Стихотворения Поэмы Шотландские баллады - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 5
Зависит от него, — увы, тогда
Почувствовать он должен неизбежно
Занозу, разрывающую сердце.
Его судьба испуганно заплачет…
Так и со мной случилось. Я погиб.
Томсон. «Эдвард и Элеонора»Моя Шотландия, прощай!Милей мне твой туманный крайСадов богатых юга.Прощай, родимая семья —Сестра, и брат, и мать моя,И скорбная подруга!С тоской тебя я обниму,Малютка дорогая.Тебя я брату своемуС надеждой поручаю.И ты, мойЛюбимыйТоварищ юных дней,УчастьемВ ненастьеСемью мою согрей!А ты, подруга, не грусти.Чтобы тебя и честь спасти,Бегу я в край далекий.Нужда стучится к нам во двор,Грозят нам голод, и позор,И суд молвы жестокий.Друзья, на дальнем берегуВ томительном изгнаньеЯ благодарно сберегуО вас воспоминанье.Грохочет,ПророчитБушующий простор:Мне кроваРодногоНе видеть с этих пор!К портрету Роберта Фергюссона, шотландского поэта
Проклятье тем, кто, наслаждаясь песней,Дал с голоду поэту умереть.О старший брат мой по судьбе суровой,Намного старший по служенью музам,Я горько плачу, вспомнив твой удел.Зачем певец, лишенный в жизни места,Так чувствует всю прелесть этой жизни?О памятнике,воздвигнутом Бернсомна могиле поэтаРоберта Фергюссона
Ни урны, ни торжественного слова,Ни статуи в его ограде нет.Лишь голый камень говорит сурово:— Шотландия! Под камнем — твой поэт!Надписьна банковом билете[24]
Будь проклят, дьявольский листок!Ты был всегда ко мне жесток.Ты разлучил меня с подружкойИ за столом обносишь кружкой.Ты обрекаешь честный людНа голод, рабство, тяжкий трудИ шлешь искать земли и кроваВдали от берега родного.Не раз я видел, как злодейНад жертвой тешился своей,Давным-давно единым махомЯ гордеца смешал бы с прахом,И только твой надежный щитЕго от мщения хранит.А без тебя, нуждой гонимый,Я покидаю край родимый.* * *
Всю землю тьмой заволокло.Но и без солнца нам светло.Пивная кружка нам — луна,А солнце — чарочка вина.Готовь нам счет, хозяйка,Хозяйка, хозяйка!Стаканы сосчитай-каИ дай еще вина!Богатым — праздник целый годВ труде, в нужде живет народ.Но здесь равны и знать и голь:Кто пьян, тот сам себе король!Неси нам счет, хозяйка,Хозяйка, хозяйка!Стаканы сосчитай-каИ дай еще вина!Святой источник — мой стакан:Он лечит от сердечных ран.Ловлю я радости в вине,Но лучшие живут на дне!Давай нам счет, хозяйка,Хозяйка, хозяйка!Стаканы сосчитай-каИ дай еще вина!Веселые нищие[25]Кантата
Когда, бесцветна и мертва,Летит последняя листва,Опалена зимой,И новорожденный морозКусает тех, кто гол и бос,И гонит их домой,—В такие дни толпа бродягПеред зарей вечернейОтдаст лохмотья за очагВ какой-нибудь таверне.За кружкамиС подружкамиОни пред очагомГорланят,Барабанят,И все дрожит кругом.В мундире, сшитом из заплат,У очага сидел солдатВ ремнях, с походным ранцем.Пред ним любовница была,От хмеля, ласки и теплаПылавшая румянцем.Не помня горя и забот,Ласкал он побирушку,А та к нему тянула рот,Как нищенскую кружку.И чокалисьИ чмокалисьСто раз они подряд,Пока хмельную песнюНе затянул солдат.Песня
Я воспитан был в строю, а испытан я в бою,Украшает грудь мою много ран.Этот шрам получен в драке, а другой в лихой атакеВ ночь, когда гремел во мраке барабан.Я учиться начал рано — у Абрамова кургана.В этой битве пал мой капитан.И учился я не в школе, а в широком ратном поле,Где кололи мы врагов под барабан.Пусть я отдал за науку ногу правую и руку,—Вы узнаете по стуку мой чурбан.Если в бой пойдет пехота под командой Элиота,Я пойду на костылях под барабан.Одноногий и убогий, я ночую у дорогиВ дождь и стужу, в бурю и туман.Но при мне мой ранец, фляжка, а со мной моя милашка,Как в те дни, когда я шел под барабан.Пусть башка моя седа, амуниция худаИ постелью служит мне бурьян,—Выпью кружку и другую, поцелую дорогуюИ пойду на всех чертей под барабан!Речитатив
Солдат умолк. И грянул хор,И дрогнул потолок.Две крысы, выглянув из нор,Пустились наутек.Скрипач бродячий крикнул: «Бис!Ты спой еще разок!»Но заглушил его и крысОсипший голосок.Песня
Девицей была я, — не помню когда,—И люблю молодежь, хоть не так молода.Мать в драгунском полку погостила когда-то.Оттого-то я жить не могу без солдата!Был первый мой друг весельчак и буян.Он только и знал, что стучал в барабан.Парень был он лихой, крепконогий, усатый.Что таить!.. Я влюбилась в красавца солдата.Соблазнил меня добрый седой капелланНа стихарь променять полковой барабан.Он душой рисковал, — в том любовь виновата,—Я же телом своим. И ушла от солдата.Но не весело жить со святым стариком.Скоро стал моим мужем весь полк целиком —От трубы до капрала, известного хвата.Приласкать я готова любого солдата.После мира пошла я с клюкой и сумой.Мой дружок отставной повстречался со мной.Тот же красный мундир — на заплате заплата.То-то рада была я увидеть солдата!Хоть живу я на свете бог весть как давно,Вместе с вами пою, попиваю вино.И пока моя кружка в ладонях зажата,Буду пить за тебя, мой герой, — за солдата!Речитатив
В углу сидел базарный шут.К соседке воспылав любовью,Не разбирал он, что поют,И только пил ее здоровье.Но вот, разгорячен виномИли соседкой разогретый,Поставив кружку кверху дном,Он прохрипел свои куплеты.Песня
Мудрец от похмелья глупеет, а плутШутом выступает на сессии.Но разве сравнится неопытный шутСо мной — дураком по профессии!Мне бабушка в детстве купила букварь.Учился я грамоте в школах,И все ж дураком я остался, как встарь,Ведь олух — до старости олух.Вино из бочонка тянул я взасос,Гонял за соседскою дочкой.Но сам я подрос — и бочонок подросИ стал здоровенного бочкой!За пьянство меня среди белого дняСвязали и ввергли в темницу,А в церкви за то осудили меня,Что я опрокинул девицу.Я — клоун бродячий, жонглер, акробат,Умею плясать на канате.Но в Лондоне есть у меня, говорят,Счастливый соперник в палате!А наш проповедник! Какую подчасС амвона он корчит гримасу!Клянусь вам, он хлеб отбивает у нас,Хотя облачается в рясу.Недаром ношу я дурацкий колпак —Меня он и кормит и поит.А кто для себя — и бесплатно — дурак,Тот очень немногого стóит!..Речитатив
Дурак умолк. За ним воследОсоба встала средних лет,С могучим станом, грозной грудью.Ее не раз судили судьиЗа то, что ловко на крючокОна ловила кошелек,Кольцо, платок и что придется.Народ топил ее в колодце,Но утопить никак не мог,—Сам сатана ее берег.В былые дни — во время óно —Она любила горца Джона.И вот запела про него,Про Джона, горца своего.Песня
Мой Джон — дитя шотландских скал —Закон долины презирал.Но как любил родимый склонМой славный горец, статный Джон.Споем, подружки, про него,Поднимем кружки за него.Нет среди горцев никогоОтважней Джона моего!Он был как щеголь разодет —Берет с пером и пестрый плед.С ума сводил шотландских женМой статный горец, храбрый Джон.От речки Твид до речки СпейС ватагой буйною своейМы кочевали — я и он,Мой верный друг, мой статный Джон.Но присудил его судьяК изгнанью в дальние края.Зазеленел весною клен,—И вновь ко мне вернулся Джон.В тюрьму попал он с корабля.Там обняла его петля…Будь проклят тот, кем осужденМой статный горец, храбрый Джон!И вот осталась я однаИ допиваю жизнь до дна.Но пусть шотландских кружек звонТебе приветом будет, Джон…Споем, подружки, про него,Поднимем кружки за него.Нет среди горцев никогоОтважней Джона моего!— За Джона! — гаркнул пьяный хор.—Он был красой Шотландских гор!..Речитатив
Был в кабачке скрипач поджарый.Пленился он воровкой старой,Но был так мал,Что лишь бедро ее крутое,Как решето, одной рукоюОн обнимал.Развеселить желая даму,Прорепетировал он гаммуРазок-другой.Потом, наполнив кружку пивом.Запел он голосом пискливымМотив такой.Песня
Позволь слезу твою смахнуть,Моей возлюбленною будьИ все прошедшее забудь.Плевать на остальное!Житье на свете скрипачу —Иду-бреду, куда хочу,Так не живется богачу.Плевать на остальное!Где дочку замуж выдают,Где после жатвы пиво пьют,—Для нас всегда готов приют.Плевать на остальное!Мы будем корки грызть вдвоем,А спать на травке над ручьем,И на досуге мы споем:«Плевать на остальное!»Пока растет на свете рожьИ любит пляску молодежь,—Со мной безбедно проживешь.Плевать на остальное!Речитатив
Пака скрипач бродячий пел,Сжигаемый любовью,—Лудильщик удалой успелПленить сердечко вдовье.Схватил за ворот скрипачаЕго соперник бравыйИ уж готов был сгорячаПронзить рапирой ржавой.Скрипач мышонком запищал,Склонил пред ним колениИ отказаться обещалОт всех поползновений…Но все ж, прикрыв лицо полой,Смеялся он притворно,Когда лудильщик удалой,Хлебнув, запел задорно.Песня
Я, ваша честь,Паяю жесть.Лудильщик я и медник.Хожу пешкомИз дома в дом.На мне прожжен передник.Я был в войсках.С ружьем в рукахСтоял на карауле.Теперь опятьИду паять,Чинить-паятьКастрюли!Вот этот хлыщДушою нищ,Твой прежний собеседник.Любовь моя,Бери в мужьяТого, на ком передник.Любовь моя,Лудильщик яИ круглый год в дороге.Авось вдвоемМы проживемБез горя и тревоги!Речитатив
В ответ на нежные слова,Нимало не краснея,С похмелья бросилась вдоваЛудильщику на шею.Скрипач им больше не мешал,И, потрясен их страстью,Он только поднял свой бокалИ пожелал им счастьяНа эту ночь!Но бес опять его увлек:Подсев к другой соседке,Ее позвал он в уголок,Где куры спали в клетке.Ее супруг — по ремеслуПоэт, певец натуры —Застиг их вовремя в углуИ не дал строить курыИм в эту ночь!Был неказист и хромоногПоэт, певец бродячий.И хоть по внешности убог,Но сердцем всех богаче.Он жил на свете не спеша,Умел любить веселье,И пел он, что поет душа…И вот что спел с похмельяОн в эту ночь.Песня
Я — лишь поэт. Не ценит светМоей струны веселой.Но мне пример — слепой Гомер.За нами вьются пчелы.И то сказать,И так сказать,И даже больше вдвое.Одна уйдет, женюсь опять.Жена всегда со мною.Я не был у Кастальских вод,Не видел муз воочию,Но здесь из бочки пена бьет —И все такое прочее!Я пью за круг моих подруг,Служу им дни и ночи я.Порочить плоть, что дал господь,—Великий грех и прочее!Одну люблю и с ней делюПостель, и хмель, и прочее,А много ль дней мы будем с ней,Об этом не пророчу я.За женский пол! Вино на стол!Сегодня всех я потчую.За нежный пол, лукавый полИ все такое прочее!..Речитатив
