Проснулась я поздно, разбитая и не в настроении, и поразилась тишине в доме. Быстро умылась и спустилась вниз.
— Уехали, не решились тебя будить, — ответил отец из кресла у камина, я пошла на звук и плюхнулась в соседнее, радуясь, что не придется смотреть в глаза ни одному, ни, тем более, другому. — Катерина просила передать, что позвонит, как только будет возможность.
— И уехали они не в дом в поселке разумеется? — отец кивнул. — И, разумеется, никто не должен знать, что Алексей жив, а Катя благополучно выбралась из плена и находится под его опекой? — отец вздохнул и снова кивнул, отводя взгляд.
— Василиса… — начал он, но я его перебила:
— Не утруждайся. Сейчас мне нужен ответ только на один вопрос: когда та самая поставка, о которой говорят? — и намерено выделила «та самая, о которой говорят», а отец внимательно посмотрел на меня и все-таки спросил:
— Ты не осуждаешь меня?
А я надолго задумалась. Нет, правда, осуждаю? Каждый борется как может.
— Нет, — ответила уверенно, а он вздохнул с облегчением и лицо преобразилось: передо мной вновь сидел мой большой добродушный отец, которого я так любила.
— Так когда?
— Завтра, — все-таки ответил он, но поморщился. — Что за паломничества были ночью в твою спальню? — спросил неожиданно.
«На общались» ехидно подумала я, а вслух невинно поинтересовалась:
— Что ты имеешь ввиду?
— Не держи меня за идиота! — повысил голос отец, но тут же сник. — Я старый, а не глухой.
— Ты не старый и не глухой, — улыбнулась я.
«Как же они все любят бравировать своим возрастом».
— И кто из этих паразитов довел мою девочку до слез? — спросил он строго.
— Пап… — поморщилась, не желая объясняться на личные темы.
— Ну ладно, ладно, — сдался он и проворчал едва слышно: — Как будто я сам не понял…
Но я услышала и была уверена, что он обо всем догадался еще там, за столом.
— Никаких шашней под моей крышей при моем присутствии под ней же, — сурово сказал он. — И, если у меня когда-нибудь будут внуки, я не желаю знать, как они появились на свет.
А я не выдержала и засмеялась, таким он был серьезным в тот момент. Подумала немного и поняла, что есть еще один вопрос, которой для меня был принципиален.
— Что на самом деле возит Чернов? — спросила я, выделив «на самом деле».
— А что в нашем мире во все времена было самым важным и самым ценным? — в ответ загадал он загадку.
Я прикрыла глаза, усмехнулась и покачала головой.
«Как же все просто…»
— Поеду на квартиру, — сказала, поднимаясь.
— Будь осторожна, — ответил он серьезно.
— Где, на квартире? — закосила я под дурочку.
— Василиса!
— Да хорошо, хорошо… — поцеловала его в щеку и пошла собираться.
«Итак, завтра день иск» — привычно рассуждала я, сидя в машине. — «Придется еще немного помучить Людкину тачку». И свернула на дорогу, ведущую дальше из города, а не наоборот. Карту я посмотрела заранее и без труда нашла место, где спрятать машину и пешком отправиться обследовать территорию, совершенно не напрягаясь запутыванием следов и прочими глупостями: пусть думают, что хотят. Неизбежность события была так очевидна, что даже если бы перед носом всех действующих лиц повесили по предупреждающему транспаранту с толпой протестующих, никто от своей роли уже не смог бы отказаться. Каждый по своим личным соображениям.
Завод по переработке отходов господина Петракова располагался далеко за городом. К нему с самого шоссе вела вполне приличная дорога, но я не рискнула ей воспользоваться просто потому, что не хотела столь явно афишировать свой визит. Лесом было всего три километра, а мне полезно было прогуляться: проветрить уставший от всех этих душевных переживаний мозг и растрясти Леночкины пироги, осевшие на моей тонкой талии, которой я так гордилась.
Я неспешно преодолела их за час, наслаждаясь солнечным днем. Вышла неподалеку от двухметрового забора из бетонных плит, наверху которого по всему периметру ощетинилась колючая проволока.
«Неплохо» — хмыкнула я, но камер не было. Что тут охранять, в самом деле, мусор? И я прогулочным шагом двинулась вдоль забора, правда, оставаясь при этом в лесу: мало ли кому еще придет в голову обследовать территорию. Еще через час я увидела дыру в заборе. Бетон просто осыпался от времени, оголяя арматуру. Достала бинокль и рассмотрела ближе. Что ж, как говориться, голова пролезет — пролезет и все остальное. Покрутила колесико, настраивая линзы на более удаленное расстояние, заглянула на территорию, но обзор был слишком узким, а я вдруг поняла, что отец меня обхитрил. Поставка будет сегодня, я это чувствовала.
