На ватных ногах нахожу нужную дверь. Неуверенно стучу и слышу разрешение входить. Голос звучит довольно молодо. Возможно, это сыграет на руку, поскольку люди старшего поколения чаще бывают принципиальные до мозга костей. А я всё-таки намереваюсь просить о невозможном.
Неуверенно вхожу в небольшой кабинет. Стены здесь не такие обшарпанные, но мебель явно из далёких времён СССР. Жилистый мужчина средних лет, заведующий отделением, сидит за столом, сложив пальцы веером. Перед ним лежат какие-то отчёты. Очень много бумажной документации. Рядом темнеет стационарный телефон. За его спиной окно с поднятыми жалюзи. Замечаю, что дождь до сих пор барабанит по стеклу.
— Здравствуйте! — нарушает он тишину несколько слащавым голосом. — Ну-с, рассказывайте, что у Вас стряслось такого, что не смогли решить вопрос в регистратуре.
Невольно обращаю внимание, как пристально он скользит по мне оценивающим взглядом. Что-то в выражении его лица и манере говорить наталкивает на мысль, что у меня вполне получится договориться. Для начала решаю продолжить играть свою роль.
— Прошу прощения, что отвлекаю от работы, — неловко извиняюсь я, опустив взгляд на мокрые от дождевой воды сапоги. — Хочу узнать, имею ли я право, как ближайшая родственница, просмотреть некоторые медицинские документы погибшего?
Неровные брови выразительно ползут вверх. Теперь он тоже понимает, что может получить от этого разговора определённую выгоду. Или я ошибаюсь?
— Закройте, пожалуйста, дверь и присаживайтесь! — он указывает на свободный стул у письменного стола, намекая на конфиденциальность дальнейшего разговора.
Я молча подчиняюсь. Нарочито аккуратно прикрываю дверь. Сама даю возможность оценить меня со всех сторон. Что он, собственно, и делает. Буквально чувствую на себе пристальный взгляд, из-за которого невольно хочется намыться. Затем медленно опускаюсь на край стула и поднимаю на него печальные глаза с пушистыми ресницами.
— Теперь давайте поподробнее!
Евгений Сергеевич не стыдится обращаться ко мне в подслащенном подчинительном тоне. Я всецело подыгрываю. При этом незаметно скольжу взглядом по его рукам и замечаю след от кольца на безымянном пальце. Женат или разведён? След явно свежий. Скорей всего, первое. Снимает в рабочее время, чтобы не мешало. Или не хочет, чтобы я заметила?
— Дело в том, что причиной смерти моего брата обозначили не криминальный характер… — осторожно начинаю я. — Он поступил к вам три дня назад.
Мужчина утвердительно кивает. Его взгляд проясняется.
— Герман Мартынов, верно? — уточняет он. — Всё правильно, мех*ническая асфиксия вследствие сд*вления органов шеи.
Я делаю паузу и нервно прикусываю нижнюю губу, выражая несогласие. Слышать подобные слова для меня слишком. Воображение невольно рисует эту картину, но я знала на что иду.
— Верно… — бесцветным тоном соглашаюсь я. — Так если я сомневаюсь в достоверности заключения, имею право просмотреть выписку из протокола вскрытия?
— Вы сомневаетесь в нашей работе? — задаёт Евгений Сергеевич встречный вопрос. — Причина смерти указана в соответствии с протоколом и заключением медицинской экспертизы. Были проведены соответствующие исследования. Тело… простите… Было тщательно осмотрено и изучено. Вскрытие проводилось должным образом. Для любой бумажной волокиты Вам будет достаточно справки. В чём ещё проблема?
— В том, что я знала своего брата! — сухо заявляю я. — Он не мог совершить этого сам.
Мужчина лишь разводит руками:
— Увы, всякое бывает! Даже самые близкие люди умеют удивлять.
Понимая, что разговор идёт в неправильном направлении, я как бы невзначай подаюсь вперёд, представляя его взору линию декольте. На мгновение закрываю лицо руками, как бы собираясь с мыслями. И обращаюсь к собеседнику, стараясь вложить в свои слова как можно больше мольбы.