Поэт окончил — и кругомРукоплесканий грянул гром,И каждый нес на бочкуВсе, что отдать хозяйке мог,—Медяк, запрятанный в сапог,Тряпье последнее в залог,Последнюю сорочку.Друзья до риз перепились,Плясали до упадуИ у поэта принялисьПросить еще балладу.Поэт сидел меж двух подругУ винного бочонка,И, оглядев веселый круг,Запел он песню звонко.Песня
В эту ночь сердца и кружкиДо краев у нас полны.Здесь, на дружеской пирушке,Все пьяны и все равны!К черту тех, кого законыОт народа берегут.Тюрьмы — трусам оборона,Церкви — ханжеству приют.Что в деньгах и прочем вздоре!Кто стремится к ним — дурак.Шить в любви, не зная горя,Безразлично где и как!Песней гоним мы печали,Шуткой красим свой досуг,И в пути на сеновалеОбнимаем мы подруг.Вам, милорд, в своей коляскеНас, бродяг, не обогнать,И такой не знает ласкиВаша брачная кровать.Жизнь — в движенье бесконечном:Радость — горе, тьма и свет.Репутации беречь намНе приходится — их нет!Напоследок с песней громкойЭту кружку подымуЗа дорожную котомку,За походную суму!Ты, огонь в сердцах и в чашах,Никогда нас не покинь.Пьем за вас, подружек наших.Будьте счастливы. Аминь!Беспутный, буйный Вилли
Беспутный, буйный ВиллиПоехал на базар.Продать хотел он скрипку,Купить другой товар.Но, скрипку продавая,Заплакал он над ней.Беспутный, буйный Вилли,Вернись домой скорей!— Продай свою скрипку, Вилли.Продай и смычок, старина.Продай свою скрипку, Вилли,И выставь нам пинту вина.— Ах, если бы продал я скрипку,Безумным меня бы сочли.Не раз мы счастливое времяСо скрипкой моей провели!_______
Вот еду через город,Гляжу — трактир открыт.Беспутный, буйный ВиллиЗа стойкою сидит.Сидит за стойкой ВиллиВ компании друзей.Беспутный, буйный Вилли,Вернись ко мне скорей!Старый Роб Моррис
Вот старый Роб Моррис. А кто он таков?Король за столом, старшина стариков.Он славится стадом коров и свинейИ дочкой — отрадой своей и моей.Прекрасней, чем утро в сиянии рос,Свежей, чем закат на лугах в сенокос,Она, как ягненок, резва и нежна.Мне света дневного дороже она.Но садом и стадом отец ее горд.В усадьбе живет он не хуже, чем лорд.У нас же с отцом только домик и двор.Немногого стóит такой ухажёр.Забрезжит ли утро, — не мил мне рассвет.Настанет ли вечер, — покоя мне нет.Смертельную рану от всех я таю,И жалобы грудь разрывают мою.Была бы невеста чуть-чуть победней,Я мог бы, пожалуй, посвататься к ней.Как жадно я ждал бы заветного дня.А жить без надежды нет сил у меня!Песня
Как слепы и суровыПорой отец и мать,Что дочь свою готовыБогатому продать.И дочь, гонимая отцом,Изнурена борьбой,Должна покинуть отчий домИ стать женой-рабой.Так сокол над голубкойБез устали кружит.Своей добычи хрупкойЗлодей не пощадит.Бедняжка мечется, пока,Отчаянья полна,К ногам жестокого стрелкаНе бросится она.Песня девушки
Он меня поцеловалИ ушел по склонам гор.На уступы серых скалВсе гляжу я с этих пор.Пощади его в пути,Дробный дождь, трескучий град.Горных троп не заметиНа вершинах, снегопад!В бледном сумраке ночномНе кружись, метель, над ним —Пусть он спит спокойным сномИ проснется невредим.Пусть меня он назоветИ в долину кинет взгляд,Путь ведет его вперед,А любовь зовет назад.Лорд ГрегориБаллада
Полночный час угрюм и тих.Лишь гром гремит порой.Я у дверей стою твоих.Лорд Грегори, открой.Я не могу вернуться вновьДомой, к семье своей,И если спит в тебе любовь,Меня хоть пожалей.Припомни лес на склоне гор,Где волю я далаЛюбви, с которой долгий спорВ душе своей вела.Ты небом клялся мне не раз,Что будешь ты моим,Что договор, связавший нас,Навеки нерушим.Но тот не помнит прежних дней,Чье сердце из кремня.Так пусть же у твоих дверейГроза убьет меня!О небо, смерть мне подари.Я вечным сном уснуУ двери лорда Грегори,Простив его вину.Милорд спешит в поля, в леса…
Роскошен, леди, ваш убор,
Шелками вышит ваш узор,
А Дженни в юбочке простой
И без шелков пленяет взор.
Милорд спешит в поля, в леса,Не взяв ни сокола, ни пса.Не лань он ищет день и ночь,А Дженни, фермерскую дочь.Миледи так нежна, бела,Но не она ему мила,Не знатный род ее, не честь,А то, что дал за нею тесть.Где перепелка меж болотСквозь вереск выводок ведет,Там девушка живет в тиши,Цветок, раскрывшийся в глуши.Две стройных ножки поутруСкользят по мшистому ковру,И смех играет, как алмаз,В зрачках задорных синих глаз.Осанка леди и наряд —Образчик вкуса, говорят.Но та сулит нам рой утех,Кого мы любим больше всех.Где к морю катится река
Где к морю катится река,Быстра, бурлива и звонка,Там я встречала паренька,Веселого ткача.Семь женихов из-за рекиПришли просить моей руки.Не рвать же сердце на куски,—Отдам его ткачу!Меня бранят отец и мать,Им по душе богатый зять.Они велят мне отказатьВеселому ткачу.Отец мой жаден и упрям,Грозит: «Приданого не дам!»Но к сердцу руку я придам —И все отдам ткачу.Пока вода в реке бежит,Пока пчела в цветке жужжитИ рожь под ливнями дрожит,Любовь моя — ткачу!* * *
Стакан вина и честный друг.Чего ж еще нам, братцы?Пускай забота и недугВ грядущей тьме таятся,Мы ловим радости в пути,—Пугливо наше счастье.Оно исчезнет — и найтиЕго не в нашей власти.Западный ветер
Из всех ветров, какие есть,Мне западный милей.Он о тебе приносит весть,О девушке моей.Леса шумят, ручьи журчатВ тиши твоих долин.И, как ручьи, мечты моиК тебе стремятся, Джин.Тебя напоминает мнеВ полях цветок любой.И лес в вечерней тишинеЗаворожен тобой.Бубенчик ландыша в росе,Да и не он один,А все цветы и птицы всеПоют о милой Джин.На Клайд-реке богат, хорошУ девушек наряд,Но лучше Джинни ты найдешьКрасавицу навряд.Девиц мы знаем городских,Одетых в шелк, муслин.Но всех прекрасней щеголихВ холщовом платье Джин.Она милей и веселейЯгненка на лугу.И никаких грехов за нейПризнать я не могу.Ее глаза яснее дня,А грех ее один:С такою щедростью меняДарит любовью Джин!О ветер западный, повей,Зашелести листвой.Пусть нагруженная с полейЛетит пчела домой.Мою любовь ко мне верниС холмов твоих, равнин.Улыбкой пасмурные дниМне озаряет Джин.Какие клятвы без числаСоединили нас,Как нам разлука тяжелаБыла в рассветный час!Кто знает души всех людейДо самых их глубин,—Тот видит, что всего милейМне в этом мире Джин!Из поэмы «Святая ярмарка»
Был день воскресный так хорош,Все было лету радо.Я шел в поля взглянуть на рожьИ подышать прохладой.Большое солнце в этот мигВставало, как с постели.Резвились зайцы — прыг да прыг —И жаворонки пелиВ тот ясный день.Бродил я, радостью дышаИ вглядываясь в дали,Как вдруг три женщины, спеша,Мне путь перебежали.На двух был черный шерстянойНаряд — назло природе.На третьей был наряд цветнойПо моде, по погодеВ тот летний день.Две первых были меж собой,Как близнецы, похожиУнылым видом, худобойИ мрачною одежей.А третья козочкой шальнойПопрыгивала веселоИ вдруг присела предо мнойИ мне поклон отвесилаВ тот яркий день.Я шляпу снял и произнес:— Я вас припоминаю,Но извините за вопрос,—Как звать вас, я не знаю.С кивком задорным головы,Смеясь, она сказала:— Со мною заповедей выНарушили немалоВ досужий день!Я — ваша Радость, я — Игра,А это — Лицемерье,И рядом с ней — ее сестра,Глухое Суеверье.Давайте в Мóхлин мы пойдемИ, если две сестрицыИдут на ярмарку, найдемПредлог повеселитьсяМы в этот день.— Нет, я пойду сперва домойИ праздничную смену —Сюртук и новый галстук мой —Для ярмарки надену.Поспел я к завтраку как раз,Надел костюм воскресный.А уж на праздник в этот часСпешил народ окрестныйВ тот шумный день.Трусили фермеры верхом,Шли батраки оравой.И молодежь одним прыжкомБрала в пути канавы.Бежали в праздничных шелкахДевицы-босоножки,Несли сыры они в рукахИ сдобные лепешкиВ тот добрый день.Монетку бросить был я радВ тарелку с медью мелкою,Но, уловив святоши взгляд,Бросаю две в тарелку я.Я в загородку заглянул.Народ шумит, хлопочет,Несет скамейку, доску, стул,А кто и лясы точитВ свободный день.Для знати выстроен навес(Изменчива погода!).А вот стоит вертушка Джесс,Мигая всем у входа.Ее подружки сели в ряд,—Без них какая ярмарка!А там ткачи сидят, галдят(Из города Кильмáрнока).Пришел их день!Здесь кто вздыхает о грехах,Кто в гневе шлет проклятьяТем, кто измазал впопыхахИх праздничные платья.Кто сверху смотрит на другихВысокомерным взглядом,А кто веселых щеголихЗовет усесться рядомВ привольный день.Но бесконечно счастлив тот,Кто, отыскав два места,Местечко рядышком займетС подругой иль невестой.Глядишь, рука его леглаЗа ней — на спинку стула,Потом ей шею обняла,А там на грудь скользнулаВ тот чудный день.Уселась публика и ждет.Ни суеты, ни шума.Вот Мóди речь держать идет,Унылый и угрюмый.Он целый час пугает насДесницею господнею.Сам дьявол от его гримасСбежал бы в преисподнююВ столь грозный день.Толкуя нам один, другойИ третий тезис веры,Он гневно топает ногой,Волнуясь свыше меры.Распутника и гордецаГромит курносый пастырьИ жжет отступников сердца,Как самый жгучий пластырь,В тот страшный день.Но вот встают сердито с местЗемные наши судьи.И впрямь, — кому не надоестТакое словоблудье!Речь произносит мистер Смит,Но люд благочестивый,Уже не слушая, спешитК холодным бочкам пиваВ столь жаркий день…* * *
Жена верна мне одному,И сам я верен ей за то.Не ставлю рожек никому,И мне не ставит их никто.Своим трудом я нажил грош,И сам истрачу я его.Чтó у меня взаймы возьмешь?И я не брал ни у кого.Я не хозяин никому,И никому я не слуга.А если в руки меч возьму,Я отобью удар врага.Так и живу день изо дня,Тоской, заботой не томим.Другим нет дела до меня,И я не кланяюсь другим.Зима пронеслась
Зима пронеслась, и весна началась,И птицы, на дереве каждом звеня,Поют о весне, но невесело мнеС тех пор, как любовь разлюбила меня.Шиповник расцвел для проснувшихся пчел.Поют коноплянки в честь вешнего дня.Их в гнездышке двое, сердца их в покое.Моя же любовь разлюбила меня.* * *
Был я рад, когда гребень вытачивал,Был я рад, когда ложку долбилИ когда по котлу поколачивал,А потом свою Кэтти любил.И, бывало, под стук молоточкаЦелый день я свищу и пою.А едва только спустится ночка,Обнимаю подругу мою.Бес велел мне на Бэсси жениться,Погубившей веселье мое…Пусть всегда будет счастлива птица,Что щебечет над прахом ее!Ты вернись ко мне, милая Кэтти.Буду волен и весел я вновь.Что милей человеку на свете,Чем свобода, покой и любовь?Нэ́нси
