруктами, — мечтательно закатила она глаза.
— В Барселоне сейчас градусов пятнадцать, — улыбнулась я на это.
— Откуда ты знаешь про Барселону? — удивилась она, но тут же осеклась. — Ах, ну да, ты же собирала информацию. Ну, значит не грела бы, но все равно обидно.
— Конечно, я бы тоже с удовольствием там оказалась, — и с томлением вспомнила Бэрнардо. — Ты знаешь что в этой поставке? — спросила на всякий случай.
— Нет, — нахмурилась она. — А ты?
— Догадываюсь… — туманно ответила я, но она настояла на ответе. — Я думаю, там наркотики, очень крупная партия.
— Нет! — выкрикнула она и отчаянно замотала головой. — Все что угодно, только не наркотики!
Вскочила и принялась расхаживать по комнате, а я удивленно на нее посмотрела: слишком уж бурная реакция, она же не подросток с гормональным всплеском, в конце концов.
— Почему ты так уверена? — осторожно спросила я, вспомнив себя, когда узнала о причастности отца. Конечно, я не орала и не металась, как зверь в клетке, но чувствовала себя хуже некуда.
— Из-за мамы, — тихо ответила она и тяжело опустилась на кровать.
— Она же погибла в аварии? — уточнила я, она кивнула:
— Да, но по вине наркотиков.
— Она…
— Нет! — снова крикнула Катя и добавила виновато: — Прости, я вся на нервах и вспоминать тяжело.
— Можешь не рассказывать, если не хочешь.
— Я хочу, — уверенно сказала она. — Хочу, чтобы ты поняла, что мой брат никогда бы не связался с торговлей наркотиками. Он слишком хорошо меня знает, я бы не простила. И я уверена, для него это действительно повод, мы очень близки, особенно с тех пор, как остались одни. И мне важно, чтобы ты не думала о нас плохо, — и заглянула мне в глаза, а я погладила её по плечу, давая понять, что ничего такого в уме не держала. Она приободрилась и начала рассказывать: — Моя мама никогда не любила отца. Знаю, это звучит странно от ребенка, но это было так очевидно, что никто даже не отрицал. Просто факт. Она вышла за него по расчету, он в какой-то степени тоже: мама была очень красива, — я посмотрела на нее и согласно кивнула, определенно, она пошла в мать: кукольное лицо, аккуратный носик, большие голубые глаза и светлые волосы пшеничного оттенка, губы довольно тонкие, но это ничуть ее не портило и, при желании, быстро поправлялось помадой. И ничего общего с Алексеем, помимо, разве что, крутого нрава, который периодически брал верх над кроткостью, и та же манера улыбаться с легкой ухмылкой. Это у них, видимо, от папаши. — Они постоянно изменяли друг другу и не видели в этом ничего дурного. Знаешь, я думаю, у них было что-то вроде соглашения. Важно было лишь, чтобы чужие не знали об этом и тогда они под руку и счастливо улыбаясь ходили на званные ужины. В общем, случилось так, что мама ехала в машине со своим любовником, а тот, прямо перед тем, как сесть за руль, принял наркотики для остроты ощущений. Думаю, мама не знала об этом, а когда они начали действовать, было уже слишком поздно что-то изменить. Машина на полном ходу вылетела с дороги, несколько раз перевернулась… — она замолчала на время, унимая дрожь в руках. — В общем, оба погибли на месте, до приезда скорой. Отец замял дело и в протоколе написали, что мама была сама за рулем, не справилась с управлением и случилось несчастье. А того типа похоронили в безымянной могиле и даже родственникам не сообщили. Жестоко, конечно, но я ни слова не сказала, чтобы это изменить. Наверное, я все-таки плохой человек, — невесело хмыкнула она и замолчала.
— Я так не считаю, — сказала я, подумав, что бы я сделала на ее месте? Но на такой вопрос никогда не ответишь заранее: мы сами не знаем себя, пока не окажемся в тисках горя.
— Я уверена, Вась, он бы не решился. Поверь и ты, прошу.
Я в очередной раз кивнула, не желая озвучивать свои мысли. Я думала про отца точно так же, я была уверена на миллион процентов, что он никогда бы не связался с наркотиками, но факты упрямо указывали на обратное. Это так сильно раздражало, что, мне кажется, мои глаза налились кровью.
