Открывать глаза и видеть мир в то утро категорически не хотелось. Вчерашнее бдение на заборе свое дело сделало: я простыла и то и дело шмыгала носом.
— Лапы ноют, хвост отваливается, — пробормотала я, сделала над собой титаническое усилие и потащила свое бренное тело в душ, стараясь не смотреть в зеркало: нечего еще больше портить себе настроение. Позавтракала горстью таблеток и поехала в офис, очень рассчитывая застать Петровича.
Очевидно, мир тоже был мне не слишком-то рад: машина отказывалась заводиться, что я только с ней не делала. Справедливости ради стоит сказать, что все мои действия сводились в основном к умоляющим речам, стоянием у открытого капота и пинком колеса, так что я не слишком то удивилась, когда это не сработало.
Я кусала губы, сидя в промерзшей кабине и размышляла, кому бы позвонить. Первым на ум пришел, конечно же, Макс, но в рабочий день нечего было и мечтать, что он все бросит и поедет чинить мою тачку.
«Было б что чинить» — с тоской подумала я и вызвала такси.
В итоге в офис я добралась только к десяти часам, Петровича не было, я села за свой стол и решила зареветь, так мне стало себя жалко, но невезенье и тут сыграло свою роль: слезы совершенно не желали появляться. Я страшно разозлилась, снова вызвала такси и поехала к Людмиле на работу, полагая, что главбух просто обязана быть на рабочем месте. Слава Богу, так и оказалось, в противном случае я бы засела в ближайшем кабаке и надралась с утра пораньше. Как говорится, утром выпил — день свободен. Кстати, неплохая идея, возьму на заметку.
Постучав в кабинет и услышав грозное «войдите», я широко распахнула дверь, шагнула, с чувством ее захлопнув и, не дожидаясь приглашения, плюхнулась в кресло.
— Паршиво выглядишь, — отметила Людмила и была удостоена самого недружелюбного взгляда, на который я только была способна. Она весело фыркнула и принялась заваривать чай. Подала мне красивую фарфоровую чашку с цветочным рисунком и полюбопытствовала: — Чего тебе дома не сидится?
— Как обычно, — тяжело вздохнула я, сделала глоток самого вкусного чая в мире (как мне показалось на тот момент) и прикрыла глаза.
— У меня Оленька тоже простыла, — вздохнула она в ответ, — представляешь, собрала ее сегодня в школу, встав ни свет ни заря, она молча одевается, завтракает, все как обычно, ни чихает, ни кашляет. Только отъехали, соседка стоит заборчик свой подпирает и руками машет. Пришлось остановиться, иначе потом в гроб вгонит своими причитаниями про уважение к старшим. А она давай жаловаться на жизнь, на шум, как ей пол ночи соседи спать не давали, как будто мне интересно… Пятнадцать минут ее слушала, дуру безмозглую, наконец распрощалась, на Лельку глядь, а она сидит по сиденью размазывается, щеки красные, из носа течет, жуть. Хорошо, хоть до школы довести не успела, так что, наверное, старой карге стоит сказать спасибо, — неожиданно закончила она и хмыкнула. — Ты чего приехала-то?
— Ты мне не рада? — надула я губы.
— Чего городишь, — нахмурилась Люда, такие шутки она никогда не любила.
— Я, как всегда, с корыстным интересом, — и потупила красные глазки, но тут же повеселела, — хотя знаешь, пока к тебе добиралась, решила, что неплохо было бы выпить.
— Ты не на машине? — округлила она глаза. — В такую-то погоду и в таком состоянии? Спятила, да?
— Моя красавица приказала долго жить, — развела я руками.
— Красавицей она была лет десять назад, — махнула рукой Людмила, — возьми мою, она под окнами стоит.
— Спятила, да? — передразнила я ее. — Если я её разобью, а ты видела мою машину, у меня это запросто, мне почку на черном рынке продавать придется.
— Да и черт с ней. На самом деле, ты мне даже одолжение сделаешь, я давно уже выпрашиваю у Грини новую.
— Гришка жмотничает? — не поверила я.
— Воспитывает, — с озорством ответила она и засмеялась. — В общем, вот ключи, а за мной Гришка заедет. И посмотрим, что произойдет быстрее, ты ее разобьешь или он устанет меня возить.
