Он отвёз меня в свою квартиру, а едва я сделала шаг, не успев даже осмотреться, тут же стянул с меня платье. Возражать я не стала, следом на пол полетел бюстгальтер и снова звякнули о кафель два перстня.
— Так, это уже странно, — заявил, отстраняясь. — Давай выкладывай.
— У меня в гараже Инга хранила памятные вещи, — скривилась в ответ, — кое-что приглянулось и мне.
— А в белье то зачем? — удивленно вскинул брови, а я пожала плечами:
— Для сохранности. Если в квартире с завидной регулярностью кто-то шарится, то по моему белью — только ты.
— Если бы, — поморщился в ответ, а я буркнула:
— Бюстгальтер не снимал.
— Я счастлив, — ответил язвительно и нервно скинул ботинки, проходя в квартиру, — Располагайся, — сказал на ходу, а я поспешила одеться, отдав предпочтение шортам и майке.
Квартира была двухэтажной и выглядела настоящей холостяцкой берлогой. Стильный современный ремонт в темных тонах, кожаная мебель, стеклянный столик, огромный телевизор, бар за высокой стойкой, полное отсутствие каких-либо личных вещей и святая святых на втором этаже, куда я подниматься не стала, дав ему время немного остыть.
Он спустился через минут двадцать, с мокрыми волосами и одних шортах, плюхнулся на диван и сграбастал мои ноги, переложив их себе на колени.
— Если ключи стащили, чтобы найти что-то в квартире, но не нашли, то заглянули бы и в гараж. И даже если искали что-то другое, выгребли бы все ее запасы под чистую, просто из жадности. Полагаю, там прилично скопилось. К тому же, у тебя такой замок… лично убедилась, что надобность в ключах при желании отпадает, — заговорил размеренно, а я задумалась, вслушиваясь в каждое слово.
— Искали что-то конкретное, — слегка пожала плечами, а он поморщился:
— Тогда сначала бы спросили где оно, то самое конкретное. А ее просто пырнули трижды.
— Откуда знаешь? — нахмурилась, напрягшись, а он посмотрел с укором:
— Возвращаемся к версии, что это я ее убил? А мотив не подскажешь или такие мелочи тебя не интересуют?
— Да я просто спросила… — пробубнила в ответ. — Сам сказал…
— Отмазалась, — фыркнул недовольно, но ответил: — Навёл справки, если знакомства. Кстати, дело закрыли. В притоне под домом нашли сумку, с паспортом во внутреннем кармане, прямо подарок судьбы.
— Как интересно, — хмыкнула в ответ, — когда я держала ее в руках, она была совершенно пуста. А вот паспорт Инга хранила дома, никогда с собой не брала.
— Вот и причина, чтобы влезть. Но это во второй раз, когда мужик сиганул с балкона.
— Не сходится, когда он влез, наркоманов уже погрузили и подвал обследовали.
— Знаешь, сколько там возни? — поморщился, скривившись. — Мог стоять наблюдать, потом увидел возможность и начал рвать подмётки на ходу.
— Или паспорт забрали в первый визит, а подложили когда наркоманы обдолбались.
— Зачем столько тянуть? Спихнули бы на них сразу и дело с концом.
— Не хотели убивать прорву людей без особой нужды?
— А с чего она вдруг появилась, если знали о том, что ты к ним потащилась, по твоим же словам, всего трое? Если конечно ее не твой дружок пришил, тогда логично. Он явно падок на блондиночек, а вот Инга могла и отказать, — я поморщилась, а он продолжил: — Разозлился, подкараулил ее, пырнул. Увидел наркоманку, она его, забрал ключи и ушёл.
— И что дальше? — спросила язвительно, а он невозмутимо пожал плечами:
— К ментам бы она не побежала, а вот на имущество позарилась бы, народ такой, всегда деньги нужны. Решил, что дважды два сложат и без него, обшарят притон, найдут сумку и дело закроют. Но им стало впадлу. И вроде забыли все, но вот незадача, ты начала волну поднимать. Пришлось действовать, но чтоб наверняка. Ключи лежат, паспорт достать не проблема, когда ты на работе ему прекрасно известно. Сделал дело, а что влезли потом — совсем другая история.
— А те, что влезли до этого? — спросила хмуро. Подозревать друга не хотелось, но звучало довольно правдоподобно.