Муженек, не спорь со мной,Не сердись напрасно,Стала я твоей женой —Не рабой безгласной!— Признаю права твои,Нэ́нси, Нэнси,Ну, а кто ж глава семьи,Дорогая Нэнси?— Если ты, мой властелин,Подыму восстанье.Будешь властвовать один,—С тем и до свиданья!— Жаль расстаться мне с тобой,Нэнси, Нэнси,Но смирюсь я пред судьбой,Дорогая Нэнси!— Погоди, дождешься дня:Лягу я в могилу.Но, оставшись без меня,Что ты скажешь, милый?— Небо в помощь призову,Нэнси, Нэнси,И авось. Переживу,— Но и мертвая не дамЯ тебе покоя.Страшный призрак по ночамБудет пред тобою!— Я жену себе найдуВроде Нэнси, Нэнси —И все призраки в адуЗатрепещут, Нэнси!Смерть и доктор Горнбук[26]
Иные книги лгут нам сплошь.А есть неписаная ложь.Ты и священников найдешь,Что правду божью,Впадая от восторга в дрожь,Мешают с ложью.Но в том, о чем я речь веду,От правды я не отойду,Как в том, что черт живет в адуИль в недрах Дублина.(Ах, много — людям на беду —Им душ загублено!)Хлебнул я браги вечерком,Но не был пьян, а под хмельком.Я обходил, бредя пешком,Бугры, канавыИ знал, что куст манит кивком,А не лукавый.Холмистый Кáмнок я узнал,Едва лишь месяц заблистал.Его рога считать я стал,Шагая шире.Сначала три я насчитал,Потом — четыре…Вослед за верным посошкомПо склону я трусил шажком —Мне путь был издавна знакомК запруде Вилли.Но вдруг, сорвавшись, я бегомБежал полмили.Тут нечто предо мной предсталоС косою острою, чье жалоС плеча костлявого свисалоИ с острогóй,Что сталью под луной сверкала,В руке другой.С косую сажень вышиноюОно стояло предо мною,Без брюха, страшное, худое,Горбом спина,А что за ноги! Тоньше вдвоеВеретена.Спросил я: — Друг! Узнать нельзя ли,Должно быть, вы сегодня жали?А мы ведь только сеять стали.Я с вами радВернуться в дом, где выпивалиМы час назад!— Я Смерть! — чудовище сказало,—Но ты пока не бойся, малый!..— Я не боюсь, хоть ты, пожалуй,Меня убьешь.Но я прошу: взгляни сначалаНа этот нож!Смерть отвечала мне: — Сынок,Ты спрячь подальше свой клинок.Подумай сам, какой в нем прок.Его ударыСтрашны не больше, чем плевок,Для Смерти старой!— Что ж, уговор — так уговор! —Сказал я. — Бросим этот спор.Присядь со мной на косогор —Ведь ты устала —И расскажи, что с давних порПеревидала.— О да! — сказала Смерть, садясь,—Почти что вечность пронесласьС тех пор, как жать я приняласьПо воле божьей.Всем в мире надо жить, трудясь.И Смерти — тоже.Но у меня не жизнь, а мука.Ты слышал имя Горнбука?Уж так хитра его наука,Что стар и млад —От деда дряхлого до внука —Меня стыдят.Бывало, под косою длинной,Подобно травам луговины,Народ, не знавший медицины,Ложится сплошь…Теперь меня с косой стариннойНе ставят в грош!Вчера я жертву поразилаСвоим копьем — с такою силой,Что семерых бы уложила,Пронзив, как гвоздь,Но острие лишь притупила,Задев о кость.Что это, думаю, за штука?А это — дело Горнбука!Тут помогла его наукаИли искусство:Копье в ребро вошло без стука —Как бы в кацусту.Больной остался бы калекой,Не помоги ему аптекойИли ланцетом лысый лекарь —Ваш Горнбук.Не раз он вырвал человекаИз цепких рук.Он изгонял из тех заразу,Кого и не видал ни разу,Натужься по его приказу,Заклей пакет,А он понюхает и сразуПришлет ответ.Есть у него, как в магазине,Все то, что нужно медицине:Набор ножей, spiritus vini[27]Касторка, йод.Он все лекарства по-латыниВам назовет.Есть sal marinum — соль морская,—Все кальции, какие знаю…А разных трав любого краяНе перечесть.И aqua (иль вода простая)Там тоже есть.Есть и опилки, срезы, крошкиКлешни клеща, блошиной ножкиИ усиков какой-то мошки,Яд комара,Настой желез сороконожкиEt cetera… [28]Тут я воскликнул: — Бедный Джон!Какой доход теряет он!Коль вправду будет побежденЛюбой недуг,Кладбищенский зеленый склонИзрежет плуг.Смерть засмеялась: — Нет, не плугИзрежет этот мирный луг,Которым твой владеет друг,А сто лопатВсе ваши кладбища вокругИзбороздят.Где одного так любо-милоВ постели жизни я лишила,Пустила кровь иль придушилаБез долгих мук,—Там двадцать душ загнал в могилуВаш Горнбук.Наш местный ткач — хороший малый —Свою жену, что бредить стала,Когда немножко захворала,Отвез к врачу,И больше слова не сказалаОна ткачу…У парня заболел отец —Богатый лэрд, и молодецПослал отборных двух овецВрачу за средство,Что принесет отцу конец,Ему — наследство.Должно быть, от ночной простудыОдной девчонке стало худо.Врач сотворил над нею чудо:Его советТуда послал ее, откудаВозврата нет!Таков у лекаря обычай.За грош, не ведая приличий,Морит людей он без различьяДень изо дняИ норовит моей добычиЛишить меня.Пока терплю я поневоле.Но разве он бессмертен, что ли?Не избежит он общей доли.Придет каюк —И будет мертв, как сельдь в рассоле;Ваш Горнбук!..Еще бы Смерть сказала много,Но вдруг, наполнив мир тревогой,Часы пробили полночь строгоИз-за ветвей…И я побрел своей дорогой,А Смерть — своей.* * *
Дружок мой пленен моим взором и станом.Ему полюбились мой дом и родня.Но, кажется, больше прельщен он приданымИ любит червонцы нежней, чем меня.За яблочко яблоню любит мой милый,Пчелу свою любит за будущий мед.И так серебро его душу пленило,Что в сердце местечка он мне не найдет.Ему дорога не жена, а приплата.Любовь для него — не любовь, а базар.Хитер он, — и я уж не так простовата:Пускай он попроще присмотрит товар!Побегов не жди от прогнившего корня,Зеленых ветвей — от сухого ствола.Такая любовь ускользает проворней,Чем тонкая, скользкая нить без узла!Невеста с приданым
Я пью за невесту с приданым,
Я пью за невесту с приданым,
Я пью за невесту с приданым,
С горой золотых для меня!
Долой красоты колдовское заклятье!Не тоненький стан заключу я в объятья,—Нужна необъятная мне красота:Хорошая ферма и много скота.Красивый цветок обольстит и обманет,Чем раньше цветет, тем скорее увянет,А белые волны пасущихся стадИ прибыль приносят, и радуют взгляд.Любовь нам порою сулит наслажденье,А вслед за победой идет охлажденье.Но будят в душе неизменный восторгКружки́, на которых оттиснут Георг.Пастух
Брела я вечером пешкомИ повстречалась с пареньком.Меня укутал он платком,Назвал своею милой.Гнал он козПод откос.Где лиловый вереск рос,Где ручей прохладу нес,—Стадо гнал мой милый.— Пойдем по берегу со мной.Там листья шепчутся с волной.В шатер орешника сквознойЛуна глядит украдкой.— Благодарю за твой привет,Но у меня охоты нетПлатить слезами долгих летЗа этот вечер краткий!— Нет, будешь ты ходить в шелках,В нарядных, легких башмачках.Тебя я буду на рукахНосить, когда устанешь.— Ну, если так, тогда пойдемС тобой по берегу вдвоем,И я надеюсь, что потомМеня ты не обманешь.Но он ответил мне: — ПокаРастет трава, течет рекаИ ветер гонит облака,Моей ты будешь милой!Гнал он коз.Под откос.Где лиловый вереск рос,Где ручей прохладу нес,—Стадо гнал мой милый.К Тибби
О Тибби, ты была гордаИ важный свой поклонТем не дарила никогда,Кто в бедности рожден.Вчера же, встретившись со мной,Ты чуть кивнула головой.Но мне на черта нужен твойПрезрительный поклон!Ты думала навернякаПленить мгновенно бедняка,Прельщая звоном кошелька…На что мне этот звон!Пускай меня гнетет нужда,Но я сгорел бы со стыда,Когда тобой, что так горда,Я был бы побежден.Как ни остер будь паренек,Ты думаешь, — какой в нем прок,Коль желтой грязью кошелекНабить не может он!Зато тебе по нраву тот,Кто состоятельным слывет,Хотя и вежлив он, как скот,И столько же умен.Скажу я прямо, не греша,Что ты не стоишь ни гроша,А тем достатком хороша,Что дома припасен.С одной я девушкой знаком.Ее и в платьице простомЯ не отдам за весь твой дом,Сули хоть миллион!Свадьбав городке Мохлин[29]
Когда был месяцев семиГод восемьдесят пятыйИ ливни спорили с людьмиЗа урожай несжатый,—В то время мистер Так и ТакОтправился к невесте,Чтобы отпраздновать свой бракС ней и с деньгами тестяВ столь мокрый день.Чуть солнце глянуло с небесСквозь полосу тумана,Проснулась Нэлл, вскочила Бэсс,Хоть было очень рано.Утюг шипит, комод скрипит,Мелькает ворох кружев…Но Муза скромность оскорбит,Их тайны обнаруживВ столь важный день.Но вот — природе вопреки —Стянули их корсеты,И очень длинные чулкиНа ножки их надеты.Осталось — это не секрет —Им застегнуть подвязки.А впрочем, и такой предметНе подлежит огласкеВ столь строгий день.Шелка упругие, шурша,Едва дают дышать им.И все же могут, не греша,Они гордиться платьем.Легко их в талии сломать,Шумят их шлейфы сзади.Чтó Ева-мать могла б сказать,На пышный зад их глядяВ воскресный день?Вот в куртке праздничной, с хлыстом —«Гей-го!» — подъехал Санди.И Нэлл и Бэсс покинуть домСпешат, как по команде.А вот Джон Трот — лихой старик.Толст, как судья наш местный,Он маслит, пудрит свой парик —Да и сюртук воскресныйВ столь славный день…* * *
Весной ко мне сватался парень один.Твердил он: — Безмерно люблю, мол.—А я говорю: — Ненавижу мужчин! —И впрямь ненавижу, он думал…Вот дурень, что так он подумал!Сказал он, что ранен огнем моих глаз,Что смерть его силы подточит.А я говорю: пусть умрет хоть сейчас,Умрет, за кого только хочет,За Джинни умрет, если хочет.Усадьбу, где полный хозяин он сам,И свадьбу — хоть завтра — сулил он.Но думаю: виду ему не подам,Что дурочку сразу прельстил он,Усадьбой и свадьбой прельстил он.И что бы вы думали? Вдруг он исчез.А вскоре нашел он дорожкуК моей же сестрице двоюродной — Бэсс.Терпеть не могу эту кошку,Глухую, поджарую кошку!Хоть зла я была, но пошла погулятьВ Дальгáрнок — там день был базарный.И вдруг предо мною явился опять,Как призрак, дружок мой коварный,Все тот же мой парень коварный.Ответив негодному легким кивком,Пройти поспешила я мимо.Но он, ошалев, словно был под хмельком,Назвал меня милой, любимой,Своей дорогой и любимой.А я, между прочим, вопрос задала,Глуха ли, как прежде, сестрицаИ где по ноге она обувь нашла…О боже, как стал он браниться,Как яростно стал он браниться!Молил он скорее венчаться пойти,А то он погибнет напрасно.И я, чтоб от гибели парня спасти,Сказала в ответ: — Я согласна.Хоть завтра венчаться согласна!Кузнецу