— Чего с тобой? — уловила она перемены.
— Это дело такое странное, — честно ответила я и посмотрев на нее, мгновенно успокоилась: она сидела, как испуганный воробышек. — Разберусь, — заявила уверенно и подмигнула.
— Ничего, если я подремлю немного? — устало потерла она глаза. — Я так вымоталась за эти дни, что просто валюсь с ног. Хотя, может это от бани и трех килограммов пирогов, что во мне.
Мы переглянулись, одновременно фыркнули и засмеялись.
Закрыв за собой дверь, я спустилась вниз и принялась помогать Леночке с готовкой, в которой, впрочем, не было никакой нужды: холодильник был забит так плотно, что едва закрывался. Но через пятнадцать минут я поняла, почему она продолжает этим заниматься: ручной труд и привычные вещи невероятно успокаивают. Мысли сами собой вернулись к поставке, размеренные и легко выстраивающиеся друг за другом.
«Надо было в офисе сделать еще и кухню» — хмыкнула я про себя и стала вспоминать детали.
Совершенно очевидно, Испанец своему деверю не доверяет, несмотря на то, что они долгие годы дружили. На это есть причина или в сложившейся ситуации он не доверяет никому, все еще остается под вопросом. В момент покушения Глеб был в командировке в другом городе и, по договоренности, должен был оттуда отправляться на отдых, однако заранее запасся билетом и прилетел сразу после покушения. В тот момент, когда Скрипач решил, что Алексей был убит.
От этой мысли меня как током ударило. Вот черт! Получается, это он заказал покушение? А Алексей догадался об этом и предпочел, чтобы все враги так и продолжали думать. Маршак, кстати, вполне может знать, что Алексей жив на самом деле. Он слишком серьезный игрок, слишком давно занимается бизнесом, чтобы просто поверить в сказочку Сергея про новенькую машину, точно зная, что стрельба была. Но для кого тогда был этот спектакль? Глеб думает, что Алексей мертв, по словам того же Сергея. Заманивают в ловушку Колосова? Вряд ли Катю похитили по приказу Глеба, он бы тогда как минимум не дал расквасить себе нос, раз уж ее все равно усыпили и его бедственного положения она не увидела. Значит, Колосов в игре. Но зачем так рисковать товаром?
«А был ли мальчик?..» — пронеслось в голове, а я только усмехнулась и покачала головой от неожиданной догадки.
Собираются вместе три влиятельных человека. У всех троих самые веские поводы не заниматься торговлей наркотиками, исключительно положительные характеристики и личные мотивы, щедро приправленные большими деньгами, обширными связями и открытыми границами.
— Ну, циркачи! — громко сказала я и захохотала.
— Ты чего? — вздрогнула Леночка, выронив из рук пельмень, который старательно лепила последние пять минут, доводя его до совершенства, а я только рукой махнула.
Конечно, не все детали встали на свое место, но причины, следствия и туманные намеки Маршака выстроились в один ровный ряд.
— Ну он у меня попляшет, — грозно сказала я, потрясая в воздухе кулаком, имея ввиду отца, с его скрытностью, и тут, как по заказу, из-за поворота показалась машина. Стоя лицом к окну, я отлично видела, как она стремительно приближается и сразу поняла, кто за рулем. Не может, стервец, спокойно водить.
Я вышла на крыльцо, как была: в шортах, майке и на босу ногу, не потрудившись ни одеться, ни обуться. Приняла позу: слегка нахмурила брови, сложила руки замком и привалилась бедром к периллам, ожидая торжественного появления.
Отец стремительно вывалился с заднего сиденья, расправил плечи, но тут же сник, увидев меня и пошел к дому с видом побитой собаки, прекрасно понимая, что его ожидает знатная головомойка. Следом за ним появились Сергей с Алексеем и затоптались возле машины в какой-то нерешительности, так им не свойственной.
Я услышала, как Катя бегом спускается по лестнице и посторонилась, не желая быть ей преградой. За ней шумно вылетел Палыч и заметался в растерянности между отцом и Сергеем, не зная, кого предпочесть объектом своих обожаний, и, так и не выбрав, принялся носиться кругами, шалея от счастья.