— А может и не было никого. У меня были, да, а что у тебя — вилами по воде, это я же и предположил.
— То есть, у тебя были твои, ладно. Но зачем после влезли ко мне?
— Говорю же, другая история. Сосредоточимся на одной.
— Не мог Генка ее убить, — нахмурилась в ответ. — Он… безобидный. Мы с детства дружим.
— А я неразговорчивый, черствый и жесткий. Но вот, сижу, пальчики твои на ногах оглаживаю и тихо дурею с этого, пытаясь отвлечься разговорами о трупах.
Сердце ускорило темп, а дыхание сбилось. Я уставилась на него, разглядывая шрам на щеке, сглотнула и спросила, чтобы дать себе время прийти в себя:
— Откуда это?
— С велика в детстве упал неудачно, — ответил со смешком. — Неожиданно?
— Весьма, — фыркнула в ответ. — А это правда?
— Чистейшая. Но если расскажешь кому — тебе крышка, — ответил серьезно, но в глазах плескался смех.
— Ты врешь, — заявила уверенно и прищурилась.
— Да подрался, — ответил со вздохом. — Ножичком по лицу — ох как неприятно. Язык через щеку можно было показывать, так себе зрелище.
И вновь сердце сжалось до крошечных размеров. Повинуясь порыву, я перебралась к нему на колени и обхватила его голову руками, зарывшись пальцами в волосы. Поцеловала нежно, а он прикрыл глаза и улыбнулся. Слова упорно рвались изнутри, но язык не слушался, онемев.
— Нин… — сказал тихо, посмотрев мне в глаза.
— Да? — ответила, сглотнув. Он открыл рот, но тут же закрыл его, услышав, как начал трезвонить телефон в прихожей.
Я пересела на диван, а он поспешно поднялся.
«Почему так сложно сказать такие простые слова?» — подумала в досаде, но не могла произнести их даже мысленно. Я говорила их тысячи раз, но ни разу — мужчине. По сути, у меня не было даже отношений, как таковых. Пара неловких ночей на студенческих вечеринках, коллега на корпоративе — вот и весь сексуальный опыт. Генка ещё… Но с ним… как будто мир переворачивался, как будто в меня кто-то вселялся. Все движения были на столько естественными, каждое прикосновение отзывалось тёплой волной, создавалось впечатление, что мы одно целое. Наверное, просто его опыта хватало на двоих.
Я усмехнулась своим мыслям и приподнялась, услышав его шаги.
— Мне нужно отъехать, — сказал, возвращаясь. — Дождёшься или отвезти тебя домой?
— Домой, — поднялась с готовностью и пошла навстречу.
— Может, дождёшься? — спросил, легко обнимая и поглаживая спину. — Возвращаюсь, а меня ждут… приятно.
— Да мне на работу через час, — вздохнула, поджав губы, а он поморщился:
— Нафига она тебе? Деньги не проблема.
— Здорово ты меня одним махом в домохозяйки записал, — посмеялась тихо, а он улыбнулся, опустив глаза в пол.
— Что-то разошёлся, да, — усмехнулся и пошёл обуваться. — Так может сразу туда?
— У меня два наряда с собой — на пляж и на красную ковровую дорожку.
Он окинул меня взглядом и кивнул:
— Тогда поторапливайся.
В машине положил руки на руль и нахмурился. Я собрала волю в кулак, чтобы не рассмеяться, а он продолжил таращиться на часы. Покосился на меня, но я сидела со скучающим видом, а потом вспомнила:
— Телефон разряжен.
— Возьми зарядку, поставишь на работе, — пожал плечами, отвлекшись от рук, и резко тронулся с места.
Я забежала в квартиру, понимая, что изрядно опаздываю. Быстро переоделась, стянула волосы в хвост, обула кроссовки, а когда разогнулась, увидела прямо перед своим лицом мужскую руку с какой-то тряпкой в руке. Он прижал ее к моему лицу, я вдохнула резкий запах, в глазах начало мутнеть, тело перестало слушаться, я начала оседать на пол, но цели не достигла, отключившись.
— Время — всего лишь иллюзия, — слышала над собой тихий вкрадчивый голос. — Его не существует, понятие размыто, оно ускользает, как песок сквозь пальцы. Твоя жизнь принадлежит мне, ты принадлежишь мне.
