На следующий день меня вызвали в участок. Точнее, часов в девять утра в дверь постучали, и я с удивлением обнаружила на пороге молоденького парня с огненно-рыжими волосами и веснушками по всему лицу. Он показал мне свое удостоверение, такое чистенькое и новенькое, что, казалось, он получил его только вчера. Впрочем, может так оно и было. Заискивающим голосом он попросил меня проехать с ним для дачи показаний. Мол, следствию важно знать, как и при каких обстоятельствах я начала искать и в итоге нашла ребенка.
Я попросила подождать и закрыла перед его носом-пуговкой дверь. Неспешно приняла душ, выпила кофе, с тоской поглядывая в окно, оделась и, наконец, вышла. Парень, а звали его, кажется, Шестаков Вениамин Павлович, переминался с ноги на ногу возле дома, не решаясь меня поторопить. Правильно делал, между прочим. Больше всего я ненавижу спешку.
Уже в участке, проводив меня до кабинета, он постучал и торопливо зашагал дальше по коридору, здорово напомнив шестилетку, пытающегося разыграть соседей по подъезду.
— Входите! — рявкнули из-за двери.
Я вошла и без удивления обнаружила за столом Максима. Он грозно на меня посмотрел, но не очень-то впечатлил.
— Проходите, Василиса Михайловна, — сказал язвительно, — присаживайтесь и рассказывайте, каким образом Вам удалось обнаружить маленького ребенка одной ночью в лесу.
Я села и принялась рассказывать в мельчайших подробностях начиная от визита самого Максима. Где-то на середине повествования, когда я только подходила к моменту, когда сидела на поваленном дереве, дверь без стука открылась и в комнату ввалился тучный коротышка лет сорока, в дорогом костюме и с огромным золотым перстнем на пальце-сосиске. Следом за ним вошла миловидная брюнетка в элегантном пальто, небрежно наброшенным на плечи, и уставшими глазами.
— Это она? — уточнил мужчина, Максим кивнул и досадливо поморщился, отворачиваясь. Такое хозяйские поведение нанесло еще один удар по его самолюбию, которое и так вчера изрядно пострадало.
Брюнетка обогнула спутника и кинулась мне на шею, причитая:
— Спасибо Вам, спасибо, Вы спасли моего ребенка, я не знаю, как Вас отблагодарить, спасибо!
«Уже отблагодарили» — хмыкнула я про себя и бросила насмешливый взгляд на Максима, который все прекрасно понял и начал злиться еще больше.
— Спасибо, ничего не нужно, — просто ответила я, отстраняясь и спрашивая из вежливости, — С ней все в порядке?
— Да, да, — закивала женщина, — испугалась очень, простыла и обезвоживание, конечно, но врачи говорят, что все будет хорошо, — и улыбнулась такой светлой улыбкой, что я мгновенно прониклась к ней симпатией. — Теперь Оленька все время рисует лесную фею, от которой исходит свечение. Всю зеленую и непременно с крыльями.
— Это свет от фонарика, — в ответ улыбнулась я.
— Присаживайтесь, уважаемые, — ехидно сказал Максим. — Василиса Михайловна как раз перешла в своем рассказе к той части, как она единолично, да ещё и ночью, смогла обнаружить вашу дочь, — и, не поворачивая ко мне головы, пояснил: — Это родители девочки, Потаповы Григорий Игнатьевич и Людмила Аркадьевна.
— Можно просто Людмила, — доброжелательно сказала женщина, не обращая внимания на тон следователя.
— Василиса, — кивнула я в ответ.
Не знаю, к чему относилась эта его повышенная язвительность. То ли обида за мою вчерашнюю нелюбезность взыграла, то ли он до конца не верил, что я смогла одна отыскать ребенка. А может и вовсе засомневался, что ребенок плутал по лесу, а не, скажем, я же его и спрятала, чтобы потом быть героиней.
Григорий Игнатьевич, кстати, тоже смотрел настороженно, из чего я сделала вывод, что и ему такие мысли в голову приходили. Что ж, не безосновательно, если разобраться. Для человека, который в лесу был от силы пару раз, в компании, с GPS и по грибы, история действительно кажется невероятной.