— Поймите, это не даёт мне покоя! — сдавленно признаюсь я. — Не прошу нарушать правила, нет… Просто позвольте здесь, в стенах этого здания, просмотреть результаты экспертизы. Возможно, это поможет… Конечно, я не сомневаюсь в вашей работе! Просто хочу узнать больше деталей.
Он тяжело вздыхает, старательно избегая смотреть ниже уровня моих глаз.
— Если в этом есть такая необходимость, напишите заявление. Получите выписку законным путём. Я не могу просто взять и предоставить Вам медицинскую документацию. Это будет нарушением врачебной тайны. При жизни покойный не подписывал никаких соглашений. Ближайшие родственники имеют право получить только свидетельство о смерти.
— Для этого нужно время! — сокрушённо подмечаю я. — А если не получится, придётся обращаться в прокуратуру и опять же терять время. Есть ли вариант ускорить этот процесс? Мне не нужны никакие выписки и копии. Я просто хочу просмотреть протокол прямо здесь и уйти, не доставляя Вам больше проблем. Об этом никто не узнает, даю слово. А если и узнает, Вы скажете, что не при делах, и я всё выдумываю.
Делая двусмысленное предложение, незаметно посылаю сигналы языком тела. Казалось бы, невинные. Но, похоже, он клюёт на мою удочку. Теперь его взгляд опускается ниже. Не может больше игнорировать происходящее.
Мужчина наклоняется ближе. Нас разделяет только пара метров. Чувствую исходящий от него запах дешёвых сигарет. Стараюсь не выдавать отвращение.
— Ну, знаете, если строго между нами, — произносит он с противной ухмылкой. — Думаю, мы сможем найти компромисс.
Просушенные пальцы скользят по гладкой столешнице, минуя стопку документов, и касаются моих побледневших рук, которые я аккуратно держу на краю стола. Пора переходить к следующей части спектакля. Тут я резко отстраняюсь и устремляю на него полный возмущения взгляд.
— Что Вы себе позволяете? — с выраженным отвращением возмущаюсь я. — Трахнуть меня захотели?
Он потерянно выпрямляется, как испуганный таракан, и тут же напускает на себя маску праведника.
— С ума сошли, дамочка? — недоумевает Евгений Сергеевич. — Пришли тут с незаконными предложениями, ещё и извивались на стуле, как гадюка! Я уважаемый человек и не намерен иметь с Вами никаких дел! Убирайтесь из моего кабинета!
— Вот, значит, как? — с вызовом отвечаю я. Мои глаза сужаются, а тон приобретает холодную окраску. Достаю из сумки наличкой несколько крупных купюр и демонстративно кладу на стол. — Давайте поступим так: Вы предоставляете мне необходимую информацию, и взамен я забываю об этом инциденте. Уйду, как и собиралась, при этом не забуду отблагодарить Вас за оказанную поддержку. И не стану трезвонить на весь город, как Вы меня домогались!
— Домогался? — брызжа слюной, выпаливает заведующий. — Это грязная ложь! Ещё и взяточником меня считаете!
Я невинно повела плечами. Стряхиваю с пальто несуществующие пылинки.
— Ложь-не ложь. Скажем так, частичная правда! — вешать ярлыки не мой конёк. Теперь решаюсь надавить. — Главное, чтобы Ваша семья не поверила слухам, верно? — я невольно улыбаюсь, наблюдая за его реакцией. — Поводов сомневаться в себе не давали? При желании могу и приукрасить. И даже заявить о попытке изнасилования. Не составит труда порвать на себе одежду, оставить пару синяков. А Ваши отпечатки здесь повсюду. Могут запросто оказаться и на мне.
Провожу ладонью по столу и замечаю:
— Моего ДНК тоже хватает. Ну, так что?
Он сжимает губы в тонкую линию. Лицо становится пунцовым.
— Тебе никто не поверит, тварь! — цедит сквозь стиснутые зубы.
— Проверим? — с вызовом предлагаю я. Затем двигаю по столу аккуратно сложенные купюры ближе к нему. На всякий случай добавляю. — Зачем выпендриваться? Я не отстану. Конечно, сможете доказать в итоге свою невиновность, но знатно подпортите перед этим репутацию. Особенно, если уже есть секреты. И жену можете потерять. А тут ещё получите неплохую премию. Обновите резину на тачке или сделаете приятно жене.
