Стихотворения Поэмы Шотландские баллады - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4
О форме баллады написано много исследований. Эта форма — с зачинами, повторами и припевами — определялась тем, что баллады исполнялись музыкантами и трубадурами в богатых замках или бродячими певцами в тавернах и на сельских площадях. В этом сборнике читатель найдет баллады самой разнообразной формы. Как в старинных, так и в новейших собраниях шотландских баллад к ним даны обширные комментарии, которые раскрывают их происхождение, и часто объясняют те изменения, которые они претерпевали.
В балладе «Тэм О'Шентер» Бернс гениально пародирует старые сюжеты и в «страшных» сценах бесовской пляски в старой церкви, и в комических нравоучениях, обращенных к пьяницам и гулякам.
В 1791 году, распродав скот и весь инвентарь Эллисленда, Бернс переехал с семьей в небольшой, но оживленный город Дамфриз, где и прожил с августа 1791 до июля 1796 года, когда тяжкая болезнь доконала тридцатисемилетнего поэта.
Эти последние годы были, пожалуй, самыми сложными в жизни Бернса. Он был государственным служащим — и закоренелым бунтарем, счастливым отцом семейства — и героем множества романтических приключений, крестьянским сыном и другом «знатнейших семейств». Многие ученые и литераторы переписывались с ним, спрашивали его совета. Все признавали его великим поэтом.
Время было бурное, сложное. Надежды, вспыхнувшие вместе с французской революцией и победой Америки в войне за независимость, были разбиты, общество «Друзей народа» разогнано, а его главари сосланы на каторгу. Оставалось только подымать за них тост в стихах:
За тех, кто далёко, мы пьем,За тех, кого нет за столом.А кто не желает Свободе добра,Того не помянем добром…Да здравствует право читать,Да здравствует право писать.Правдивой страницыЛишь тот и боится,Кто вынужден правду скрывать.Осень 1795 и зима 1796 года стали роковыми для Бернса. Тогда врачи не понимали, что он давно и тяжко болен, что его обмороки и приступы боли во всех суставах — последствия тяжелого ревмокардита. Его лечили холодными ваннами, крепкими винами, по неведению усиливая смертельный недуг.
А тут еще от него стали отступаться его знатные друзья: многие обиделись, что он отозвался о королевской чете Франции, казненной в Париже, как о «болване-клятвопреступнике и бессовестной блуднице».
Пришла весна — очень холодная и дождливая. Бернс болел, но как только ему становится немного легче, он снова начинает писать для нового сборника шотландских песен и баллад.
В переписке с составителем этого сборника — Томсоном чувствуется желание подытожить уже сделанное и предчувствие, что ему недолго осталось жить…
«У меня нет копий тех песен, которые я вам послал, — пишет он в начале мая, — а мне пришла охота пересмотреть их все. Пусть я лучше буду автором пяти хороших песен, чем десятков посредственных. Тяжело лежит на мне рука горя, болезни и заботы… Личные и семейные несчастья почти совсем уничтожили ту жизнерадостную готовность, с какой я, бывало, волочился за сельской музой Шотландии. Давайте же покамест хотя бы закончим то, что мы так славно начали».
Об этом последнем месяце жизни Бернса вспоминают те, кто видел его у моря, на курорте, где врачи, не понимавшие его болезни, велели ему принимать холодные ванны и пить крепкие вина. «Когда он вошел в комнату, — писала его старая знакомая, — меня поразил его вид, а первые его слова были: «Ну, сударыня, нет ли у вас поручений на тот свет?»
В понедельник, 18 июля Бернс вернулся домой. Еле дойдя до спальни, он потерял сознание. Очнувшись, он с трудом написал отцу Джин.
«Дорогой сэр, — писал он, — ради всего святого, пришлите миссис Армор сюда немедленно. Моя жена может родить с минуты на минуту. Боже правый, каково ей, бедняжке, остаться одной, без друга… Знаю и чувствую, что силы окончательно подорваны и недуг станет для меня смертельным».
Ночью один из ближайших друзей Бернса писал в Эдинбург:
«…Только что я вернулся из горестной обители, где видел, как душа Шотландии уходит вместе с гением Бернса. Вчера доктор сказал мне, что надежды нет. Сегодня смерть уже наложила на него свою тяжелую руку… Но в нем еще теплилась жизнь — он сразу узнал меня… Когда я взял его руку, он сделал героическое усилие и ясным голосом проговорил: «Мне сегодня гораздо лучше, я скоро выздоровею…» Увы! Он ошибается…»
Но, утешая других, Бернс знал, что жизнь кончается: когда один из друзей передал ему привет от его почитателей — группы дамфризских стрелков-волонтеров, Бернс сказал:
«Только не позволяйте этим горе-воякам палить над моей могилой».
Бернса хоронили с помпой: не только «горе-вояки», но и регулярные войска шли церемониальным маршем до кладбища, играли трескучий и бездушный похоронный марш и, конечно, вопреки воле поэта «палили» над его могилой.
Джин не могла проводить Роберта: в этот час она родила ему пятого сына.
Гильберт приехал к выносу. Он простился с братом и первый бросил в могилу горсть земли.
Перед отъездом в Моссгил он спросил Джин, не нужно ли ей чего-нибудь.
Джин было больно и стыдно признаться, что в доме не было — буквально! — ни одного пенни.
Она попросила у Гильберта, немного денег взаймы.
Гильберт вынул один шиллинг, подал его Джин и, сердечно простившись с ней, вышел из дома.
У порога он вынул разграфленную книжечку и записал: «Один шиллинг — в долг, вдове брата».
К счастью, это был последний шиллинг, взятый Джин взаймы: по подписке немедленно собрали весьма значительную сумму, и с этого дня ни Джин, ни дети не знали нужды.
Через много лет, когда слава Бернса наконец нашла дорогу в придворные круги Лондона, король назначил вдове Бернса пенсию.
И Джин, верная памяти Роберта, от этой пенсии отказалась.
О том, как росла слава Бернса, говорят тысячи книг на всех языках мира, собранных в библиотеке Глазго.
Поэту поставлено множество памятников — от простого мраморного бюста в нише дамфризского дома до сложных и затейливых башен с барельефами, греческими портиками и статуями — причесанных красавцев-пахарей, с неизменной мышкой у ног, маргариткой под лемехом плуга и парящей музой в классических покрывалах.
Но народ хранит его память по-своему. Пожалуй, нет поэта, которого бы так знали и пели — на протяжении двух веков! — те, кто говорит по-шотландски и по-английски.
Строки его лучших стихов стали лозунгами, их несут на стягах шотландцы во время всемирных фестивалей, без конца цитируют в литературе.
Для множества поэтов, пишущих по-английски, начиная с поэтов «Озерной школы» — Колриджа, Вордсворта, Саути — и революционных романтиков начала XIX века — Байрона, Шелли, Китса — и кончая многими нашими современниками, Роберт Бернс стал первооткрывателем.
Он рассказал своим собратьям-поэтам, как надо писать о реальной, земной, человеческой жизни не со стороны, не только с точки зрения наблюдателя, но и с точки зрения непосредственного участника этой жизни, ее хозяина, ее творца.
Часто до Бернса поэты писали и о людях «простых», об их жизни, их чувствах.
Но, описывая работу деревенского кузнеца, поэт не чувствовал тяжести молота и жара от горна.
И даже о влюбленных в то время писали отвлеченно, забывая о живой земной прелести человеческого тела, о звонко бьющихся сердцах.
Бернс пишет, как он сам пашет землю, сам целует девушку, сам издевательски хохочет прямо в глаза святошам и ханжам.
И поэтому ему веришь безоговорочно, как веришь лучшим сынам Земли, гениальным поэтам всех времен и народов.
Р. Райт-Ковалева
РОБЕРТ БЕРНССТИХОТВОРЕНИЯ ПОЭМЫ
Переводы С. Я. Маршака
Честная бедность[2]
Кто честной бедности своейСтыдится и все прочее,Тот самый жалкий из людей,Трусливый раб и прочее.При всем при том,При всем при том,Пускай бедны мы с вами,Богатство —Штамп на золотом,А золотой —Мы сами!Мы хлеб едим и воду пьем,Мы укрываемся тряпьемИ все такое прочее,А между тем дурак и плутОдеты в шелк и вина пьютИ все такое прочее.При всем при том,При всем при том,Судите не по платью.Кто честным кормится трудом, —Таких зову я знатью.Вот этот шут — природный лорд.Ему должны мы кланяться.Но пусть он чопорен и горд,Бревно бревном останется!При всем при том,При всем при том,Хоть весь он в позументах,—Бревно останется бревномИ в орденах, и в лентах!Король лакея своегоНазначит генералом,Но он не может никогоНазначить честным малым.При всем при том,При всем при том,Награды, лестьИ прочееНе заменяютУм и честьИ все такое прочее!Настанет день и час пробьет,Когда уму и честиНа всей земле придет чередСтоять на первом месте.При всем при том,При всем при том,Могу вам предсказать я,Что будет день,Когда кругомВсе люди станут братья!Джон Ячменное Зерно[3]
Трех королей разгневал он,И было решено,Что навсегда погибнет ДжонЯчменное Зерно.Велели выкопать сохойМогилу короли,Чтоб славный Джон, боец лихой,Не вышел из земли.Травой покрылся горный склон,В ручьях воды полно,А из земли выходит ДжонЯчменное Зерно.Все так же буен и упрям,С пригорка в летний знойГрозит он копьями врагам,Качая головой.Но осень трезвая идет.И, тяжко нагружен,Поник под бременем забот,Согнулся старый Джон.Настало время помирать —Зима недалека.И тут-то недруги опятьВзялись за старика.Его свалил горбатый ножОдним ударом с ног,И, как бродягу на правёж,Везут его на ток.Дубасить Джона принялисьЗлодеи поутру.Потом, подбрасывая ввысь,Кружили на ветру.Он был в колодец погружен,На сумрачное дно.Но и в воде не тонет ДжонЯчменное Зерно.Не пощадив его костей,Швырнули их в костер,А сердце мельник меж камнейБезжалостно растер.Бушует кровь его в котле,Под обручем бурлит,Вскипает в кружках на столеИ души веселит.Недаром был покойный ДжонПри жизни молодец, —Отвагу подымает онСо дна людских сердец.Он гонит вон из головыДокучный рой забот.За кружкой сердце у вдовыОт радости поет…Так пусть же до конца временНе высыхает дноВ бочонке, где клокочет ДжонЯчменное Зерно!Старая дружба