Устал в полете конь Пегас,Скакун крылатый Феба,И должен был на краткий часСойти на землю с неба.Крылатый конь — плохой ходок!Скользя по мерзлым склонам,Он захромал и сбился с ногПод богом Аполлоном.Пришлось наезднику сойтиИ жеребца хромогоК Вулкану в кузницу вести,Чтоб заказать подковы.Колпак и куртку снял кузнец,Работая до пота.И заплатил ему певецСонетом за работу.Вулкан сегодняшнего дня,Твой труд ценю я выше.Не подкуешь ли мне коняЗа пять четверостиший?Ода шотландскому пудингу«Хаггис»
В тебе я славлю командираВсех пудингов горячих мира,—Могучий Хáггис, полный жираИ требухи.Строчу, пока мне служит лира,Тебе стихи.Дородный, плотный, крутобокий,Ты высишься, как холм далекий,А под тобой поднос широкийЧуть не трещит.Но как твои ласкают сокиНаш аппетит!С полей вернувшись, землеробы,Сойдясь вокруг твоей особы,Тебя проворно режут, чтобыВесь жар и пылТвоей дымящейся утробыНа миг не стыл.Теперь доносится до слухаСтук ложек, звякающих глухо.Когда ж плотнее станет брюхо,Чем барабан,Старик, молясь, гудит, как муха,От пищи пьян.Кто обожает стол французский —Рагу и всякие закуски(Хотя от этакой нагрузкиИ свиньям вред),С презреньем щурит глаз свой узкийНа наш обед.Но — бедный шут! — от пищи жалкойЕго нога не толще палки,А вместо мускулов — мочалки,Кулак — орех.В бою, в горячей перепалкеОн сзади всех.А тот, кому ты служишь пищей,Согнет подкову в кулачище.Когда ж в такой руке засвищетСтальной клинок,—Врага уносят на кладбищеБез рук, без ног.Молю я Промысел небесный:И в будний день, и в день воскресныйНам не давай похлебки пресной,Яви нам благостьИ ниспошли родной, чудесный,Горячий Хаггис!Овсянка
Раз — овсянка,Два — овсянкаИ овсянка в третий раз.А на лишнюю овсянкуГде мне взять крупы для вас?Одиноким, неженатымНе житье, а сущий рай.А женился, так ребятамТрижды в день овсянки дай.Век живет со мной забота.Не могу ее прогнать.Чуть запрешь за ней ворота,Тут как тут она опять.Раз — овсянка,Два — овсянкаИ овсянка в третий раз.А на лишнюю овсянкуГде мне взять крупы для вас?Послание ГамильтонуПо поводу рождения у поэта близнецов
Рубцами хвалится боец —Печатью молодечества.Хвалу войне поет певец —Проклятью человечества.Велик не тот, кто сотню душБезвинных уничтожит.Достоин чести скромный муж,Что род людской умножит.— Даны вам щедрые дары,—Сказала нам природа,—Но будьте столь же вы щедрыИ множьтесь год от года.Волью я в кровь струю огня,Чтоб дружною четоюВовеки жили у меняОтвага с красотою!_______
Творец нехитрых этих строфБыл некий бард беспечный.Он пел среди родных луговОт радости сердечной.В него влила природа-матьОгня большую долю,И не дерзал он нарушатьРодительницы волю.Начертанный природой путьБезропотно прошел он.Нашел он родственную грудь,Любви безмерной полон.Он цвет любви берег веснойОт яда и от града,И щедрый урожай двойнойПоэту стал наградой.Был в сентябре вознагражденОн за любовь и верность.Ему подругой был рожденНаследник — новый Бернс,Чтоб нашу родину певецГрядущих поколенийВоспел достойней, чем отец,—Звучней и вдохновенней._______
О гений мира и любви,Тебя мы призываем:Шотландский край благословиОбильным урожаем.Пусть крепнет древний наш народИ славится по праву,И Бернсов род из года в годПоет народу славу!Песня раба-негра[30]
В милом знойном СенегалеВ плен враги меня забралиИ отправили сюда — за море синее.И тоскую я вдалиОт родной моей землиНа плантациях Виргинии — гинии.На моем родимом югеНе бывает зимней вьюги,Ни морозов, ни снегов, ни инея.Там шумят потоки водИ цветы цветут весь год,Неизвестные Виргинии — гинии.Под ударами бича,Иго рабское влача,Провожу я дни в печали и унынии.Горько вспомнить мне друзейВольной юности моейНа плантациях Виргинии — гинии!* * *
Зачем терпеть в расцвете силЯрмо порабощенья?К оружью, братья! НаступилВеликий час отмщенья.Твердят: безгрешны короли,А руки их кровавы.Мы сами троны возвели.Тряхнуть их — наше право!Девизом каждый патриотСмерть иль свободу изберет.Пусть примет мученика чинЕпископ, саном гордый.Для пэров хватит гильотин,Для вас — подвязок, лорды.Давно нас деспоты гнетут,А судьи — их орудье.Но и над вами будет суд,Неправедные судьи.Еще сегодня ваш денек.Зато и наш не так далек!Пусть золотой наступит век,Былое в бездну канет,И человеку человекНавеки братом станет.И нам покажет молодежь,Достойная свободы,Что человек везде хорош,—Таков он от природы.Мы всех зовем на братский пир,И первый тост: — Свобода. Мир.* * *
Якобиты на словах,[31]Вам пою, вам пою.Якобиты на словах,Вам пою.Якобиты на словах,Обличу я вас в грехахИ ученье ваше в прахРазобью.Что есть правда? Что есть ложь?Где закон? Где закон?Что есть правда? Что есть ложь?Где закон?Что есть правда? Что есть ложь?Длинный меч ли изберешьИль короткий вырвешь ножИз ножон?Героической борьбойЧто назвать? Что назвать?Героической борьбойЧто назвать?Героической борьбойЗвать ли распри и разбой,Где в отца готов любойНож вогнать?Хватит происков, ей-ей!В этот век, в этот век.Хватит происков, ей-ей,В этот век.Хватит происков, ей-ей.Без непрошеных друзейПусть идет к судьбе своейЧеловек!Отрывок
Прощай, синева, и листва, и трава,И солнце над краем земли,И милые дружбы, и узы родства.Свой жизненный путь мы прошли.Кто волею слаб, кто судьбы своей раб,—Трепещет, почуяв конец.Но гибели час, неизбежный для нас,Не страшен для гордых сердец.Горец
Мой горец — парень удалой,Широкоплеч, высок, силен.Но не вернется он домой —Он на изгнанье осужден.Как мне его вернуть?О, как его вернуть?Я все бы горы отдала,Чтоб горца вновь домой вернуть!Соседи мирно спят в домах,А я брожу в тиши ночной.Сажусь и плачу я впотьмахО том, что нет его со мной.Ах, знаю, знаю я, когоПовесить надо на сосне,Чтоб горца — друга моего —Вернуть горам, лесам и мне!О чествовании памятипоэта Томсона
Ты спишь в безвременной могиле,Но кажется, глядишь с усмешкой на устахНа тех, что голодом вчера тебя морили,А нынче лаврами твой увенчали прах.Надписьна алтаре независимости[32]
Кто независим, прям и горд,В борьбе решителен и тверд,Кому равно претит судьбаРабовладельца и раба,Кому строжайший приговор —Своей же совести укор,Тому, чья сила — правота,Открой, алтарь, свои врата!Надпись алмазомна оконном стекле в таверне
Не хвастайся, дряхлый рассудок людской.Безумству — любовь и почет.Сулишь ты, рассудок, уют и покой.Безумство восторг нам дает!О песне дрозда,которую поэт услышалв день своего рождения—на рассвете 25 января
Пой, милый дрозд, в глухой морозной мгле.Пой, добрый друг, среди нагих ветвей.Смотри: зима от песенки твоейРазгладила морщины на челе.Так в одинокой бедности, впотьмахНайдешь беспечной радости приют,Она легко встречает бег минут,—Несут они надежду или страх.Благодарю тебя, создатель дня,Седых полей позолотивший гладь.Ты, золота лишив, даришь меняВсем, что оно не в силах дать и взять.Приди ж, дитя забот и нищеты.Что бог пошлет, со мной разделишь ты!Сова
О птица ночи! Жалобу своюТы изливаешь в полночь скорбным стоном —Не оттого ль, что в северном краюРодится холод — смерть росткам зеленым?Не оттого ль, что, облетев, листваТебя лишит укромного навеса?Иль зимних бурь страшишься ты, сова,Ночной тоски безжизненного леса?Твой стон летит в неслышащую тьму.Всегда одна, зловеща и угрюма,Ты не вверяешь в мире никомуСвоих тревог, своей бессонной думы.Пой, плакальщица ночи! Для меняТвой грустный голос — тайная утеха.В полночной тьме без звука и огняТвои стенанья продолжает эхо.Неужто лик земли не так красив,Когда природа плачет в час ненастья?Бедней ли сердце, горе пережив,И от участья меньше ль наше счастье?Нет, одинокий стон из тишиныМне пó сердцу, хоть он рожден тоскою.Он не похож на голоса весны,На летний щебет счастья и покоя.Пусть днем не слышно песен из гнездаИ самый день заметно стал короче,Умолкла трель вечерняя дрозда,—Ты в сумраке не спишь, певица ночи.С высокой башни где-нибудь в глуши,Где ты ютишься в тайном закоулке,Где лес и стены древние в тишиНа каждый звук рождают отклик гулкий,—Твой хриплый голос для меня звучит,Как трели соловья чете влюбленной.Так ловит тот, кто всеми позабыт,Унылый отзвук песни отдаленной…Жалоба реки Бруарвладельцу земель,по которым она протекает
I
О ты, кто не был никогдаГлухим к мольбам и стонам!К тебе смиренная водаЯвляется с поклоном.Во мне остался только ил.Небесный зной жестокийРучьи до дна пересушил,Остановил потоки.II
Живая быстрая форельВ стремительном полетеОбречена попасть на мель,Барахтаться в болоте.Увы, ничем я не могуПомочь своей форели.Она лежит на берегуИ дышит еле-еле…III
Я пролила немало слезИ пенилась от злости,Когда какой-то бес принесПоэта Бернса в гости.Он написал мне пару строк,А сочинил бы оду,Когда увидел бы у ногБушующую воду!IV
Давно ли я у грозных скалБурлила и ревела,И водопад мой бушевал,Вскипая пеной белой.В те дни была я глубока,Гордилась буйной силой,И молодежь издалекаНа берег приходила…V
Прошу, припав к твоим ногам,Во имя прежней славыТы насади по берегамКусты, деревья, травы.Когда придешь под сень ветвей,Плеснет, играя, рыбаИ благодарный соловейТебе споет: спасибо!VI
И жаворонок в вышинеЗальется чистой трелью,И отзовется в тишинеЩегол своей свирелью.И зазвенят у теплых гнезд,Проснувшись спозаранку,Малиновка и черный дрозд,Скворец и коноплянка.VII
Они от бурь покров найдутВ разросшихся дубравах.И заяц-трус найдет приютВ моих кустах и травах.Пускай прохожего ольхаМанит своей прохладой,А дуб укроет пастухаОт ливня и от града.VIII
Ко мне влюбленные веснойПридут на берег тайноИ встретятся в тиши леснойКак будто бы случайно.Оберегая их покой,Росы роняя слезы,Благоуханною рукойПрикроют их березы.IX
И вновь придет ко мне поэтВ часы, когда сквозь веткиНа побережье лунный светСвои начертит клетки.По склонам тихо он сойдет,По шахматным полянамПослушать гулкий рокот вод,Окутанных туманом.X
Пусть елки тянутся ко мнеСвоей зубчатой теньюИ видят в ясной глубинеВерхушек отраженье.Пускай берез листва звенитНа каменных утесахИ мой боярышник хранитПевцов звонкоголосых.XI