Он медлит ещё мгновение, принимая решение. В итоге нехотя забирает деньги. Явно выявил больше плюсов, если пойдёт на сотрудничество. Пусть уже меня ненавидит. Главное, поможет. А если подкинет свинью, придётся выполнить свои угрозы. Плюс есть факт принятия взятки.
— Ждите здесь! — сдержанно говорит заведующий и покидает кабинет.
Я откидываюсь на спинку стула, ничуть не жалея о своих действиях. Будь он хорошим человеком, у меня язык не повернулся бы угрожать. Но я сразу почувствовала гнильцу. Не удивлюсь, если этот уважаемый человек ещё и жене своей изменяет. В таком случае, поделом мудаку!
Он возвращается довольно быстро с протоколом в руках. Небрежно бросает на стол прямо передо мной. Я уже не смотрю, как он продвигается к своему креслу и усаживается напротив. Мой взгляд прикован к титульному листу, где вижу имя Германа.
— Давайте только поскорее! — с отвращением требует мужчина. — Я и так сильно рискую.
— Конечно!
С этими словами принимаюсь листать протокол, пока не дохожу до нужной страницы. Многое мне непонятно. Но я жадно вчитываюсь в каждое слово.
Итак, предварительный диагноз… мех*ническая асфиксия, как заведующий и сказал. Заключительный мало отличается. Затем идёт подробное описание макроскопического и микроскопического исследования внутренних органов. Это мало о чём говорит.
Ещё раз перелистываю к началу описания вскрытия. Пробегаюсь глазами по характеристике внешнего вида. Труп мужчины среднего (нормостенического) телосложения, удовлетворительного питания, длиной тела 170 см. Труп на ощупь холодный. Трупное окоченение хорошо выражено во всех исследуемых группах мышц. Трупные пятна… На шее обнаружена одиночная, замкнутая, непрерывная, косовосходящая странгуляционная борозда…
Дальше идёт описание размера и диаметра, а также точное расположение. Но меня привлекает другая деталь. В проекции наружных яремных вен в передней части шеи заметны бледные равноудалённые отверстия, напоминающие следы от уколов. Диаметром 5 на 5 мм. Выявлены признаки свёртывания крови.
— Простите за вопрос, удалось ли выяснить, что за повреждения были на шее помимо борозды? — интересуюсь я, делая вид, что между нами не произошло ничего такого.
К моему удивлению, Евгений Сергеевич отвечает. Его тон мне не нравится, но я не придаю этому значения.
— По всей видимости, укус или что-то похожее! — пожимает он плечами. — Место, конечно, необычное, но это не значит, что такого не бывает. Тем более, в лесу, где и был обнаружен труп.
Он прямо-таки смакует последнее слово, и меня передёргивает. Но если сорвусь, не смогу получить ответы.
— Есть предположения кто мог это сделать?
— Я склоняюсь к летучей мыши-вампиру! — почесав нос, признаётся мужчина. — Насколько мне известно, они чаще предпочитают других животных, но и случаи нападений на человека случались. Кусают в основном за конечности. В нашем случае место укуса атипичное. Но лично я уверен, что такое вполне может быть.
Я поднимаю на него удивлённый взгляд. Вижу противную ухмылку и пытаюсь понять разыгрывает ли он меня. Или просто мстит, наслаждаясь моей болью?
— Летучие мыши? — недоверчиво переспрашиваю я. — Разве они обитают здесь?
В ответ снова лишь пожал плечами:
— Я не эксперт по части животных, откуда мне знать, дамочка! Моя работа заключается в другом.
— Но в заключении об этом нет ни слова!
— В заключении указана причина смерти! — со вздохом отвечает заведующий. — Укус или что бы там ни было, не был этой самой причиной. Это лишь сопутствующее повреждение, полученное ещё при жизни. Судя по всему, как минимум, за два часа до наступления биологической смерти.
— Откуда такая уверенность? И что это не связано?