Я весело фыркнула, покачала головой, но ключи взяла, это только волка ноги кормят.
— Ты хорошо знаешь своих соседей по поселку? — подумав, все же решила спросить я.
— Да не очень, если честно. Там у всех такие заборы, включая наш собственный, что особо не перезнакомишься. Соседка вот, с которой утром встретились, Варвара Петровна, через дом живет, на противоположной стороне, Галкины еще, это те, что справа от нас, ближе к шоссе. А остальных разве что по фамилиям. Да ты знаешь меня, сама не пойду ни к кому, а случайно вот только с Игорьком и Леной. У них пацан, на четыре года старше Лельки, мячик умудрился через два забора перекинуть, не иначе футболист растет. Гришка над Игорем посмеивается, точно, говорит, твой пацан? Наши так мяч гонять не умеют. Придурок, прости господи, а второй еще больший придурок, потому что ржет в ответ. Кстати, надо будет летом вместе на шашлыки съездить к речке! Они тебе понравятся, я уверена. А о чем ты спрашивала? — поскребла она затылок и посмотрела виновато.
— Про соседей твоих интересуюсь, — и засмеялась, — язык у тебя без костей.
Она только рукой махнула:
— Тебя кто-то конкретный интересует? Гришка со многими общается, по работе в том числе, ну а где работа, там банька и пивко, сама знаешь как у мужиков.
— Масловы, — слегка понизила я голос, — Глеб и его жена Катя, в девичьи Чернова.
Людмила посерьезнела и задумалась.
— С Масловым Гришка точно пил. Не знаю по работе или так просто, но было. А Катю я даже не видела. Давай Гришке наберу, да спросим, — пожала плечами и тут же стала набирать номер мужа. — Гриня, дорогой, тут у меня Васечка в офисе, по делу зашла, кстати тоже простыла, как Оленька… Да, передам, конечно, слушай, я ей машину одолжила, у нее сломалась, притащилась ко мне на автобусе, представляешь? — и подмигнула мне, а я прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос. — В таком-то состоянии! Да как она могла дома сидеть, если дело у нее? Конечно, важное, поэтому и звоню. Ты Маслова давно видел? Сегодня? — я тут же потянула руки к трубке в нетерпении. — На Ваську.
— Гришка, привет! — радостно завопила я.
— Что-то ты больно счастливая для больной, — крякнул он, — моя сказки травит, да?
— Да я бы рада ответить, что да, но, к сожалению, все абсолютная правда. Расскажи мне про Маслова.
— А зачем он тебе вообще? — удивился Гриша. — Хотя не важно. Случайно его сегодня встретил, у нас офисы на одной улице, постояли пару минут буквально, он торопился. Что конкретно интересует?
— Не было ли чего необычного в его поведении? Может, нервничал или опасался чего-то?
— Да вроде нет, наоборот даже, посмеялись. У него два фингала под глазами симметричные, а на носу пластырь, я поржал еще, натурально панда.
— И как он это объяснил? — напряглась я.
— Так поэтому и ржали, ночью встал в туалет, свет не включал, чтоб сон не сбить и со всего размаха вписался в открытую дверцу шкафа.
— Какая-то нелепая история, не находишь?
— Да обычная, жена у него с вечера собиралась второпях, на самолет опаздывала, да пооставляла все как ни попадя. Моя вон тоже вечно оставляет все открытым, я как-то раз себе чуть глаз не выбил, — Людка, слышавшая разговор, закатила глаза и прошипела:
— Да ты своим глазом ни до одного шкафчика не дотянешься, гоблин.
«Интересное кино получается» — подумала я про себя и тепло простилась с Гришей.
— Ну что? — спросила Люда, наблюдая за переменами в моем лице, — Помогли?
— Помогли… — пробормотала тихо и тут меня осенило: — В каком доме твоя Варвара живет?
— Так уж и моя, — фыркнула Людка, — в двенадцатом, по улице Мира, по нашей то есть, я мимо нее всегда проезжаю. И рада бы побыстрее, да там лежачий полицейский положили.
— А кто из соседей спать не давал?
