Учитывая, что мероприятие назначено на послезавтра, весь следующий день я провела, примеряя на себя роль вешалки.
Ассистентка Марка буквально высосала из меня силы, протащив по неведомым мне бутикам, о существовании которых я не знала и вряд ли когда-нибудь бы узнала. На меня вешали какие-то тряпки, аксессуары, прикладывали к лицу ткани, а ноги заковывали в пыточные орудия, которые услужливые девушки из магазина упорно именовали «лодочками на шпильке».
Мои возражения, предпочтения и желания не учитывались от слова «совсем». Марина смотрела на очередную тряпку, что-то бормотала, закатывала глаза, жестикулировала каким-то своим мыслям, потом одним движением руки будто перелистывала сцену, как в компьютерной игре — и вот я уже стою в красном вместо синего и в очередных ломонож… то есть, босоножках. Под конец дня я уже ничего не соображала, позволяла делать с собой, что угодно и покорно поплелась в салон на маникюр и какие-то косметические процедуры.
Марина выгрузила меня у дома около десяти вечера с ворохом пакетов, снабдив инструкциями насчет прически и макияжа.
— В идеале бы тебе в салон на профессиональный макияж… — протянула инквизиторша, оценивающе глядя на меня, груженую словно вол на ярмарке.
— Нет! — я собрала последние силы, чтобы отстоять хоть какое-то свое право. — Нет, нет и нет!
— Но…
— Марина, поверь, я знаю свою кожу лучше всех. И у меня был неудачный опыт такого профессионального макияжа. Ты же видишь, я с веснушками, а значит, и кожа очень чувствительная. — я подняла руку в упреждающем жесте, заметив ее попытки что-то возразить. — И каким бы классным ни был салон, я больше никому свое лицо не доверю. Точка.
Марина еще минуту смотрела на меня, потом кивнула. Помахала, села в свой практичный кроссовер и укатила.
Я же доплелась до дома, сгрузила покупки прямо на пол в прихожей и, опровергнув все представления о девушках, не стала пересматривать добытые богатства. Вместо этого рухнула на диван, который мне еще и кровать, ткнула в пульт и заснула, даже не посмотрев, какая передача включилась.
Проснулась уже утром, осознав, что накануне забыла включить будильник. Я проспала!
Быстро набираю номер, пытаясь выпутаться из джинсов, в которых вчера легла спать, слышу спокойный голос администратора Сони.
— Сонечка, прости! Я сейчас будууу! — провыла в трубку, совершая забег в ванную.
Минутная тишина.
— Где будешь? — не поняла Софья.
— Эээ, — может, меня уже уволили? — На работе. Сегодня же моя смена.
— Рина, сегодня у тебя выходной. И завтра, кстати, тоже. Я думала, ты в курсе.
Я в курсе не была. И вместе с радостью испытала очередное раздражение. Нет, ну вот сложно было уведомить меня? В том, что без блондина тут не обошлось, я не сомневалась — только у его самомнения хватит наглости не предупредить о легких изменениях в графике. Вроде как я сама должна была догадаться. А вот не догадалась!
Подышав, я пришла к выводу, что поведу себя как взрослый человек, и не стану срывать злость на блондине. Лучше буду ее копить, а тормоза спустить в какой-нибудь другой, более подходящий, момент.
И с головой окунулась в подготовку. Попутно удивилась, что наваленные в прихожей пакеты не вызвали дискомфорта. Вот ведь уездила меня ведьма. Кстати, она должна заехать за мной в шесть. Глянула на часы — время есть.
Не торопясь, приняла душ. Потом снова удивилась, достав платье из пакета. Оно ни капли не помялось! Ну вот совсем. Теперь я понимаю, за что заплатила. Это какая-то магия для богатых. Повесила наряд на плечики, сама занялась волосами. Накануне мне их так хорошо обработали какими-то масками, что даже после сушки лежали идеально. Соорудив легкие волны, осталась довольна.
На макияж потратила полчаса, выводя едва заметные стрелки, подкрасив ресницы и губы. Никогда особо не красилась, поэтому даже это показалось чрезмерным. Ни тональника, ни тем более основ, хайлайтеров и закрепителей я не наносила. Зато буду уверена, что не покроюсь пятнами.