«Что ж, тем лучше, не придется тащиться сюда еще раз» — подумала я, и резво понеслась дальше по лесу, потому что увидела, как метров через пятьсот есть проталина. Образовалась она, видимо, из-за проложенных под землей труб, и по ней можно пройти не опасаясь за следы. Похвалив себя за настойчивость, я через полчаса была уже возле пролома.
Проверила карман, убедившись, что пистолет, который я прихватила на всякий случай из дома отца, потому что мой малыш на дальних расстояниях сильно грешил точностью, на месте. Почувствовав тяжесть, странным образом приободрилась, поймав себя на мысли, что начинаю любить оружие, и принялась рассматривать территорию вживую, сравнивая расположение строений со снимком спутника, запечатлевшийся в голове.
Самое большое строение было как раз напротив разлома и именно оно мне и было нужно. В остальные, по моим прикидкам, фура просто не сможет проехать: не хватит высоты ворот. Единственное высокое трехэтажное здание с красивым фасадом, сразу напротив главных ворот на территорию, было попросту офисом.
Я с трудом протиснула голову через арматуры, ободрав щеку, но жутко обрадовавшись, что попросту тут не застряла. Затем плечи и все остальное, в очередной раз похвалив себя за гибкость. Присела и двинулась к зданию небольшими перебежками, от сараюшки до уличных туалетных кабинок, пустых ящиков и прочего хлама, щедро наваленного на территории. По пути успела заметить, что с обратной стороны ангара, к которому я продвигалась, есть дверь.
Осторожно надавила на ручку, но дверь оказалась закрытой. Ничего, это не проблема, я теперь практически опытный домушник, справлюсь и с этим: присела и с легкостью открыла замок отмычкой, а следом и дверь. В нос ударил тот самый запах, от которого я вчера чуть не прослезилась. Стараясь дышать ртом, чтобы попросту не потерять сознание, я зашла в огромное помещение, которое тянулось на много метров вперед и прикрыла за собой дверь, оставляя себя без малейшего шанса на воздух.
«Надо было прихватить респиратор» — с запозданием пронеслось в голове, но, как говорится, после драки кулаками не машут, хотя, в моем случае, драка была только впереди.
Первым делом нужно было найти себе надежное укрытие, потому что побоище ожидалось не шуточное, во всяком случае, пули свистеть точно будут и мне бы совершенно не хотелось под них попасть. Еще одним немаловажным атрибутом было наличие хорошего обзора, но при этом, чтобы на меня не обратили внимания.
Я стала медленно двигаться вдоль стены, рассматривая ангар, который был чем-то вроде сортировочного пункта. Сюда подъезжали машины, разгружались, затем из общей кучи мусор выхватывал подъемник, перекладывал на движущиеся ленты. С них отходы сбрасывались в какую-то бетонную яму, широкую, но довольно узкую. Скорее всего, непосредственно печи находились за массивной, с виду, стеной в противоположной стороне ангара: по спутнику там вплотную находилось еще одно строение. Сейчас все оборудование замерло и не было даже рабочих. Я припомнила день недели и убедилась в своих догадках: завод специально закрыли и распустили сотрудников. Вряд ли даже такой прибыльный бизнес можно закрыть на несколько дней подряд, а не работал он, как минимум, еще и вчера.
Расчет, по сути, простой, но вместе с тем гениальный, до которого мог бы дойти любой: на заводе такого типа ни одна собака ни за что не учует наркотики. Тут их можно и хранить и уж точно принять. Найти их тоже будет невозможно: никто в здравом уме и твердой памяти даже не попытается вручную перелопатить все эти горы мусора. «Сокровище» может оказаться под любой. Специальную технику сюда не провезти, а значит поставку будут пытаться перехватить именно в момент приемки. Ангар надёжно скроет все происходящее от любопытных глаз.
Я обошла самую высокую гору, держась в ее тени. Света было достаточно, под самой крышей располагались большие ветровые окна, но было и еще кое-что любопытное: широкие металлические балки, пересекающиеся под потолком по всему периметру ангара. К ним крепились направляющие для передвижных механизмов. Я быстро прикинула траекторию: на ленту, затем по пневмонической клешне наверх на направляющую, а затем продвигаюсь прямо в центр и располагаюсь на одной из балок.