Я попыталась открыть глаза, но веки были такими тяжелыми, что я попросту не смогла. Слабо шевельнула пальцами и простонала, услышав вновь тот самый голос:
— Не сопротивляйся, это бессмысленно. Ты придёшь, я буду ждать тебя. Ты отдашь мне то, что принадлежит мне. Свою молодость, свою красоту, я заберу все. Она спрятала тебя, но ты сама нашла меня, ты чувствуешь, все твоё естество стремится к этому. Часы пробьют полночь под полной луной и ты вернёшь ее долг. Я буду ждать.
— Нина! — крикнул кто-то совсем рядом. — Нина!
— Да твою ж мать… — нервное, глухое ворчание и резкое: — Нина!
Я вновь попыталась открыть глаза и удивилась тому, что это с лёгкостью мне удалось. Миша держал меня за плечи, сидя рядом, на мгновенье замер и крепко прижал к себе, пробормотав:
— Я чуть не рехнулся…
— Где я? — спросила сипло.
— Дома, — ответил удивленно и отстранился.
Я посмотрела по сторонам, с трудом узнав свою прихожую. Глаза привыкали к темноте, я с трудом различала его лицо, а в тишине слышала, как бьется его сердце, отдаваясь пульсацией в руках.
— Что случилось? — снова спросила тихо и потёрла лицо, пытаясь прийти в себя.
Он подхватил меня на руки и отнёс в спальню, переложила на кровать.
— Я звонил весь день, ты телефон так и не включила. Разозлился сначала, память девичья, приехал к работе встречать, сижу — ты не выходишь. Потом мужик какой-то начал закрывать, я вышел, мол, где… а он мне — не вышла. Я сюда, дверь не заперта, вошёл, а ты лежишь. Сначала подумал — мертвая. До сих пор руки трясутся… Хотелось рядом лечь и пулю в башку пустить…
Я протянула у нему руки, а он тут же ухватил обе, притянув к лицу и начав целовать.
— Я собиралась выйти, — сказала, начав соображать, — но мне сунули под нос какую-то тряпку и я отключилась.
Он опустил мои руки и нахмурился.
— Херня какая-то, Нин.
— Согласна, — кивнула медленно в ответ. — Голова болит.
— Поедем ко мне, не хочу тут оставаться. Проходной двор… — начал прилаживаться, чтобы поднять на руки, но я остановила его:
— Сама.
Осторожно приняла вертикальное положение, слегка покачнулась и прошла в ванну, долго умываясь холодной водой. В голове появилась ясность, я покидала в небольшую спортивную сумку разные вещи первой необходимости и появилась с ней в коридоре.
— Им ничего не нужно в квартире, кроме меня самой, — сказала уже в машине. — И в первый раз тот тип приходил ровно за тем же — ввести меня в состояние… черт знает, что это было, но я слышала голос. И нёс он какую-то ахинею, дословно не вспомнить.
— Давай вольный пересказ, — бросил хмуро, а я поморщилась:
— Что-то про то, что я принадлежу ему и с какого-то перепуга сама приду. В полнолуние, в полночь. И какая-то херня про время.
— Первая ассоциация — Антиквар, — скривился Миша. — Только в толк взять не могу, какого хера ему от тебя надо.
— Голос сказал — мою молодость, — хмыкнула в ответ. — Но это был не его голос, я бы узнала.
— А зачем напрягаться и самому тащиться?
— Мог бы подготовить запись. А так — какой смысл, если я не пойму, к кому спешить?
— Логично, но других кандидатур я не вижу.
— А когда у нас полнолуние?
— Без понятия, — буркнул недовольно. Разблокировал и сунул мне свой телефон. — Посмотри в интернете.
— Не боишься, что я полезу по перепискам? — хмыкнула, взяв телефон.
— Слазь, если хочешь настроение испортить, — пожал плечами, а я вспыхнула и тут же принялась открывать мессенджеры, но там не было ни одного чата. — Попалась, — хохотнул довольно. — Обожаю, когда ты ревнуешь.
— А если я так буду делать? — проворчала в ответ, а он рыкнул:
— Ты уже сделала. Ну? Когда выть на луну?
— Через три дня.
— Отлично, есть время понять, что за шутник.
— Какой ты оптимист, Миша, — протянула, вытаращив глаза. — И как ты намерен это сделать?
— Для начала — поспать. С ног валюсь, денёк выдался так себе.
— Неприятности? — вздохнула, а он отмахнулся:
— В пределах обычного. Я больше дергался из-за того, что ты не отвечаешь.