— Я не в первый раз занимаюсь поисками заблудившихся в лесу, — сочла нужным пояснить я, — правда, раньше мне не доводилось делать это в одиночку. Моей отец служит егерем в местных угодьях, может знаете, наш дом расположен в чаще, в пятнадцати километрах от трассы, — крепыш кивнул, подтверждая информацию. Я выждала момент и продолжила: — Так вот, потеряшки в наших лесах, увы, не такая уж и редкость, и с самого раннего детства я всегда выходила на поиски вместе с отцом и жителями деревни. Конечно, лет до десяти отец больше таскал меня на себе, — улыбнулась я своим воспоминаниям, как и Людмила, видимо, представляя себе эту картину, — но он у меня крупный и хлопот ему это не доставляло. Годам к четырнадцати я была уже полноправным членом добровольного поискового отряда, который собирался каждый раз, когда приходило известие о потерявшемся. Поиски по ночам проводились крайне редко, только в случае, когда на то была острая необходимость. Узнав, сколько времени прошло с начала поиска, я сочла ситуацию безотлагательной, — говорила я, глядя прямо на Максима, тот заерзал под мои взглядом, а отец семейства нахмурился, — и приняла решение не дожидаться утра. С собой у меня был фонарик и сменные батарейки, так что возвращаться в дом отца я не стала. Свои поиски я начала с места, куда, по словам людей из деревни, зашла девочка, — и тут же поправилась, мягко улыбаясь: — Оля. — Людмила посмотрела на меня с благодарностью: куда приятнее, когда о твоем ребенке не говорят, как о неодушевленном предмете. Это вселило надежду, что меня тот час не арестуют за подозрение в краже и я неторопливо продолжила: — Прочесывать лес в одиночку и ночью было невозможно, поиски можно было продолжать только осмысленные. Для этого требовалось понять или хотя бы предположить, что привлекло внимание Оли. То есть, установить причину, почему она побежала в лес без разрешения, не дожидаясь родителей или другого сопровождающего. И потом я нашла мухомор, — просто закончила я и замолчала.
— И чего? — подал голос Потапов и уставился на меня, а я посмотрела на Людмилу, которая прикрыла глаза и замолчала, покачивая головой и вытирая со щек слезы.
Мужчины перевели на нее взгляд, полный недоумения. Потапов на автомате погладил жену по плечу, призывая успокоиться.
— Господи, ну, конечно, — тихо сказала она и схватила меня за руки, не поднимаясь, — наверняка он был просто выдающихся размеров, да? — я кивнула, а она подняла взгляд на мужа, — Гриша, дорогой, Оленька просто помешена на этих грибах, тащит в дом все, что только сможет найти, с гордостью демонстрируя свои находки, — и ухмыльнулась, снова качая головой. — Я пыталась ей объяснить, что не все грибы можно брать, и только на участке, но разве маленькому ребенку можно рассказать обо всех опасностях? — она тяжело вздохнула и обратилась ко мне: — Но как Вы догадались?
— Больше ничего не было, — пожала я плечами, — а мне очень хотелось хоть за что-то зацепиться. И тут этот гриб, разрушенный, с огромной красной шляпкой, его и с дороги наверняка было видно. Я решила, что любознательному ребенку (а другой бы в лес не пошел), просто необходимо было проверить, что же там такое мелькает. Оля попыталась его сорвать, но он был гнилой внутри и рассыпался у нее в руках. Подозреваю, что в нем успело поселится много разной живности, которая начала расползаться и разлетаться в разные стороны. Она испугалась и кинулась куда глаза глядят.
— Но как Вы узнали, куда она побежала? — нахмурился Потапов.
— Знаете, я довольно долго ползала по лесу, выискивая следы, — резко ответила я, уже понимая, куда он клонит, — около четырех часов, если быть точной. Убежать далеко она не могла, ребенок все-таки, я нашла её всего в паре километров от дороги. Могу продемонстрировать Вам свои синие колени, если считаете нужным.