Как и я, Катя выскочила раздетая и с разбега кинулась на шею к брату. Тот подхватил ее на руки, чтобы голые ноги не касались холодного снега, и не испытывал при этом никаких трудностей. Я завистливо покосилась, но быстро отвела взгляд, старательно сосредоточив его на отце и игнорируя Сергея.
Отец очень осторожно приблизился, поцеловал меня в щеку и пробубнил:
— Ну чего ты, Василиса, ну так надо было, — и бочком протиснулся в дом, тут же гаркнув: — Солнце! Гостей встречай!
Солнце заметалась на месте, потом резко остановилась, всплеснула руками и потрусила к отцу, обниматься после долгой разлуки.
А я все стояла на крыльце, теперь переключив свой гнев на Сергея. Он тут же опустил взгляд и пошел к дому. Алексей подбросил Катю, разжав руки, присел и, перекинув ее через плечо, пошел следом, она взвизгнула и радостно задрыгала ногами в воздухе.
Я не выдержала и улыбнулась, но тут же спрятала улыбку, потому что она совершенно не шла к выбранному образу.
— Привет, — широко улыбнулся Серега, так же как отец, поцеловал в щеку и протиснулся в дом, а Алексей только сдержано кивнул, проходя мимо, что показалось неимоверно обидным и меня слегка перекосило. Одно хорошо: все уже успели зайти в дом, и никто этого не видел.
Быстро справившись с эмоциями, шагнула в тепло и закрыла за собой дверь, наблюдая картину, как все нелепо топчутся в прихожей. И тут же поразилась запаху, который в замкнутом пространстве был таким острым, что глаза практически слезились: от мужчин ужасно воняло помойкой и гарью. Катя стояла на твердой земле и улыбалась во все зубы, ничего не замечая вокруг, а отец шепнул:
— Солнце, накрывай на стол, — и принялся снимать обувь.
— Ну уж дудки! — рявкнула я так, что все слегка дернулись от неожиданности, а Катя подпрыгнула и прижалась к Алексею. Я немного устыдилась и добавила спокойно: — Баня еще горячая.
— Правда, Мишенька, — поддержала меня Солнце и легонько подтолкнула его к выходу.
Отец крякнул, но поддался и повел за собой остальных мужчин.
Они шли к бане, как вдруг Сергей заржал так, что с деревьев начал осыпаться снег. Мы выглянули в окно и увидели, как он согнулся пополам, не в силах перестать гоготать, Алексей от него не отставал и периодически демонстративно вытирал слезы рукавом, а отец прикрыл глаза рукой и беззвучно содрогался всем телом. Мы с Катей переглянулись, залились краской и засмеялись громче них, потому что поняли, что мужчины увидели в сугробах. Отличные отпечатки наших голых задниц и прочих интересных мест.
— Как дети малые! — возмутилась Леночка и принялась оперативно накрывать такой стол, как будто намечалась как минимум свадьба. Катя засуетилась рядом, все еще продолжая хихикать, а я собрала три комплекта вещей, нагло стащив их у отца, чистые полотенца и понесла все в баню.
Постучала в дверь, услышав в ответ Серегино радостное «не заперто!» и осторожно заглянула, прикрыв один глаз, совершенно точно зная, что не желаю видеть голым Алексея и уж точно отца. По диаметрально противоположным причинам, но с одним и тем же итогом: спокойно больше не засну.
Серега сидел в предбаннике абсолютно голый и в гордом одиночестве, уже успев помыться. Тут же поднялся, в один шаг преодолев расстояние до меня, и заключил в объятия.
— Соскучился я, Василиса, — прошептал он мне на ухо, а я заворчала:
— Пусти, мокрый весь.
— Сейчас я постараюсь, и ты тоже будешь, — не удержался он от пошлости, которая была так очевидна в ответ, что я невольно поморщилась. Заржал, но отстранился. — Дай полотенце, мужики не поймут, — я протянула ему полотенце, и он быстро повязал его на бедрах. — Завелся с пол оборота, как сопливый пацан в отделе женского белья, — покачал он головой в легкой досаде. — Топай отсюда, сейчас остальные уже выйдут.
Я сунула ему в руки ворох одежды и поспешила удалиться, потому что его вид и у меня вызывал греховные мысли.