— Да я не спрашивала как-то, из четырнадцатого или десятого, больше нет у нее соседей. Напротив дома даже с ее локаторами не услышишь.
— А по вечерам ее встречаешь? Или только утром?
— А то как же, она как пес сторожевой на посту, пару раз всего меня пропустила, когда я не по графику приехала. Правда, иногда удается отделаться только приветствием, да дежурной фразой про погоду. Да и чего обижаться, человек одинокий, возраст опять же и…
— Люда! — рявкнула я, не выдержав очередного потока мыслей, Людмила слегка подпрыгнула и насупилась:
— Чего так кричать-то сразу.
— Прости, — покаялась я, — но дело серьезное. Нужно с бабкой вечером переговорить, да узнать поподробнее, с какой стороны шумели. Если из четырнадцатого…
— Да поняла я, кто, во сколько и по какому поводу.
— Ты чудо! — послала воздушный поцелуй и понеслась в офис.
Петрович восседал за своим столом и явно ждал моего появления:
— Василиса, ты выручку в черную что ли считаешь? — хитро прищурился он, как только я вошла, — уж больно тачка шикарная.
— Побойся Бога, Петрович, где ж шикарная, ей уже два года! — возмутилась я в ответ, а Петрович захихикал. — Добрые люди помогли, моя возле дома помирать осталась.
— Ты б ее пристрелила, чтоб не мучилась.
— Не могу, рука не поднимается, породнились уже, — тяжело вздохнула я. — Кстати, у тебя нет умельца знакомого?
— Есть, — еще шире улыбнулся он, — Максимом Игоревичем звать.
Я тяжело опустилась на стул напротив.
— Что-то совесть меня заела в последнее время.
— Не к добру, — хмыкнул он.
— А я про что? Никакой жизни, — ответила серьезно и задумалась: может в самом деле напиться? — Петрович, что с моим вопросом?
— Поговорил я с одним человеком, — посерьезнел он, — во-первых, оружие к нам в таких объёмах не возят, чтоб серьезные люди могли заинтересоваться, нерентабельно, — развел он руками, — реализовывать долго, опасно, сеть не налажена, в общем, сплошной геморрой. Наркота в этом плане куда привлекательнее, даже один грамм приличных денег стоит, с перевозкой никаких проблем, пограничнику отстегнул, по приходу часть по дилерам раскидал, а остальное хоть на дачке в подполе храни.
Я мысленно усмехнулась, вспоминая, что в подполе действительно можно много чего спрятать.
— Ну допустим, наркота, но главный вопрос остается открытым.
— А вот с этим как раз проблемы. У нас все больше рядовые дилеры, покупают оптом, но понемногу, возят из соседних областей, таможню они не потянут. Хотя есть один персонаж любопытный, Колосов фамилия, знаешь такого?
— Колосов? — вытаращила я глаза. — Тот самый?
— Тот самый, — хмыкнул Петрович и откинулся в кресле, довольный произведенным эффектом. — Горячо любимый местными СМИ за активную жизненную позицию, наш сладкоголосый оратор, депутат, меценат и просто хороший человек Данила Александрович.
— Но подожди, откуда у депутата местного пошиба такие деньги?
— В том то и загвоздка, Василиса, человек он, безусловно, обеспеченный и даже богатый, но большая часть средств в постоянном обороте.
— А почему ты связал его с наркотиками? То, что он просто очередной лживый политик не делает его наркобароном.
— А это не я связал, а человек, у которого я спрашивал. А если еще точнее, то человек человека, с которым я сегодня утром имел беседу. И трудится последний в соответствующих структурах. В исключительно гипотетической беседе он поведал, что господин Колосов является фактическим владельцем сети ночных клубов в нашем городе, весьма успешных. Конечно, по документам это какой-то Суриков, но в настоящий момент он почему-то не живет припеваючи на заработанные денежки, а люто квасит в поселке Верхнекамское где-то под Новым Уренгоем и знать не знает о своем счастье.
— Подожди, но как он управляет клубами? Это ведь и персонал, и поставки, как минимум. Да тот же алкоголь, лицензия.
— Ах, Василиса, ты как дитя малое, — умилился он, — ну там же не все идиотами сидят, дошли как-то.