Прислушавшись, я резко вышла из-за кучи, двинулась к намеченной цели и минут через десять уже стояла в позиции, в которой намеревалась лежать, и взглянула на часы. Скоро начнет темнеть, свет из окон уже не будет выхватывать возвышения на балке в виде контура моего тела. Освещение на них же и держится, то есть я полностью уйду в тень, а смотреть на лампочки никто не будет, чтобы не ослепнуть. Главное, чтобы действие не развернулось прямо сейчас, но по законам боевиков, все самые темные делишки проворачиваются только под покровом ночи. Надеюсь, когда мужчины это задумывали, от популярных сценариев они не отклонились, иначе я могу быстро превратиться в мишень номер один.
Пока окончательно не стемнело, я начала осматривать помещение, которое было с моего ракурса как на ладони. Помимо куч мусора, я увидела еще несколько позиций, где можно было укрыться снизу. Особенно мне приглянулись два больших металлических контейнера, сейчас пустых, стоящих углом к воротам.
Я начала томиться и расхаживать по балке, не боясь сорваться. Во-первых, я на ней могла свободно лежать, а не только стоять, во-вторых, бояться высоты я перестала где-то на уровне чердачного окна, когда лезла за Катей. Так что теперь могла спокойно передвигаться и чувствовать себя как на земле обетованной, да и к зловонному запаху я уже привыкла.
Через два часа мне наскучили мысли о помойке, простирающейся под моими ногами и о предстоящих событиях, я просто приготовилась смотреть спектакль до конца. С удобного балкона и, в общем-то, даже с биноклем, правда, все же не театральным. Это я вполне могла пережить, и просто стала размышлять о своей незавидной женской доле.
Ангар погрузился во мрак, на территории всего предприятия не горел ни один фонарь, но глаза привыкли к темноте и я продолжила опасное хождение. Спустя еще час пришла к выводу, что помру в девках, то есть незамужней, потому что мужчин использую только для развлечения и они мне платят тем же. Я тяжело вздохнула и услышала шум подъезжающей машины. Обрадовалась, что наконец-то шоу начнется и прилегла на боку, приподнявшись на локте, чтобы не застудить ничего важного и проверила, что карман с пистолетом все еще закрыт на молнию.
Между тем ворота медленно и шумно открывались и на территорию въехал джип. Из него выскочил незнакомый мне мужчина и щелкнул выключателем, а машина проследовала вглубь и замерла у ленты позади меня. Я принялась вертеть головой, но из машины никто больше не показался, а мужчина, я назвала его «осветителем», остался стоять сбоку от ворот. Выглядел он решительно и собрано и по хозяйским замашкам я поняла, что в машине должен сидеть Маршак, приехавший первым, чтобы встречать дорогих гостей.
Спустя минут десять через ворота задним ходом начала заезжать фура и остановилась прямо подо мной.
«Ну просто лучшие места в вечер премьеры» — усмехнулась я про себя.
Из джипа вышел Маршак, в сопровождении еще двух охранников, причем водитель остался на месте. Из фуры же вылез Сергей и Глеб. Действующие лица встретились между двух машин, кивком поприветствовали друг друга и Сергей открыл кузов. Маршак взглядом приказал одному из охранников действовать и тот деловито полез внутрь. Послышался скрежет, как будто он отпирал засов на металлическом ящике, тишина с пол минуты, снова скрежет. Наконец он вышел, сурово кивнул Маршаку, Сергей закрыл кузов, и они ударили по рукам. Другой охранник метнулся к машине, достал с заднего сиденья кейс и протянул Сергею.
Я почувствовала какое-то движение и успела обернуться на дверь, через которую зашла сама, за секунду до того, как началась пальба. Сергей и Глеб согнулись и побежали к тому самому металлическому контейнеру, который я заприметила, попутно отстреливаясь. Маршака зажали в тиски два охранника, закрывая грудью (наверняка в бронежилетах), и оттеснили за джип, так же нещадно паля. Я обернулась назад и увидела человек пятнадцать, трое из которых были с автоматами. Среди них без труда узнала Скрипучего, умника из похитителей и одного из круглолицых, оставшегося в живых на этот момент.
«Знакомые все лица» — прошелестело в мозгу, а следом пришла еще одна мысль: Алексей не мог просто где-то отсиживаться, он должен быть в ангаре. Я старательно всматривалась, продолжая отслеживать перемещения основных действующих лиц, которых уже убыло на два бойца, но, к счастью, не из «наших». В конце концов все постепенно рассредоточились по укрытиям, и пальба неожиданно стихла.
