Я встаю под струю прохладной воды и чувствую, как кожа покрывается мурашками. Какое-то время предпочитаю ни о чём не думать. Выдавливаю на ладонь шампунь, затем неспешно массирующими движениями втираю его в кожу головы. Он быстро пенится. Вдыхаю приятный цветочный аромат.
Утренний душ бодрит меня, и к концу водных процедур чувствую себя обновлённой. Накидываю халат и ещё какое-то время тщательно промакиваю волосы махровым полотенцем. Смотрю в запотевшее зеркало.
Сегодня в моём распоряжении целый день, поэтому не тороплюсь. Родители предложили взять Алису в гости к хорошей подруге мамы. У её сына сегодня день рождения. На празднике будут присутствовать дети приблизительно одного возраста с Алисой. Мне не слишком понравилась эта затея, но родителям я доверяю. К тому же, знаю бабу Нюру, так я её называю, ещё с пелёнок. И живёт на Тиморской улице, буквально в соседнем доме.
Я от предложения отказалась. Маме это не понравилось, но папа убедил её не драматизировать. Я успокоила её, пообещав, что сегодня весь день буду дома. Кажется, это помогло. А с Алисой договорилась вечером посмотреть кино и позволить друг другу объедаться чипсами. Слишком стыдно, что я вот так пропадаю. Хочется хотя бы пару часов в день уделять ей.
Я неспешно двигаю на кухню, наслаждаясь временным одиночеством. Под диваном замечаю Леди. При виде меня она поднимает голову и радостно машет хвостом. Наклоняюсь и ласково чешу её за ухом.
— Ну, что ты тут лежишь одна, или расстроилась, что тебя не взяли? — мягко шепчу я. Пальцы мнут густую шерсть. — Мы до вечера вдвоём. Не грусти, скоро пойдём гулять.
Леди будто понимает и нетерпеливо скулит. Я невинно развожу руками:
— Не идти же на пустой желудок. Сейчас и тебе что-нибудь найдём.
Я вываливаю в её миску мясной паштет и ставлю прямо под диван. Пока она с аппетитом поглощает еду, заправляю кофеварку и варю кофе. Всего через несколько секунд кухня наполняется кофейным ароматом. Дополняю свой завтрак парочкой блинчиков, которые обнаруживаю в холодильнике. Их подогреваю в микроволновке. Внутри начинка из творога, как я и люблю. Позволяю себе расслабиться и насладиться трапезой.
Покончив с завтраком и убрав за собой, начинаю понемногу собираться. Леди уже перебралась в прихожую и с нетерпением ждёт меня. Выглядываю в окно. Там всё такая же серость. Накидываю первое, что попадается под руку. Перед уходом в последний момент вспоминаю, что нужно причесаться. Вполне неплохо выгляжу.
Выпускаю Леди во двор. На всякий случай сую в карман пальто поводок: не уверена, что она будет меня слушаться. Но Леди ведёт себя превосходно. Это радует. Прохожу мимо своей машины и на ходу стряхиваю опавшие цветки сирени. Спешу за своей компаньонкой.
Через час мы, вдоволь нагулявшиеся, возвращаемся домой. Я немного замёрзла к концу прогулки, так что первым делом, после того, как отмываю Леди лапы, делаю себе горячий чай с каплей мёда. Он быстро согревает.
Теперь наконец-то добираюсь до писем. Вываливаю на кровать всё, что есть в коробке. Сортирую вскрытые и запечатанные. Торопливо просматриваю содержимое. Если перечитывать все, то это надолго. Поэтому принимаю решение начать со стопки нераспечатанных писем. Просматриваю даты отправки и с удивлением обнаруживаю, что самое последнее письмо было отправлено всего год назад. Тогда мы с Германом уже давно не общались. Удивляюсь, как оно вообще умудрилось попасть ко мне. Неужели Герман как-то вычислил мой новый адрес?
Вскрываю конверт, устраиваюсь поудобнее и начинаю читать. Леди в это время запрыгивает ко мне на кровать и ложится рядом. Одной рукой поглаживаю её по спине. Сразу замечаю, что это письмо отличается от предыдущих. Герман словно был чем-то взбудоражен. Это отображается в почерке.