Пусть, как цветы, в краю родномРастут ребята наши,Пусть будут крепче с каждым днемИ с каждым часом краше!Греми до самых дальних дней,Веселый клич заздравный:За сыновей и дочерейМоей отчизны славной!Элегияна смерть моей овцы,которую звали Мэйли[33]
Пишу стихами или прозой,А по щекам струятся слезы.Судьбы исполнились угрозы:Погас мой свет.Живут на свете овцы, козы,А Мэйли нет!Моя душа тоской объята.Я потерял не клад богатый,—Иная, тяжкая, утратаГнетет певца.Меня любила, точно брата,Моя овца.Таких друзей на свете мало.Меня узнав за два квартала,Она по городу бежалаЗа мной воследИ так сердечно отвечалаНа мой привет.Она была овцою кроткой,Ходила чинною походкойИ не валила загородкиВ чужом саду.Грехов за век ее короткийЯ не найду.Ее кудрявого барашкаКормлю я хлебом или кашкой.Увы, он так похож, бедняжка,На мать свою,Что я над ним вздыхаю тяжкоИ слезы лью.Она была не нашей местнойОвцой, породы неизвестной:Приплыл ее прапрадед честный,Большой баран —С ее прабабушкой совместно —Из дальних стран.Никто не снял с нее овчины.Увы, единственной причинойЕе безвременной кончиныБыла петля…И так же душишь люд невинныйТы, конопля!Пускай же все поэты ДунаНастроят дудки или струны.Пусть соберутся ночью луннойКо мне певцыПрославить память Мэйли юной,Моей овцы!Мэгги с мельницы
Ты знаешь, что Мэгги намедни нашла?Ты знаешь, что Мэгги намедни нашла?Нашла жениха, дурака и бездельника,И сердце разбила у бедного мельника.Был мельник хорош и в труде, и в беседе,Отважен, как лорд, и прекрасен, как леди.Другой был невзрачный, пустой паренек,Но туго набит был его кошелек.Один обещал ей любовь и заботу,Другой посулил посерьезнее что-то:Гнедую лошадку с коротким хвостом,С уздечкой в колечках, седлом и хлыстом.Ох, деньги имеют изрядную силу,Коль можно девицу купить за кобылу.Приданое — важная в жизни статья,Но дай мне любовь, дорогая моя!Свадьба Мэгги
Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?С крысиным хвостом ей досталась кобыла.Вот именно это она получила.Ты знаешь, во что влюблена она пылко?Ты знаешь, во что влюблена она пылко?У Мэгги всегда под подушкой бутылка.В бутылку давно влюблена она пылко.А знаешь, как с Мэгги жених обвенчался?А знаешь, как с Мэгги жених обвенчался?Псаломщик был пьян, а священник качалсяВ то время, как суженый с Мэгги венчался.А знаешь, чем кончилось ночью веселье?А знаешь, чем кончилось ночью веселье?Жених у постели свалился с похмелья.Вот так и окончилось это весельеЗастольная
У женщин нрав порой лукавИ прихотлив и прочее,—Но тот, в ком есть отвага, честь,—Их верный раб и прочее.И прочее,И прочее,И все такое прочее.Одну из тех, кто лучше всех,Себе в подруги прочу я.На свете чту я красоту,Красавиц всех и прочее.От них отпасть,Презреть их власть —Позор, и грех, и прочее.Но есть одна. Она умна,Мила, добра и прочее.И чья вина, что мне онаКуда милей, чем прочие!Песня о злой жене
Со мной жена не ладит,Колотит, а не гладит.Тому, кто волю даст жене,Она на шею сядет.Я в ней мечтал найти покой,Но, видно, дал я маху.Ах, никогда порыв благойНе вел к такому краху.Одну надежду я таю,—Что ждет меня награда,И, верно, буду я в раю,Отбыв все муки ада!Песенка о старом муже
О, если б ты улегся вдругВ могилу, дряхлый мой супруг,Твою утешил бы вдовуВеселый горец — милый друг.На сковородке шесть яиц.На сковородке шесть яиц.Тебе — одно, мне — два яйца,А три — для горца-молодца!В горшке баранья голова.В горшке баранья голова.Похлебка мне, мясцо — ему,А рожки — мужу моему!Песняна мотив народной песни «Покупайте веники»
Покупайте веники!
Вот хороший веник,
Веничек из вереска.
Не жалейте денег!
Мне нужна жена —Лучше или хуже,Лишь была бы женщиной,Женщиной без мужа.Толстая, худая —Это все равно.Пусть уродом будет —По ночам темно.Если молодая,Буду счастлив с нею.Если же старуха,Раньше овдовею.Пусть детей рожает,—Было бы охоты.А бездетной будет —Меньше мне заботы.Если любит рюмочку,Пусть не будет пьяница.А не любит рюмочки —Больше мне останется!О лисице,которая сорвалась с цепии убежала от мистера Гленридделя[34]
Свободу я избрал сюжетом —Не ту, любезную поэтам,Язычницу с жезлом и в шлеме,Воспетую в любой поэмеБылых времен. Совсем инойВстает свобода предо мной.Она мне чудится игривойКобылкой юной, легкогривой.Как яблоко, она крепка,Как полевая мышь, гладка,Но неумелому жокеюНа всем скаку сломает шеюИ, закусивши удила,Умчится дальше, как стрела.Теперь, перевернув страницу,Я расскажу вам про лисицу,Как меж родных шотландских скалОхотник рыжую поймалИ как дала дикарка ходуИз душной клетки на свободу.Гленриддель, убежденный виг!Зачем ты, изменив на мигСвоим идеям, дочь природыЛишил священных прав свободы?Как мог ты, преданный добру,Бедняжку ввергнуть в конуруИ цепью приковать, как суку,К березе, дубу или буку?Гленриддель, честный гражданин,Своей отчизны верный сын,Прогуливаясь у темницыСидящей на цепи лисицы,С друзьями обсуждал не разВеликие идеи века —Права на вольность человекаИ право женщины любойСвободной быть, а не рабой.Лисица чутко вам внимала.Она наслушалась немалоО хартиях народных прав,[35]О судьбах королей, держав,О якобитах, вигах[36], тори[37]И о кровавом их раздоре.[38]Она услышала рассказО том, что делалось до нас,—Как ангелы в былые годы,Восстав, отпали от свободы,[39]За что, покинув райский сад,Попали на галеры в ад;Как в голову пришло Немвроду[40]Цепями оковать свободу,Как был закован пол мужскойСемирамидиной[41] рукой(Бог покарай СемирамидуЗа эту тяжкую обиду!).И как с тех пор, покинув трон,Мужья бояться стали жен.Лиса наслушалась историй,Как древний Ксеркс[42] — персидский тори —Не знал важнее ремесла,Чем резать глотки без числа,Пока не объяснила СпартаЕму, что значит «Magna Charta»;Как диктовал указы Рим[43]Покорным данникам своимИ как полировал их нравыЕго огонь и меч кровавый.Однако надо знать и честь,—Примеров всех не перечесть,—Но из плеяды знаменитойМы упомянем Билли Питта[44],Что, как мясник, связав страну,Распотрошил ее казну.Все это слушала лисица,Как ревностная ученица.Красноречивей сотни книгЕй объяснил хозяин-виг,Какой царит у нас порядок,В чем наша слава, в чем упадок.Она услышала, что злоДобра немало принесло,Поскольку жулики и плуты —Творцы свободы пресловутой…Ничего
С приветом я к вам посылаюПегаса — конька своего.Спросите, чего я желаю,И я вам скажу: ничего!Простите беспечность поэта.Дышу я — и только всего.А шум деловитого света,Не стоит подчас ничего.Процентщика мучат тревоги.Червонец — его божество.Но вот подведет он итоги —И что же найдет? Ничего.Отвешивать должен поклоныВельможа-старик для того,Чтоб графской добиться короны.А что ему в ней? Ничего.Унылая ряса пресвитера —Заветная цель одного.Другой добивается митры.А суть-то одна: ничего.Влюбленному жизни дорожеНа свете одно существо.Но вот он женился — и что жеНашел под тряпьем? Ничего.Рифмует поэт беспокойныйИ верит: его мастерствоТоржественных лавров достойно.А что его ждет? Ничего.Храбрится буян, угрожая,Но тщетно его хвастовство,И, кроме свирепого лая,Не жди от него ничего.Не верит поэту девица —Ни просьбам, ни вздохам его,Но скоро она убедится,Что страшного нет ничего.Ей пó сердцу ласки поэта.Упрямец достиг своего,А что обещал ей за это?По правде сказать, ничего…Священник громит за невериеС амвона ее и его.Но попусту бьет артиллерия —Поправить нельзя ничего.Прощайте! У бурного моряЯ жду корабля своего.И, если погибну я вскоре,Что вам эта смерть? Ничего.Останусь готовым к услугамДо смертного дня моего —Коль есть у вас что-нибудь, — другом,И другом, коль нет ничего!Две собаки
Где в память Койла-короляЗовется исстари земля,В безоблачный июньский день,Когда собакам лаять лень,Сошлись однажды в час досугаДва добрых пса, два верных друга.Один был Цезарь. Этот песВ усадьбе лорда службу нес.И шерсть и уши выдавали,Что был шотландцем он едва ли,А привезен издалека,Из мест, где ловится треска.Он отличался ростом, лаемОт всех собак, что мы встречаем.Ошейник именной, с замком,Прохожим говорил о том,Что Цезарь был весьма почтеннымИ просвещенным джентльменом.Он родовит был, словно лорд,Но — к черту спесь! — он не был гордИ целоваться лез со всякойЛохматой грязною собакой,Каких немало у шатровЦыган — бродячих мастеров.У кузниц, мельниц и лавчонок,Встречая шустрых собачонок,Вступал он с ними в разговор,Мочился с ними на забор.А пес другой был сельский колли,Веселый дома, шумный в поле,Товарищ пахаря и другИ самый преданный из слуг.Его хозяин — резвый малый,Чудак, рифмач, затейник шалый —Решил — кто знает, почему! —Присвоить колли своемуПрозванье «Лю́ат». Имя этоНосил какой-то пес, воспетыйВ одной из песен иль балладТак много лет тому назад.Был этот Люат всем по нраву.В лихом прыжке через канавуНе уступал любому псу.Полоской белой на носуСамой природою отмечен,Он был доверчив и беспечен.Черна спина его была,А грудь, как первый снег, бела.И пышный хвост, блестящий, черный,Кольцом закручен был задорно.Как братья, жили эти псы.Они в свободные часыМышей, кротов ловили в поле,Резвились, бегали на волеИ, завершив свой долгий путь,Присаживались отдохнутьВ тени ветвей над косогором,Чтобы развлечься разговором.А разговор они велиО людях — о царях земли.Цезарь
Мой честный Люат! Верно, тяжкийУдел достался вам, бедняжки.Я знаю только высший круг,Которому жильцы лачугДолжны платить за землю птицей,Углем, и шерстью, и пшеницей.Наш лорд живет не по часам,Встает, когда захочет сам.Открыв глаза, звонит лакею,И тот бежит, сгибая шею.Потом карету лорд зовет —И конь с каретой у ворот.Уходит лорд, монеты прячаВ кошель, длинней, чем хвост собачий,И смотрит с каждой из монетГеóрга Третьего портрет.До ночи повар наш хлопочет,Печет и жарит, варит, мочит,Сперва попотчует господ,Потом и слугам раздаетСупы, жарки́е и варенья,—Что ни обед, то разоренье!Не только первого слугуЗдесь кормят соусом, рагу,Но и последний доезжачий,Тщедушный шут, живет богаче,Чем тот, кто в поле водит плуг.А что едят жильцы лачуг,—При всем моем воображеньеЯ не имею представленья!Люат