— То есть, твои неприятности — это я? — скривилась в ответ, а он засмеялся:
— В точку. И ты за это сейчас ответишь.
Свою усталость он сильно переоценил: уснули мы лишь под утро, а проснулись, когда уже вовсю светило солнце. Точнее, я проснулась. Его рядом уже не было. Я накинула его рубашку и спустилась вниз, застав его за телефонным разговором на кухне.
— Круглосуточную слежку за Антикваром. Когда, что, с кем, где, сколько раз ходил посрать, чем, короче, ты понял. И все, что сможешь нарыть по биографии: личное, рабочее… — послушал ответ и рыкнул: — Нет, вчера! — повесил трубку и пробубнил себе под нос: — Скоты ленивые.
Я осторожно вошла, а он окинул меня взглядом и мгновенно переменился в лице, став похожим на сытого мартовского кота: довольный, похотливый, со сверкающими глазами. Стиснул челюсти и процедил:
— Будет лучше, если ты оденешься.
— Кому? — ответила игриво и закусила нижнюю губу, медленно подходя. Села к нему на колени и сбросила рубашку.
— Сейчас Колян приедет, — сказал сквозь зубы, но руки уже начали шарить по моему телу. — Подождёт, — сдался, начав целовать.
Ждать ему пришлось довольно долго: кухня открыла новые горизонты. Не смущали ни телефонные звонки, ни в домофон, ни в дверь, ни автомобильные гудки под окном, все просто перестало существовать.
— Так, — сказал, быстро одеваясь, — три дня — это мало, на самом деле. Давай ты не будешь тырить мои рубашки, футболки и, тем более, не будешь ходить голой средь бела дня?
— А сколько сейчас? — спросила невзначай.
— Часы на тумб… — начал, а потом увидел их на своем запястье. — Час дня, — ответил медленно, снова покосившись на меня, а я уткнулась в свои ладони, скрывая улыбку и простонала:
— Я опять прогуляла работу, — и кинулась в комнату за телефоном.
Набрала менеджеру, сослалась на ужасную хворь, внезапно поразившую вчера с такой силой, что я не смогла доползти до телефона, и которая продолжается и сегодня.
— Ладно, — буркнул недовольно, — но с тебя больничный, вызови врача.
— Конечно, — ответила с готовностью и принялась гадать, где мне его достать. Вприпрыжку спустилась вниз, продолжая щеголять в его рубашке и крича по пути: — Миш, мне нужен больничный! Есть кто в больнице?
— Вот это я понимаю доброе утро, — хмыкнул Николай, сидевший на кухне, а Миша в раздражении прикрыл глаза.
— Извините, — буркнула, начав пятиться и отчаянно краснея. Быстро развернулась и заспешила на второй этаж.
Оделась, вернула своему лицу привычный цвет и спустилась, пряча взгляд.
— Запарил ухмыляться, — рыкнул Миша.
— Я же живой, — возмутился Николай в ответ.
— Это временно, — ответил ехидно и хмуро посмотрел на меня: — К чему этот геморрой с больничным? Уволься и все. Не работа, а недоразумение.
Стало обидно, я кисло улыбнулась в ответ и пошла наверх собирать обратно свою сумку. Появилась в дверях, махнула им на прощанье рукой и объявила:
— Я домой.
— Нина, твою мать, — прошипел сквозь зубы, но с места не сдвинулся.
Я развернулась, победно ухмыльнувшись, и, пользуясь тем, что в присутствии Николая он за мной точно не кинется, покинула квартиру. Тут же пришло сообщение с незнакомого номера «ты за это ответишь», я добавила его в список контактов и ускорила шаг.
Работу я свою любила, терять ее не хотела, а после его хозяйского тона ещё сильнее, так что я нагрянула в сервис к Генке с тем же вопросом, делая вид, что ничего между нами не изменилось.
— Нет, — мотнул головой Генка. В глазах читался вопрос, но задавать его он не спешил.
— Он с ней не спал, — пришла я ему на помощь, а Гена поморщился:
— Неловко вышло. Извини, но я все равно не жалею. Даже с пушкой у головы.
— Ген, не будем, а? — попросила жалобно, а он пожал плечами, а потом воодушевился:
— Так соседка с пятого, из нашего подъезда, Синицына, в роддоме работает.