Пробегаю глазами по вступительной цитате:
«Однажды на белой бумаге с синими строчками он написал стихотворение. И назвал его "Осень", потому что тогда было то время года. О ней и был весь стих».
Сразу узнаю эту цитату. Я прочитала роман Стивена Чбоски "Хорошо быть тихоней", когда мне было шестнадцать лет. На тот момент это было лучшим, что мне доводилось читать. Я переживала все эмоции главного героя и пропускала через себя. Помню, неделю говорила только об этом, не останавливаясь. Герман к концу недели знал книгу наизусть, даже не прочитав и строчки. Пыталась убедить его прочесть. Уверяла, что это лучшая в мире книга. Но он отказался. Сказал, что не сможет смотреть на проблемы героя через призму адекватности. И это может его поглотить.
Использовав именно эту цитату, он, видимо, хотел отдать дань общему воспоминанию. Тогда действительно была осень. Самым ярким моментом для меня из того периода остаётся запланированный поход в лес. Только мы в вдвоём. Герман хотел показать необычное дерево. Мы всегда любили лазить, где только придётся. Не боялись ободрать кожу или повредить ногу. Тогда всё было просто и понятно.
Мы шли по лесной тропе, шалыгая опавшие листья. Я настойчиво доносила, как тяжело американскому подростку в старших классах. Герман терпеливо слушал. Изредка показывал красивые листья и большие грибы. Ещё помню, что на мой день рождения он подарил мне печатное издание "Хорошо быть тихоней". Я до этого читала в электронном виде. Долго визжала от радости. До сих пор храню у себя дома.
Вдоволь отдавшись воспоминаниям, я прочитала письмо, пока перед глазами стоял осенний лес:
«Раньше я обожал раннюю осень, но постепенно перестал ощущать прежнее удовольствие. Я вижу грязь, которую она приносит с собой. Не только на улицах: я вижу её в людях. Мне не раз говорили, что я очень странный, но сами не понимают, что это я вижу их суть. Странные? Нет, скорее, лживые и порочные.
Мортимор перестал быть таким, как прежде. На днях пропала маленькая девочка. Не знаю её имени, но, по-моему, она учится в первой школе. Сработано незаметно: просто не вернулась из школы. И вот уже третий день об этом не пишут в газетах. Люди будто хотят сделать вид, что её никогда не было. Как я узнал об этом? Знаком с её отцом. Дело мутное. Говорит, полиция ломается, просит не поднимать шумиху. Обещают найти. Думают, заблудилась или связалась с плохой компанией. Знаешь какие дети сейчас пошли? Но она была не из таких, та девочка. Друг говорит, учится на отлично. Обожает рисовать, как я когда-то. А когда вырастет, мечтает стать врачом, как мама. Спасать жизни, понимаешь?
Да, я обещал тебя не тревожить, но у меня нет выбора. Ты работаешь в издательстве. Я видел твои статьи: очень талантливо и профессионально. А, главное, правдиво. Я прошу тебя написать об этом случае в своём журнале. И не только об этом: я много чего могу рассказать. Подозреваю о коррупции в городе. Но, по-моему, это лишь малая часть. Есть что-то страшное и более опасное. Если придать это дело огласке, всё может, наконец, всплыть. Свяжись со мной, и я поделюсь всеми материалами. Возможно, хотя бы тогда власти начнут шевелиться. Я не хочу жить в городе, которому плевать на своих жителей. Хочу возродить прежний Мортимор. Но не знаю, был ли он когда-то иным. Мы были детьми, Лера, и многого не понимали. Я буду копать и дальше. Тебе останется только написать статью. Пожалуйста, ответь мне.
С нетерпением жду ответа, Герман»
Твою ж… Герман! Руки начинают дрожать, и я не могу это контролировать. Значит, Герману была нужна моя помощь, а я даже не потрудилась прочитать письмо. Видимо, сразу убрала его в дальний ящик. Времени не было. Силюсь вспомнить чем тогда я была занята, раз даже не помню, как оно оказалось у меня. Много работала. Своё место в редакции получилось заработать далеко не сразу. Но более явная причина: не хотела возвращаться к тому от чего когда-то ушла. Переписка, мнимая связь. Когда надо было просто приехать хотя бы раз. Поговорили бы, провели вместе время. Кто знает, возможно, всё сложилось бы по-другому.