— Мужики! — крикнул Серега. — Что за дела?
— Оставляйте кейс и фуру, залезайте все в джип и валите отсюда! — крикнул в ответ Скрипучий.
— А спинку тебе не потереть? — ехидно спросил Серега в ответ, а я поняла, что по голосу он пытается определить расположение противника.
«Взял бы мобильный, я б ему фотку скинула» — подумала я в досаде, как вдруг он действительно достал телефон и что-то на нем посмотрел, отвернув экран от Глеба.
«Ну конечно» — досадливо поморщилась я, — «на балконе я не одна».
Осмотрела балки, но ничего не увидела: слишком хорошее укрытие, слишком темно.
«Интересно, а он меня видел?»
Потом вспомнила про бинокль, и начала рассматривать уже в него. С режимом ночного видения я без проблем нашла Алексея, который пристроился чуть сбоку от ворот, выбрав позицию, через которую хорошо видно заднюю дверь. Хотела было помахать ему рукой, но опомнилась: ситуация, в общем-то, не веселая.
Сергей между тем выскочил из-за своего укрытия и нанес удар, точно зная расположения противника, и вернулся на место, сопровождаемый оглушительной автоматной очередью.
— Мужики! — весело крикнул он, — Уходите по-хорошему, я ж вас всех по одному перестреляю!
— Сам быстрее сдохнешь! — рявкнул Скрипач, но уже увидел, что лишился еще одного союзника.
Скрипач махнул рукой и снова грохнули автоматы, но палили, казалось, в никуда. Один из автоматчиков успел пробраться за лентой и теперь медленно продвигался с противоположной стороны, скрываясь за кучей мусора. Я прикинула местоположение Алексея и поняла, что ему его просто не увидеть. «Наших» зажимали в кольцо, сердце стремительно забилось, я быстро пересчитала людей внизу и поняла, что умник куда-то делся. Стараясь не психовать и не отвлекаться на перестрелку под ногами, я аккуратно взяла бинокль и стала осматривать все балки, начиная со стороны двери до своего местоположения, затем рядом с собой с одной и другой стороны. Увидела Алексея на прежнем месте, переместила взгляд и увидела умника, который медленно шел сверху по одной из балок, держа на вытянутых руках пистолет.
«Вот поганец!» — возмутилась я, потому что уже поняла, что скоро произойдет: умник сверху выстрелит в Сергея, как в самого говорливого, а значит, главного, а остальных прикончит парень с автоматом за пол минуты и никакие бронежилеты не спасут. Алексей начнет нещадно мстить, будет обнаружен и тоже погибнет.
Я решительно поставила бинокль на балку, легла на живот и обхватила металл ногами покрепче. Расстегнула молнию, достала пистолет, сняв с предохранителя, сверилась биноклем с местоположением умника, прикинула траекторию падения, выждала еще пару секунд, выдохнула… прицелилась и нажала на курок, а потом вжалась в балку и постаралась не спятить, потому что следом за моим выстрелом последовала целая артиллерия.
Примерно через пять минут наступила гробовая тишина, нарушаемая только стонами раненых.
Я осторожно открыла глаза, взяла бинокль и посмотрела на место, где дислоцировался Алексей, но не увидела его там. Сердце последний раз стукнуло и замерло: на балках никого кроме меня не было. Посмотрела вниз и увидела, как Сергей отрывает полоску от футболки, чтобы перемотать рану на плече. Один из охранников Маршака лежит навзничь, но он сам жив и по-прежнему за джипом. Из противоположной команды пятеро мужчин мертвы, включая Скрипача, остальные корчатся от боли, хватаясь кто за что. Включая умника, который упал прямо на автоматчика и только по этому не свернул себе шею (простреленной ноге от этого лучше не стало). Присмотрелась и увидела парня с автоматом, с бледным лицом смотрящего на свою кость, торчащую из ноги.
И тут Глеб направил пистолет на Серегу и приказал:
— Ключи от фуры и кейс. Быстро!
— Глеб, опомнись, — поморщился он, а я увидела Алексея, который медленно шел к ним, пиная мусор носком ботинка, вразвалку, с руками в карманах и сердце, наконец-то, забилось вновь.
— А вот и виновник торжества, — подло усмехнулся Глеб, — живее всех живых.