Забыть ли старую любовьИ не грустить о ней? Забыть ли старую любовьИ дружбу прежних дней?За дружбу старую —До дна!За счастье прежних дней!С тобой мы выпьем, старина,За счастье прежних дней.Побольше кружки приготовьИ доверху налей.Мы пьем за старую любовь,За дружбу прежних дней.За дружбу старую —До дна!За счастье юных дней!По кружке старого вина —За счастье юных дней.С тобой топтали мы вдвоемТраву родных полей,Но не один крутой подъемМы взяли с юных дней.Переплывали мы не разС тобой через ручей.Но море разделило нас,Товарищ юных дней…И вот с тобой сошлись мы вновь.Твоя рука — в моей.Я пью за старую любовь,За дружбу прежних дней!За дружбу старую —До дна!За счастье прежних дней!С тобой мы выпьем, старина,За счастье прежних дней.Был честный фермермой отец
Был честный фермер мой отец.Он не имел достатка,Но от наследников своихОн требовал порядка.Учил достоинство хранить,Хоть нет гроша в карманах.Страшнее — чести изменить,Чем быть в отрепьях рваных!Я в свет пустился без гроша,Но был беспечный малый.Богатым быть я не желал,Великим быть — пожалуй!Таланта не был я лишен,Был грамотен немножкоИ вот решил по мере силПробить себе дорожку.И так и сяк пытался яПонравиться фортуне,Но все усилья и трудыМои остались втуне.То был врагами я подбит,То предан был друзьямиИ вновь, достигнув высоты,Оказывался в яме.В конце концов я был готовОставить попеченье.И по примеру мудрецовЯ вывел заключенье:В былом не знали мы добра,Не видим в предстоящем,А этот час — в руках у нас.Владей же настоящим!Надежды нет, просвета нет,А есть нужда, забота.Ну что ж, покуда ты живешь,Без устали работай.Косить, пахать и боронитьЯ научился с детства.И это все, что мой отецОставил мне в наследство.Так и живу — в нужде, в труде,Доволен передышкой.А хорошенько отдохнуКогда-нибудь под крышкой.Заботы завтрашнего дняМне сердца не тревожат.Мне дорог нынешний мой день,Покуда он не прожит!Я так же весел, как монархВ наследственном чертоге,Хоть и становится судьбаМне поперек дороги.На завтра хлеба не даетМне эта злая кряга.Но нынче есть чего поесть, —И то уж это благо!Беда, нужда крадут всегдаМой заработок скудный.Мой промах этому винойИль нрав мой безрассудный?И все же сердцу своемуВовеки не позволю яВпадать от временных невзгодВ тоску и меланхолию!О ты, кто властен и богат,Намного ль ты счастливей?Стремится твой голодный взглядВперед — к двойной наживе.Пусть денег куры не клюютУ баловня удачи, —Простой, веселый, честный людТебя стократ богаче!Маленькая баллада
Где-то девушка жила.Что за девушка была!И любила парня славного она.Но расстаться им пришлосьИ любить друг друга врозь,Потому что началась война.За морями, за холмами —Там, где пушки мечут пламя,Сердце воина не дрогнуло в бою.Это сердце трепеталоТолько ночью в час привала,Вспоминая милую свою!Ро́бин[4]
В деревне парень был рожден,Но день, когда родился он,В календари не занесен.Кому был нужен Рόбин?Был он резвый паренек,Резвый Робин, шустрый Робин,Беспокойный паренек —Резвый, шустрый Робин!Зато отметил календарь,Что был такой-то государь,И в щели дома дул январь,Когда родился Робин.Разжав младенческий кулак,Гадалка говорила так:— Мальчишка будет не дурак.Пускай зовется Робин!Немало ждет его обид,Но сердцем всё он победит.Парнишка будет знаменит,Семью прославит Робин.Он будет весел и остер,И наших дочек и сестерПолюбит с самых ранних порНеугомонный Робин.Девчонкам — бог его прости! —Уснуть не даст он взаперти,Но знать не будет двадцатиДругих пороков Робин.Был он резвый паренек —Резвый Робин, шустрый Робин,Беспокойный паренек —Резвый, шустрый Робин!В горах мое сердце[5]
В горах мое сердце… Доныне я там.По следу оленя лечу по скалам.Гоню я оленя, пугаю козу.В горах мое сердце, а сам я внизу.Прощай, моя родина! Север, прощай, —Отечество славы и доблести край.По белому свету судьбою гоним,Навеки останусь я сыном твоим!Прощайте, вершины под кровлей снегов,Прощайте, долины и скаты лугов,Прощайте, поникшие в бездну леса,Прощайте, потоков лесных голоса.В горах мое сердце… Доныне я там.По следу оленя лечу по скалам.Гоню я оленя, пугаю козу.В горах мое сердце, а сам я внизу!Лучший парень
Лучший парень наших лет,Славный парень,Статный парень,На плече он носит плед,Славный горский парень.Носит шапку пирожком,Славный парень,Статный парень,Он с изменой незнаком,Славный горский парень.Слышишь звонкий зов трубы,Дочь полей,Дитя долины,Зов трубы и гром пальбы,Девушка долины?Слава в бой меня зовет,Дочь полей,Дитя долины,За свободу и народ,Девушка долины!Легче солнце двинуть вспять,Славный парень,Статный парень,Чем тебя поколебать,Славный горский парень.Честь добудь себе в бою,Славный парень,Статный парень,И прославь страну свою,Славный горский парень!Брюс — шотландцам[6]
Вы, кого водили в бойБрюс, Уоллес[7] за собой, —Вы врага ценой любойОтразить готовы.Близок день, и час грядет.Враг надменный у ворот.Эдвард армию ведет —Цепи и оковы.Тех, кто может бросить мечИ рабом в могилу лечь,Лучше вовремя отсечь.Пусть уйдут из строя.Пусть останется в строю,Кто за родину своюХочет жить и пасть в боюС мужеством героя!Бой идет у наших стен.Ждет ли нас позорный плен?Лучше кровь из наших венОтдадим народу.Наша честь велит сместиУгнетателей с путиИ в сраженье обрестиСмерть или свободу!Шотландская слава
Навек простись, Шотландский край,С твоею древней славой.Названье самое, прощай,Отчизны величавой!Где Твид несется в океанИ Сарк в песках струится, —Теперь владенья англичан,Провинции граница.Века сломить нас не могли,Но продал нас изменникПротивникам родной землиЗа горсть презренных денег.Мы сталь английскую не разВ сраженьях притупили,Но золотом английским насНа торжище купили.Как жаль, что я не пал в бою,Когда с врагом боролисьЗа честь и родину своюНаш гордый Брюс, Уоллес.Но десять раз в последний часСкажу я без утайки:Проклятие предавшей насМошеннической шайке!Дерево свободы[8]
Есть дерево в Париже, брат.Под сень его густуюДрузья отечества спешат,Победу торжествуя.Где нынче у его стволаСвободный люд толпится,Вчера Бастилия была,Всей Франции темница.Из года в год чудесный плодНа дереве растет, брат.Кто съел его, тот сознает,Что человек — не скот, брат.Его вкусить холопу дай —Он станет благороднымИ свой разделит каравайС товарищем голодным.Дороже клада для меняФранцузский этот плод, брат.Он красит щеки в цвет огня,Здоровье нам дает, брат.Он проясняет мутный взгляд,Вливает в мышцы силу.Зато предателям он — яд:Он сводит их в могилу!Благословение тому,Кто, пожалев народы,Впервые в галльскую тюрьмуПринес росток свободы.Поила доблесть в жаркий деньЗаветный тот росток, брат,И он свою раскинул сеньНа запад и восток, брат.Но юной жизни торжествуГрозил порок тлетворный:Губил весеннюю листвуЧервяк в парче придворной.У деревца хотел БурбонПодрезать корешки, брат.За это сам лишился онКороны и башки, брат!Тогда поклялся злобный сброд,Собранье всех пороков,Что деревцо не доживетДо поздних, зрелых соков.Немало гончих собралосьСо всех концов земли, брат.Но злое дело сорвалось —Жалели, что пошли, брат!Скликает всех своих сыновСвобода молодая.Они идут на бранный зов,Отвагою пылая.Новорожденный весь народВстает под звон мечей, брат.Бегут наемники вразброд,Вся свора палачей, брат.Британский край! Хорош твой дуб,Твой стройный тополь — тоже.И ты на шутки был не скуп,Когда ты был моложе.Богатым лесом ты одет —И дубом и сосной, брат.Но дерева свободы нетВ твоей семье лесной, брат!А без него нам свет не милИ горек хлеб голодный.Мы выбиваемся из силНа борозде бесплодной.Питаем мы своим горбомПотомственных воров, брат.И лишь за гробом отдохнемОт всех своих трудов, брат.Но верю я: настанет день, —И он не за горами, —Когда листвы волшебной сеньРаскинется над нами.Забудут рабство и нуждуНароды и края, брат,И будут люди жить в ладу,Как дружная семья, брат!Макферсон перед казнью[9]
Так весело,ОтчаянноШел к виселице он.В последний часВ последний плясПустился Макферсон.— Привет вам, тюрьмы короля,Где жизнь влачат рабы!Меня сегодня ждет петляИ гладкие столбы.В полях войны среди мечейВстречал я смерть не раз,Но не дрожал я перед ней —Не дрогну и сейчас!Разбейте сталь моих оков,Верните мой доспех.Пусть выйдет десять смельчаков,Я одолею всех.Я жизнь свою провел в бою,Умру не от меча.Изменник предал жизнь моюВеревке палача.И перед смертью об одномДуша моя грустит,Что за меня в краю родномНикто не отомстит.Прости, мой край! Весь мир, прощай!Меня поймали в сеть.Но жалок тот, кто смерти ждет,Не смея умереть!Так весело,ОтчаянноШел к виселице он.В последний часВ последний плясПустился Макферсон.Возвращение солдата
Умолк тяжелый гром войны,И мир сияет снова.Поля и села сожжены,И дети ищут крова.Я шел домой, в свой край родной,Шатер покинув братский.И в старом ранце за спинойБыл весь мой скарб солдатский.Шагал я с легким багажом,Счастливый и свободный.Не отягчил я грабежомСвоей сумы походной. Шагал я бодро в ранний час,Задумавшись о милой,О той улыбке синих глаз,Что мне во тьме светила.Вот наша тихая рекаИ мельница в тумане.Здесь, под кустами ивняка,Я объяснился Анне.Вот я взошел на склон холма,Мне с юных лет знакомый, —И предо мной она самаСтоит у двери дома.С ресниц смахнул я капли слез,И, голос изменяя,Я задал девушке вопрос,Какой, — и сам не знаю.Потом сказал я: — Ты светлей,Чем этот день погожий,И тот счастливей всех людей,Кто всех тебе дороже!Хоть у меня карман пустойИ сумка пустовата,Но не возьмешь ли на постойУсталого солдата?На миг ее прекрасный взглядБыл грустью отуманен.— Мой милый тоже был солдат.Что с ним? Убит иль ранен?..Он не вернулся, но о немХраню я память свято,И навсегда открыт мой домДля честного солдата!И вдруг, узнав мои чертыПод слоем серой пыли,Она спросила: — Это ты?Потом сказала: — Вилли!..— Да, это я, моя любовь,А ты — моя наградаЗа честно пролитую кровь,И лучшей мне не надо.Тебя, мой друг, придя с войны,Нашел я неизменной.Пускай с тобою мы бедны,Но ты — мой клад бесценный!Она сказала: — Нет, вдвоемМы заживем на славу.Мне дед оставил сад и дом,Они твои по праву!_______
Купец плывет по лону водЗа прибылью богатой.Обильной жатвы фермер ждет.Но честь — удел солдата.И пусть солдат всегда найдетУ вас приют в дороге.Страны родимой он оплотВ часы ее тревоги.Джон А́ндерсон
Джон А́ндерсон, мой старый друг,Подумай-ка, давно льГустой, крутой твой локонБыл черен, точно смоль.Теперь ты снегом убелен,—Ты знал немало вьюг.Но будь ты счастлив, лысый Джон,Джон Андерсон, мой друг!Джон Андерсон, мой старый друг,Мы шли с тобою в гору,И столько радости вокругМы видели в ту пору.Теперь мы по́д гору бредем,Не разнимая рук,И в землю ляжем мы вдвоем,Джон Андерсон, мой друг!Любовь[10]