Ах, Цезарь, я у тех живу,Кто дни проводит в грязном рву,Копается в земле и в глинеНа мостовой и на плотине,Кто от зари до первых звездДробит булыжник, строит мост,Чтоб прокормить себя, хозяйкуДа малышей лохматых стайку.Пока работник жив-здоров,Есть у ребят и хлеб и кров,Но если в нищенский приютПодчас болезни забредут,Придет пора неурожаевИль не найдет бедняк хозяев,—Нужда, недуга, холодаСемью рассеют навсегда…А все ж, пока не грянет буря,Они живут, бровей не хмуря.И поглядишь, — в конце концовНемало статных молодцовИ прехорошеньких подружекВыходит из таких лачужек.Цезарь
Однако, Люат, вы живетеВ обиде, в нищете, в заботе.А ваши беды замечатьНе хочет чопорная знать.Все эти лорды на холопов —На землеробов, землекопов —Глядят с презреньем, свысока,Как мы с тобой на барсука!Не раз, не два я видел дóма,Как управитель в день приемаВстречает тех, кто в точный срокЗа землю уплатить не мог.Грозит отнять у них пожитки,А их самих раздеть до нитки.Ногами топает, кричит,А бедный терпит и молчит.Он с малых лет привык боятьсяМошенника и тунеядца…Не знает счастья нищий люд.Его удел — нужда и труд!Люат
Нет, несмотря на все напасти,И бедняку знакомо счастье.Знавал он голод и мороз —И не боится их угроз.Он не пугается соседстваНужды, знакомой с малолетства.Богатый, бедный, старый, юный —Все ждут подарка от фортуны.А кто работал свыше сил,Тем без подарка отдых мил.Нет лучшей радости на свете,Чем свой очаг, жена и дети,Малюток резвых болтовняВ свободный вечер у огня.А кружка пенсовая с пивомЛюбого сделает счастливым.Забыв нужду на пять минут,Беседу бедняки ведутО судьбах церкви и державыИ судят лондонские нравы.А сколько радостей простыхВ осенний праздник всех святых!Так много в городах и селахЗатей невинных и веселых.Людей в любой из деревеньРоднит веселье в этот день.Любовь мигает, ум играет,А смех заботы разгоняет.Как ни нуждается народ,А Новый год есть Новый год.Пылает уголь. Эль мятежныйКлубится пеной белоснежной.Отцы усядутся кружкомИ чинно трубку с табакомПередают один другому.А юность носится по дому.Я от нее не отстаюИ лаю, — так сказать, пою.Но, впрочем, прав и ты отчасти.Нередко плут, добившись власти,Рвет, как побеги сорняковИз почвы, семьи бедняков,Стремясь прибавить грош к доходу,А более всего — в угодуОсобе знатной, чтобы с нейСебя связать еще тесней.А знатный лорд идет в парламентИ, проявляя темперамент,Клянется — искренне вполне —Служить народу и стране.Цезарь
Служить стране?.. Ах ты, дворняжка!Ты мало знаешь свет, бедняжка.В палате досточтимый сэрПовтóрит, что велит премьер.Ответит «да» иль скажет «нет»,Как пожелает кабинет.Зато он будет вечерамиБлистать и в опере, и в драме,На скачках, в клубе, в маскараде,А то возьмет и скуки радиНа быстрокрылом кораблеМахнет в Гаагу и в Кале,Чтобы развлечься за границей,Повеселиться, покружитьсяДа изучить, увидев свет,Хороший тон и этикет.Растратит в Вене и ВерсалеФунты, что деды наживали,Заглянет по пути в Мадрид,И на гитаре побренчит,Да полюбуется картинойБоев испанцев со скотиной.Неаполь быстро оглядев,Ловить он будет смуглых дев.А после на немецких водахВ тиши устроится на отдыхПред тем, как вновь пуститься в путь,Чтоб свежий вид себе вернутьДа смыть нескромный след, которыйОставлен смуглою синьорой…Стране он служит?.. Что за вздор!Несет он родине позор,Разврат, раздор и униженье.Вот каково его служенье!Люат
Я вижу, эти господаРастратят скоро без следаСвои поля, свои дубравы…Порой и нас мутит лукавый.— Эх, черт возьми! — внушает черт.—Пожить бы так, как этот лорд!..Но, Цезарь, если б наша знатьБыла согласна променятьИ двор и свет с его отравойНа мир и сельские забавы,—Могли прожить бы кое-какИ лорд, и фермер, и батрак.Не знаешь ты простого люда.Он прям и честен, хоть с причудой.Какого черта говорят,Что он и зол и плутоват!Ну, срубит в роще деревцо,Ну, скажет лишнее словцоИль два по поводу зазнобыОдной сиятельной особы.Ну, принесет к обеду дичь,Коль удалось ее настичь,Подстрелит зайца на охотеИль куропатку на болоте.Но честным людям никогдаНе причиняет он вреда.Теперь скажи: твой высший светВполне ли счастлив или нет?Цезарь
Нет, братец, поживи в палатах —Иное скажешь о богатых!Не страшен холод им зимой,И не томит их летний зной,И непосильная работаНе изнуряет их до пота,И сырость шахт или канавНе гложет каждый их сустав.Но так уж человек устроен:Он и в покое неспокоен.Где нет печалей и забот,Он сам беду себе найдет.Крестьянский парень вспашет поле —И отдохнет себе на воле.Девчонка рада, если в срокЗа прялкой выполнит урок.Но люди избранного кругаНе терпят тихого досуга.Томит их немочь, вялость, лень.Бесцветным кажется им день,А ночь — томительной и длинной,Хоть для тревоги нет причины.Не веселит их светский бал,Ни маскарад, ни карнавал,Ни скачка бешеным галопомПо людным улицам и тропам…Все напоказ, чтоб видел свет,А для души отрады нет!Кто проиграл в турнире партий,Находит вкус в другом азарте —В ночной разнузданной гульбе.А днем им всем не по себе.А наши леди!.. Сбившись в кучку,Они, друг дружку взяв под ручку,Ведут душевный разговор…Принять их можно за сестер.Но эти милые особыПолны такой взаимной злобы,Что, если б высказались вслух,Затмить могли чертей и шлюх.За чайной чашечкой в гостинойОни глотают яд змеиный.Потом, усевшись за столы,Играют до рассветной мглыВ картишки — в чертовы картинки.Плутуют нагло, как на рынке,На карту ставят весь доходКрестьянина за целый год,Чтобы спустить в одно мгновенье…Бывают, правда, исключенья —Без исключений правил нет,—Но так устроен высший свет…_______
Давно уж солнце скрылось прочь,Пришла за сумерками ночь…Мычали на лугу коровы,И жук гудел струной басовой,И вышел месяц в небеса,Когда простились оба пса.Ушами длинными тряхнули,Хвостами дружески махнули,Пролаяв: — Славно, черт возьми,Что бог не создал нас людьми!И, потрепав один другого,Решили повстречаться снова.Жалоба девушки
Я часто плачу по ночамИ каялась не раз,Что верила твоим речамИ взорам лживых глаз.Где нежный цвет девичьих щек?А был он так румян!Где прежний тесный поясок,Что стягивал мой стан?Я часто слышу злобный смехСоседок за собой,Хоть не один сокрытый грехНайдется у любой.Отец мой, вспомнив обо мне,Ниц опускает взор.И плачет матушка во сне,Припомнив мой позор.Услышав тяжкий шаг отца,Я прятаться бегу,И материнского лицаЯ видеть не могу.Был сладок цвет любви моей,Но горький плод принес.И каждый взгляд твоих очейМне стоил многих слез.Пускай же радостного дняНе будет у того,Кто бросил в рубище меняИ сына своего!Про кого-то
Моей душе покоя нет.Весь день я жду кого-то.Без сна встречаю я рассвет —И все из-за кого-то.Со мною нет кого-то.Ах, где найти кого-то!Могу весь мир я обойти,Чтобы найти кого-то.О вы, хранящие любовьНеведомые силы,Пусть невредим вернется вновьКо мне мой кто-то милый.Но нет со мной кого-то.Мне грустно отчего-то.Клянусь, я все бы отдалаНа свете для кого-то!Подруга моряка
Чуть забудусь сном желанным,Слышу гул морских валов.Пусть мой друг за океаномБудет счастлив и здоров.Страх с надеждою счастливойВ сердце борются моем.Над подушкой сиротливойТени шепчутся о нем.Кто не знал тоски разлуки,В чьей груди тревоги нет,Счастья полный, чуждый мукиЛюбит солнечный рассвет.Мне же ночь и сон милее.Пусть не тает тьмы покров,Чтобы слышала во сне яДальний плеск морских валов.Дэви
Когда в цветы румяный майОденет наш зеленый край,Я выйду словно невзначайК тебе, мой милый Дэви.Жди за Ведьминым холмом,Милый Дэви, стройный Дэви.Вместе день мы проведем,Мой милый, стройный Дэви.Как серебро, звенит ручей,Поет влюбленный соловей,И веет свежестью полей,Когда брожу я с Дэви.Едва зардевший небосклонВстревожит зайца чуткий сонИ по росе поскачет он,—Иду навстречу Дэви.Когда ж погаснет свет дневнойИ сумрак ляжет пеленой,Свои объятья мне раскрой,Мой милый» стройный Дэви!Предвыборная баллада
Кого пошлем мы заседатьВ парламенте и прочее?Кто лучше может оправдатьТакие полномочия?При всем при том,При всем при томКого из нашей знатиИль из народа мы пошлемРешать дела в палате?Вот мистер Гéрон. Кто из васНе знает патриота?Кто не ходил к нему хоть разВ открытые ворота?При всем при том,При всем при томОн нам давно известенИ независимым умом,И тем, что сердцем честен.Достойных парней и подругВ краю у нас немало,Но Сéлькерк любит светский круг.Как Селькерку пристало.При всем при том,При всем при томК чему нам род старинный?Не лорда в Лондон мы пошлем,Пошлем мы гражданина!Не в званьях суть и не в чинах,Видали мы воочию,Что лорд в блестящих орденахБывает глуп и прочее.При всем при том,При всем при томОдно мы знаем твердо:Что шут останется шутомИ в гордом званье лорда!К нам едет хлыщ из-за холмовС мошной родни богатой.Безусый мальчик нас готовКупить, как скот рогатый.При всем при том,При всем при томНе пришлым шалопаям,—Мы тем свой голос отдаем,Кого давно мы знаем!За дело Стю́артов, друзья,За Гéрона и прочее.Ему мы все — одна семья —Доверим полномочия.При всем при том,При всем при томНе кошельку, не знати —Мы голос чести отдаемНа благо всей палате!Плениться мог бы я тобой
Плениться мог бы я тобой:Так хороша ты и мила,—Когда бы ты к мольбе любойСтоль благосклонна не была.Конечно, щедрость не порок,Но ты любовь и добротуДаришь, как глупый ветерок,Что всех целует на лету.Цветок шиповника в росеТеряет блеск и аромат,Когда его ласкают все,Когда руками он измят.Еще дано тебе цвести,Но наконец настанет срок,—Ты будешь брошена в пути,Как этот сорванный цветок.Два парня
Сэ́нди и Джóки были соседи.Сэнди был первым в застольной беседе.Джоки — наследник отцовских поместий —Мог бы понравиться каждой невесте.Джоки женился на Мэджи богатой.Сэнди — на Мэри без всякой приплатыДжоки женился на дележках тестя.Сэнди нашел свое счастье в невесте.* * *
Пора отчалить кораблю.На много дней, на много летУмчится та, кого люблю,И за кормою ляжет след.Бродить я буду меж камней,На островок глядеть в тоске.Здесь я в слезах простился с ней,Там скрылся парус вдалеке.Как часто, с этой крутизны,Где птицы жадные кричат,Под гул крутящейся волныСмотреть я буду на закат.Благословен тот райский сад,Где Нэнси бродит в тишинеИ там, где все ласкает взгляд,Немножко помнит обо мне.* * *