— И что мне там напишут? — скривилась в ответ. — Бемеренный токсикоз?
— Ну… — замялся Гена, — может у неё знакомые есть, сфера одна. Я бы спросил, других вариантов все равно нет.
— И то верно, — загрустила в ответ. — Пойду, попытаю счастье. Спасибо.
— Ты ж знаешь, я всегда готов помочь, — снова пожал плечами и посмотрел с тоской, а я поторопилась убраться.
Синицына оказалась дома, дверь открыла сразу и сразу же понуро опустила голову, пропуская меня в квартиру.
— Так и знала что ты когда-нибудь зайдёшь, — сказала со вздохом. Я приоткрыла рот от удивления и промямлила:
— Ольга Андреевна, у меня просьба…
— Сказать правду, я сразу поняла, — ответила понуро.
Я перестала понимать, что происходит, но против правды ничего не имела, кивнула в ответ и разулась, раз уж выставлять меня она не собиралась.
— Я… обычно я так не делаю, — сказала она торопливо, приглашая в зал, а я плюхнулась на диван и уставилась на неё во все глаза. — Да что там обычно, никогда. Один-единственный раз, она так плакала, умоляла, на коленях стояла, я не смогла отказать, столько лет бок о бок, никогда от неё дурного слова не слышала, хоть и была она та ещё штучка, прости Господи… где она теперь, что с ней…
— Расскажи по порядку, пожалуйста, — сказала осторожно, примерно начав понимать суть, но хотелось услышать детали.
— Пришла ко мне как-то, в слезах вся… Светлана, мама твоя, родная, то есть… — посмотрела бегло, не увидела на моем лице шока и молча кивнула, удостоверившись, что все правильно поняла. — Пришла, значит, сразу в ноги и давай умолять. Я не сразу даже поняла, что конкретно она от меня хочет… Оказалось, беременная она, но ребёночка, если родиться девочка, надо спрятать, а по бумагам написать, что родилась мертвой, точнее, родился, то есть, мальчик. Я такими вещами не промышляю, так ей и сказала, а она своё — убьют ее, заберут и убьют. Кто, почему, так и не призналась, но так убивалась, так страдала, такое не сыграть… и я сдалась. Сидели с ней на этом самом диване, думали-гадали, что делать, если девочка родиться, не в детский же дом отдавать, родная душа, рука не поднимется. Ну я и вспомнила про Карину, она много к нам ходила, зачать пыталась, да все никак. И вот мы уже втроём сидим, думаем, да гадаем. Потом и Алексей подтянулся, все распланировали, мама твоя уехала с глаз долой, на всякий случай. Очень ей ребёночка хотелось, на что угодно готова была пойти… и вот, появилась ты…
— Инга приходила? — спросила тихо, а она кивнула:
— По весне. Тебе говорить не велела, нечего, мол, старые раны бередить, светлую память о родителях марать. Родная мало того, что отдала, так ещё и сбежала непонятно с кем, оставив всех детей разом. Хотя, Артём он такой… непорядочный, в общем, бездельник, в кого только уродился… в отца наверное, кто бы он ни был, Светочка-то совсем другая была, пока стареть не начала, все молодилась, морщинки да складочки считала, как не зайдёшь, то с огурцами, то в йогурте, другого-то не было… ох, что-то понесло меня, от нервов это, ты уж прости…
— Бывает, — ответила в прострации и поднялась.
— Не держи зла, солнышко, я может и не права была, да всяко лучше получилось, чем могло бы. А тут хоть и не с родной, да в любви и ласке, и она спокойна была, на сколько это возможно, своё дитя под боком…
— Я понимаю, — сказала мягко, глядя на ее раскрасневшиеся от волнения щеки. — Не переживайте. И в любви, и в ласке, и под боком.
Она посмотрела с сомнением, почуяв издевку, а я улыбнулась ободряюще и положила руку ей на плечо, слегка сжав. Она выдохнула, обмякнув всем телом, а я пошла к себе, с трудом переставляя ноги.
«Вот он, сплоченный дружный коллектив. Вот это я понимаю — Соседи. Может, стоит в каждую квартиру постучать?» — подумала, нервно хихикнув и закрыв за собой дверь в квартиру. Дошла до кухни, налила себе стакан воды, но не успела сделать и глотка: перед глазами вновь мелькнула рука с тряпкой, а в голове запоздалая мысль — «надо было остаться у Миронова».