— Что ж тогда не посадят, раз такие умные? — разозлилась я.
— А потому что знать одно, а доказать — совсем другое и тебе об этом хорошо известно. В общем, слушай дальше. Клубы эти крайне популярны в определенных кругах. Помимо того, что на каждой бабе, от официанток до танцовщиц, висит ценник (не буквально, конечно, хотя я бы не удивился), там еще очень легко купить наркотики. Все равно что в супермаркет заглянуть.
— Получается, у Колосова большое желание и возможности к реализации, но не хватает средств?
— Так точно.
— Нужны со средствами, — загрустила я.
— Со средствами, реальными, свободными деньгами, только те, что я назвал вчера.
— Зачем Чернову везти поставку самому себе? Зачем ему вообще связываться с наркотой, когда он и без этого зашибает бешеные деньги на логистике, оставаясь чистеньким?
— Денег много не бывает, — пожал он плечами. — Маршак в этом плане тоже не слишком перспективный. Но кому-то же она едет.
— Кому-то едет, — кивнула я и задумалась: — А что, если оплата не деньгами, а чем-то другим? Какая-то недвижимость или бизнес?
— А кто в здравом уме обменяет ликвидную недвижимость или доходный бизнес на товар, который нужно еще куда-то деть? Весь сразу его не перекупят, значит феноменального дохода за раз не получится.
— Игра не стоит свеч.
— Именно. Да и со стороны поставщика это не менее рискованно.
Я в задумчивости пересела за свой стол. Картинка вырисовывалась нерадостная. Из всего выходило, что покупателем является Маршак, что совершенно не укладывается в голове. Но Испанец еще более бесперспективен на роль получателя поставки. Разыгрывать спектакль, и быть одновременно живым и мертвым совершенно не нужно. Можно было просто где-нибудь затаиться, что он с успехом сейчас и делает. К тому же, привезти партию он мог бы не одной фурой, а несколькими, в разное время и никто бы даже не позарился, а про большую часть и не узнали. Или изменить место и время прибытия. Нет, это точно не его товар, он, как и ранее, выступает только в роли перевозчика и делает все, чтобы груз был передан от поставщика к покупателю в четко оговоренные сроки. Любые просрочки в таком бизнесе означает его незамедлительный крах, репутация превыше всего.
— Репутация превыше всего… — пробормотала я и принялась расхаживать по комнате.
Катя дважды пыталась вылететь из города, логично предположить, что за ее жизнь опасались. Первый раз она должна была полететь с мужем, но услышала стрельбу и затаилась, испугавшись за себя или за брата. Затем, когда Глеб вернулся, Катя снова бронирует билеты, но уже только на свое имя. Почему Глеб не собирался лететь вместе с ней?
Я остановилась, набрала в телефоне «Кто оплатил билеты в день похищения?», отправив смс Пашке и снова принялась расхаживать, было неприятное ощущение, что я упускаю что-то важное.
Кто разбил нос Маслову? То, что это не дверца шкафа было очевидно. Катя, хоть и собиралась в спешке, но никуда не улетела, о чем ему прекрасно известно, раз сам завершил упаковку чемодана. Возможно, он был с ней в доме, когда ее похитили, открыл дверь, его ударили, лишился сознания или его держали, пока Катю вытаскивали из ванной и увозили в неизвестном направлении. Допустим даже, что эта хитрость с чемоданом была для того, чтобы все считали, что у них в семействе все в порядке, дела идут хорошо и волноваться нет причин. Алексей уехал по делам, Катя на отдых, Сергей выполняет свои ежедневные обязанности, как и Глеб, который отшучивается на счет своего внешнего вида и продолжает ездить в офис.
«Картой Бурова» — пришло ответное смс.
Так, значит в вечер похищения, Сергей был в доме. Если после «смерти» Алексея особая необходимость в Катином бегстве вроде бы пропала, то после моего предупреждения об охраннике нужно было срочно отправлять ее подальше. Отели были оплачены на три недели, так что выбор направления в спешке очевиден. Он приезжает, бронирует ей билеты, она начинает собирать вещи. Глеб мог остаться в городе, чтобы помочь осуществить передачу поставки и держать руку на пульсе. Что дальше? Если бы Сергей был в доме, Катю бы вряд ли смогли похитить, да и ущерба дому было бы гораздо больше, чем пара выломанных замков. Значит, он уже уехал. Глеб открывает дверь и получает в нос. Вспоминая свою первую и единственную встречу со Скрипачем, такое развитие событий вполне в его стиле. Но почему тогда он ее не ищет? Хотя, откуда мне знать.