Мне требуются усилия, чтобы подавить внезапное отвращение к себе. Чувствую, как щиплет внутри от чувства вины перед Германом и этой девочкой. Удалось ли её найти? На автомате достаю ноутбук и начинаю искать информацию об этом случае. Но мысли блуждают вокруг письма. Леди удивлённо поднимает голову и выглядывает на меня так, словно знает обо всех моих пороках. Неужели вижу осуждение в её глазах?
— Что? — раздражённо отмахиваюсь я. — Откуда мне было знать, что это очень важно?
Леди с минуту глядит на меня в упор своими осмысленными карими глазами. Потом лишь что-то неразборчиво кряхтит и вновь опускает голову на кровать, потеряв ко мне интерес.
Так, Лера, соберись! Потираю виски, вдавливая пальцы в кожу. Сильно зажмуриваю глаза так, что потом передо мной скачут яркие искры. Теперь ищу и ищу. Просматриваю сайты, новостные ленты, тематические группы Мортимора, хроники — нигде нет информации об этой девочке. В достоверности слов Германа не сомневаюсь, но её будто и правда никогда не существовало.
Ох, Герман, если бы ты только мог отказаться от принципов и вести блог в интернете, я смогла бы найти зацепки. А так это тупик.
Разочарованно опускаю крышку ноутбука и отставляю его в сторону. Перечитываю письмо. Возможно, что-то упускаю. Вскрываю оставшиеся письма и читаю одно за другим. Они написаны намного раньше. Соответственно, не нахожу ничего полезного. В более ранних письмах Герман даже не упоминал о своём интересе к истории города. А если точнее, к его грязным тайнам. В каких-то вскользь упоминает о подозрениях касательно некоторых дел в Мортиморе. Это похоже на конспирологический бред, но я-то теперь знаю, что он и правда что-то нарыл. Мэрия, полиция, юриспруденция, медицина и даже обычные жители — все, по его мнению, имеют тайны. Читая его домыслы, мне хочется спросить, а у кого из нас нет тайн? Очередной тупик.
Вновь беру последнее письмо. Скольжу взглядом по строчкам, а сама думаю. Случайно замечаю странный символ в углу бумаги, больше похожий на обычную кляксу. Но Герман никогда не позволял себе проявлять неаккуратность. Самое странное даже не это, а то что этот символ мне смутно знаком. Пытаюсь вспомнить, где я видела что-то похожее. Крест внутри спирали. И тут меня осеняет.
Хватаю телефон, нахожу в галерее фото архивных газет. Листаю, пока не дохожу до фотографии одной из жертв. Внимательно всматриваюсь в снимок. Видно плохо, но на руке удаётся рассмотреть похожий знак. Герман явно оставил его не просто так. Пытаюсь прогуглить.
Нахожу похожее изображение в кельтской символике. Крест имеет множество значений, но самыми популярными являются мудрость и гармония, олицетворение моста для души, по которому она находит своё последние пристанище. Спираль же означает развитие, изменение жизни, духовный рост. Эти символы изображены на кельтских талисманах и оберегах. Они используются для защиты, притягивают удачу и положительные вибрации. Довольно популярные символы. Их часто используют в искусстве. Вряд ли это что-то даст мне.
Почему Герман пытался акцентировать моё внимание на этом символе? Он есть на теле жертвы, но не понятно была ли это татуировка, или же дело рук убийцы. Он помешан на кельтской культуре? Знаю, что эти знаки используются ведьмами в фильмах. Например, символ трикветр или трилистник. Крест наводит меня на мысль о вампирах. На шее Германа тоже были обнаружены следы от клыков.
Чувствую, что меня начинает заносить. Устало опускаюсь на кровать рядом с Леди и задумчиво чешу её за ухом. Все мои поиски приводят только к новым вопросам. Герман никому не доверял, но если бы у меня была возможность поговорить с кем-то знающим… кто должен знать. Полиция? Нет, мне точно ничего не расскажут. Тем более, если буду прикрываться легендой со статьёй. Но было бы неплохо использовать такие связи. Попытаться.
Вспоминаю, что у меня сохранился номер Олега, моего одноклассника. Перспектива проводить с ним время меня не слишком радует, но есть шанс выведать хоть какую-то информацию. Только придётся действовать осторожно, сыграть роль. Пусть думает, что я в нём заинтересована.