Вновь посмотрела на часы, кинула на диван чулки и белье и решила выпить кофе, ведь до прихода Марины оставался почти час.
Только включила кофеварку для разогрева, как раздалась трель дверного замка. Хм, рановато. Придется ей подождать. Поплотнее закуталась в короткий халатик и пошла открывать.
Разумеется, на пороге не оказалось никакой Марины. Зато обретался Марк. Окинув быстрым взглядом мои голые коленки, ступил внутрь, не дожидаясь приглашения. Мне не оставалось ничего иного, как посторониться.
Блондин с хозяйским видом проник в гостиную, даже не потрудившись снять обувь. На мой укоризненный взгляд, ясное дело, не отреагировал, зато с интересом обозрел более чем скромную обстановку. Я ожидала увидеть брезгливость, но Марк как будто с удовольствием уселся на диван и, наконец, произнес:
— Прямо как в детство попал.
— Правда, что ли? — удивилась я. Мне казалось, что такие люди, ну, как бы рождаются с золотой или серебряной, на худой конец, ложкой во рту.
— Ага. И Югославия тут.
Да, стенка мне досталась старая, советского образца. Зато диван был современный. Я разорилась на него со второй же зарплаты. Ведь спать хотелось не на продавленном матрасе. И на этом самом диване сейчас сидел, как-будто так и надо, шикарный мужик, обозревая ненавязчивую эклектику, составляющую суть моего интерьера.
Я опомнилась:
— А где Марина? Я думала, она за мной заедет.
— А она и заехала, вместе со мной. Но на шпильках категорически отказалась подниматься на твой этаж. Лифта нет.
Почувствовала, что лицо мое вытягивается. А я ведь тоже на шпильках. Ладно, что-нибудь придумаю. У меня вон тут целый мужчина рядом.
Опомнилась, побежала на кухню, быстро сварила два кофе и отнесла в гостиную. Присела на диван, чувствуя, как соскользнула с ноги пола и без того короткого халатика. Взгляд Марка тут же опустился вниз, а я усилием воли заставила себя не одергивать нервно подол. Не торопясь прикрыла оголившееся бедро, попутно отмечая, что блондин сегодня выглядит умопомрачительно элегантно.
Он, тем временем, поторопил меня:
— Дара, время идет.
— Только платье осталось, — сказала я, заглотнув эспрессо и направившись к вешалке.
— А это что? Резинка для волос? Но лучше так оставь, распущенными.
Я удивилась. Резинка? Обернувшись, узрела, как Марк подцепил с дивана забытые мной трусики и крутил их на пальце. Кровь прилила к лицу.
— Это мое белье, — процедила, вырывая из его рук, собственно, белье.
У мужчины, судя по всему, случился легкий ступор. Ага, не все же мне его испытывать! Он явно пытался понять, каким образом сей кусочек ткани размером с половину ладони и тремя резиночками может оказаться бельем.
— Трусики? — выдавил он. Мне честно захотелось засмеяться, потому что такого ошарашенного выражения я никогда не видела на этом холеном лице.
— Да!
Он все еще молчал. Да, как никто, его понимала. Когда Марина заставила меня купить ЭТО, я чуть со стыда не сгорела. Но, к сожалению, при выбранном ею наряде, это был единственный способ сохранить остатки нравственности. Либо так, либо вообще без белья.
— Я не виновата, что твоя помощница-извращенка выбрала для меня платье, под которое вообще невозможно надеть приличное белье! — и гордо удалилась в ванную вместе с одеждой.
Дело в том, что Марина действительно каким-то образом заставила меня купить наряд, который я сама ни за что в жизни бы не надела. Это было платье в пол, с воротником-стойкой, полностью закрывающее грудь, но в столь же полной мере открывающее спину до самой талии. Спереди золотистая ткань, гармонировавшая с моими волосами, была собрана складками, вполне позволяя обойтись без бюстгальтера. От талии она ниспадала мягкими волнами, но ткань была настолько легкой и обтекающей, что мгновенно обрисовала все изгибы и даже контур белья. Поэтому пришлось приобретать трусики Т-стринги, у которых лишь малюсенький кусочек ткани, прикрывающий интимное место, а остальное — легкие едва заметные тесемочки.