Ты не там спала, где надо,Ты спала не там.Ты постель свою делилаС кем-то пополам.С лица румянец твой сошелОт той бессонной ночи.И платья твоего подолКак будто стал короче.Попала девушка впросак.Тебе придется тяжко.От всякой снеди натощакМутит тебя, бедняжка.Под небом ночь ты провела.Ты пела и плясала.Но, видно, жадная пчелаДевчонку искусала.Ты не там спала, девчонкаТы спала не там,Ты постель свою делилаС кем-то пополам.* * *
Что сделала со мною мать,Родная мать,Родная мать.Что сделала со мною матьВо вторник поздней ночью:Мне приказала лечь в кровать,Такую мягкую кровать,И, уложив меня в кровать,Сказала: «Доброй ночи!»Священник тоже подшутил —Так подшутил!Так подшутил!Так надо мной он подшутил,Сыграл со мною шутку:Чужого парня напустил,Большого парня напустил,Верзилу-парня цапустилНа бедную малютку!Мои подруги и родня,Моя родня,Моя родня —Одну оставили меняВо вторник поздней ночью.Одну оставили меня,Не заступились за меня,А я боялась, как огня,Мужчины поздней ночью!* * *
Сердца быстрое биеньеМерит каждое мгновенье.Так на кузнице в селеньеМолоточками куют,В наковальню гулко бьют.Обманул меня мой милый —Тот, кого я так любила,А забыть его нет силы.Полно, сердце, не стучи,Полно, сердце, замолчи.* * *
Властитель ног да и сердец!Какой в Шотландии певецНе принесет хвалы венецТвоей чудесной скрипке?Был бы скучен этот свет,Очень скучен, однозвучен,Был бы скучен этот свет,Скучен без улыбки!Всю землю обойди вокруг,Пойди на север и на юг —Повсюду скука, милый друг,Где нет тебя и скрипки.Пусть нас зовет церковный причтИли профессор — старый хрыч,Чудесней таинства постичь,Чем те, что знает скрипка.Садовник с лопатой
Когда оденет Май в цветыДеревья, травы и кусты,Найдешь в саду до темнотыСадовника с лопатой.Поят ключи зеленый луг.Щеглы, дрозды зовут подруг.И дышит негой все вокругСадовника с лопатой.Едва багряный небосклонВстревожит зайца чуткий сон,Из-за кустов мы слышим звонСадовничьей лопаты.А только солнца шар зайдетИ полог ночи упадет,Подруга ласковая ждетСадовника с лопатой.Домик у ручья
— Куда торопишься, чуть свет —Направо или прямо? —Она надменно мне в ответ:— Куда послала мама!— Где ты живешь, душа моя? —Я продолжал упрямо.Она сказала: — У ручьяЖиву с моею мамой.Нашел я домик у ручья,И ночь прошла мгновенно.А утром девушка мояБыла не столь надменна.Пусть петуха заест хорек!Старуха-мать с постели — скок!И нас вдвоем застала.Она меня прогнала прочь,Послав мне град проклятий,И ну стегать бедняжку-дочь,Стащив её с кровати.В твой тихий домик у ручьяПришел бы я, малютка,Когда бы матушка твояСпала не слишком чутко!* * *
Побывал я между скал,Славный парень, статный парень,Вилли с братией видал,Славный горский парень.Там земли родной враги,Славный парень, статный парень,Заплатили нам долги,Славный горский парень.Так конец себе нашли,Славный парень, статный парень,Те, что села наши жгли,Славный горский парень.Греет черт сковороду,Славный парень, статный парень,Жарить герцога в аду,Славный горский парень.Заскулил кровавый пес,Славный парень, статный парень,Насмешил чертей до слез,Славный парень, статный парень.Песенка
Жила-была тетка под старою ивой,Она джентльменам готовила пиво.Скрóгам.У теткиной дочки была лихорадка.Священник дрожал от того же припадка,Рáффам.И тетка, желая прогнать лихорадку,Обоих в одну уложила кроватку.Скрогам.Больного согрел лихорадочный пыл,И жар у больной понемногу остыл,Раффам.* * *
Что предо мной король ЛуиИ Джордж с морскою силой!Я предъявил права своиНа сердце Джинни милой.Я избран ею в короли.Пускай же вьются флаги.Все государи всей землиПередо мной — бродяги!На берегу реки Эйр
Спустился быстро мрак ночной,Протяжен ветра дикий вой,И тучи, полные дождя,Несутся, цепью проходя.Ушли охотники с болот,И птицы над равниной водСлетелись вновь. А я с тоскойБрожу над Эйром, над рекой.Оплакивает осень рожь,Что полегла на нивах сплошь.Полет зловещий ранних бурьСмутил осеннюю лазурь.Как страшно слышать грозный шквалИ ждать, что скоро пенный валУмчит, всем чувствам вопреки,Меня от Эйр — родной реки.Не разъяренная волнаВ открытом море мне страшна,Не смерть в бездонной глубинеИли в неведомой стране.Но должен я, отчизна-мать,Те узы кровные порвать,Что в сердце раненом моемТак прочно стянуты узлом.И скоро будет далекаМоя родимая страна,Места, где дорог каждый следЛюбви и дружбы прежних лет.Привет друзьям, врагам моим.Любовь — одним и мир — другим.Прощайте, травы, тростникиРодимой Эйр — моей реки!* * *
У мамы тихо я рослаИ так боюсь людей чужих.О сэр, с ума бы я сошлаНаедине с одним из них!Припев:
Я так мала, я так мала.Еще так рано стать мне дамой,И я бы, право, не моглаНа долгий срок расстаться с мамой.Мне накануне рождестваНочной наряд купила мать,Но я боюсь, что кружеваМне после свадьбы могут смять.Побыть на свадьбе я не прочь,Чтобы потом уйти домой.Но так долга зимою ночь,Что не пойду за вас зимой.Вам лучше лета подождать,Когда все яблони в цвету.Вы приходите к нам опять,Когда чуть-чуть я подрасту!Поедешь ли в Индию, Мэри?
Поедешь ли в Индию, Мэри,Покинув родимый кров?Поедешь ли в Индию, Мэри,По гребням гремящих валов?Там зреют лимоны, маслины,Растет ананас золотой.Но что в этой Индии дальнейСравнится с твоей красотой?Клянусь я, что буду я веренТебе до последнего дня.И если забуду я Мэри,Пусть небо забудет меня.И ты поклянись, моя Мэри,Лилейную руку мне дайПред тем, как от родины милойУмчусь я в неведомый край.Любви нерушимая клятваСвязала невидимо нас.И если судьба нас разделит,Будь проклят тот день и час![Шерамурский бой]
— Пришел ли ты пасти овецСо мной в тиши лесной, брат,Иль с поля битвы ты беглецИ видел страшный бой, брат?— Бой Шерамурский был жесток.Кровавый пенился поток,Нам страх сердца сжимал в комок.Такой был гром. И напроломВ лохмотье клетчатом своемШотландцы мчались в бой с врагом,Что шел из трех краев, брат.Мундиров ярко-красных ратьНе стала наших ждать, брат.Пустилась жать да напирать,Стволы в лесу ломать, брат.Аргайль великий вел солдат.Оружья сталь слепила взгляд,Круша людей за рядом ряд.Враги неслись, как саранча,Рубили, резали сплечаИ тех топтали сгоряча,Кто медлил умирать, брат.Но парни в юбочках, плащахИ клетчатых штанах, брат,Сомкнули строй, посеяв страхВо вражеских рядах, брат.Хоть силы вражьи велики,Но задрожали их полки,Когда послышалось: «В штыки!»Когда клинок был обнаженИ с гневом вырван из ножон,И дерзкий враг был поражен,Бежал он впопыхах, брат.Он показал такую рысь,Какой не знал сам черт, брат.Мы по пятам за ним гнались —Сперва загнали в Форт, брат.В Данблейне, поджимая хвост,Он перебрался через мостИ полетел, стремглав, как дрозд.Но запер Стерлинг-городокСвои ворота на замок.Любой солдат от страха взмок,Хоть был недавно горд, брат…* * *
Как мне не плакать день и ночь!Мой друг-моряк умчался прочь,Как мне унять тоску свою?Он на морях с врагом в бою.Лягу спать и встану вновь —Он со мной — моя любовь.Ночью сны, а мысли днемВсе о нем, всегда о нем.На волнах и далеко,В безбрежном море — далеко.Ночью сны, а мысли днем —О нем, кто в море далеко.Когда томлюсь я в летний знойИ овцы сонные со мной,—Подо мной дрожит земля.То друг стреляет с корабля!Пусть в бою его щадятЛихая пуля и снаряд.Судьба, ты мне конец пошли,А не тому, кто там — вдали.Не тому, кто далеко,В безбрежном море — далеко.Ночью сны, а мысли днем —Лишь о нем, кто далеко.А когда ложится тьма,И за окном ревет зима,И не глядит луна с небес,И буря гнет угрюмый лес,Я слышу волн морских прибойИ обращаюсь к ним с мольбой:О, пощадите кораблиОт милой родины вдали!На морях и далеко,В безбрежном море — далеко.Ночью сны, а мысли днем —О нем, кто в море далеко.* * *
Оставьте романы!В них только обманы.Немало сердец уловил,Поймав на крючок,Что спрятан меж строк,Безжалостный Роберт Моссгил.Сперва «Грандисон»Развеял ваш сон,А после «Том Джонс» возмутилПокой ваш девичий,Чтоб стать вам добычейТаких молодцов, как Моссгил.* * *
Мою ладонь твоей накрой,Твоей накрой,Твоей накройИ поклянись своей рукой,Что будешь ты моя.Я знал любви слепую власть,И многих мук мне стóит страсть,Но я любовь готов проклясть,Пока ты не моя.Мгновенный взор девичьих глазМне сердце покорял не раз,Но полюбил я лишь сейчас,Красавица моя.Мою ладонь твоей накрой,Твоей накрой,Твоей накройИ поклянись своей рукой,Что будешь ты моя!* * *
Наследница-дочь на охоте была,Пеленок с собой она в лес не взяла,А ночью ребенка в лесу родилаИ в свой завернула передник.Передник был соткан из чистого льна,Из белого, тонкого сшит полотна.Так вот малыша завернула онаВ свой тонкий голландский передник.В ту ночь пировал в своем замке старик.Из бочки струилось вино, как родник.И вдруг среди ночи послышался крикТого, кто завернут в передник.— Какой там ребенок кричит во всю мочьНа той половине, где спит моя дочь?Его унесите немедленно прочь.А ну, разверните передник.— Да, это ребенок, а я его мать.И, значит, он будет вас дедушкой звать.Отец его будет ваш преданный зять,А он — ваш достойный наследник.— Да кто он такой — из дворян, из крестьян,Тот дерзкий, что обнял твой девичий стан?Кому только нужен крикун-мальчуган,Завернутый в этот передник?— Мой будущий муж в Эдинбурге живет.Он первым из первых в столице слывет,Он золотом шитый наряд мне пришлет,Узнав, кто завернут в передник.— Послушай-ка, дочка, твои теремаИ все мои башни, дворы и дома,Амбары с мукой и с зерном закромаПолучит мой внук и наследник,Завернутый в этот передник!* * *
Когда деревья обнажилСвоим дыханьем север,Осенним вечером бродилЯ над рекою Эйр.Мне где-то встретился старик,В пути он изнемогИ головой седой поникПод бременем тревог.Меня спросил он: — Пешеход,Куда ты держишь путь?Богатства власть тебя ведетИль страсть волнует грудь?А может, ты узнать успелНевзгоды бытияИ горько на людской уделТы сетуешь, как я?Под солнцем, где простерлась гладьЛугов, степей, болот,Везде на чопорную знатьРаботает народ.Светил мне дважды сорок летУсталый луч зимы,Пока я понял, что на светДля мук родились мы.Покамест молод человек,Он не щадит часов,За мигом миг короткий векРастратить он готов.Безумью предается он.Страстям преграды нет,Пока поймет он, что рожденДля горестей на свет.Умчится молодость, как дым,И те года пройдут,Когда полезен ты другимИ веришь сам в свой труд.Нужда и старость — хуже нетНа всей земле четы.Тогда увидишь, что на светДля мук родился ты.* * *