Любовь, как роза, роза красная,Цветет в моем саду.Любовь моя — как песенка,С которой в путь иду.Сильнее красоты твоейМоя любовь одна.Она с тобой, пока моряНе высохнут до дна.Не высохнут моря, мой друг,Не рушится гранит,Не остановится песок,А он, как жизнь, бежит…Будь счастлива, моя любовь,Прощай и не грусти.Вернусь к тебе, хоть целый светПришлось бы мне пройти!* * *
Пробираясь до калиткиПолем вдоль межи,Дженни вымокла до ниткиВечером во ржи.Очень холодно девчонке,Бьет девчонку дрожь:Замочила все юбчонки,Идя через рожь.Если кто-то звал кого-тоСквозь густую рожьИ кого-то обнял кто-то,Что с него возьмешь?И какая нам забота,Если у межиЦеловался с кем-то кто-тоВечером во ржи!..* * *
Давно ли цвел зеленый дол,Лес шелестел листвой,И каждый лист был свеж и чистОт влаги дождевой.Где этот летний рай?Лесная глушь мертва.Но снова май придет в наш край —И зашумит листва…Но ни весной, ни в летний знойС себя я не стряхнуТяжелый след прошедших лет,Печаль и седину.Под старость краток день,А ночь без сна длинна.И дважды в год к нам не придетСчастливая весна.Конец лета
Пророчат осени приходИ выстрел в отдаленье,И птицы взлет среди болот,И вереска цветенье,И рожь, бегущая волной, —Предвестье урожая,И лес ночной, где под лунойЯ о тебе скучаю.Вальдшнепы любят тихий лес,Вьюрки — кустарник горный.А цапли с вышины небесСтремятся в край озерный.Дрозды в орешнике живут,В тиши лесной полянки.Густой боярышник — приютВеселой коноплянки.У каждого обычай свой,Свой путь, свои стремленья.Один живет с большой семьей,Другой — в уединенье.Но всюду злой тиран проник:В немых лесных просторахТы слышишь гром, и жалкий крик,И смятых перьев шорох…А ведь такой кругом покой.Стрижей кружится стая.И нива никнет за рекойЗелено-золотая.Давай пойдем бродить вдвоемИ насладимся вволюКрасой плодов в глуши садовИ спелой рожью в поле.Так хорошо идти-брестиПо скошенному лугуИ встретить месяц на пути,Тесней прильнув друг к другу,Как дождь весной — листве лесной,Как осень — урожаю,Так мне нужна лишь ты одна,Подруга дорогая!* * *
Ты меня оставил, Джеми,Ты меня оставил,Навсегда оставил, Джеми,Навсегда оставил.Ты шутил со мною, милый,Ты со мной лукавил —Клялся помнить до могилы,А потом оставил, Джеми,А потом оставил!Нам не быть с тобою, Джеми,Нам не быть с тобою.Никогда на свете, Джеми,Нам не быть с тобою.Пусть скорей настанет времяВечного покоя.Я глаза свои закрою,Навсегда закрою, Джеми,Навсегда закрою!* * *
Где-то в пещере, в прибрежном краю,Горе свое от людей утаю.Там я обдумаюЗлую судьбу мою,Злую, угрюмую участь мою.Лживая женщина, клятвам твоимВремя пришло разлететься как дым.Смейся с возлюбленнымТы над загубленным,Над обесславленным счастьем моим!Расставание
Поцелуй — и до могилыМы простимся, друг мой милый.Ропот сердца отовсюдуПосылать к тебе я буду.В ком надежды искра тлеет,На судьбу роптать же смеет.Но ни зги передо мною.Окружен я тьмой ночною.Не кляну своей я страсти.Кто твоей не сдастся власти?Кто видал тебя, тот любит,Кто полюбит, не разлюбит.Не любить бы нам так нежно,Безрассудно, безнадежно,Не сходиться, не прощаться,Нам бы с горем не встречаться!Будь же ты благословенна,Друг мой первый, друг бесценный.Да сияет над тобоюСолнце счастья и покоя.Поцелуй — и до могилыМы простимся, друг мой милый.Ропот сердца отовсюдуПосылать к тебе я буду.За полем ржи
За полем ржи кустарник рос.И почки нераскрытых розКлонились, влажные от слез,Росистым ранним утром.Но дважды утренняя мглаСошла, и роза расцвела.И так роса была светлаНа ней душистым утром.И коноплянка на зареСидела в лиственном шатреИ вся была, как в серебре,В росе холодной утром.Придет счастливая пора,И защебечет детвораВ тени зеленого шатраГорячим летним утром.Мой друг, и твой придет чередПлатить за множество заботТем, кто покой твой бережетВесенним ранним утром.Ты, нераскрывшийся цветок,Расправишь каждый лепестокИ тех, чей вечер недалек,Согреешь летним утром!Поцелуй
Влажная печать признаний,Обещанье тайных нег —Поцелуй, подснежник ранний,Свежий, чистый, точно снег.Молчаливая уступка,Страсти детская игра,Дружба голубя с голубкой,Счастья первая пора.Радость в грустном расставаньеИ вопрос: когда ж опять?..Где слова, чтобы названьеЭтим чувствам отыскать?Над рекой Афтон
Утихни, мой А́фтон, в зеленом краю,Утихни, а я тебе песню спою.Пусть милую Мэри не будит волнаНа склоне, где сладко уснула она.Пусть голубя стон из лесного гнезда,Пусть звонкая, чистая флейта дрозда,Зеленоголового чибиса крикПокоя ее не встревожат на миг.Прекрасны окрестные склоны твои,Где змейками путь проложили ручьи.Бродя по холмам, не свожу я очейС веселого домика Мэри моей.Свежи и душисты твои берега,Весной от цветов золотятся луга.А в час, когда вечер заплачет дождем,Приют под березой найдем мы вдвоем.Поток твой петлю серебристую вьетУ тихого дома, где Мэри живет.Идет она в лес, собирая цветы, —К ногам ее белым бросаешься ты.Утихни, мой Афтон, меж склонов крутых,Умолкни, прославленный в песнях моих.Пусть милую Мэри не будит волна —Над берегом тихо уснула она.Заздравный тост[11]
У которых есть, что есть, — те подчас не могут есть,А другие могут есть, да сидят без хлеба.А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, —Значит, нам благодарить остается небо!* * *
Наш Вилли пива наварилИ нас двоих позвал на пир.Таких счастливых молодцовЕще не знал крещеный мир!Никто не пьян, никто не пьян,А так, под мухою, чуть-чуть.Пусть день встает, петух поет,А мы не прочь еще хлебнуть!Три молодца, мы дружно пьем.Один бочонок — трое нас.Не раз встречались мы втроемИ встретимся еще не раз.Что это — старая лунаМигает нам из-за ветвей?Она плывет, домой зовет…Нет, подождать придется ей!Последний, тот из нас, друзья,Кто первым ступит за порог.А первый тот, кого струяИз нас последним свалит с ног!Подруга угольщика
— Не знаю, как тебя зовут,Где ты живешь, не ведаю.— Живу везде — и там и тут,За угольщиком следую!— Вот эти нивы и лесаИ все, чего попросишь ты,Я дам тебе, моя краса,Коль угольщика бросишь ты!Одену в шелк тебя, мой друг.Зачем отрепья носишь ты?Я дам тебе коней и слуг,Коль угольщика бросишь ты!— Хоть горы золота мне дайИ жемчуга отборного,Но не уйду я — так и знай! —От угольщика черного.Мы днем развозим уголек.Зато порой ночноюЯ заберусь в свой уголок.Мой угольщик — со мною.У нас любовь — любви цена.А дом наш — мир просторный.И платит верностью сполнаМне угольщик мой черный!Я пью твое здоровье!
Прощай, красавица моя.Я пью твое здоровье.Надоедать не стану яТебе своей любовью.Прощай, прости! ПеренестиСумею я разлуку.А ты смекни да разочти,Кому отдашь ты руку.Ты говоришь: — Вступать мне в бракПокуда неохота. —А я скажу: — Я не дурак,И ждать мне нет расчета.Я знаю, ждет твоя родняКого-то побогаче.Она не жалует меня.Ну, дай вам бог удачи!Меня считают беднякомБез имени и рода.Но не нуждаюсь я ни в ком, —При мне моя свобода.Башка и руки — вот мой клад.Всегда к труду готов я.Как говорят, — сам черт не брат,Покуда есть здоровоье!Оно, конечно, высокоЛетит иная птица.Но в дальней птице так легкоПорою ошибиться.Прощай, мой друг. Я ухожу,Куда ведет дорожка.Но, может, в полночь погляжуЯ на твое окошко…Новогодний приветстарого фермераего старой лошади
Привет тебе, старуха-кляча,И горсть овса к нему в придачу.Хоть ты теперь скелет ходячий,Но ты былаКогда-то лошадью горячейИ рысью шла.Ты глуховата, слеповата.Седая шерсть твоя примята.А серой в яблоках когда-тоБыла она.И твой ездок был тоже хватомВ те времена!Лошадкой ты была на славу.Хозяин был тебе по нраву.И я гордиться мог по праву,Когда с тобойЛюбую брали мы канаву,Подъем любой.Тебя с полсотней марок вместеРодитель дал моей невесте.Хоть капитал — скажу по чести —Был очень мал,Не раз добром подарок тестяЯ поминал.Когда я стал встречаться с милой,Тебе всего полгода было,И ты за матерью-кобылойТрусила вслед.Ключом в тебе кипела силаВесенних лет.Я помню день, когда, танцуяИ щеголяя новой сбруей,Везла со свадьбы молодуюТы к нам домой.Как любовался я, ликуя,В тот день тобой!Перевалив за три десятка,Ты ходишь медленно и шатко.С каким трудом дорогой краткойТы возишь кладь,А прежде — чья могла лошадкаТебя догнать?Тебя на ярмарках, бывало,Трактирщики кормили мало,И все ж домой меня ты мчала,Летя стрелой.А вслед вся улица кричала:— Куда ты? Стой!Когда ж с тобой мы были сытыИ горло у меня промыто, —В те дни дорогою открытойМы так неслись,Как будто от земли копытаОторвались.Ты, верно, помнишь эти гонки.С обвислым крупом лошаденкиТеснились жалобно к сторонке,Давая путь,Хоть я не смел лозою тонкойТебя стегнуть.Всегда была ты верным другом,И нет конца твоим заслугам.Напрягшись телом всем упругим,Ты шла веснойПеред моим тяжелым плугомИ бороной.Когда глубокий снег зимоюМешал работать нам с тобою,Я отмерял тебе с лихвоюОвес, ячменьИ знал, что ты заплатишь вдвоеМне в летний день.Твои два сына плуг мой тянут,А двое кладь возить мне станут,И, верно, не был я обманут,Продав троих:По десять фунтов чистоганомЯ взял за них.Утомлены мы, друг, борьбою.Мы всё на свете брали с бою.Казалось, ниц перед судьбоюМы упадем.Но вот состарились с тобою,А всё живем!Не думай по ночам в тревоге,Что с голоду протянешь ноги.Пусть от тебя мне нет подмоги,Но я в долгу —И для тебя овса немногоПриберегу.С тобой состарился я тоже.Пора сменить нас молодежиИ дать костям и дряхлой кожеПередохнутьПред тем, как тронемся мы лежаВ последний путь.Финдлей
— Кто там стучится в поздний час?«Конечно, я — Финдлей!»— Ступай домой. Все спят у нас!«Не все!» — сказал Финдлей.— Как ты прийти ко мне посмел?«Посмел!» — сказал Финдлей.— Небось наделаешь ты дел…«Могу!» — сказал Финдлей.— Тебе калитку отвори…«А ну!» — сказал Финдлей.— Ты спать не дашь мне до зари!«Не дам!» — сказал Финдлей.— Попробуй в дом тебя впустить…«Впусти!» — сказал Финдлей.— Всю ночь ты можешь прогостить.«Всю ночь!» — сказал Финдлей.— С тобою ночь одну побудь…«Побудь!» — сказал Финдлей.— Ко мне опять найдешь ты путь.«Найду!» — сказал Финдлей.— О том, что буду я с тобой…«Со мной!» — сказал Финдлей.— Молчи до крышки гробовой!«Идет!» — сказал Финдлей.Шела О'Нил