— Какая же ты мразь оказался, — спокойно сказал Алексей, а потом добавил грустно: — а я ведь за тебя сестру выдал.
— Да нужна мне эта взбалмошная сучка! — заорал Глеб в истерике, переводя пистолет с одного друга детства на другого.
— Зачем тебе эта фура? Забирай деньги за доставку и убирайся.
— Деньги за доставку! Ты идиот! Возишь такой товар и все мимо себя, когда мог бы купить остров в океане или целый архипелаг! Ты просто сопляк!
— И куда ты его денешь? — хмыкнул Серега. — По клубам будешь малолеткам продавать?
— Нашел идиота, — прошипел он, но даже я услышала.
— Значит, повезешь своему новому приятелю из-за Кавказа? Что ж, следовало бы догадаться… — сказал Алексей.
— Да вы малохольные, ничего дальше своего носа не видите, — противно засмеялся Глеб и тут же заорал: — Быстро ключи и кейс!
— Отдай ему, — спокойно сказал Алексей.
— Ты спятил?! — возразил Серега: — Как мы выкручиваться будем?
— Что-нибудь придумаем, — спокойно пожал плечами Алексей. — Пусть катится ко всем чертям, смотреть на него тошно.
Сергей выполнил требование с большой неохотой, все еще косясь на Алексея, но тот остался непреклонен.
— Пока, друзья, — театрально поклонился Глеб, пятясь к кабине фуры. — Катюше мой пламенный привет, — и хихикнул: — То есть, я хотел сказать, пока! — Алексей пожал плечами и ответил:
— Нет у тебя больше друзей. И семьи.
Глеб быстро сел в фуру, завел ее, и на полном ходу вылетел из ангара.
А я не выдержала. Села на балку, свесив ноги, и громко захлопала в ладоши, поражаясь их профессионализму.
Серега заржал и гаркнул так, что стены задрожали:
— Василиса! Слезай оттуда, партизанщина!
И я покорно начала спуск таким же образом, как и поднималась. К тому моменту, как я подошла к воротам, мужчины быстро осмотрели территорию и стояли рядом, переговариваясь.
— Василиса, — обнял меня Сергей за плечи, — опять спасла наши задницы, моя ты умница! — и смачно поцеловал в макушку.
— Метко стреляешь, — заметил Алексей, глядя куда-то поверх моего плеча, и кивнул на бинокль: — С ночным видением?
— Конечно, — просто ответила я.
— Послушала старого, — довольно расплылся в улыбке Маршак. — Хвалю, — и тут же посерьезнел: — Ладно, ступайте, мне еще с ментами объясняться всю ночь.
И мы пошли на выход из амбара, где, как выяснилось, спокойно дожидался джип Алексея. Я залезла назад, понюхала рукав, застонала, закатив глаза, и сказала с досадой:
— Как же от меня воняет!
Серега, по обыкновению, заржал и лихо тронулся с места, а я достала телефон, нажала на кнопку быстрого вызова и сказала, как только мне ответили:
— Пап, топи баню, — и дала отбой.
Сергей отвез меня до места, где я оставила машину, и я в сопровождении добралась до дома отца, где меня передали буквально из рук в руки. Не входя в дом, попросила Леночку принести мне вещи и сразу отправилась в баню, где долго парилась, обдумывая все произошедшее, и восполняя пробелы. Кое-что спросила у Сергея по пути, а что-то еще предстояло уточнить у отца.
Когда смердящий запах наконец-то исчез, я вернулась в дом, прикрыла за собой дверь и немного постояла у порога, улыбаясь. Из гостиной слышалось мерное потрескивание дров в камине, по всему дому расползся запах выпечки, Палыч сладко спал, развалившись в проходе, и было так уютно и спокойно, что хотелось наслаждаться этим вечно.
Я прошла к камину и села в соседнее с отцом кресло.
— Я рад, что ты догадалась и была там сегодня, — сказал отец, а я с удивлением на него посмотрела:
— Ой ли? Наверняка отправил их на квартиру, как только я вышла за порог.
— Зачем? — улыбнулся отец. — Они и так там были с самого утра, — я засмеялась и покачала головой. Ну, конечно, второе безопасное для них место после дома отца — моя квартира, да и я под контролем.
— Обложили! — притворно возмутилась я, а отец посерьезнел:
— Вась, это не шутки.
— А то я не поняла. А почему тогда рад?