Одевшись, вышла к Марку и по достоинству оценила все еще ошарашенное выражение его лица. Мужчина оглядел меня с ног до головы, лишнее мгновение задержавшись на бедрах. Но внешне быстро вернул себе невозмутимый вид.
Сунула мобильник и ключи в клатч.
— Я готова.
— Я, кажется, тоже, — непонятно откликнулся блондин, приблизившись и мягко направляя меня к выходу. Правда, задержавшуюся чуть ниже талии ладонь я ощутила. Он как будто пытался нащупать на мне то самое белье.
— Лучше бы я не знал, — донеслось до меня бурчание. И я в кои то веки порадовалась, что вывела замороженного из состояния почти вечного стазиса. Хотя… Марина правильно заметила, что в моем присутствии он почему-то выходит из заморозки несколько чаще.
Самооценка взлетела вверх вместе с настроением. Проблему спуска по лестнице на высоченных шпильках я решила просто — не стала надевать обувь, благо лето позволяло не мерзнуть. Сунув клатч Марку, взяла туфли в одну руку, подол в другую, ногой захлопнула дверь и пошла босиком.
Спустившись, оперлась на перила, надевая шпильки. Покачнулась, но тут же ощутила поддержку мужской руки.
— Благодарю.
Все-таки платье почти за триста тысяч как будто передает свое настроение хозяйке. Я чувствовала удивительную уверенность и почти полное отсутствие неловкости.
Правда, когда приехали в какой-то высокобюджетный ресторан, ненадолго оробела. Марк помог преодолеть неуверенность, приобняв за талию. Так и явились — Марк, с одной стороны обнимающий Марину, а с другой — меня. Встречавший нас у входа Герман поприветствовал, но трио разбил, украв Марину. Я осталась с блондином, который уверенно увлек меня в направлении бара.
***
От алкоголя отказалсь, рассудив, что могу и ноги переломать на таких каблуках. К тому же не хотелось ударить в грязь лицом среди всех этих лощеных сильных мира сего. О да, теперь я поняла, о чем говорил Марк, упоминая стоимость нарядов. Прогнавшись по элитным торговым точкам, увидев наряды и цены, я могла представить благосостояние почти каждой из присутствующих женщин.
Осматривалась осторожно, стараясь не пересекать грань между любопытством и этикетом. Глоток воды со льдом позволил прийти в себя. Повертев головой, поняла, что на нас никто особо не смотрит.
Музыкальный коллектив на сцене играл что-то ненавязчивое, но танцующих почти не наблюдалось. Вдруг полилась ритмичная мелодия Карлоса Сантаны, а я ойкнула, когда стоявший до сих пор неподвижно блондин вдруг обвил талию рукой и потянул в центр зала.
— Я не умею танцевать! — в панике прошипела.
— Не бойся, я поведу. Тебе просто надо расслабиться.
Расслабиться? Интересно, как? Учитывая, что мы оказались единственной парой на танцполе.
Марк резко привлек меня к себе, обняв рукой чуть выше талии, а другой взяв мою ладонь и прижав к своей груди. Я сглотнула, потому что во рту вдруг пересохло. И почему-то не смогла разорвать зрительный контакт, хотя ощущала сильную неловкость в его объятиях.
Марк действительно вел в танце так, что у меня получалось вполне сносно. Он не сжимал чрезмерно, давал свободу, но направлял уверенно. Через полминуты я уже смогла расслабиться и поддаться ритму. Этому немало способствовал и взгляд глаза в глаза.
Несколько ритмичных шагов, рука Марка на животе слегка толкает меня, вторая удерживает, позволяя раскрутиться. Затем меня тянет обратно, в результате чего после пары поворотов оказываюсь прижатой к партнеру спиной. Тепло от его рук на талии проникает сквозь тонкую ткань платья, пробуждая внутри чувственность. Обнаженной спиной ощущаю шершавую ткань пиджака, и контраст зажигает внутри что-то еще, что ухает вниз горячим комком.