Через пол часа мы уже расселись за столом, Серега отчаянно пытался не засмеяться, переводя взгляд с меня на Катю и обратно, и видно было, что, вспоминая следы, мысленно сопоставляет их с оригиналами. Для Кати это было так же очевидно. Потерпев минут с пять, она не выдержала и треснула его ладонью по плечу, со всей силы, да с громким хлопком. Я послала ей благодарный взгляд, потому что у самой руки чесались, но было слишком далеко тянуться.
Алексей добродушно ухмыльнулся, старательно пряча улыбку, и все принялись увлеченно жевать. Мужчины старались особенно и выглядели как Катя после вынужденной макаронной диеты. Было заметно, что питались они не лучше все эти дни, если вообще успевали что-то перекусить.
— Всю одежду у меня растащили! — вдруг возмущенно воскликнул отец, оглядев взглядом присутствующих. Все как один прыснули в кулаки, а потом засмеялись в голос. Все, кроме отца, который серьезно сказал, как отрезал: — Все вернуть на базу.
Мы тут же примолкли и уставились в тарелки, дабы не гневить хозяина дома: гостеприимство может неожиданно закончиться.
— А теперь объясни мне, сестренка, какого лешего ты здесь? — серьезно спросил Алексей, поворачиваясь к Кате, когда перешли к чаю. — Я как-то неясно выразил свои пожелания?
— Уймись! — осекла она его и нахмурилась. А я мысленно ей зааплодировала, стоя, разумеется. — Если б не Васька, мы могли бы с тобой больше не встретиться.
— Какой Васька? — опешил он, а Катя покрутила пальцем у виска и ткнула в меня пальцем. — А-а-а… — протянул он и, по-моему, слегка смутился, хотя может мне так только хотелось. — Чего случилось-то?
И Катя принялась живо и во всех деталях рассказывать о похищении, о своей незавидной доле, заварных макаронах, удобствах в виде ведра в той же комнате, где спала, нашем невероятном везении, практически цирковых номерах, не преминула вспомнить про добрых людей, оказавших нам помощь, потом принялась корить Алексея и Сергея за то, что те ни разу не удосужились сопроводить ее до аэропорта, так что выходило, что не очень уж и пеклись о ее благополучии и, наконец-то, выдохлась, спустя, по меньшей мере, час.
На протяжении всего времени никто даже не попытался вставить слово, так её распирало. Леночка, которая не знала о причине нашего внезапного появления, то и дело охала и прикрывала рот рукой, поражаясь ужасной человеческой натуре, а мужчины все больше хмурились и переглядывались. Я же пила чай и разглядывала всех по очереди, считывая реакции на те или иные слова и делая выводы, к концу монолога убедившись в своих догадках.
— Ну ни хрена себе! — выдал Серега, а отец в пол силы ударил кулаком по столу, чашки на мгновенье оказались в воздухе и приземлились, звякнув ложечками, и добавил сурово:
— Не выражаться в моем доме.
— Поняла, не дурак, — хлопнул Сережа глазами и затих.
— Надеюсь, теперь понятно, как я оказалась в этом доме? — ехидно добавила Катя, обращаясь к Алексею.
— Абсолютно, — пробубнил он в ответ, отводя взгляд.
— То-то же, — самодовольно кивнула она, а я поняла, кто в доме у руля и сжала челюсти, чтобы не рассмеяться. Она мое состояние увидела и озорно подмигнула в ответ, а в следующую секунду снова посерьезнела.
Определённо, она нравилась мне все больше и больше!
Отец похлопал меня по плечу, молчаливо поздравляя с удачным завершением очередной операции по спасению жизни, смотрел ласково и всячески подлизывался, но я была непреклонно сурова, чтобы он понял, что от разговора ему не отвертеться и, клянусь, я первый раз в жизни увидела, как в его глазах промелькнул страх. Страх быть не понятым и осужденным человеком, которого любил больше жизни. И я подумала грустно, что вот они, настоящие мужские страхи. А не войны, голод и мор.