— Не нужно, — сурово сказал Макс, мои колени он помнил еще очень хорошо. И что они действительно похожи на один сплошной синяк, тоже. — Григорий Игнатьевич, рассказ Вас удовлетворил?
— Пожалуй, да, — поднялся он и протянул мне руку, — Василиса Михайловна, премного Вам благодарен. С Вашего позволения, я хотел бы отблагодарить Вас материально, я пришлю своего человека.
Я поморщилась и начала протестовать, но Людмила меня остановила, ласково взяв за руки:
— Пожалуйста, не отказывайтесь. Нам хочется сделать для Вас хоть что-нибудь, может быть, Вы приобретёте что-то действительно ценное для себя.
Вот бы она удивилась, узнав, что я приобрела на эти деньги. Да я сама бы удивилась, скажи мне кто об этом в тот момент.
Сцена затягивалась, и я кивнула, желая поскорее от них отделаться.
Потаповы вышли, а я вопросительно взглянула на Максима.
— Не смею задерживать, — сухо сказал он, глядя в стол и перебирая какие-то бумажки.
И снова было так забавно наблюдать за ним, что я не стала отказывать себе в удовольствии в сомнительной(для порядочной девушки) выходке. Подошла к двери и закрыла ее на ключ, торчавший в замке. Максим удивленно вскинул брови и сложил руки замком, наблюдая, как я, распустив волосы (а они у меня роскошные, до пояса), медленно начала раздеваться. Юбка уже была на полу, а он все сидел, сцепив зубы, но, когда я закончила с бельем, не выдержал и пошел ко мне.
— Что ж ты делаешь со мной, сучка ты наглая, — прошипел он, на ходу стаскивая с себя одежду. Я ухмыльнулась, ничуть не обидевшись, и повисла у него на шее.
В дверь уже несколько раз стучали, а мы все лежали на полу, на ворохе одежды, пока Максим наконец не поднялся, быстро одеваясь.
— Брысь отсюда, — кивнул он на дверь, — мне еще работать как-то надо.
— Чем не угодила? — спросила я, притворно надув губы и потягиваясь.
— Ух, бесстыжая, — замахнулся он в шутку. — Да понял я, понял, иди уже, смотреть на тебя спокойно не могу.
Я неторопливо оделась и расчесалась. Подошла к Максиму, шумно поцеловала его в губы, притянув за уши, и взяла со стола визитку. Под насмешливым взглядом пошла к двери, слегка покачивая бедрами, и, открыв ее, столкнулась нос к носу с Венечкой (называть его по имени-отчеству язык не поворачивался), который растерянно замер с занесенным кулаком.
— Отвезете меня обратно? — с утвердительной интонацией задала я вопрос и, не дожидаясь ответа, обернулась, подмигнула Максу, и пошла на выход из здания.
На следующий день я в задумчивости сидела в кресле перед камином, пила вино и рассматривала открытый тонкий дамский кейс, обтянутый красной лаковой кожей. Буквально час назад его доставил мне молодой человек в прикиде служащего похоронного бюро. Пачки денег лежали ровными рядами и радовали взор. И вот тогда в мою голову пришла отчаянная мысль. Руки зачесались, глаза полыхнули, я в нетерпении кинулась за сумкой, отыскивая прихваченную визитку.
— Привет, — ответил Максим после первого же гудка. — А я ждал, позвонишь ты или нет.
— Дождался, — весело сказала я, — приезжай, поговорить надо.
— Поговорить? — удивился он.
— Ну, и не только.
— Приеду как освобожусь, — ответил сухо и отключился.
Выпендривался он напрасно, приехал минут через сорок, примерно столько времени нужно, чтобы добраться из участка до дома отца, начисто наплевав на правила дорожного движения. Зашел без стука, быстро разулся и опустился на соседнее кресло, уставившись на кейс.
— Не хило. Благодарность?
— Ага.
— Что думаешь с ними делать?
— Ты только не смейся, — начала я, — идея бредовая, но мне страшно нравится, и, если ты будешь ехидничать, я расстроюсь и прогоню тебя.