«А надо бы» — разозлилась сама на себя и пнула стул. Петрович вздрогнул и покачал головой:
— Что, Василиса, невеселые думы?
— Ерунда какая-то. Вроде все складно, но что-то не то.
— Разберешься, — заявил он, но я его уверенности не разделяла и продолжила движение по кругу.
Теперь встает главный вопрос: кто заказал похищение? Допустить мысль о том, что Кати уже нет в живых я была не в состоянии, тут работает та же психология, что и с потеряшками.
Кандидата на данный момент я вижу всего два: Петраков или Колосов. Кандидатура депутата подходит больше и хоть мотивы довольно призрачные, шанс отыскать Катю все-таки есть. Колосов вполне может рассчитывать произвести обмен, и Глеб в таком случае не дергается и не занимается поисками, чтобы не навредить ей, вполне возможно, за ним даже установлено наблюдение. С другой стороны, Петраков мужик умный и мог заказать похищение с тем же расчетом, то есть для гарантии получения товара, а выбрал Скрипача, как человека безотказного, когда речь идет о всяких мерзостях. То есть Испанца мог заказать Колосов, Петракову это было не на руку, а вот похищение — любой из них.
Наравне с этими, как мне тогда казалось, логичными рассуждениями, представить Самуила Яковлевича в роли организатора похищения и покупателя крупной партии наркотиков было трудно. Как безутешный отец, лишившийся единственного ребенка из-за наркотиков, может зарабатывать на них же деньги? Может он так мстит всему миру? Бывает всякое, люди от горя способны на совершенно немыслимые ранее вещи. Допустим, он спятил и действительно приторговывает наркотиками, а может и ранее торговал, еще до смерти дочери. Но похитить Катю? Это что, тоже что-то вроде мести? Накачал ее наркотой и держит взаперти, чтобы кто-то другой страдал так же, как он сам?
«Если сомневаешься, спроси» — вспомнила я слова отца и ухмыльнулась. Достаточно ли сильны мои сомнения, что рискнуть?
«Кого я обманываю» — вздохнула мысленно, уже давно все решив, и, не останавливаясь, пошла на выход, прихватив пальто с вешалки.
Приготовления заняли совсем немного времени. Переодевшись в наряд вора-домушника и наспех перекусив, я прихватила бинокль и поехала к дому Петракова. Жил он за чертой города, в небольшой старинной усадьбе, построенной еще в пятнадцатом веке, о чем знали даже школьники, которые приезжали на экскурсии целыми классами. После гибели дочери Самуил Яковлевич замкнулся, экскурсии больше не проводили, второй этаж был закрыт, как и часть первого, а былое великолепие пошло на спад. Зачем он продолжал жить в этом огромном доме, не имея с ним никаких корней, оставалось лишь гадать, впрочем, и без моих догадок было кому посудачить.
Раньше к самой усадьбе можно было подъехать на машине, но сейчас, на ряду с закрытыми дверьми, незваных гостей встречал еще и двухметровый забор, правда, необычайной красоты. Кованый, с пиками по всему периметру, он ничуть не портил внешний вид усадьбы, выполненной в неоготическом стиле, с высокими стрельчатыми окнами и двумя изогнутыми наружными лестницами, сходящимися у парадного входа. Еще одним неоспоримым достоинством были голубые ели, высаженные по всему периметру забора с внешней стороны. Они были еще совсем молоденькие и едва достигали двух метров в высоту, но сейчас, с заснеженными иголками, являлись хорошим укрытием для машины, покидать которую на время наблюдения совершенно не хотелось. Всю дорогу я усиленно топила салон, раздевшись чуть ли не до белья, и теперь могла сидеть в тепле пару часов, постепенно одеваясь.