Когда волочиться я начал за нею,Немало я ласковых слов говорил.Но более всехИмели успехСлова: «Мы поженимся, Шела О'Нил!»Дождался я брака.Но скоро, однако,Лишился покоя, остался без сил.От ведьмы проклятойУшел я в солдаты,Оставив на родине Шелу О'Нил.Решился я вскореБежать через море,С колонной пруссаков в атаку ходилНавстречу снарядам,Ложившимся рядомС шипеньем и свистом, как Шела О'Нил!У Фридриха в войскеЯ дрался геройски,Штыка не боялся и с пулей дружил.Нет в мире кинжалаОстрее, чем жалоБезжалостной женщины — Шелы О'Нил!Счастливый вдовец
В недобрый час я взял жену,В начале мая месяца,И, много лет живя в плену,Не раз мечтал повеситься.Я был во всем покорен ейИ нес безмолвно бремя.Но наконец жене моейПришло скончаться время.Не двадцать дней, а двадцать летПрожив со мной совместно,Она ушла, покинув свет,Куда — мне неизвестно…Я так хотел бы разгадатьЗагробной жизни тайну,Чтоб после смерти нам опятьНе встретиться случайно!Я совершил над ней обряд —Похоронил достойно.Боюсь, что черт не принял в адМоей жены покойной.Она, я думаю, в раю…Порой в раскатах громаЯ грозный грохот узнаю,Мне издавна знакомый!Ода к зубной боли[12]
Ты, завладев моей скулой,Пронзаешь десны мне иглой,Сверлишь сверлом, пилишь пилойБез остановки.Мечусь, истерзанный и злой,Как в мышеловке.Так много видим мы забот,Когда нас лихорадка бьет,Когда подагра нас грызетИль резь в желудке.А эта боль — предмет остротИ праздной шутки!Бешусь я, исходя слюной,Ломаю стулья, как шальной,Когда соседи надо мнойВ углу хохочут.Пускай их бесы боронойВ аду щекочут!Всегда жила со мной беда —Неурожай, недуг, нужда,Позор неправого суда,Долги, убытки…Но не терпел я никогдаПодобной пытки!И я уверен, что в аду,Куда по высшему судуЯ непременно попаду(В том нет сомнений!),Ты будешь первою в рядуМоих мучений.О дух раздора и войны,Что носит имя сатаныИ был низвергнут с вышиныЗа своеволье,Казни врагов моей страныЗубною болью!Песня
Растет камыш среди реки,Он зелен, прям и тонок.Я в жизни лучшие денькиПровел среди девчонок.Часы заботу нам несут,Мелькая в быстрой гонке.А счастья несколько минутПриносят нам девчонки.Богатство, слава и почетВолнуют наши страсти.Но даже тот, кто их найдет,Найдет в них мало счастья.Мне дай свободный вечерокДа крепкие объятья —И тяжкий груз мирских тревогГотов к чертям послать я!Пускай я буду осужденСудьей в ослиной коже,Но старый, мудрый СоломонЛюбил девчонок тоже!Сперва мужской был создан пол.Потом, окончив школу,Творец вселенной перешелК прекраснейшему полу!* * *
…— Нет ни души живой вокруг,А на дворе темно.Нельзя ль к тебе, мой милый друг,Пролезть через окно?Благодарю тебя за честь,Но помни уговор:Ко мне одна дорога есть —Через церковный двор!..Ночной разговор
Ты спишь ли, друг мой дорогой?Проснись и двери мне открой.Нет ни звезды во мгле сырой.Позволь в твой дом войти!Впусти меня на эту ночь,На эту ночь, на эту ночь.Из жалости на эту ночьВ свой дом меня впусти!Я так устал и так продрог,Я под собой не чую ног.Пусти меня на свой порогИ на́ ночь приюти.Как ветер с градом и дождемШумит напрасно за окном,Так я стучусь в твой тихий дом.Дай мне приют в пути!Впусти меня на эту ночь,На эту, эту, эту ночь.Из жалости на эту ночьВ свой дом меня впусти!Ее ответ
Тебе ни дождь, ни снег, ни градНе помешал попасть в мой сад.И, значит, можешь путь назадТы без труда найти.Еще кругом глухая ночь,Глухая ночь, глухая ночь.Тебя впустить на эту ночьЯ не могу — прости!Пусть на ветру ты весь продрог,—От худших бед помилуй богТу, что тебе через порогПозволит перейти!В саду раскрывшийся цветокЛежит, растоптан, одинок.И это девушке урок,Как ей себя вести.Птенца, не знавшего тревог,В кустах охотник подстерег.И это девушке урок,Как ей себя вести!Стоит кругом глухая ночь,Глухая ночь, глухая ночь.Тебя впустить на эту ночьЯ не могу — прости!Элегияна смерть Пэг Никольсон,лошади священника
Ты славной клячею была,И вот узнал я с грустью,Что по реке ты поплылаИ доплыла до устья.Кобылой доброй ты слыла,Когда была моложе.А нынче к морю уплыла,Оставив людям кожу.Ты от хозяина-попаНе слышала «спасибо».Стара ты стала и слепаИ угодила к рыбам.Давно, покорная судьбе,Лишилась ты здоровья,Как все, кто возит на себеДуховное сословье!Мельник[13]
Мельник, пыльный мельникМелет нашу рожь.Он истратил шиллинг,Заработал грош.Пыльный, пыльный он насквозь,Пыльный он и белый.Целоваться с ним пришлось —Вся я поседела!Мельник, пыльный мельник,Белый от муки,Носит белый мельникПыльные мешки.Достает из кошелькаМельник деньги белые.Я для мельника-дружкаВсе, что хочешь, сделаю!Девушки из Тарболтона[14]
В Тарбо́лтоне, право,Есть парни на славу,Девицы имеют успех, брат.Но барышни Ро́налдс,Живущие в Бе́нналс,Милей и прекраснее всех, брат.Отец у них гордый.Живет он, как лорды.И каждый приличный жених, брат,В придачу к невестеПолучит от тестяПо двести монет золотых, брат.Нет в этой долинеПрекраснее Джинни.Она хороша и мила, брат.А вкусом и нравомИ разумом здравымРовесниц своих превзошла, брат.Фиалка увянет,И розы не станетВ каких-нибудь несколько дней, брат.А правды сиянье,Добра обаяньеС годами сильней и прочней, брат.Но ты не одинМечтаешь о Джин.Найдется соперников тьма, брат.Богатый эсквайр,Владелец Блекбайр, —И тот от нее без ума, брат.Помещик БрейхедГлядит ей воследИ чахнет давно от тоски, брат.И, кажется, ФордМахнет через борт,Ее не добившись руки, брат.Сестра ее АннаСвежа и румяна.Вздыхает о ней молодежь, брат.Нежнее, скромнее,Прекрасней, стройнееТы вряд ли девицу найдешь, брат.В нее я влюблен.Но молчать осужден.Робеть заставляет нужда, брат.От сельских трудовДа рифмованных строфНе будешь богат никогда, брат.А если в ответУслышу я «нет», —Мне будет еще тяжелей, брат.Хоть мал мой доходИ безвестен мой род,Но горд я не меньше людей, брат.Как важная знать,Не могу я скакать,По моде обутый, верхом, брат.Но в светском кругуЯ держаться могуИ в грязь не ударю лицом, брат.Я чисто одет.К лицу мне жилет,Сюртук мой опрятен и нов, брат.Чулки без заплатки,И галстук в порядке,И сшил я две пары штанов, брат.На полочке шкапаЕсть новая шляпа.Ей шиллингов десять цена, брат.В рубашках — нехватка,Но есть полдесяткаБелейшего полотна, брат.От дядюшек с детстваНе ждал я наследстваИ тетушек вдовых не знал, брат.Не слушал их бреднейИ в час их последнийНе чаял, чтоб черт их побрал, брат.Не плут, не мошенник,Не нажил я денег.Свой хлеб добываю я сам, брат.Немного я трачу,Нисколько не прячу,Но пенса не должен чертям, братМое счастье
Доволен я малым, а бóльшему рад.А если невзгоды нарушат мой лад,За кружкой, под песню гоню их пинком —Пускай они к черту летят кувырком.В досаде я зубы сжимаю порой,Но жизнь — это битва, а ты, брат, герой.Мой грош неразменный — беспечный мой нрав,И всем королям не лишить меня прав.Гнетут меня беды весь год напролет.Но вечер с друзьями — и все заживет.Когда удалось нам до цели дойти,К чему вспоминать нам о ямах в пути!Возиться ли с клячей — судьбою моей?Ко мне, от меня ли, но шла бы скорей.Забота иль радость заглянет в мой дом,— Войдите! — скажу я. — Авось проживем!Пойду-ка я в солдаты
На черта вздохи — ах да ох!Зачем считать утраты?Мне двадцать три, и рост неплох —Шесть футов, помнится, без трех.Пойду-ка я в солдаты!Своим горбомЯ нажил дом,Хотя и небогатый.Но что сберег, пошло не впрок…И вот иду в солдаты.* * *
Вина мне пинту раздобудь,Налей в серебряную кружку.В последний раз, готовясь в путь,Я пью за милую подружку.Трепещут мачты корабля,Как будто силу ветра меря…Пред тем, как скроется земля,Пью за тебя, малютка Мэри!Нас ждет и буря и борьба.Играя с ветром, вьется знамя.Поет военная труба,И копья движутся рядами.Не страшен мне грядущий бой,Невзгоды, жертвы и потери!Но как расстаться мне с тобой,Моя единственная Мэри?Песня
Нынче здесь, завтра там — беспокойный Вилли,Нынче здесь, завтра там, да и след простыл…Воротись поскорей, мой любимый Вилли,И скажи, что пришел тем же, что и был.Зимний ветер шумел, низко тучи плыли.Провожала тебя я в далекий путь.Снова лето придет, ты вернешься, Вилли,Лето — в поле и лес, ты — ко мне на грудь.Пусть уснет океан на песке и щебне.Страшно слышать во тьме этот гулкий вой.Успокойтесь, валы, опустите гребниИ несите легко путника домой.Если ж он изменил и забыл о милой,Пусть грохочут валы сутки напролет.Не дождусь корабля и сойду в могилу,Не узнав, что ко мне Вилли не придет.Нынче здесь, завтра там — беспокойный Вилли,Нынче здесь, завтра там, да и след простыл…Воротись поскорей, мой любимый Вилли,Воротись ты ко мне тем же, что и был!Белая куропатка
Цвел вереск, и сено собрали в стога.С рассвета обшарили парни луга,Низины, болота вблизи и вдали,Пока, наконец, куропатку нашли.Нельзя на охоте спешить, молодежь,Неслышно к добыче крадись, молодежь!Кто бьет ее влет,Кто взлететь не дает,Но худо тому, кто добычу вспугнет.Сметет она с вереска рóсы перомИ сядет вдали на болоте сыром.Себя она выдаст на мху белизной,Такой лучезарной, как солнце весной.С ней Феб восходящий поспорить хотел,Ее он коснулся концом своих стрел,Но ярче лучей она стала виднаНа мху, где доверчиво грелась она.Лихие стрелки, знатоки этих мест,Обшарили мхи и болота окрест.Когда ж, наконец, куропатку нашли,Она только фрр… — и пропала вдали!Нельзя на охоте спешить, молодежь,Неслышно к добыче крадись, молодежь!Кто бьет ее влет,Кто взлететь не дает,Но худо тому, кто добычу вспугнет.Полевой мыши,гнездо которойразорено моим плугом[15]
Зверек проворный, юркий, гладкий,Куда бежишь ты без оглядки,Зачем дрожишь, как в лихорадке,За жизнь свою?Не трусь — тебя своей лопаткойЯ не убью.Я понимаю и не спорю,Что человек с природой в ссореИ всем живым несет он горе,Внушает страх,Хоть все мы смертные и вскореВернемся в прах.Пусть говорят: ты жнешь, не сея.Но я винить тебя не смею.Ведь надо жить!.. И ты скромнее,Чем все, крадешь.А я ничуть не обеднею —Была бы рожь!Тебя оставил я без кроваПорой ненастной и суровой,Когда уж нé из чего сноваПостроить дом,Чтобы от ветра ледяногоУкрыться в нем…Все голо, все мертво вокруг.Пустынно поле, скошен луг.И ты убежище от вьюгНайти мечтал,Когда вломился тяжкий плугК тебе в подвал.Травы, листвы увядшей ком —Вот чем он стал, твой теплый дом,Тобой построенный с трудом.А дни идут…Где ты в полях, покрытых льдом,Найдешь приют?Ах, милый, ты не одинок:И нас обманывает рок,И рушится сквозь потолокНа нас нужда.Мы счастья ждем, а на порогВалит беда…Но ты, дружок, счастливей нас…Ты видишь то, что есть сейчас.А мы не сводим скорбных глазС былых невзгодИ в тайном страхе каждый разГлядим вперед.* * *