Увлекшись своими философскими мыслями, я забылась и положила обе руки на стол, упершись локтями и подперев ладонями подбородок, явив миру свое синее запястье. Впрочем, оно уже слегка позеленело, но я все еще его старательно прикрывала, то кофтой, то просто держа руку под столом, а на крыльце — другой рукой. Кинула быстрый взгляд на отца, который тут же нахмурился и раздул ноздри, отлично помня, что в нашу последнюю встречу этого украшения не было.
— Откуда? — спросил он тихо, но все услышали и приковали ко мне свои взгляды.
— Несчастный случай на производстве, — сострила я, но отец шутку не оценил и нахмурился еще больше, — ерунда, — отмахнулась я и неловко спрятала руку под стол, хотя сильно старалась выглядеть естественно. Тут же принялась увлеченно пить чай, подмечая, как недоуменно посмотрела Катя, как нахмурился Сергей, умудрившись перещеголять отца, а Алексей слегка побледнел, но, как обычно, в его глазах я увидела лишь ставшую привычной злость.
«Отлично, он еще и злится на меня» — недовольно пробубнила про себя, а обида жгла душу.
Разговор за столом не клеился, Солнце начала убирать посуду, а я поднялась, бросив:
— Подготовлю комнаты, — потому что было уже довольно поздно, а гости вроде как не спешили уезжать восвояси, и удалилась под хмурыми взглядами.
Комнат было всего пять, одна на первом этаже, и четыре на втором, две из которых занимали я и отец с Леночкой, так что каждому достался свой угол. Застилая постель на втором этаже, я почувствовала чей-то взгляд. Обернулась и обнаружила Катю, которая с тревогой смотрела на меня.
— Чего? — недовольно пробубнила я, не желая притворяться радушной хозяйкой.
— Вась, ты можешь мне рассказать, — тихо сказала она, — я же не дура и вижу, что следы от чьей-то руки. Обстоятельства додумывать даже не хочется…
— Ничего такого, — поморщилась я, понимая, к чему она клонит, — просто случайность, о которой не хочется говорить.
«Но невозможно не вспоминать».
— Как знаешь, — легко согласилась она, а потом неожиданно прыгнула на кровать животом вниз, как кошка, пока я встряхнула простынь, и она плавно опускалась. Я не выдержала и прыснула, Катя заворочалась под тканью, пытаясь освободиться, и хохотала, а я держала край и мешала ей это сделать. За этими игрищами нас застал Серега, пришедший на шум:
— Девчонки, — сказал он с укором, понижая голос, чтобы отец ненароком не услышал, — перестаньте будоражить мое воображение, это же форменное издевательство.
Я вытаращила глаза, Катя выбралась, схватила с кровати подушку и запустила в него, а он засмеялся и ретировался.
— Вот кобель! — сказала она в сердцах и тут же смутилась: — Ой, прости.
— Да ладно, я же не слепая, — отмахнулась небрежно, но задумалась: я ведь и вправду была не слепая и некоторые странности в их поведении относительно друг друга определенно замечала.
Катя помогла мне заправить остальные кровати и все, наконец-то, разошлись по комнатам.
Я выключила свет и легла, прекрасно понимая, что уснуть не в силах. Сознание решило устроить мозговой штурм, но с темой определиться не могло, мысли скакали, как блохи, и я не могла ни за одну уцепиться и сосредоточиться, чтобы додумать ее до конца, а от некоторых старательно отмахивалась сама. Проворочалась часа два, не меньше, пока не услышала осторожные шаги в коридоре, а потом как приоткрылась моя дверь и без удивления увидела Сергея.
— Чего притащился? — спросила ворчливо. — Отец через комнату.
Он не спешил отвечать, сел на кровать, развернувшись ко мне лицом и хмуро спросил:
— Василиса, откуда синяки на запястье?
Я закатила глаза и слегка простонала, то есть всеми доступными способами показала, как утомил меня этот вопрос.
— Откуда синяки? — упрямо гнул он свое.
— Да что вы привязались, синяк и синяк, сойдет через неделю.
— Это твой мент постарался? — спросил он грозно, но тихо. А я только бровью повела: какие ловкие, пальцем тыкать, откуда только знают друг о друге… не помню, чтобы я их знакомила.
— Нет, — ответила сурово.
— Точно?
— Точнее некуда. Мент был очень нежен.
— Жестоко, — поморщился он, но продолжил докапываться: — Кто тогда?