— Пошалим? — и я, прижавшись телом, стекаю по ногам партнера вниз, чувствуя каждый его сантиметр, а мужские ладони скользят от талии вверх. Марк не теряется — легко ухватив под мышками, мягко подтягивает обратно. Мужская рука снова на моем животе, легкий разворот лицом к лицу, вторая рука скользит по бедру, приподнимая и закидывая на себя — и я опять прижата к блондину в весьма откровенном танцевальном па.
— Почему нет? — поддержал он игру. Его рот на уровне моих глаз. Что-то внутри заставляет потянуться к нему губами, остановившись в опасно-чувственной близости.
Глаза в глаза. Мужчина усмехается, но взгляд его штормит. Отпускает мое бедро, я делаю шаг назад, отстраняясь на пару ладоней. Завершающий поворот, наклон — и мои губы обжег молниеносный поцелуй. Я не успела даже осознать, как оказалась на свободе.
И да — теперь на нас смотрели почти все. Краска залила лицо от столь явного внимания. Марк же невозмутимо подставил локоть и отвел к прохладительным напиткам. Краем глаза заметила оценивающий взгляд какой-то брюнетки, лицо которой показалось смутно знакомым. Однако, задуматься об этом не позволил раздавшийся со сцены голос.
— Спасибо-спасибо. Благодарю за прекрасный танец. Сколько страсти! Это был прекрасный подарок. — Мужчина на сцене говорил, обращаясь ко всем присутствующим, но почему-то не отрывал взгляд от меня.
Он продолжил вещать что-то еще, благодарил гостей за посещение его юбилея. Тут я скосила взгляд на спутника, надеясь, что он оценит мое возмущение. Замороженный, впрочем, остался верен себе, никак не отреагировав на мое многозначительное молчание. Пришлось слегка ткнуть в черный бок.
— Ты не мог сказать, что мы идем на юбилей?!
— Зачем? — недоуменно взглянул блондин. — Ты собралась бы сделать подарок?
Секунду поразмышляв, отвернулась. Он прав. Что я могла бы подарить человеку, на юбилей которого приходят дамы в платьях за полмиллиона? Мужчины от них не отстают, наверно.
Тем временем, оратор сошел со сцены и направился прямиком к нам. По мере приближения, я могла рассмотреть его подробнее. Издалека мужчина казался моложе, но теперь я поняла, что дело в идеальной выправке. Вблизи же стало ясно, что мужчине далеко за шестьдесят. Я рассмотрела лицо с сетью морщин, волевой подбородок, губы, сжатые в тонкую линию. Было похоже, что этот человек не привык тратить слова впустую. Но больше всего меня поразили глаза. Что-то слишком часто меня преследуют зеленоглазые люди. И оттенок… где-то я его видела. За спиной мужчины маячил Герман.
Точно! Вот где я видела этот оттенок. А еще каждое утро в зеркале.
— Марк! Я же услышу от тебя хорошие новости? — мужчина пожал блондину руку, а другой панибратски похлопал его по плечу. Пронзительный испытующий взгляд обратился ко мне.
— Юрий Владимирович, позвольте представить спутницу. Это Дарина. Дарина, Юрий Владимирович, мой партнер и хозяин сегодняшнего праздника.
— А мне показалось, хозяин жизни, — вырвалось у меня. Инстинктивно прижала руку к губам.
Однако ответом мне был только сдержанный смех. Мужчина взял мою руку и прикоснулся губами к кончикам пальцев. Я смотрела слегка растерянно, потому что внутри зрели подозрения и вопросы. Ко всем присутствующим. Присутствующие же как раз ни о чем не подозревали. Виновник торжества перекидывался непонятными фразами с блондином, Герман непонятно чему широко улыбался. Мне казалось, что только я не в курсе чего-то, что для остальных тайной не является.
И тут на сцене объявилось еще одно лицо.
Та самая брюнетка, показавшаяся мне знакомой, подплыла в облаке черного шифона и что-то прошептала Юрию Владимировичу на ухо. Он чуть нахмурился.