— Когда ты пошла в баню, Алексей рассказал, что, если бы тебя там не было, ему бы пришлось пасть смертью храбрых при попытке благородной мести, — «Алексей рассказал…» — прошелестело в мозгу. — Хорошие ребята, порядочные, я бы расстроился. Но в другой раз я бы предпочел, чтобы ты осталась в стороне.
— А будет другой раз?
— Пока не ясно, — поморщился он. — С этим бы разобраться.
— Давай расставим все точки, — он кивнул. — Когда все началось?
— Примерно год назад. Со мной связался Самуил и попросил о встрече. Я всегда его уважал и согласился. Ты не знаешь, но я нашел тех мерзавцев, что убили его дочь, — я подняла бровь. — Ну чего ты в самом деле? Конечно, нашел. Но, к сожалению, прошло довольно много времени, доказать вину возможным не представлялось, то есть отправить их в тюрьму не получилось. Тогда я впервые в жизни пошел на компромисс со своей совестью.
— Неужели сдал? — ахнула я, но тут же представила, что, должно быть, испытывал отец, когда нашел ее: хрупкое истерзанное тело, наспех засыпанное землей и ветками, похороненная как бродячий пес и так страдавшая в последние часы жизни. А у него самого дочь растет и нет никакой гарантии, что завтра он не будет так же искать меня.
— Сдал, — кивнул отец. — И ни разу не пожалел об этом. Хотя это были совсем еще мальчишки: одному семнадцать, второму двадцать. Обкололись какой-то дряни в клубе и до утра там же накачивались еще и выпивкой, а когда вышли, ничего уже просто не соображали. Оба из приличных семей, раньше баловались наркотой, но никогда не принимали ничего по-настоящему разрушительного, тот раз был первый. Поэтому и вкололи ей слишком много: просто не знали сколько нужно, чтобы человек ушел в отключку. Я тогда очень удивился его решению.
— Он их не тронул?
— Еще оригинальнее. Или благороднее, если угодно. Он связался с их семьями и отправил их на принудительное лечение, сам же его и оплатив. Скажу честно, после этого я сам себе долго не мог признаться в том, что моего благородства на такое бы не хватило.
Я протянула руку и погладила его по плечу, а он положил свою большую теплую ладонь сверху.
— Я понимаю, — тихо сказала я, а он с благодарностью кивнул.
— В общем, мы встретились, и тогда он рассказал мне о своих планах. По большому счету, они бы осуществили их и без меня, просто на это потребовалось бы больше усилий и еще больше денег. И я согласился. Снова, как тогда, поступился со своими принципами, и также ни разу не пожалел. Я сразу же связался со своим другом на таможне, Николаем. Знаешь, я до этого никогда не задумывался, как много людей, даже среди моих знакомых, пострадало от этой дряни. Николай рассказал мне, что муж ее дочери оказался наркоманом со стажем, бил ее нещадно долгие годы, а он, как глупец, ничего не замечал. Впрочем, и она не рассказывала. В конце концов, она угодила в больницу с выкидышем и тогда врачи пояснили ему, каким именно образом произошло несчастье. Зятя он засадил в тюрьму, но жизнь проще не стала, да и ребенка дочери уже не вернуть. В общем, в наших рядах прибыло: Николай, к тому моменту уже занимающий пост начальника службы безопасности, легко согласился.
— А Самуил Яковлевич, — продолжила я, — вышел на Чернова, единственного на тот момент человека в городе, который мог привезти что-то без огласки и у которого так же были личные причины согласиться.
— Не вышел, просто встретился. Он знал о его отце, который, кстати, действительно возил в город и наркотики и оружие, и что его сын распорядился возможностями с умом, не раз пользуясь его услугами.
— И начал возить информацию, то есть попросту бумажки. Но окутал все это завесой тайны, щедро приправленной тротилом.
— Ты удивишься, как много людей не желают использовать современные способы передачи информации. Пашка твой знает, на каждого умника всегда найдется еще более умный, а тут — стопроцентная гарантия. Если не доставки из рук в руки, то полного уничтожения.
— А граница?
— А через границу он возит только легальную продукцию, без всякой взрывчатки, разумеется. И по стране хватает возможностей, чтобы заработать на хлеб с маслом.
— Разумно, — хмыкнула я. — Заминировал на глазах у отправителя, тот установил код, который сообщил только получателю в любом удобном для него формате. Хоть лично встречайтесь, если такие параноики. И все, едет себе ящичек, никто пальцем не тронет. Один раз попытались и еле ноги унесли. Хотя, думаю, и тут не случайность — время рассчитано ровно на то, чтобы успеть отбежать на безопасное расстояние, если не знаешь код. То есть защита о ближнем и одновременно о получателе, если на того вдруг надумали таким хитрым образом организовать покушение.