Скалистые горы, где спят облака,Где в юности ранней резвится река,Где в поисках корма сквозь вереск густойПтенцов перепелка ведет за собой.Милее мне склоны и трещины гор,Чем берег морской и зеленый простор,Милей оттого, что в горах у ручьяЖивет моя радость, забота моя.Люблю я прозрачный и гулкий ручей,Бегущий тропинкой зеленой своей.Под говор воды, не считая часов,С любимой подругой бродить я готов.Она не прекрасна, но многих милей.Я знаю, приданого мало за ней,Но я полюбил ее с первого дняЗа то, что она полюбила меня!Встречая красавицу, кто устоитПред блеском очей и румянцем ланит?А если ума ей прибавить чуть-чуть,Она, ослепляя, пронзает нам грудь.Но добрая прелесть внимательных глазСтократ мне дороже, чем лучший алмаз.И в крепких объятьях волнует мне кровьОткрытая, с бьющимся сердцем, любовь!О подбитом зайце,проковылявшем мимо меня
Стыдись, бесчеловечный человек!Долой твое разбойничье искусство!Пускай твоей душе, лишенной чувства,Не будет утешения вовек.А ты, кочевник рощ, полей, лугов,Где проведешь ты дней своих остаток?Конец твой будет горестен и краток.Тебя не ждет родной зеленый кров.Калека жалкий, где-нибудь в тиши,Среди заросшей вереском поляныИль у реки, где свищут камыши,Ты припадешь к земле кровавой раной.Не раз, встречая над рекою НитРассвет веселый или вечер трезвый,Я вспомню о тебе, приятель резвый,И прокляну того, кем ты убит!Горной маргаритке,которую я примялсвоим плугом[16]
О скромный, маленький цветок,Твой час последний недалек.Сметет твой тонкий стебелекМой тяжкий плуг.Перепахать я должен в срокЗеленый луг.Не жаворонок полевой —Сосед, земляк, приятель твой —Пригнет твой стебель над травой,Готовясь в путьИ первой утренней росойОбрызгав грудь.Ты вырос между горных скалИ был беспомощен и мал,Чуть над землей приподымалСвой огонек,Но храбро с ветром воевалТвой стебелек.В садах ограда и кустыХранят высокие цветы.А ты рожден средь нищетыСуровых гор.Но как собой украсил тыНагой простор!Одетый в будничный наряд,Ты к солнцу обращал свой взгляд.Его теплу и свету рад,Глядел на юг,Не думая, что разорятТвой мирный луг.Так девушка во цвете летГлядит доверчиво на светИ всем живущим шлет привет,В глуши таясь,Пока ее, как этот цвет,Не втопчут в грязь.Так и бесхитростный певец,Страстей неопытный пловец,Не знает низменных сердец —Подводных скал —И там находит свой конец,Где счастья ждал.Такая участь многих ждет…Кого томит гордыни гнет,Кто изнурен ярмом забот, —Тем свет не мил.И человек на дно идетЛишенный сил.И ты, виновник этих строк,Держись, — конец твой недалек.Тебя настигнет грозный рок —Нужда, недуг,—Как на весенний стебелекНаехал плугОтвет на письмо
Сударыня,Как этот год от нас далек,Когда, безусый паренек,Я молотить ходил на ток,Пахал впервые полеИ хоть порой бывал без ног,Но рад был этой школе.В одном со взрослыми строю,Товарищ их по плугу,Я знал и полосу свою,И юную подругу.И шуткой,ПрибауткойПод мерный звон косыЯ скрадывал минуткиИ коротал часы.Одной мечтой с тех пор я жил:Служить стране по мере сил(Пускай они и слабы!),Народу пользу принести —Ну, что-нибудь изобрестиИль песню спеть хотя бы!Я при уборке ячменяЩадил татарник в поле.Он был эмблемой для меняШотландской древней воли.Пусть родом,Доходом.Гордится знатный лорд,—ШотландскойКрестьянскойПородой был я горд.Я был юнцом, но и тогдаОбрывки строк в часы трудаТвердил я непрестанно,Пока подруга юных днейНе придала строфе моейИ склад и лад нежданный.Не позабыл я до сих порМоей подруги юной,Чей звонкий смех и быстрый взорТревожил в сердце струны.Краснея,Не смеяПоднять влюбленный взгляд,Срезал я,Вязал яКолосьев спелых ряд.Да здравствует стыдливый пол!Когда мороз ревнивый зол,Обняв подругу в танце,Мы забываем боль невзгод,Нам сердце жаром обдаетОгонь ее румянца.Любви не знавший дуралейДостоин сожаленья.Во взоре матери своейУвидит он презренье.Укором,ПозоромМы заклеймим того,Кто не любилВ расцвете силНа свете никого!Пусть вы, сударыня, рослиПод кровом дедовским — вдалиОт наших изб крестьянских,Вам незнаком амбар и хлев,Зато вам пó сердцу напевСтаринных лир шотландских.Спасибо вам за ваш привет.Горжусь таким союзом.Благодарю за пестрый плед.Я в нем приятней музам.Простой наряд страны моей,Он для меня дорожеВсех горностаев королейИ бархата вельможи.Прощайте!Не знайтеНи горя, ни потерь.Пусть ссоры,РаздорыМинуют вашу дверь!Мой парень
Он чист душой, хорош собой,Такого нет и в сказках.Он ходит в шляпе голубойИ вышитых подвязках.Ему я сердце отдала,—Он будет верным другом.Нет в мире лучше ремесла,Чем резать землю плугом.Придет он вечером домой,Промокший и усталый.— Переоденься, милый мой,И ужинать пожалуй!Я накормить его спешу.Постель ему готова.Сырую обувь посушуДля друга дорогого.Я много ездила вокруг,Видала местных франтов,Но лучше всех плясал мой другПод скрипки музыкантов.Как снег, сияли белизнойЧулки из шерсти тонкой.Вскружил башку он не однойПлясавшей с ним девчонке.Уж с ним-то буду я сыта,—Ведь я неприхотлива.Была бы миска не пустаДа в кружке было пиво!Счастливая дружба
Беззаботны и свободны,Мы собрались у огня.Дружба полночью холоднойВас пригрела и меня.С каждым часом веселееИ дружнее тесный круг.А когда мы захмелеем,Нам опорой будет друг.День и ночь трясется скрягаНад заветным сундуком,И не знает он, бедняга,Что с весельем незнаком.В шелк и мех одет вельможа,Но куда он нас бедней!Даже совесть он не может,Не солгав, назвать своей.Кубок огненный друг другуМы всю ночь передаем.И, пустив его по кругу,Песню дружную поем.В крепкой дружбе — наша сила.Дружбе — слава и хвала.Дружба кубок освятилаИ сюда нас привела!За тех, кто далёко[17]
За тех, кто далёко, мы пьем,А кто не желает Свободе добра,Того не помянем добром.Добро быть веселым и мудрым, друзья,Хранить прямоту и отвагу.Добро за шотландскую волю стоять,Быть верным шотландскому флагу.За тех, кто далёко, мы пьем,За тех, кого нет за столом.За Чарли[18], что ныне живет на чужбине,И горсточку верных при нем.Свободе — привет и почет.Пускай бережет ее Разум.А все тирании пусть дьявол возьметСо всеми тиранами разом!За тех, кто далёко, мы пьем,За тех, кого нет за столом.За славного Тэмми, любимого всеми,Что нынче живет под замком.Да здравствует право читать,Да здравствует право писать.Правдивой страницыЛишь тот и боится,Кто вынужден правду скрывать.За тех, кто далёко, мы пьем,За тех, кого нет за столом.Привет тебе, воин, что вскормлен и вспоенВ снегах на утесе крутом!Строчки о войне и любви
Прикрытый лаврами разбой,И сухопутный и морскойНе стóит славословья.Готов я кровь отдать своюВ том жизнетворческом бою,Что мы зовем любовью.Я славлю мира торжество,Довольство и достаток.Создать приятней одного,Чем истребить десяток!Послание к собрату-поэту
I
Пусть ветер, воя, точно зверь,Завалит снегом нашу дверь,—Я, сидя перед печью,Примусь, чтоб время провести,Стихи досужие плестиНа дедовском наречье.Пусть вьюга в щели будет дутьИ громоздить сугробы,Я не завидую ничутьВам, знатные особы.Ни домуБольшому,Ни жару очагов.ПроклятьяПослать яВам, гордецы, готов.ІІ
Когда глядишь со стороны,Как все дары поделены,Нельзя не рассердиться.Тех, кто получше, гнет нужда,А богатеют без трудаНевежда и тупица.Но, Дэви, парень, чтó роптатьНа жребий наш суровый!Нам не придется голодать,Покуда мы здоровы.Мы с горемПоспорим.Нам старость — нипочем!Да и нужда —Нам не беда.И с ней мы проживем.ІІІ
Ночлег в амбаре на земле,Когда нуждается в теплеСкудеющая кровь,—Конечно, горькая беда,Но все же радость и тогдаНас посещает вновь.Кто сердцем чист, душою прямИ прожил так, как надо,К тому в беде по временамПриходит и отрада.Смотри же,Найди жеВ себе над страхом власть,Беду забудьИ счастлив будь,Что некуда упасть!IV
Пускай, лишенные жилья,Как птиц пролетная семья,С тобой скитаться будем,Но ширь полей, и листьев свод,И даль долин, и ясность водОткрыты вольным людям.Когда цветут луга весныИ трель выводит дрозд,Мы честной радости полны,Бродя с утра до звезд.На склонахЗеленыхСлучайно подберемМотив мы,А рифмыПридут к нему потом.V
Ни громкий чин, ни важный ранг,Ни лондонский богатый банкБлаженства не дают,Ни многолистые тома,Ни эти парки и дома,Ни слава, ни уют.Когда для счастья места нет,Простора нет в груди,Объехать можешь целый свет,Но радости не жди.Успехи,УтехиНе стóят ни гроша.Ты прав иль нет,—Пусть даст ответТебе твоя душа.VI
Неужто, Дэви, я и ты,Трудясь с утра до темноты,Несчастней тех господ,Одетых в шелк или в атлас,Что еле замечают нас —Простой, честной народ?Людей людьми не признаютХозяева палат.Удел одних — тяжелый труд,Удел других — разврат.В безделье,В похмельеНи в райский сад,Ни в чертов адНе веруют они.VII
Зачем же, Дэви, милый друг,Нам скорбью омрачать досуг,Покоя краткий час?А коль в беду мы попадем,И в ней мы доброе найдем,Как видел я не раз.Пускай беда нам тяжела,Но в ней ты узнаёшь,Как отличать добро от зла,Где правда и где ложь.Напасти,Несчастья —Суровый нам урок,Но годыНевзгодыПорой идут нам впрок.VIII
Собрат мой милый по судьбе,Послушай, что скажу тебе.(Чужда мне ложь и лесть!)С тобой мы радости нашли.За все сокровища землиТаких не приобресть.Они дают покой, уют,Какого нет в раю.Твою отраду «Мэг» зовут,А «Джин» зовут мою.ДовольноНевольноМне вспомнить имя Джин,—Тепло мне,Светло мне,И я уж не один.ІX
Того, кто создал плоть и кровь,Того, кто есть сама любовь,В свидетели зову,Что эта радость мне милейВсех благ земных, души моей,Всего, чем я живу.Когда тревоги терпкий ядМою сжигает грудь,Довольно вспомнить милый взгляд,Чтоб силы мне вернуть.В несчастье,В ненастьеИ в солнечные дниЕе тыЗаботойСвоею осени!X
Моя награда из наград —Слеза любви, участья взгляд,Улыбка добрых глаз!Давно бы где-нибудь в путиЯ свой конец успел найти,Не будь на свете вас.Делю я с другом юных днейНевзгод тяжелый груз.Но узы есть еще нежней,Чем дружеский союз.Милее,СветлееТеперь мне этот свет,Где ты, мояЛюбимая,И Дэви, друг-поэт.Назвал я Джин — и вот ко мнеНесутся строчки в тишине,Жужжат, сбегаясь в строй,Как будто Феб и девять муз,Со мной вступившие в союз,Ведут их за собой.И пусть хромает мой Пегас,Слегка его пришпорь,—Пойдет он рысью, вскачь и впляс,Забыв и лень и хворь.Но потноеЖивотноеЯ должен пожалеть.Пора в путиС коня сойтиИ пот с него стереть.СонОтрывок
За речи, мысли и дела карает нас закон,
Но не карает никого за вольнодумный сон.