Иду в прихожую и отыскиваю в кармане пальто листок с его номером. Немного медлю, но всё же заставляю себя позвонить. Протяжные гудки кажутся слишком долгими. Собираюсь отключиться, но в последний момент он берёт трубку.
— Да, слушаю? — раздаётся знакомый бархатистый голос. Мне начинает казаться, что он всегда так говорит, словно пришёл прямиком из любовного романа.
— Привет, это Лера… Арсенева! — неуверенно представляюсь я. Возвращаюсь обратно в комнату и сажусь на край кровати. — Мы виделись на днях. Ты оставил свой номер.
Секундная пауза. Потом послышался смешок. А я невольно краснею и не понимаю почему так нервничаю. Замечаю, что грызу ногти и одёргиваю себя, приказывая взять себя в руки. Видимо, не хватает опыта в свиданиях, даже если они фальшивые. Последние несколько лет в моей жизни есть только Алиса и работа. В принципе, хватает.
— Точно, Лера Арсенева! — эхом повторяет Олег, будто издевается. — Неужели появилось свободное время?
— Да, я подумала, может, встретимся завтра? — предлагаю я. Сама на ходу составляю план действий.
— За ужином?
Фу, нет, это как-то слишком интимно что ли.
— Или за обедом? — пусть изначально не думает, что между нами будет что-то серьёзное.
Он молчит, задумался. Начинаю опасаться, что передумает. Придётся тогда соглашаться на вечер. Но затем отвечает:
— Хорошо, думаю, смогу освободиться. Часа в два, окей?
— Ага, в "Меридии"!
— О как! — смеётся Олег. — Место нашей встречи, как символично.
Что-то в моей жизни появляется чересчур много символики. Собираюсь ответить, но тут слышу глухой стук в дверь. Леди зарычала и нервно вскочила. Успеваю проследить, как она бежит в прихожую с громким лаем.
— Прости, Олег, мне пора! — растерянно говорю я и иду вслед за собакой. — До завтра!
— До завтра, незнакомка! — прощается он. В голосе отчётливо ощущается улыбка, и я рада, что не вижу её.
Через секунду уже забываю об этом. Застываю в прихожей, пока Леди обеспокоенно мечется и лает. Кого это могло принести? И как они прошли через ворота?
Открываю дверь, подавляя необъяснимое чувство паники. На меня тут же повалил прохладный уличный воздух. Никого нет. Леди продолжает лаять. Я смотрю по сторонам, затем опускаю взгляд вниз. На пороге стоит небольшая коробка из-под обуви. Фирма мне знакома. Эта находка беспокоит меня ещё сильнее. Бросаю взгляд на ворота: они плотно закрыты. Кто-то принёс коробку и убежал, не забыв при этом запереть ворота? Что ещё за дурацкие шутки?
Леди ведёт себя странно: рычит, не отрывая от коробки взгляд. А когда я потянулась, чтобы поднять её, вдруг заскулила и убежала вглубь дома. Мне и самой не по себе от всего этого. Я поднимаю коробку и заглядываю внутрь, ожидая чего угодно. Кроме этого…
На меня глядит чья-то маленькая ушастая голова. Я визжу и бросаю коробку. Инстинктивно отскакиваю назад. Где-то позади лает Леди. Подойти ближе боится. Когда первый шок начинает спадать, а существо в коробке не планирует выбираться и нападать, я рискую подойти ближе и рассмотреть странную посылку.
Теперь я понимаю, что это летучая мышь. Мёртвая. Более того, я узнаю её с фотографий из интернета. Это летучая мышь-вампир. Кто мог так зло подшутить надо мной? Почему-то я уверена, что посылка предназначается мне. Это значит, что кто-то следит за мной? Неужели меня пытаются запугать таким примитивным способом?
Я опасливо обхожу коробку (на случай, если мышь вдруг очнётся и со страху нападёт) и спускаюсь на дорожку. Озираюсь по сторонам в поисках виновника.
— Кто здесь? — срываюсь на крик, не заботясь о соседях. — Чья эта шутка?
Разумеется, виновник уже убежал. Дьявол с ним, пусть не думает, что меня легко напугать. И всем своим видом показываю, что мне не страшно. На всякий случай. Но от мысли, что за мной могут наблюдать из тени, мне не по себе.