— Признайся, элегантно, — хмыкнул отец и я согласилась.
— Наркотики нахально перекупали?
— Да. Самуил обладает большими связями и еще большими возможностями. После смерти дочери деньги ему попросту некуда девать. Основная часть перекупленных должна была прийти в наш город, поставки были небольшие, но регулярные, и на них все же обратили внимание.
— А Маслов исходил слюной и мечтал урвать кусок пирога, раз уж их все равно уничтожают сразу по прибытию. Сергей рассказал в машине, что они начали подозревать Глеба пару месяцев назад, обратив внимание на его командировки на Кавказ, где были поставщики только сельскохозяйственных продуктов и вина. Довольно мелкие для такого царского внимания. Но до последнего давали ему один шанс за другим. Сначала отправили его вместе с Катей отдыхать. Но он решил иначе и нанял Колыпина разделаться с друзьями, чтобы не путались под ногами и вернулся в город. Он считал, что вполне мог принять очередную поставку сам. Она действительно была такая крупная, как все говорят, или это тоже очередная уловка?
— Действительно. Крупнее, чем все вместе взятые, которые возили за год. Это было опасно, но, когда Самуилу предложили её по довольно низкой цене, мы поняли, что она все равно кому-то уйдет и решили рискнуть. Николай даже поехал с нами от самой границы. Не потому, что не доверял, а чтобы посмотреть своими глазами, как эта дрянь будет сгорать в закрытой высокотемпературной печи.
— И вы решили пустить байку о том, что в город едет такое сокровище, слегка исказив реальное время прибытия. Но откуда узнал Колосов? Я ведь не ошиблась, это он приказал похитить Катю?
— Не ошиблась, — довольно заметил отец. — Я шепнул одному человеку из местных органов, которому когда-то помогал в поисках, по большому секрету, разумеется. Еще много лет назад я узнал, какая он мразь и выбор был очевиден. Он, в свою очередь, рассказал паре дружков, один из которых — деверь Колосова.
— Таким образом, если бы Глеб не решился, вы все равно смогли бы упечь Колосова, который бы непременно позарился. Сам лично он, конечно, никогда не придет на сделку с автоматом на перевес, а вот его деверь… Кто он?
— Тот тип, которому ты прострелила ногу, — улыбнулся отец. — Ты всегда безошибочно определяла главных действующих лиц.
— Ну конечно, «умник», — хмыкнула я и пояснила: — Он был самым сообразительным из Катиных похитителей. И самым сообразительным в ангаре сегодня.
— Слава Богу, не сообразительнее тебя.
— Этот бинокль, который ты подарил мне на двадцатипятилетие — просто чудо, — улыбнулась я в ответ. — Маленький, легкий и при этом выполняет все нужные функции, — подумала немного и продолжила: — Теперь на него хорошо нажмут, и, как человек умный, он быстро найдет выход из положения. Сдаст Колосова, чтобы существенно уменьшить себе срок.
— Конечно. Вооруженные люди врываются на частную собственность, охрана отстреливается, некоторых ранили, кого-то убили, но применение ответных мер будет оправдано. Плюс похищение и покушение. Полный набор.
— А Маслов удрал, потому что перевозчику, в общем-то, делать там было нечего, но при этом похитил и товар, и деньги. К тому же, это наверняка он убил охранника Чернова, который пришел к нам в дом в ночь обстрела. Уверена, полиция по его следу тоже пойдет, но вряд ли уже успеет. Зато Катя сможет с ним развестись, как с преступником, по решению суда.
— Алексей все-таки отдал ему отступные?
— Да. Сергей пояснил, пока мы ехали, что, если Глеб все-таки не одумается, они решили его отпустить на все четыре стороны с деньгами на первое время, чтобы он не вздумал возвращаться.
— Разумно. Деньги Алексей всегда заработает. Катерину жалко, не легко ей придется узнать, какой подонок ее муж.
— Думаю, она с этим легко справится, — ухмыльнулась я в ответ, думая о своем, о женском. — Я могу рассказать историю в конторе?
— Пожалуй, можешь. Только скажи, что поставка была последней, как завершающий этап операции, так сказать.
Я согласно кивнула.
— Но почему ты сразу мне не рассказал? Неужели ты мог подумать, что я не пойму тебя? Что буду осуждать? Знаешь, это даже слегка обидно.