Прочитав в газетах оду поэта-лауреата и описание торжественного приема во дворце по случаю дня рождения короля 4 июня 1786 года, автор заснул и увидел во сне, будто он присутствует на этом приеме и читает следующее приветствие:
Прошу, примите, государь,Привет ко дню рожденья,Как принимали вы и встарьПоэтов поздравленья.В кругу вельмож поэт-плугарь —Престранное явленье.Но, заглянув в свой календарь,Спешу к вам в этот день я,В столь славный день.Сияют яркие огни.Теснится знать в приемной.И «Боже, короля храни!»Твердят кукушки томно.Стихами славит ваши дниПоэтов хор наемный,Припомнив доблести одни,Не видя тени темнойВ столь светлый день.Но льстивых од я не припас,Обычных в этом зале.К тому ж я не в долгу у вас,—Мне пенсий не давали.Сказать могу я без прикрасИ ошибусь едва ли,Что были хуже вас у насИ лучшие бывалиВ минувший день.Пускай не звучно, не красноМое простое слово,Но с правдой спорить мудрено.Она всегда сурова.Гнездо у вас разорено,Его мы чиним снова,А что в гнезде сохранено,Есть только треть былого.На этот день.Законодателя страныЯ не хочу бесславить,Сказав, что вы не так умны,Чтоб наш народ возглавить.Но вы изволили чиныИ званья предоставитьШутам, что хлев мести должны,А не страною правитьВ столь трудный день!Вы дали мир нам наконец.Мы чиним руки, ноги.Зато стригут нас, как овец,Жестокие налоги.Меня пахать учил отец,Но я живу в тревоге,Что я найду такой конец,Как мой баран безрогийВ печальный день.Подозревать я не могуНи в чем Вильяма Питта.С баранов шерсть я сам стригу,Он нас стрижет сердито.Я знаю, вы кругом в долгу,Расходы не покрыты.Но черт возьми! Пусть сберегутХоть флот наш знаменитыйВ столь грозный день.Итак, прощайте. Долгих лет!Пускай под вашей сеньюМы видим вольности расцвет,Конец растрат, хищенья.Хотя на празднества поэтПришел без приглашенья,—Он королеве шлет привет,А также поздравленьеВ столь славный день!..Насекомому, которое поэт увиделна шляпе нарядной дамыво время церковной службы[19]
Куда ты, низкое созданье?Как ты проникло в это зданье?Ты водишься под грубой тканью,А высший свет —Тебе не место: пропитаньяТебе здесь нет.Средь шелка, бархата и газаТы не укроешься от глаза.Несдобровать тебе, пролаза!Беги туда,Где голод, ходод и заразаЦарят всегда.Иди знакомою дорогойВ жилища братии убогой,Где вас, кусающихся, много,Где боронаИз гладкой кости или рогаВам не страшна!А ежели тебе угодноБродить по шляпе благородной,—Тебе бы спрятаться, негодной,В шелка, в цветы…Но нет, на купол шляпки моднойЗалезла ты!На всех вокруг ты смотришь смело,Как будто ты — крыжовник спелый,Уже слегка порозовелый.Как жаль, что нетЗдесь порошка, чтоб околелаТы в цвете лет!И пусть не встряхивает дамаГоловкой гордой и упрямой.О, как должна она от срамаПотупить взгляд,Узнав, что прихожане храмаЗа ней следят…Ах, если б у себя могли мыУвидеть все, что ближним зримо,Что видит взор идущих мимоСо стороны,—О, как мы стали бы терпимыИ как скромны!Тэм Глен
Ах, тетя, совета прошу я!Пропала, попала я в плен.Обидеть родню не хочу я,Но всех мне милее Тэм Глен.С таким молодцом мне не надоБояться судьбы перемен.Я буду и бедности рада,—Лишь был бы со мною Тэм Глен.Наш лорд мне кивает: «Плутовка!..»Ну что тебе, старый ты хрен?Небось ты не спляшешь так ловко,Как пляшет под скрипки Тэм Глен.Мне мать говорила сердито:— Мужских опасайся измен.Повесе скорей откажи ты! —Но разве изменит Тэм Глен?Сулит за отказ мне сто марокОтец, да не знает он цен!Сто марок — богатый подарок,Но много дороже Тэм Глен!Я в день Валентина гадала.О, как же мой жребий блажен!Три раза я жребий кидала,И вышло три раза: Тэм Глен.Под праздник осенний я тожеГадала. И вижу: вдоль стенИдет — до чего же похожий! —В штанах своих серых Тэм Глен.Кто ж, тетя, возьмет меня замуж?Ты мне погадай, а взаменЯ черную курицу дам уж,—Но только скажи, что Тэм Глен!Когда кончался сенокос
Когда кончался сенокос,И колыхалась рожь волной,И запах клевера и розСтруей вливался в летний зной.Когда в саду среди кустовЖужжала сонная пчела,—В тени, в загоне для коровБеседа медленная шла.Сказала Бэсси, наклонясьК своей соседке древних лет:— Идти я замуж собралась.— Ну что ж, худого в этом нет.Твоих поклонников не счесть,А ты, голубка, молода.Ты можешь выбрать — время есть —Себе усадьбу хоть куда!Взяла бы Джона ты в мужьяИз Баски-Глена. Парень — клад.А знаешь, курочка моя,Где есть достаток, там и лад.— Ну что мне Джон! На что мне он!Я на него и не взгляну.Свои амбары любит Джон,—Зачем любить ему жену!Мне Робин по сердцу давно,И знаю, — я ему мила.Я за словцо его одноВесь Баски-Глен бы отдала!— Но жизнь, малютка, не легка.К богатству, к счастью — путь крутой.И верь мне, полная рукаКуда сильней руки пустой.Кто поумней, тот бережет.У тех, кто тратит, нет ума.И уж какой ты сваришь мед,Такой и будешь пить сама!— О да, за деньги не хитроКупить поля, луга, стада,Но золото и сереброНе купят сердца никогда!Пусть мой удел — убогий дом,Пустой амбар и тесный хлев, —Вдвоем мы лучше заживемВсех королей и королев.В ячменном поле
Так хороши пшеница, рожьВо дни уборки ранней.А как ячмень у нас хорош,Где был я с милой Анни.Под первый августовский деньСпешил я на свиданье.Шумела рожь, шуршал ячмень.Я шел навстречу Анни.Вечерней позднею порой —Иль очень ранней, что ли? —Я убедил ее со мнойПобыть в ячменном поле.Над нами свод был голубой,Колосья нас кололи.Я усадил перед собойЕе в ячменном поле.В одно слились у нас сердца.Одной мы жили волей.И целовал я без концаЕе в ячменном поле.Кольцо моих сплетенных рукЯ крепко сжал — до болиИ слышал сердцем сердца стукВ ту ночь в ячменном поле.С тех пор я рад бывал друзьям,Пирушке с буйным шумом,Порою рад бывал деньгамИ одиноким думам.Но все, что пережито мной,Не стоит сотой долиМинуты радостной однойВ ту ночь в ячменном поле!Надпись на книге стихов[20]
Моя любовь давно минувших лет,Твой милый голос в сердце не умолк.Прими же дружбы искренний привет.Да, дружбы, — лишь ее нам разрешает долг.Когда получишь этот скромный дар,Вздохни разок, подумав обо мне —О том, кого томит в краю полдневном жарИль океан таит в холодной глубине.Цветок Де́вона
О, как ты прозрачен, извилистый Дéвон,Кусты осеняют цветущий твой дол.Но лучший из лучших цветов твоих, Девон.У берега Эйра когда-то расцвел.Солнце, щади этот нежный, без терний,Алый цветок, напоенный росой.Пусть из подкравшейся тучи вечернейБережно падает ливень косой.Мимо лети, седокрылый восточныйВетер, ведущий весенний рассвет.Пусть лепестков не коснется порочныйЧервь, поедающий листья и цвет.Лилией стройной гордятся Бурбоны,В гордой Британии розе почет.Лучший цветок среди рощи зеленойГде-то у Девона скромно цветет.Перед разлукой
Прощусь, Элиза, я с тобойДля дальних, чуждых стран.Мою судьбу с твоей судьбойРазделит океан.Пусть нам в разлуке до концаТомиться суждено,—Не разлучаются сердца,Что спаяны в одно!Оставлю я в родной странеТебя, мой лучший клад.И тайный голос шепчет мне:Я не вернусь назад.Последнее пожатье рукЯ унесу с собой.Тебе — последний сердца стукИ вздох последний мой.Моемунезаконнорожденному ребенку
Дочурка, пусть со мной бедаСлучится, ежели когдаЯ покраснею от стыда,Боясь упрекаИли неправого судаМолвы жестокой.Дитя моих счастливых дней,Подобье матери своей,Ты с каждым часом мне милей,Любви награда,Хоть ты, по мненью всех церквей,—Исчадье ада.Пускай открыто и тайкомМеня зовут еретиком,Пусть ходят обо мне кругомДурные слухи,—Должны от скуки языкомМолоть старухи!И все же дочери я рад,Хоть родилась ты невпопадИ за тебя грозит мне адИ суд церковный.—В твоем рожденье виноватЯ безусловно.Ты — память счастья юных лет.Увы, к нему потерян след.Не так явилась ты на свет,Как нужно людям,Но мы делить с тобой обедИ ужин будем.Я с матерью твоей кольцомНе обменялся под венцом,Но буду нежным я отцомТебе, родная.Расти веселым деревцом,Забот не зная.Пусть я нуждаться буду сам,На я последнее отдам,Чтоб ты могла учиться там,Где все ребята,Чьих матерей водили в храмОтцы когда-то.Тебе могу я пожелатьЛицом похожей быть на мать,А от меня ты можешь взятьМой нрав беспечный,Хотя в грехах мне подражатьНельзя, конечно!Любовь и бедность
Любовь и бедность навсегдаМеня поймали в сети.По мне, и бедность не беда,Не будь любви на свете.Зачем разлучница-судьба —Всегда любви помеха?И почему любовь — рабаДостатка и успеха?Богатство, честь в конце концовПриносят мало счастья.И жаль мне трусов и глупцов,Что их покорны власти.Твои глаза горят в ответ,Когда теряю ум я,А на устах твоих совет —Хранить благоразумье.Но как же мне его хранить,Когда с тобой мы рядом?Но как же мне его хранить,С тобой встречаясь взглядом?На свете счастлив тот беднякС его простой любовью,Ктоне завидует никакБогатому сословью.Ах, почему жестокий рок —Всегда любви помехаИ не цветет любви цветокБез славы и успеха?Что делать девчонке?