— Ну, если бы повреждена была сонная артерия, я бы ещё поверил! — с явным раздражением поясняет Евгений Сергеевич. Жилистые пальцы мнут край стола, выдавая напряжение. — В таком случае, он просто истёк бы кровью. При повреждении вен намного проще остановить кровь. Она успела свернуться ещё до его гибели. Была проведена и судебная экспертиза. Судмедэксперт заключил, что смерть не носит криминальный характер. Так что Вы просто занимаетесь охотой на ведьм!
Благоразумно решаю промолчать и внимательно просматриваю текст документа в поисках других зацепок. Мужчина демонстративно кашляет, как бы намекая на время. Я оставляю это без внимания.
На коже волосистой части головы в проекции правой теменной кости обнаружен линейный белесоватый рубец длиной 8 см ориентированный на 5 и 11 часов условного циферблата. Кожные покровы лица без видимых повреждений, на туловище присутствуют ушибленные раны диаметром… с наружной части локтя, на предплечье в проекции лучевой кости, на лопатке справа. Под ногтями обнаружена грязь, следы биологического материала не выявлены.
— Разве все эти ушибы на теле не говорят о возможной борьбе? — не унимаюсь я.
— Успокойтесь, ради Бога! — закатывает глаза заведующий. — Он мог получить их где угодно. И если бы была какая-то борьба, на нём осталось бы ДНК нападавшего. По результатам исследования ни под ногтями, ни на теле не обнаружено никаких следов. Уж поверьте, судмедэксперты знают, где и что искать! И вам пора бы уже уходить, у меня через пол часа вскрытие!
Вроде и разложили всё по полочкам, но некоторые детали не дают мне покоя. Слишком странно всё это. Пусть я не эксперт, но интуиция редко подводит. Почему-то мне кажется, что в протоколе упущено что-то ещё. Но спрашивать об этом мужчину напротив, естественно, не стану.
Оставшуюся информацию просматриваю бегло. Не хочу задерживать Евгения Сергеевича. Пусть он и хотел получить от меня услуги интимного характера, но в итоге здорово помог. Это немного разбавляет мою неприязнь.
Не замечаю больше ничего необычного. Разве что перелом шейных позвонков, но мужчина раздражённо пояснил, что это нормально для подобных случаев. В этом у меня не возникает сомнений.
Нехотя возвращаю ему папку. Изначально я не надеялась обнаружить что-то необычное, но теперь мне очень хочется сохранить у себя копии. К сожалению, не получится. И Евгений Сергеевич ни за что не пойдёт мне на встречу.
Устало поднимаюсь со стула под его облегчённым взглядом.
— Благодарю, что уделили мне время! — сдержанно говорю я. — Вы правда очень помогли.
— Ага, надеюсь никогда не увидеть Вас вновь! — сухо отвечает он и вдруг улыбается. Кривоватая бровь многозначительно поползла вверх. — Кто же Вы такая? Я более, чем уверен, что у Германа Мартынова нет никаких сестёр!
Отличная работа, Ватсон! Я возвращаю ему улыбку и ограничиваюсь всего одной фразой:
— Полагаю, Вам лучше не знать!
И гордо покидаю кабинет заведующего патологоанатомическим отделением. Вскоре нахожу входную дверь и выскакиваю на свежий воздух. По лицу хлещет дождь, но я не спешу к машине. Медленно покидаю территорию больницы. Старательно обхожу лужи.
В моей голове столько мыслей, что хватило бы на целый конспирологический роман. Журналистка из меня хорошая, но от полученной информации не стало легче. Надежды похоронить связанное с Германом прошлое рухнули, разбиваясь вместе с дождевыми каплями. Я чувствую, что в этой истории есть что-то мутное и тёмное. Ещё мне кажется, что от правды лучше держаться подальше.
На ум невольно приходят возможные заголовки для будущей статьи. Не хочу пиариться на смерти лучшего друга, но хочу, чтобы его запомнили, чтобы люди узнали его историю. И я так просто не сдамся. У меня есть ещё пять дней. Вполне достаточно, чтобы капнуть поглубже. Ради себя? Нет, скорее, ради него. Что-то случилось с Германом, что-то плохое. То, что толкнуло его на необратимый шаг, или убило само. Если получится раскопать эту тайну, буду решать, как поступить потом с этим грузом.