— В первую очередь, я, как отец, должен думать о твоей безопасности. Прекрасно зная твой характер, нечего было и мечтать, что ты просто отсидишься в стороне, довольствуясь рассказами, — и сурово посмотрел на меня, добавив: — что и вышло. С этими деятелями я уже провел беседу. Я предупреждал, чтобы ты даже рядом не проходила. Унюхаешь за версту и начнешь копать, но они явно тебя недооценили. Олухи.
— Алексей был довольно серьезно ранен, — слабо возразила я, но отец остался непреклонен:
— Лось здоровый, потерпел бы до деда.
— Кстати о деде! — опомнилась я и рассказал о том, что наш одинокий волк нашел себе такую же одинокую волчицу. Отец смеялся до слез, не в силах остановиться, на шум прибежала взъерошенная более обыкновения Леночка, с недоумением на нас уставилась и всплеснула руками:
— Ночь на дворе, а они все байки травят! — и добавила сурово: — Михаил, быстро в постель! Итак тебя неделями не вижу!
Отец весело подмигнул и побрел за женой. Умный человек.
На следующий день я решила осчастливить агентство своим присутствием и приехала часам к двенадцати, никого не предупредив.
— Василиса! — кинулся ко мне Петрович, сидевший за своим столом в гордом одиночестве, и крепко обнял.
— Ты чего, Петрович? — спросила удивленно, ранее не замечав в нем излишней сентиментальности.
— Живая! — радостно выдал он, отстраняясь.
— Чего со мной будет? Пашка что, не передал, что я благополучно вызволила Катю?
— Передал и поспешил предупредить, чтобы не беспокоили, если головы не лишние. Мы прониклись, конечно, а вчера эта стрельба на заводе. Максим меня ночью поднял новостями, я так и не уснул, примчался сюда семи еще не было и все ждал, сам не зная чего.
— С чего ты взял, что я была вчера на заводе во время стрельбы?
— Ох, Василиса, я старый, но все же не дурак. Мы все подумали одно и то же, — и добавил доверительно: — Не поверишь, я даже молитву прочитал.
— За упокой моей бессмертной? — засмеялась я, не удержавшись от издевки.
— Вот дура, прости Господи, — с обидой сказал Петрович, но тут же расплылся в улыбке: — Позвоню нашим, ставь чайник. Я Леночкины пироги с порога учуял.
Я поставила чайник, села за свой стол и с любовью провела по нему руками. Потом походила немного из угла в угол, просто так, рассматривая стены, как будто видела их впервые. Казалось, с моего последнего визита сюда прошла целая вечность, а не несколько дней.
Дверь резко открылась, ударившись ручкой о стену, влетел Максим в расстегнутой куртке, под которой была домашняя футболка, и развязанным шнурком на одном ботинке. Тут же сграбастал меня обеими руками, тесно прижимая к груди мою голову одной рукой, а второй держал за спину, видимо, чтобы не смылась.
— Я прямо как с того света вернулась, — хихикнула я.
— Не смешно, — пробубнил он в ответ. — Я чуть не спятил, Василиса. Как узнал, поехал в чем был на завод, но там все оцеплено, а наши отмалчиваются, мол, непонятно еще ничего. Рванул обратно, дома ходил из угла в угол, на работу забил. Собрался напиться, но тут Петрович звонит.
— Я же не говорила вам, что собираюсь лично присутствовать при передаче посылки, зачем так накручивать себя? — с укором ответила я и попыталась отстраниться, но не тут-то было.
— Это и так было ясно, как день, — заявил он и наконец-то ослабил хватку, но тут же взял меня обеими руками за лицо и глядя в глаза сказал очень тихо: — Одно дело, когда ты принадлежишь не мне и совсем другое, когда не можешь принадлежать уже никому.
Я нервно сглотнула и, не выдержав, отвела взгляд. Он погладил меня пальцами по щекам, осторожно поцеловал и, наконец-то, отпустил. Как раз вовремя: на пороге появился Пашка с улыбкой во все лицо, быстро подошел, обнял, чмокнул в щеку и заявил:
— Давай рассказывай!
Я фыркнула и начала рассказывать, попутно разливая чай, начиная с момента, когда ушла вечером проверить дом старушки. Мужчины слопали гору пирожков, качали головами, смеялись, кряхтели, иногда злились и ругались, в конце обалдели и вытаращили глаза, а я осталась довольна произведенным эффектом и удалилась, оставив их переваривать.