Возвращаюсь к двери и ещё раз убеждаюсь, что мышь не двигается. Почему именно она? Можно было подложить крысу или змею. Это может быть связано с укусами на шее Германа? Вдруг кто-то отчаянно пытается доказать, что это сделала летучая мышь. А ещё недвусмысленно намекает, что мне пора прекратить. Кто это сделал, я вряд ли узнаю. Но постараюсь быть осторожной. Если начнут угрожать моим близким, в особенности Алисе, я немедленно заберу её и покину Мортимор. А пока буду двигаться дальше.
Мысли о дочери заставляют меня задуматься о том, что нужно избавиться от находки, пока они не вернулись. Это оказывается сложнее, чем я думала. Страшно подходить к находке слишком близко. Безнадёжно гляжу на Леди.
— Может, поможешь? — с мольбой в голосе прошу я. — Ты ведь смелее чем я.
Но она лишь скулит и убегает в сторону комнаты. Наверняка спрячется под кровать и не захочет вылезать.
— Ну, спасибо тебе, Леди! — недовольно ворчу я.
Делать нечего, подхожу к коробке и осторожно хватаю крышку. Отскакиваю назад, словно на меня вот-вот набросятся. Спустя минуту заставляю себя приблизиться и накрыть тело животного. Теперь уже не так страшно, но когда беру коробку, мои руки предательски дрожат.
Покидаю двор и несу посылку к мусорному контейнеру так, словно эта какая-то бомба. На ходу отмечаю, что ворота и правда закрыты. Кто бы ни подложил посылку, он действовал ловко и быстро. На обратном пути невольно оглядываюсь по сторонам. Никого так и не удаётся заметить.
Возвращаюсь домой. На всякий случай запираю дверь. Последующее время я провожу на кровати в окружении писем. Не угасающая тревога отвлекает от любых занятий. Я пытаюсь искать информацию, строить версии, даже просто отвлечься на домашние дела. Но не один раз ловлю себя на том, что замираю и прислушиваюсь, не стучит ли кто в дверь или не топчется на пороге. А ещё часто смотрю в окна, опасаясь поймать взгляд таинственного шутника. Хотя какие уж тут шутки.
Но тревога постепенно угасает. А когда вечером веозвращаются родители и Алиса с двумя огромными упаковками чипсов, я начинаю понемногу приходить в себя. О недавнем случае благоразумно решаю промолчать. Попробую сама разобраться, если этот некто вновь объявится.
Алисе понравился праздник. Жалеет только, что меня не было. А я лишь подумала, что это к лучшему: не хотелось бы по возращении всей семьёй обнаружить дохлую летучую мышь на пороге. Как вспомню, аж передёргивает.
Вскоре мы всей семьёй укладываемся смотреть семейный фильм. Громкий хруст долго блуждает по комнате. Даже Леди перебирается к нам и укладывается под бок к папе. Они решили, что соскучилась. Но я больше склоняюсь к тому, что она ещё не забыла дневной случай и предпочитает быть там, где безопаснее.
Созданная атмосфера уюта и домашнего тепла постепенно наполняет меня и впервые за несколько дней по-настоящему расслабляет. Почему-то мне начинает казаться, что всё не так плохо. Я справлюсь. С этой мыслю и провожу последующие два часа, ощущая сбоку тепло, исходящее от Алисы. Мы много шутим и обсуждаем фильм. А ведь я уже успела забыть, что родители тоже умеют дурачиться.
Конец фильма приносит с собой приятную усталость. Мы по очереди умываемся, понемногу готовимся ко сну. На часах уже более одиннадцати вечера. Для Алисы слишком поздно. Но я не жалею, что так припозднились. На самом деле успела соскучиться.
По традиции укладываю её спать, как было дома. Только здесь ляжем вместе. Она сонная, часто зевает, но просит рассказать перед сном сказку. Тихим голосом описываю прекрасную принцессу и отважного рыцаря. Только в моей сказке принцесса не сидит и не ждёт, когда её спасут от ужасного дракона. Они с рыцарем помогают друг другу. Под мой монотонный голос Алиса незаметно насыпает.
Но тут нас пугает внезапный шорох. Алиса просыпается, едва заснув. Красивые серые глаза мгновенно округляются от непонимания.