— Отцепись, — разозлилась я. — Я же тебя не спрашиваю, где ты шляешься, что делаешь и с кем.
— Справедливо, — вынужден он был согласиться, посидел немного, потом лег рядом, лицом ко мне, обнял поверх одеяла и нежно поцеловал. — Извини, что втянул тебя в свои проблемы и подверг опасности.
— Да брось, ты же знаешь, мне только волю дай где-нибудь покопаться, да кого-нибудь поискать, — улыбнулась я вполне дружелюбно, а он улыбнулся в ответ:
— Откуда знаешь, что я знаю?
— Сережа, не все бабы дуры, — с укором сказала я.
— Я запомню эту мудрость и пронесу ее через года, — сострил он и засмеялся, заглядывая в глаза, потом резко стащил с меня одеяло, притянул к себе, пристроив обе руки на самых интересных местах, и начал покрывать поцелуями мою шею.
— Сережа, ты меня волнуешь, — прохрипела я, тяжело дыша. — Лучше уходи.
— Вот блин, — приуныл он, замерев, но из объятий не отпустил. — Наконец-то тебя увидел и такая непруха.
— Топай отсюда, — передразнила я его слова, он тяжело вдохнул, поднялся и ушёл, оставив меня в растрёпанных чувствах: хотелось, чтобы он остался, но я прекрасно понимала, что это чистая физиология, ничего общего не имеющая с реальными чувствами и была уверена, что им движут те же мотивы. Улыбнулась грустно и постаралась уснуть.
Сон все не шел, я отчаянно ворочалась, злилась Бог знает на что, но упорно продолжала таращиться в потолок, а потом снова услышала шаги.
«Не вытерпел, что ли» — промелькнула мысль и я на всякий случай притворилась спящей, оставив глаза чуть приоткрытыми и стараясь, чтобы ресницы не дрожали. Дверь бесшумно открылась и я поняла, как сильно просчиталась с выводами. В комнату вошел Алексей и встал возле самой кровати, держа руки в карманах.
«Вот ведь проходной двор!» — в сердцах подумала я.
Он постоял так немного, прожигая меня взглядом, потом присел на корточки рядом и осторожно провел пальцами по моему запястью, которое не давало всем покоя весь вечер. По телу прошла теплая волна и я отдёрнула руку, как от огня.
— Не спишь? — спросил он очевидное.
— Как видите, — резко ответила я.
— Слушай, — неожиданно начал он с искренним удивлением в голосе, — почему ты мне «выкаешь»? Я старше-то лет на пять всего.
— Да мы вроде даже не знакомились, — повела я плечом, что было абсолютной правдой. Он тихо засмеялся и протянул мне руку:
— Алексей, можно на «ты».
— Василиса, и ты и так мне «тыкаешь», — со смешком ответила я и осторожно взялась за его руку, ожидая подвоха. Он схватился за нее, не сильно, но крепко и так и замер. — Ты чего пришел? — спросила я и удивилась своему испуганному голосу. Чего я боялась?
«Наброситься на него прямо тут, вот чего» — съехидничал внутренний голос, — «Да вот беда, не знаешь, какой будет ответная реакция».
— Не знаю, — ответил он, — наверное, опять посмотреть.
— Чтобы снова ничего не увидеть.
Он усмехнулся и не ответил, продолжая держать мою руку, потом ослабил хватку, но я свою не убрала: просто не смогла. Он обратил на это внимание и провел по ней большим пальцем, а я вся покрылась мурашками и, чтобы скрыть свое состояние, все же резко ее отдёрнула.
— Почему Серегу погнала? — спросил он, а я снова опешила: никак не привыкну к его манере вести разговор, прыгая с темы на тему. Сработала защитная реакция и я огрызнулась:
— Слишком громкая.
А он снова ухмыльнулся, и я увидела, как сверкнули его глаза.
— Спасибо, что вытащила сестру, — сказал он сухо, поднимаясь.
— Не стоит, — так же сухо ответила я, — она за себя уже поблагодарила.
Он скрипнул зубами и вышел из комнаты, печатая шаг, но дверь прикрыл осторожно. А я откинула голову на подушку и снова, как последняя идиотка, тихо заплакала. Так тихо и так горько, как только это было возможно.