Совершив пешую прогулку до забора и прикинув место для стоянки, чтобы через ели можно было видеть дом, я решила все же подождать с полчаса, чтобы не подъехать к обходу территории. Два охранника показались через пятнадцать минут, ведя на поводках свирепого вида доберманов, прошли вместе по центральной аллее, ведущей от ворот к дому, и разошлись в разные стороны, настраивая меня на лирический лад, так как в голову настырно лезло сравнение «как в море корабли». Я засекла время и ходко потрусила к машине, оставленной метрах в пятистах за поворотом. На малом ходу доехала до забора, радуясь Людкиной шикарной машине, двигатель которой практически не было слышно, пристроилась за выбранными деревьями, достала бинокль и принялась ждать нового обхода.
В следующий раз охрана появилась ровно через полчаса, уже с фонариками, потому что стемнело окончательно. В одном окне на первом этаже появился слабый свет, и я сделала единственный вывод, что именно туда мне и предстоит попасть. Вооружилась биноклем с ночным видением и с удовлетворением констатировала, что память меня не подвела: по всему периметру на уровне около двух метров от земли шел тонкий выступ, в кирпич шириной. Забраться на этот выступ мне предстоит прямо с центральной лестницы, а метров через семь будет небольшой балкончик, как раз, где горит свет. Все это надо проделать за пол часа, при том, что до самой усадьбы еще метров триста нужно пробежать так, чтобы остаться незамеченной. Как я попаду в помещение думать не хотелось, оставив это по старорусской традиции «на авось».
А еще можно было просто подняться и позвонить в дверь, но почему-то была уверенность, что с хозяином побеседовать мне в таком случае не удастся. На самом деле, на беседу как таковую я не рассчитывала при любом раскладе, но, возможно, эффект неожиданности позволит мне задать хотя бы один вопрос.
Подумав, отправила смс Пашке с текстом «Усадьба. Через час звони отцу», ничуть не сомневаясь, что он все прекрасно поймет, и тут же получила ответ: «Ты спятила». Ухмыльнулась, сняла куртку, нацепила шапку, спрятав под нее волосы и замерла на низком старте, ожидая, когда охранники скроются в доме, прихватив с собой собак. Кованый забор я преодолела в рекордные сроки и бегом припустилась к дому, слегка пригнувшись и держась ближе деревьям, растущих по обе стороны от аллеи, на пол минуты замерла возле лестницы, стараясь унять волнение, и решительно поднялась.
«Еще не поздно просто позвонить в дверь» — напомнил внезапно оживший внутренний голос, а я, по обыкновению, отмахнулась, взлетела на лестницу и решительно шагнула на занесенный снегом уступ, порадовавшись, что штукатурка со стен во многих местах отошла и можно было ухватиться хоть за что-то.
Я медленно продвигалась, размышляя над тем, как низко я пала, второй раз за неделю вламываясь в чужие дома, в то же время оправдывала себя крайними обстоятельствами и отсутствием выбора. «Даже если вас съели, у вас есть два выхода» — шутил по таким поводам отец и, конечно, был прав. Выбор действительно был, но то у меня, не у Кати.
Дважды оступившись и едва не свалившись, я все же смогла дойти до балкона.
«Вот будет забавно, если в комнате сидит охрана» — хихикнул внутренний голос, а я замерла. Вообще-то надо было подумать об этом раньше, но с умными мыслями сегодня явный напряг.
Я ступила на ограду балкончика, схватившись рукой за колонну, осторожно спустилась, почувствовав что-то близкое к блаженству, и заглянула в окно, но за тяжелой портьерой ничего не было видно. Взглянула на часы, прошло двадцать восемь минут с момента последнего обхода, нужно было решаться, шумно выдохнула через плечо и решительно взялась за руку двери. Дверь поддалась, я медленно её открыла, тут же закрыв за собой и осторожно заглянула в комнату из-за шторы, успев увидеть, как в камине колыхнулся огонь от сквозняка. Что ж, о моем присутствии уже знают. Не таясь, я вышла из-за шторы и с интересом огляделась.
От былого убранства (а я была на экскурсии, как и все школьники) ничего не осталось: простая мебель, два больших кресла напротив камина, ковер, журнальный столик. На каминной полке фотографии в рамках. Я так увлеклась, что не сразу обратила внимание на то, что в одном кресле спиной ко мне сидит мужчина, я видела его руку с чашкой и седую шапку волос.