— Спасибо, что предупредила, — хмыкнул он и стал внимательно меня слушать. К его чести, он не только не острил, он полностью погрузился в процесс, внося в план свои корректировки. — Думаю, выгорит, — утвердительно кивнул он после часового мозгового штурма. — А теперь иди уже сюда.
Вечером мы лежали у камина, потягивая вино и обсуждая детали.
— Денег хватит на год аренды помещения, где-нибудь на окраине, — размышляла я, — включая мелкие затраты. А так же двоих сотрудников. Твой капитан в отставке будет пока на окладе, а там посмотрим. Работа не пыльная, нужно только выслушивать потенциальных клиентов и кивать в такт. В офисе тоже сидеть не требуется постоянно, я вызову, если будет нужда.
— Он мужик толковый, хоть и на пенсии, — кивнул Максим, — связи остались и весьма обширные, может и пригодится. Да я бы и сам пошел на эту должность, вот только глаза мозолить тебе лишний раз не хочется.
— Да брось, вам просто нельзя открывать частные детективные агентства, находясь на службе, — фыркнула я.
— И это тоже, — хохотнул он в ответ. — А сама, значит, будешь в секретаршах? Разумно, в общем-то… Я когда тебя в первый раз увидел, тоже ни в жизнь бы не подумал, что ты можешь найти что-то, что лежит ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, — я огрела его диванной подушкой и засмеялась. — Что отец на это скажет?
— Завтра узнаю, — пожала я плечами и немного напряглась. Сложно было предугадать реакцию отца, он всегда считал, что помогать в поисках надо безвозмездно.
— Черт, уже завтра? — пригорюнился оперуполномоченный.
— Максим, я уже большая девочка и вообще-то живу отдельно, у меня квартира в городе, — фыркнула я.
— А нафига я тогда мотался в эту глушь? — возмутился он в ответ.
— Я живу тут, пока папа и Солнце не вернутся. К тому же у меня Палыч.
— А что за Солнце? Она не твоя мама?
— Нет, моя мама умерла родами, я её не знала, а Леночка — вторая жена отца.
— А почему Солнце, а не по имени? — продолжал он допытываться.
— Вот что ты за человек такой, все тебе нужно выяснить, — возмутилась я.
— Профессия накладывает свой отпечаток, — пожал он плечами, — расскажешь?
— Да что с тобой сделать, расскажу… — тяжко вздохнула я и принялась вспоминать: — Отец всю жизнь воспитывал меня один и я ни разу не видела рядом с ним чужой женщины. Наверняка у него кто-то был, молодой же мужчина, мама умерла, когда ему было всего двадцать. Но в дом он никого не приводил. И вот, три года назад, летом, на наш дом набрела женщина из того самого поселка, из которого пропавшая девочка. Ушла за грибами и заплутала. День был пасмурный, отец колол дрова позади дома, видимо, вышла на стук топора. Когда я открыла дверь, первая мысль была — зажмуриться, — хохотнула я, вспоминая тот день, — правда! Не веришь? Ну, если увидишь ее, сам поймешь… Так вот, она на столько рыжая, прямо-таки ослепительно рыжая, волосы длинные, кудрявые и торчат во все стороны. Что-то вроде твоего Веньки, только еще ярче. Лет ей около сорока, круглолицая и улыбчивая. Отец услышал голоса, подошел к ней со спины с топором и пробасил «вот и солнышко вышло». Солнышко обернулось и стало медленно закатываться, отец бросил топор, подхватил ее под руки и больше не отпустил. Такая история.
— Романтично, — кивнул он. — Особенно сцена с топором, — заржал и получил еще раз подушкой. — Ладно, вернемся к нашим баранам. Завтра с Петровичем поговорю, но, думаю, он согласится. А ты поищи какого-нибудь непривлекательного парнишку, лучше студента местного вуза, чтоб ноги самой не сбивать лишний раз. Будет что-то вроде дознавателя или курьера, когда потребуется.
— Отчего же непривлекательного? — возмутилась я.
Он посмотрел мне в глаза с тоской, подумал и ответил:
— Бери какого захочешь.
На том и порешили.