Что делать девчонке? Как быть мне, девчонке?Как жить мне, девчонке, с моим муженьком?За шиллинги, пенни загублена Дженни,Обвенчана Дженни с глухим стариком.Ворчлив он и болен, всегда недоволен.В груди его холод, в руках его лед.Кряхтит он, бормочет, уснуть он не хочет.Как тяжко пробыть с ним всю ночь напролет!Брюзжит он и злится, знакомых боится,Друзей сторонится — такой нелюдим!Ко всем он ревнует жену молодую.В худую минуту я встретилась с ним.Спасибо, на свете есть тетушка Кэтти —Она мне дала драгоценный совет.Во всем старикану перечить я стану,Пока он не лопнет на старости лет!Сватовство Дýнкана Грэя
Дýнкан Грэй давно влюблен,И в ночь под рождествоК нам свататься приехал он…Вот это сватовство!Приехал в праздничную ночьХозяйскую посватать дочь,Но был с позором прогнан прочь.Ха-ха! Вот сватовство!Затылок взмок у жениха,Ха-ха! Вот сватовство!А Мэгги будто бы глуха —Не слышит ничего.Он заводил с ней разговор,Глаза и нос ладонью тер,Топиться бегал через двор.Вот это сватовство!Любовь отвергнутая зла.Вот это сватовство!У парня рана зажила —Вот это сватовство!— Я, — говорит, — не так уж глуп,Чтоб превратиться в жалкий трупИз-за того, что ей не люб! —Ха-ха! Вот сватовство!А Мэгги кличет докторов,Вот это сватовство!Она больна, а он здоров,Вот это сватовство!Чтó злой недуг с людьми творит!В ее груди огонь горит,А взгляд так много говорит…Вот это сватовство!Был добрый парень — Дýнкан Грэй.Вот это сватовство!Он скоро сжалился над ней,Вот это сватовство!Не мог он грех на совесть взять —Лишить любимой дочки мать.Он едет свататься опять…Вот это — сватовство!Молитва святоши Вилли[21]
О ты, не знающий преград!Ты шлешь своих любезных чад —В рай одного, а десять в ад,Отнюдь не глядяНа то, кто прав, кто виноват,А славы ради.Ты столько душ во тьме оставил.Меня же, грешного, избавил,Чтоб я твою премудрость славилИ мощь твою.Ты маяком меня поставилВ родном краю.Щедрот подобных ожидать яНе мог, как и мои собратья.Мы все отмечены печатьюШесть тысяч лет —С тех пор как заслужил проклятьеНаш грешный дед.Я твоего достоин гневаСо дня, когда покинул чрево.Ты мог послать меня налево —В кромешный ад,Где нет из огненного зеваПути назад.Но милосердию нет меры.Я избежал огня и серыИ стал столпом, защитой веры,Караю грехИ благочестия примеромСлужу для всех.Изобличаю я суровоРугателя и сквернослова,И потребителя хмельного,И молодежь,Что в праздник в пляс пойти готова,Подняв галдеж.Но умоляю провиденьеПростить мои мне прегрешенья.Подчас мне бесы вожделеньяТерзают плоть.Ведь нас из праха в день твореньяСоздал господь!Вчера я вышел на дорогуИ встретил Мэгги-недотрогу.Клянусь всевидящему богу,Обет приму,Что на нее я больше ногуНе подниму!Еще я должен повиниться,Что в постный день я у девицы,У этой Лиззи смуглолицей,Гостил тайком.Но я в тот день, как говорится,Был под хмельком.Но, может, страсти плоти бреннойВо мне бушуют неизменно,Чтоб не мечтал я дерзновенноЖить без грехов.О, если так, я их смиренноТерпеть готов!Храни рабов твоих, о боже,Но покарай как можно строжеТого из буйной молодежи,Кто без концаДает нам клички, строит рожи,Забыв творца.К таким причислить многих можно.Вот Гамильтон — шутник безбожный.Пристрастен он к игре картежной,Но всем так мил,Что много душ на путь свой ложныйОн совратил.Когда ж пытались понемножкуМы указать ему дорожку,Над нами он смеялся в лежкуС толпой друзей,—Господь, сгнои его картошкуИ сельдерей!Еще казни, о царь небесный,Пресвитеров из церкви местной.(Их имена тебе известны.)Рассыпь во прахТех, кто судил о нас нелестноВ своих речах!Вот Эйкен. Он — речистый малый.Ты и начни с него, пожалуй.Он так рабов твоих, бывало,Нещадно бьет,Что в жар и в ходод нас бросало,Вгоняло в пот.Для нас же — чад твоих смиренных —Ты не жалей своих бесценныхДаров — и тленных и нетленных,Нас не покинь,А после смерти в сонм блаженныхПрими. Аминь!Надгробное слово ему же
Святого Вилли жалкий прахПокоится в могиле.Но дух его не в небесах.Пошел налево Вилли.Постойте! Мы его нашлиМежду землей и адом.Его лицо черней земли.Но кто идет с ним рядом?А, понимаю, — это чертС девятихвостой плеткой.— Не согласитесь ли, милорд,На разговор короткий?Я знаю, жалость вам чужда.В аду свои законы.Нет снисхожденья у суда,И минул день прощеный…Но для чего тащить во мракВам эту жертву смерти?Покойник был такой дурак,Что засмеют вас черти!* * *
Со скрипкой черт пустился в плясИ в ад умчал акцизного,И все кричали: — В добрый час!Он не вернется сызнова!Мы варим пива лучший сортИ пьем, справляя тризну.Спасибо, черт, любезный черт,—К нам не придет акцизный!Есть пляски разные у насВ горах моей отчизны,Но лучший пляс, чертовский плясСплясал в аду акцизный!Послание к другу
Мой друг — лукавый, ловкий вор,Не воровал ты до сих пор.Зато сердца твой быстрый взорУмеет красть.Перед тобой любой затворГотов упасть.И сам я устоять не мог.Не раз к тебе, не чуя ног,Шагал я по камням дорогИ грязь месил,И ровно двадцать пар сапогЯ износил.Ты создан был природой шалойИз дорогого матерьяла.Она тобою увенчалаНаш скудный векИ каждой черточкой сказала:— Вот человек!Сейчас я в творческом припадке,Башка варит, и все в порядке.Строчу стихи, как в лихорадке,А ты, мой друг,Прочти их бегло, если краткийНайдешь досуг.Одни рифмуют из расчета,Другие, чтоб задеть кого-то,А третьи тщетно ждут почетаИ громкой славы,Но мне писать пришла охотаТак, для забавы.Я обойден судьбой суровой.Кафтан достался мне дешевый,Убогий дом, доход грошовый,Я весь в долгу,Зато игрой ума простогоБлеснуть могу.Поставил ставку я задорноНа четкий, черный шрифт наборный,Но разум мне твердит упорно:— Куда спешишь?Ты этой страстью стихотворнойВсех насмешишь?Поэты, — где такие ныне? —Собаку съевшие в латыни,Мечтали, полные гордыни,Жить сотни лет,Но их давно уж нет в помине,—Простыл и след.Итак, пора мечту оставитьСебя поэзией прославить.Косу и серп я буду править,Налажу плугИ буду петь, чтоб позабавитьПоля вокруг.Я проживу безвестной тенью,Не слыша, как бегут мгновенья.Когда ж порвутся жизни звенья,—Покину свет,Как и другие поколенья,Которых нет.Но говорить о смерти рано.Полны мы жизнью неустанной.Давай поднимем парус рваный,Возьмем штурвал,Чтоб ветер счастья пеной пьянойНас обдавал.Мой друг, живем мы в царстве феи.Где смех — оружье чародея.Коль, этой палочкой владея,Отдашь приказ,Часы бегут минут быстрее,Пускаясь в пляс.Не трать же время жизни краткой!Примерно с пятого десяткаМы вниз с горы походкой шаткойТрусить должны,Одышкой, кашлем, лихорадкойИзнурены.Когда достигли мы заката,Бродить, мечтать нам скучновато.Вино слабее, чем когда-то,Бьет через край.И то, чем жизнь была богата,—Любовь, — прощай!Но жизнь безоблачна вначале,Мечта лучами красит дали.Летим, не слушая морали,Мы на простор,Как мальчики, что побежалиНа школьный двор.Мы на ходу срываем розы,Не замечая в них угрозы.И даже первые занозыНам не страшны.Мгновенно солнце сушит слезыВо дни весны.Одни идут дорогой гладкойИ, не трудясь в поту над грядкой,Едят обильно, жирно, сладкоИ свысокаГлядят на дом с оградой шаткой —Дом бедняка.Другие борются за счастье,Полны надежды, воли, страсти,Стремясь достичь богатства, властиЛюбой ценой,Чтобы потом, забыв ненастье,Вкушать покой.А третьи, путь покинув торный(Как, скажем, ваш слуга покорный),Сбиваются с тропинки горнойТуда-сюда.Таким на склоне лет бесспорноГрозит нужда.Но лучше труд до изнуренья,Чем с жалкой жизнью примиренье.Пусть смотрит с неба бледной теньюФортуны серп,Не помешает вдохновеньюЕе ущерб.Но здесь перо я оставляюИ провиденье умоляю,Пред ним колени преклоняя:Пускай со мнойКочует вместе в край из краяСозвучий рой.Дай сочный ростбиф местным лордам,Чтоб жир по их струился мордам,Дай галуны гвардейцам гордымИ боевым,А виски — на ногах нетвердымМастеровым.Дай Дéмпстеру желанный титул,Подвязку дай премьеру Питту…Стремится к прибыли, кредитуНегоциант.А мне лишь разум сохрани ты,Да и талант.Мне для покоя нужно мало:Чтобы здоровье не хромало.Ну и обед какой попало,Простой на вкус,Но чтоб молитву прочиталаОдна из муз.Мне не страшны судьбы угрозы,Ненастье, стужа и морозы.Гоню я рифмой вздохи, слезы,Пою, шучуИ, враг заботы, скуки, прозы,Стихи строчу.Вы, что по правилам живетеВ тиши, в довольстве и в почете.Пускай безумным вы зоветеМеня подчас,Вода стоячая в болоте —Душа у вас.На ваших лицах деревянных,Таких безличных, безымянных,Нет и следа восторгов пьяных.Ваш голос глух.Он, как басы в плохих органах,Томит наш слух.Ступая важно и степенно,На тех вы смотрите надменно,Которым море по колено,—На грешный люд,—И ввысь взираете блаженно.Там — ваш приют!А я куда пойду — не знаю,К воротам ада или рая.Но, эту песню обрывая,Скажу я, брат,Что буду я любому краюС тобою рад!Тэм О'Шентер[22]Повесть в стихах
Когда на город ляжет тень,И кончится базарный день,И продавцы бегут, задвинувЗасовом двери магазинов,И нас кивком сосед зоветСтряхнуть ярмо дневных забот,—Тогда у полной бочки эля,Вполне счастливые от хмеля,Мы не считаем верст, канав,Мостков, опасных переправДо нашего родного крова,Где ждет жена, храня суровоСвой гнев, как пламя очага,Чтоб мужа встретить как врага.Об этом думал Тэм О'Шентер,Когда во тьме покинул центрИзлюбленного городка,Где он наклюкался слегка.А город, где он нализался —Старинный Эйр, — ему казалсяГораздо выше всех столицПо красоте своих девиц.О Тэм! Забыл ты о советеСвоей супруги — мудрой Кэтти.А ведь она была права…Припомни, Тэм, ее слова:«Бездельник, шут, пропойца старый,Не пропускаешь ты базара,Чтобы не плюхнуться под стол.Ты пропил с мельником помол.Чтоб ногу подковать кобыле,Вы с кузнецом две ночи пили.Ты в праздник ходишь в божий дом,Чтобы потом за полной кружкойНочь просидеть с церковным служкойИли нарезаться с дьячком!Смотри же: в полночь ненарокомУтонешь в омуте глубокомИль попадешь в гнездо чертейУ старой церкви Аллоуэй!»О жены! Плакать я готов,Припомнив, сколько мудрых словКрасноречивейшей моралиМы без вниманья оставляли…Но продолжаем повесть. ТэмСидел в трактире перед тем.Трещало в очаге полено.Над кружками клубилась пена,И слышался хрустальный звон.Его сосед — сапожник Джон —Был верный друг его до гроба:Не раз под стол валились оба!Так проходил за часом час.А в очаге огонь не гас.Шел разговор. Гремели песни.Эль становился все чудесней.И Тэм О'Шентер через столРоман с трактирщицей завел.Они обменивались взглядом,Хотя супруг сидел с ней рядом.Но был он, к счастью, погруженВ рассказ, который начал Джон,И, голос Джона прерывая,Гремел, как туча грозовая.То дождь, то снег хлестал в окно,Но пьяным было все равно!Заботы в кружках потонули,Минута каждая плыла,Как пролетающая в улейПерегруженная пчела.