— Марк, предлагаю чуть позже встретиться у меня в библиотеке. Есть, что обсудить. Дарина, тебе стоит сопровождать его. Для тебя тоже найдется кое-что интересное. Хотел бы сейчас, но увы.
Он стремительно повернулся и ушел, забрав с собой каких-то двоих амбалов.
Брюнетка, проводив его взглядом, повернулась ко мне. Выразительные почти черные глаза смотрели прямо, слегка неприязненно. Причину этой неприязни я поняла, стоило девушке обвить плечо Марка и буквально повиснуть на нем. В облике незнакомки было столько драматизма, что хотелось невольно оглядеться в поисках папарацци.
— Представь меня очередной пассии, Марк, — голос девушки оказался глубоким, но с какими-то срывающимися нотками. В общем, тоже драматичным. Сколько ей было? Точно не больше тридцати, но и не меньше двадцати пяти. В ее чертах я тоже уловила сходство с Германом. Похожий нос, разрез глаз, и только их цвет, темно-карий, почти черный, заставлял сомневаться в наличии родственных связей.
Однако Марк тут же развеял сомнения.
— Лера, позволь представить тебе Дарину. Дарина, это Валерия, старшая сестра Германа.
Я отметила, что блондин не стал переубеждать девушку насчет наших мнимых отношений. Но мне было интересней другое.
— И дочь Юрия Владимировича, так? — Я повернулась к Герману. — Он твой отец тоже?
— Совершенно верно, — улыбнулся молодой человек.
— Марк, давай отойдем. Хочу кое-что тебе показать, — Лерин голос звучал несколько манерно, тем самым раздражая меня.
— Лер, не сейчас. Я на работе.
— Да какая может быть работа?! Хотя бы потанцуй со мной.
Блондин бросил на меня взгляд, секунду что-то решал, потом кивнул Герману.
— Побудь с ней, — и увлек подругу на танцпол. В том, что это его подруга, нынешняя или бывшая, я не сомневалась. Герман проследил за моим взглядом, но не позволил заскучать. Несколько минут мы болтали ни о чем, после чего парень вдруг увидел знакомого и, извинившись, отошел. Я заметила, что танец завершился, но Марка кто-то отвлек.
— Потанцуете со мной, прекрасная незнакомка? — донеслось из-за спины слегка хрипло и как-то скрежещуще.
Я поморщилась. Не люблю высокопарных фраз. Обернувшись, поняла, что внешность полностью соответствует малоприятному голосу.
Мужчина, стоящий передо мной, наводил откровенный ужас. Нет, в его внешности не было ничего пугающего. Возраст — 55–60, короткие седые волосы, высокий лоб, выражение лица, претендующее на приветливое.
Но образ безобидного джентльмена напрочь рушился, стоило взглянуть на цинично опущенные уголки губ и встретиться с цепким взглядом. Чем-то неуловимо напоминал мне Гэри Олдмена в роли Дракулы в культовом фильме Фрэнсиса Форда Копполы.
Кажется, мужчина понял, что я раскусила его натуру, потому что перестал строить хорошую мину и повторил, предложив руку:
— Потанцуете со мной?
Я оглянулась в поисках спутника, но он был полностью погружен в разговор с кем-то шагах в двадцати от меня. Тем временем, Дракула, не дав опомниться, потянул в центр зала и притиснул к своему телу, полностью ведя в танце. Поежилась от его дыхания с ароматом табака и виски. Задубевшее тело явно чувствовало угрозу, но ум пока собраться не мог.
Я не совсем понимала, что ему от меня нужно, и чем вызвано столь неприемлемое поведение. Партнер тем временем медленно, но уверенно, увлекал в сторону выхода. Неожиданно резким движением отстранился, захватил мое запястье, словно в тиски, и рванул к двери.
Краем глаза заметила, что мой спутник встревоженно оглядывается, но крикнуть не успела, потому что в спину уперлось дуло пистолета.
— Лучше не трепыхайся, дорогая.
И я, переступая деревянными от напряжения ногами, послушно пошла на выход, мучительно размышляя, в какой такой дикий момент моей жизни в ней что-то пошло не так.