— Мам, что это за звук? — полусонным голосом спрашивает она.
— Не знаю…
Я прислушиваюсь. Может, ветер шумит. Но повторный шорох заставляет решить, что дело точно не в ветре: слишком выраженный и одушевлённый. Где-то снаружи.
— Наверное, птицы. — предполагаю я, силясь успокоить нас обеих.
— А вдруг это монстр? — не унимается Алиса. — Мамочка, давай проверим.
— Не особо я хочу проверять всяких монстров.
Вижу выражение её лица и вздыхаю: выбора нет, придётся проверять. Иначе точно не заснёт, или приснится страшный сон.
— Ладно! — развожу я руками. — Жди здесь, сейчас проверю.
Надеваю тапки и храбро шагаю в прихожую, а сама в тайне молюсь, чтобы это и правда были птицы. На всякий случай достаю из сумки перцовый баллончик: всегда таскаю с собой. Застываю у двери и прислушиваюсь. Тишина. Выжидаю пару минут. Очень хочу махнуть рукой и ложиться спать, но Алиса ведь не отстанет. Поэтому открываю дверь и выглядываю за порог.
Внезапно на меня что-то налетает. Инстинктивно закрываю голову руками и взвизгиваю. Вжимаюсь в стену у двери и успеваю разглядеть только большие кожистые крылья. Чёртова летучая мышь издаёт противный звук и вновь проносится над головой. Я пулей влетаю в прихожую и захлопываю дверь, пока она не влетела следом. Меня колотит нервная дрожь.
Загорается свет, и я вижу перепуганные лица всех присутствующих в доме. Шум добавляет и громкий лай Леди. Отцу с трудом удаётся её утихомирить.
— Что случилось, Лера? — хватаясь за сердце, тревожится мама. — Ты чего кричала?
Я в панике указываю на дверь:
— Там мышь… летучая мышь. Она меня очень напугала.
— Летучая мышь? — удивляется папа. — Быть того не может. Никогда не видел у нас мышей.
— Я только что видела! — продолжаю твердить я. — Она летела прямо на меня!
Отец напоследок погладил Леди и проходит мимо меня к двери. Выглядывает наружу, будто моих слов мало. На мои протесты никто не обращает внимания.
— Может, случайно залетела? Или ты перепутала с птицей? — делится предположениями мама.
Алиса пробирается мимо неё и прижимается ко мне. Вспоминаю о зажатом в руке перцовом баллончике и перекладываю его обратно в сумку, пока ненароком не нажала на распылитель.
— А эта мышь очень страшная? — взволнованно спрашивает Алиса.
— Что ты, нет! — мягко успокаиваю её я. — Просто не ожидала увидеть.
Вскоре папа закрывает дверь и поворачивается к нам.
— Нет там никого, улетела! — объявляет он. — Давайте уже спать ложиться, пока не разбудили соседей.
Мы расходимся по комнатам. На этот раз я гашу свет и сразу укладываюсь вместе с Алисой. Поначалу она задаёт много вопросов о летучих мышах, а когда я удовлетворяю её любопытство, просит ещё раз рассказать сказку. Но засыпает в самом начале.
Я проваливаюсь в сон незаметно для самой себя. Видимо, слишком вымоталась за день. Мне снится что-то тревожное. Я вижу Германа, но выглядит он очень странно: кожа бледная, как у мертвеца, а под глазами выраженные тени. Он подходит ко мне и касается руки. Я чувствую холод, словно меня коснулись кусочком льда. Касается мимолётно, чтобы привлечь внимание. А затем ведёт куда-то за собой вглубь леса. Я следую за Германом на ватных ногах. Кругом много зарослей и колючих веток. Они царапают лицо. Уворачиваюсь как могу. Со всех сторон слышу трепет крыльев. Это летучие мыши. Целая стая. Они шипят на меня, сверкают в темноте страшными глазами бусинками. Я пугаюсь и зову Германа. Но он продолжает идти. Манит меня бледной рукой со странными длинными ногтями. Мне так и не удаётся узнать куда мы идём, потому что Герман неожиданно останавливается и поворачивается ко мне. Я вижу длинные клыки, которые блеснули лишь на мгновение. А потом он резко кидается на меня и впивается в шею. Мой крик разгоняет летучих мышей.