— А ты дерзкая, — хмыкнул он.
Я скинула кроссовки, вспомнив вдруг о правилах приличия, и неслышно сделала несколько шагов, чтобы он смог меня увидеть, хотя, похоже, это уже не требовалось.
— Присаживайся, раз уж ты здесь, — кивнул он на соседнее кресло, перевел взгляд на мои ноги в одних носках и доброжелательно улыбнулся. — Вот за это я вас, Тарасовых, и уважаю. Страшно нахальны, уперты, но выглядите при этом точно сироты на постое. Ты вроде бы две минуты назад проникла в мой дом через окно, а сидишь уже, как дорогой гость. Чайку?
— Не откажусь, — клацнула я зубами и в самом деле получила чашку горячего чая.
— Чего ж через дверь не зашла?
— А Вы бы впустили? — он только хмыкнул:
— И не боишься?
— Боюсь, — ответила честно.
— Отца предупредила?
— Пока нет.
— Значит, подстраховалась, что ж, разумно. На что давить будешь?
— Ни на что, — и невольно поморщилась, отлично понимая намек на помощь отцом когда-то. От одной мысли, что можно манипулировать такими обстоятельствами, подкатывала дурнота. Он внимательно посмотрел и кивнул. Посидел немного в задумчивости, глядя на огонь и вдруг спросил, точно опомнившись:
— А увальни мои где?
Я взглянула на часы: прошло семь минут с начала обхода, значит они уже дошли до конца аллеи, где мои следы не бросались в глаза, свернули по сторонам и один из них был просто обязан увидеть, как я резво припустилась от забора, оставляя лунки в сугробах.
— Сейчас прибегут, — пожала плечами и дверь резко открылась, в комнату ввалились два здоровячка с совершенно круглыми глазами и оружием на вытянутых руках, а Самуил Яковлевич неожиданно рассмеялся, и махнул ребятам, чтобы выметались.
— Уволю к чертовой матери, — заявил он, успокоившись. — Ладно, Василиса, подняла ты мне настроение, давай свой вопрос, — и добавил серьезно: — но только один. Подумай.
— Катя похищена по вашей инициативе? — спросила я, глядя ему в глаза, время на раздумья у меня было предостаточно и формулировку я выбрала неспроста. Даже односложный ответ будет точным, а по мимолетной реакции на откровенную провокацию можно сделать вывод о его правдивости.
— Нет, — твердо ответил он и слегка нахмурился, а я вздохнула с облегчением, ничуть не смущаясь этого, и на мгновенье прикрыла глаза. — Информация точная?
— Абсолютно, — кивнула в ответ.
— Помочь тебе не смогу, — сказал он, поджав губы и видно было, что сожалеет об этом, — ситуация не позволяет предпринимать никаких шагов. На её окружение тоже не рассчитывай.
Я внимательно ловила каждое слово, пытаясь запомнить формулировки точь-в-точь. Но он замолчал, видно посчитав, что сказал достаточно, и как будто бы задремал. Мне ничего не оставалось, как подняться. На языке вертелся еще один вопрос, и я рискнула, подумав, что не выбросит же он меня за это в окно:
— Сколько у меня времени?
— Спроси у отца, — отмахнулся он. Я замерла, а сердце забилось в бешеном ритме где-то в горле. Он перевел на меня взгляд и понял, что сказал лишнее. Я так четко увидела это в его глазах, что меня охватил настоящий ужас. Резко развернулась на пятках и пошла в сторону двери на балкон, хотелось как можно скорее оказаться на улице и бежать без оглядки.
— Василиса, — позвал он и я с трудом нашла в себе силы оглянуться. — Ты пришла ко мне, — чеканил он каждое слово, как будто хотел оставить их в моей памяти на всю жизнь, — потому что знала, что тебе в этом доме ничего не грозит. Не смотря на все события, что происходят и совершенно наплевав на логику. Доверяй только своей интуиции, не распаляйся и ищи девушку. Поняла?
Я кивнула и обулась.
— И, ради Бога, выйди через дверь.