Блажен король. Но кружка с пивомЛюбого делает счастливым!Но счастье — точно маков цвет:Сорвешь цветок — его уж нет.Часы утех подобны роюСнежинок легких над рекою:Примчатся к нам на краткий срокИ прочь летят, как ветерок.Так исчезает, вспыхнув ярко,На небе радужная арка…Всему на свете свой черед.И Тэм из-за стола встает.Седлает клячу он во мраке.Кругом не слышно и собаки.Не позавидуешь тому,Кто должен мчаться в эту тьму!Дул ветер из последних сил,И град хлестал, и ливень лил,И вспышки молний тьма глотала.И небо долго грохотало…В такую ночь, как эта ночь,Сам дьявол погулять не прочь.Но поворот за поворотом —О'Шентер мчался по болотам.Рукой от бури заслонясь,Он несся вдаль, взметая грязь.То шляпу он сжимал в тревоге,То пел сонеты по дороге,То зорко вглядывался в тьму,Где черт мерещился ему…Вот, наконец, неясной теньюМелькнула церковь в отдаленье.Оттуда слышался, как зов,Далекий хор чертей и сов.Невдалеке — знакомый брод.Когда-то здесь у этих водВ глухую ночь на берегуТорговец утонул в снегу.Здесь у прибрежных этих скал,Пропойца голову сломал.Там — под поникшею ракитой —Младенец найден был зарытый.А дальше — тот засохший дуб,Где женщины качался труп…Разбуженная непогодой,Река во тьме катила воды.Кругом гремел тяжелый гром,Змеился молнии излом.И невдали за перелеском,Озарена туманным блеском,Меж глухо стонущих ветвейОткрылась церковь Аллоуэй.Неслись оттуда стоны, крики,И свист, и визг, и хохот дикий.Ах, Джон Ячменное Зерно!В твоем огне закалено,Оживлено твоею чашей,Не знает страха сердце наше.От кружки мы полезем в ад.За чаркой нам сам черт не брат!А Тэм О'Шентер был под мухойИ не боялся злого духа,Но клячу сдвинуть он не мог,Пока движеньем рук и ног,Угрозой, ласкою и силойНе сладил с чертовой кобылой.Она, дрожа, пошла к вратам.О боже! Что творилось там!..Толпясь, как продавцы на рынке,Под трубы, дудки и волынкиВодили адский хороводКолдуньи, ведьмы всех пород.И не кадриль они плясали,Не новомодный котильон,Что привезли к нам из Версаля,Не танцы нынешних времен,А те затейливые танцы,Что знали старые шотландцы:Взлетали, топнув каблуком,Вертелись по полу волчком.На этом празднике полночномНа подоконнике восточномСидел с волынкой старый НикИ выдувал бесовский джиг.Всё веселей внизу плясали.И вдруг гроба, открывшись, встали,И в каждом гробе был скелетВ истлевшем платье прошлых лет.Все мертвецы держали свечи.Один мертвец широкоплечийЧуть звякнул кольцами оков.И понял Тэм, кто он таков.Тут были крошечные дети,Что мало пожили на светеИ умерли, не крещены,В чем нет, конечно, их вины…Тут были воры и злодеиВ цепях, с веревкою на шее.При них орудья грабежа:Пять топоров и три ножа,Одна подвязка, чье объятьеПрервало краткий век дитяти.Один кинжал, хранивший следОтцеубийства древних лет:Навеки к острию кинжалаСедая прядь волос пристала…Но тайну остальных уликНе в силах рассказать язык.Безмолвный Тэм глядел с кобылыНа этот сбор нечистой силыВ старинной церкви Аллоуэй.Кружились ведьмы все быстрей,Неслись вприпрыжку и вприскочку,Гуськом, кружком и в одиночку,То парами, то сбившись в кучу,И пар стоял над ними тучей.Потом разделись и в бельеПлясали на своем тряпье.Будь эти пляшущие теткиРумянощекие красоткиИ будь у теток на плечахВзамен фланелевых рубахСорочки ткани белоснежной,Стан обвивающие нежно,—Клянусь, отдать я был бы радЗа их улыбку или взглядНе только сердце или душу,Но и штаны свои из плюша,Свои последние штаны,Уже не первой новизны.А эти ведьмы древних лет,Свой обнажившие скелет,Живые жерди и ходулиВо мне нутро перевернули!Но Тэм нежданно разгляделСреди толпы костлявых тел,Обтянутых гусиной кожей,Одну бабенку помоложе.Как видно, на бесовский плясОна явилась в первый раз.(Потом молва о ней гремела:Она и скот губить умела,И корабли пускать на дно,И портить в колосе зерно!)Она была в рубашке тонкой,Которую еще девчонкойНосила, и давно былаРубашка ветхая мала.Не знала бабушка седая,Сорочку внучке покупая,Что внучка в ней плясать пойдетВ пустынный храм среди болот,Что бесноваться будет НэнниСреди чертей и привидений…Но музу должен я прервать.Ей эта песня не под стать,Не передаст она, как ловкоПлясала верткая чертовка,Как на кобыле бедный ТэмСидел недвижен, глух и нем,А дьявол, потеряв рассудок,Свирепо дул в десяток дудок.Но вот прыжок, еще прыжок —И удержаться Тэм не мог.Он прохрипел, вздыхая тяжко:«Ах ты, короткая рубашка!..»И в тот же миг прервался пляс,И замер крик, и свет погас…Но только тронул Тэм поводья,Завыло адское отродье…Как мчится пчел гудящий рой,Когда встревожен их покой,Как носится пернатых стая,От лап кошачьих улетая,Иль как народ со всех дворовБежит на крик: «Держи воров!»Так Мэгги от нечистой силыНасилу ноги уносилаЧерез канаву, пень, бугор,Во весь галоп, во весь опор…О Тэм! Как жирную селедку,Тебя швырнут на сковородку.Напрасно ждет тебя жена —Вдовой останется она.Несдобровать твоей кобыле,—Ее бока в поту и в мыле.О Мэг! Скорей беги на мостИ покажи нечистым хвост:Боятся ведьмы, бесы, чертиВоды текучей, точно смерти!Увы, еще перед мостомПришлось ей повертеть хвостом.Как вздрогнула она, бедняжка,Когда Короткая Рубашка,Вдруг, вынырнув из-за куста,Вцепилась ей в репей хвоста!..В последний раз, собравшись с силой,Рванулась добрая кобыла,Взлетела на скрипучий мост,Чертям оставив серый хвост…Ах, после этой страшной ночиВо много раз он стал короче!..На этом кончу я рассказ.Но если кто-нибудь из васПрельстится полною баклажкойИли Короткою Рубашкой, —Пускай припомнит град, и снег,И старую кобылу Мэг!..Песня
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать,Ты свистни — тебя не заставлю я ждать.Пусть будут браниться отец мой и мать,Ты свистни — тебя не заставлю я ждать!Но в оба гляди, пробираясь ко мне.Найди ты лазейку в садовой стене,Найди три ступеньки в саду при луне.Иди, но как будто идешь не ко мне,Иди, будто вовсе идешь не ко мне.А если мы встретимся в церкви, смотри:С подругой моей, не со мной говори,Украдкой мне ласковый взгляд подари,А больше — смотри! — на меня не смотри,А больше — смотри! — на меня не смотри!Другим говори, нашу тайну храня,Что нет тебе дела совсем до меня.Но, даже шутя, берегись, как огня,Чтоб кто-то не отнял тебя у меня,И вправду не отнял тебя у меня!Ты свистни — тебя не заставлю я ждать,Ты свистни — тебя не заставлю я ждать.Пусть будут браниться отец мой и мать,Ты свистни — тебя не заставлю я ждать!Ночлег в пути
Меня в горах застигла тьма,Январский ветер, колкий снег.Закрылись наглухо дома,И я не мог найти ночлег.По счастью, девушка однаСо мною встретилась в пути,И предложила мне онаВ ее укромный дом войти.Я низко поклонился ей —Той, что спасла меня в метель,Учтиво поклонился ейИ попросил постлать постель.Она тончайшим полотномЗастлала скромную кроватьИ, угостив меня вином,Мне пожелала сладко спать.Расстаться с ней мне было жаль,И, чтобы ей не дать уйти,Спросил я девушку: — Нельзя льЕще подушку принести?Она подушку принеслаПод изголовие мое.И так мила она была,Что крепко обнял я ее.В ее щеках зарделась кровь,Два ярких вспыхнули огня.— Коль есть у вас ко мне любовь,Оставьте девушкой меня!Был мягок шелк ее волосИ завивался, точно хмель.Она была душистей роз,Та, что постлала мне постель.А грудь ее была кругла,—Казалось, ранняя зимаСвоим дыханьем намелаДва этих маленьких холма.Я целовал ее в уста —Ту, что постлала мне постель,И вся она была чиста,Как эта горная метель.Она не спорила со мной,Не открывала милых глаз.И между мною и стенойОна уснула в поздний час.Проснувшись в первом свете дня,В подругу я влюбился вновь.— Ах, погубили вы меня! —Сказала мне моя любовь.Целуя веки влажных глазИ локон, вьющийся, как хмель,Сказал я: — Много, много разТы будешь мне стелить постель!Потом иглу взяла онаИ села шить рубашку мне,Январским утром у окнаОна рубашку шила мне…Мелькают дни, идут года,Цветы цветут, метет метель,Но не забуду никогдаТой, что постлала мне постель!* * *
Что видят люди в городке,Закутанном в закатный свет?Сияет солнце в городкеДля той, кому соперниц нет.С лучом прощаясь на ходу,Она идет в зеленый сад.Цветок, раскрывшийся в саду,Ее прощальный ловит взгляд.Как рады птицы вместе с нейВстречать приветом юный год.При ней свежее и милейЕе сестры — весны приход.Мигает солнце городкуИ свежей зелени долин.Но в этом славном городкеНет никого прекрасней Джин.Без милой Джинни нет цветов,Без милой Джинни рай — не рай,А с нею вместе я готовПеренестись в Лапландский край.В пещере с ней найду приют,Согласен жить в норе любой.Там, где метели воздух рвут,Я заслоню ее собой.Над городком пробыв часы,Уходит вниз багряный шар…Но никогда такой красыНе озарял его пожар!..Березы Эберфельди
Не пойдешь ли, милый друг,Милый друг, милый друг,Не пойдешь ли, милый друг,К березам Эберфéльди?Холмы, смеясь, уходят вдаль.Ручей играет, как хрусталь.Забудем горе и печальВ зеленом Эберфельди.Там птицы пестрые поют,Найдя в орешнике приют,Или на крылышках снуютВ зеленом Эберфельди.Струясь вдоль каменной стены,Вода несется с вышины,И рощи свежести полныВ ззленом Эберфельди.Цветут цветы над крутизной,Поток сверкает белизной,Кропя, как дождь, в полдневный знойБерезы Эберфельди.Пускай судьба дарит свой кладКому захочет — наугад,Тебе одной я буду радВ зеленом Эберфельди!* * *
Пойдешь ли со мною, о Тибби Дунбар?Пойдешь ли со мною, о Тибби Дунбар?Поедем верхом иль в карете вдвоем,А то и пешком по дорогам пойдем.Отца твоего мне не нужен доход.На что мне твой гордый и чопорный род?Делить и нужду и достаток со мнойПриди ко мне, Тибби, в юбчонке одной.Босая девушка
Об этой девушке босойЯ позабыть никак не мог.Казалось, камни мостовойТерзают кожу нежных ног.Такие ножки бы одетьВ цветной сафьян или в атлас.Такой бы девушке сидетьВ карете, обогнавшей нас!Бежит ручей ее кудрейЛьняными кольцами на грудь.А блеск очей во тьме ночейПловцам указывал бы путь.Красавиц всех затмит она,Хотя ее не знает свет.Она достойна и скромна.Ее милее в мире нет.* * *
В полях, под снегом и дождем,Мой милый друг,Мой бедный друг,Тебя укрыл бы я плащомОт зимних вьюг,От зимних вьюг.А если мýка сужденаТебе судьбой,Тебе судьбой,Готов я скорбь твою до днаДелить с тобой,Делить с тобой.Пускай сойду я в мрачный дол,Где ночь кругом,Где тьма кругом,—Во тьме я солнце бы нашелС тобой вдвоем,С тобой вдвоем.И если б дали мне в уделВесь шар земной,Весь шар земной,С каким бы счастьем я владелТобой одной,Тобой одной.Прощание[23]
Кто доблестен, тот может ли страдать,
Или, вернее, замечать страданья?
Но если он умножит жизнь свою,
Включив другие дорогие жизни —
Судьбу любимой хрупкой красоты,
Судьбу детей беспомощных, чье счастье