Мой Джоки — славный молодец.Никто в окрестности у насТак не зовет рожком овец,Так не ведет девчонку в пляс.Сказал он: нет синее глаз,Нет стана тоньше моего.О, как блажен короткий час,Когда крутом нет никого.Он целый день пасет овецВ грозу и ливень, в снег и зной.Я жду: когда же наконецПогонит стадо он домой!И только вечером я с ним.Меня в объятья заключив,Клянется Джоки быть моимИ быть со мной, покуда жив.* * *
Когда молодежь на траве среди лугаПлясала под вечер Иванова дня,Я вновь увидала неверного друга,И рана открылась в душе у меня.О скорби своей не скажу я ни слова.Меня мой любимый успел разлюбить,Но, может быть, в мире я встречу другого.Не мог же он сердце навеки разбить.До света мне слезы уснуть не давали,Лились, будто ливень из туч грозовых.Ах, горькие слезы, без вас бы едва ли,Любовь пережив, я осталась в живых.Пускай серебро его блеском пленило,Неверного друга не стану винить.Но, если мне сердце его изменило,Мое не могло бы ему изменить.Красавицы деревни Мохлин
В деревне Мохли́н есть на славу невесты,Красавиц таких нелегко отыскать.Их платья, походка, манеры и жестыПарижа и Лондона носят печать.Мисс Миллар стройнее и тоньше, чем фея.Мисс Маркланд мила, но умнее мисс Смит.Мисс Бетти — румяна, мисс Мортон — с приданым,Но всех их, конечно, Джин Армор затмит.* * *
Всеми забыта, нема,Лишена тепла и движеньяТа, что была мотылькомИ летела на свет и тепло.Только скудость умаОтказать ей могла в уваженье,Только отсутствие сердцаВ любви отказать ей могло.Мисс Феррьер
Порвал поэт и драматургС язычницами узы.Их в грош не ставит Эдинбург,—Там есть живые музы.Гомер прославил девять муз,Но к черту суеверье!Гораздо лучше девять мисс,Прекрасных, как мисс Феррьер.Вчера я был окутан мглойИ шел в тоске, в печали.Закрыл туман густой, сыройПередо мною дали.Мой дух в унынии погряз,Барахтался в бессилье.Но на углу я встретил васИ снова поднял крылья.Я вам стихи на память шлю,Навеянные вами.И небеса за вас молюИ прозой и стихами!* * *
Веселый май одел кусты.Раскрылись свежие цветы.В лучах зари проснулась ты,Прелестнейшая Хлоя.Набросив плащ, надев чулки,Ты вышла к берегу реки,О, как шаги твои легки,Прекраснейшая Хлоя.Ты, как утро, хороша,Чудо-Хлоя, прелесть-Хлоя.Шла ты лугом, не спеша,Чудеснейшая Хлоя.* * *
Люблю один я городок,А в нем люблю я дом один —За то люблю я этот дом,Что в нем живет малютка Джин.Никто, никто узнать не мог,Куда спешу я вновь и вновь.Про это знает только богИ только ты, моя любовь.Ты ждешь во мраке под листвойВ полночный час, в урочный час.Завидев нежный облик твой,Люблю я больше во сто раз.ЭПИГРАММЫ[45]
К портрету духовного лица
Нет, у него не лживый взгляд,Его глаза не лгут.Они правдиво говорят,Что их владелец — плут.Эпитафиябездушному дельцу
Здесь Джон покоится в тиши.Конечно, только тело…Но, говорят, оно душиИ прежде не имело!Поклоннику знати
У него — герцогиня знакомая,Пообедал он с графом на днях…Но осталось собой насекомое,Побывав в королевских кудрях.Надпись на могилешкольного педанта
В кромешный ад сегодня взятТот, кто учил детей.Он может там из чертенятВоспитывать чертей.При посещениибогатой усадьбы
Наш лорд показывает всемПрекрасные владенья…Так евнух знает свой гарем,Не зная наслажденья.На лорда Галлоуэй
І
В его роду известных много,Но сам он не в почете.Так древнеримская дорогаТеряется в болоте.ІІ
Тебе дворец не ко двору.Попробуй отыскатьГлухую, грязную нору —Душе твоей под стать!Книжный червь
Пусть книжный червь — жилец резного шкафа —В поэзии узоры прогрызет,Но, уважая вкус владельца-графа,Пусть пощадит тисненый переплет!Надгробная надпись
Прошел Джон Бушби честный путь.Он жил с моралью в дружбе.Попробуй, дьявол, обманутьТакого Джона Бушби!О черепе тупицы
Господь во всем, конечно, прав.Но кажется непостижимым,Зачем он создал прочный шкафС таким убогим содержимым!Надпись на могилесельского волокиты
Рыдайте, добрые мужья,На этой скорбной тризне.Сосед покойный, слышал я,Вам помогал при жизни.Пусть школьников шумливый ройМогилы не тревожит…Тот, кто лежит в земле сырой,Был им отцом, быть может!О происхожденииодной особы
В году семьсот сорок девятом(Точнее я не помню даты)Лепить свинью задумал черт.Но вдруг в последнее мгновеньеОн изменил свое решенье,И вас он вылепил, милорд!Потомку Стюартов[46]
Нет, вы — не Стюарт, ваша честь.Бесстрашны Стюартов сердца.Глупцы в семействе этом есть,Но не бывало подлеца!На благодарственном молебнепо случаю победы
О лицемерье, служишь ты молебныНад прахом всех загубленных тобой.Но разве нужен небу гимн хвалебныйИ благодарность за разбой?Ответ«верноподданным уроженцамШотландии»[47]
Вы, верные трону, безропотный скот,Пируйте, орите всю ночь напролет.Позор ваш — надежный от зависти щит.Но что от презрения вас защитит?При посещенииразрушенного дворцашотландских королей
Когда-то Стюарты владели этим трономИ вся Шотландия жила по их законам.Теперь без кровли дом, где прежде был престол,А их венец с державой перешелК чужой династии, к семье из-за границы,Где друг за другом следуют тупицы.Чем больше знаешь их, тиранов наших дней,Тем презираешь их сильней.Переводчику Марциала
О ты, кого поэзия изгнала,Кто в нашей прозе места не нашел,—Ты слышишь крик поэта Марциала:«Разбой! Грабеж! Меня он перевел!..»Ответ на угрозузлонамеренного критика
Немало льву вражда ударов нанесла,Но сохрани нас бог от ярости осла!Актрисе мисс Фонтенелль[48]
Эльф, живущий на свободе,Образ дикой красоты,Не тебе хвала — природе.Лишь себя играешь ты!Позабудь живые чувстваИ природу приневоль,Лги, фальшивь, терзай искусство —Вот тогда сыграешь роль!К портретуизвестной мисс Бернс
Полно вам шипеть, как змеи!Всех затмит она собой.Был один грешок за нею…Меньше ль было у любой?Ярлычок на каретузнатной дамы
Как твоя госпожа, ты трещишь, дребезжа,Обгоняя возки, таратайки,Но слетишь под откос, если оси колесНенадежны, как сердце хозяйки!О золотом кольце
— Зачем надевают кольцо золотоеНа палец, когда обручаются двое? —Меня любопытная леди спросила.Не став пред вопросом в тупик,Ответил я так собеседнице милой:— Владеет любовь электрической силой,А золото — проводник!Красавице,проповедующей свободуи равенство
Ты восклицаешь: «Равенство! Свобода!»Но, милая, слова твои — обман.Ты ввергла в рабство множество народаИ властвуешь бездушно, как тиран.Надписьна могиле эсквайра,который был под башмакому жены
Со дней Адама все напастиПроистекают от жены.Та, у кого ты был во власти,Была во власти сатаны.Эпитафияпреподавателю латыни
Тебе мы кланяемся низко,В последний раз сказав: «Аминь!»Грешил ты редко по-английски.Пусть бог простит твою латынь!Мисс Джинни Скотт
О, будь у скóттов каждый кланТаким, как Джинни Скотт,—Мы покорили б англичан,А не наоборот.Лорд-адвокат
Слова он сыпал, обуянОраторским экстазом,И красноречия туманЕму окутал разум.Он стал затылок свой скрести,Нуждаясь в смысле здравом,И где не мог его найти,Заткнул прорехи правом…ПроповедникуЛемингтонской церкви
Нет злее ветра этих дней,Нет церкви — этой холодней.Не церковь, а какой-то лéдник.А в ней холодный проповедник.Пусть он согреется в аду,Пока я вновь сюда приду!Трактирщице из Рослина
Достойна всякого почетаВладений этих госпожа.В ее таверне есть работаДля кружки, ложки и ножа.Пускай она, судьбой хранима,Еще полвека проживет.И — верьте! — не промчусь я мимоЕе распахнутых ворот!О плохих дорогах
Я ехал к вам то вплавь, то вброд.Меня хранили боги.Не любит местный ваш народЧинить свои дороги.Строку из Библии прочти,О город многогрешный:Коль ты не выпрямишь пути,Пойдешь ты в ад кромешный!Надписьна могиле честолюбца
Покойник был дурак и так любил чины,Что требует в аду короны сатаны.— Нет, — молвил сатана. — Ты зол, и даже слишком,Но надо обладать каким-нибудь умишком!Эпитафиятвердолобому трусу
Клади земли тончайший слойНа это сердце робкое,Но башню целую постройНад черепной коробкою!Художнику
Прими мой дружеский совет:Писать тебе не надоНебесных ангелов портрет.Рисуй владыку ада!Тебе известней адский лорд,Чем ангел белокурый.Куда живее выйдет черт,Написанный с натуры!Девушкемаленького роста
На то и меньше мой алмазГранитной темной глыбы,Чтобы дороже вó сто разЕго ценить могли бы!Эпитафиявладельцу усадьбы
Джемс Грив БогхéдБыл мой сосед,И, если в рай пошел он,Хочу я в ад,Коль райский садТаких соседей полон.Нетленный капитан
Пред тем, как предать капитана могиле,Друзья бальзамировать сердце решили.— Нет, — молвил прохожий, — он так ядовит,Что даже червяк от него убежит!В защиту акцизного[49]
Вам, остроумцам, праздным и капризным,Довольно издеваться над акцизным.Чем лучше ваш премьер или священник,С живых и мертвых требующий денегИ на приход глядящий с укоризной?Кто он такой? Духовный ваш акцизный!Капитану Ридделюпри возвращении газеты[50]
Газетные строчкиПрочел я до точки,Но в них, к сожалению, малоИзвестий столичных,Вестей заграничных.И крупных разбоев не стало.Газетная братьяИмеет понятье,Что значат известка и глина,Но в том, что сложнее,—Ручаться я смею,—Она, как младенец, невинна.И это пероНе слишком остро.Боюсь, что оно не ответитНа все бесконечное ваше добро.Ах, если б у солнца мне вырвать перо —Такое, что греет и светит!Три вывески
I
Напоминает он лицомТу вывеску, что над крыльцомГремит, блестит,Лаская слух и взор,И говорит:«Здесь постоялый двор».II
Как эта голова чиста, пуста,Припудрена, искусно завита!Такую видишь в лавке брадобрея.И каждый, кто проходит перед нею,Одни и те же говорит слова:— Вот голова!III
А эта головаМогучего напоминает льва,Но только льва довольно мирного —Трактирного.Стихи,написанные алмазомна окне гостиницы
Мы к вам пришлиНе тешить взглядЗаводом вашим местным,А для того,Чтоб смрадный адБыл местом,Нам известным.Мы к вам стучалисьЦелый час.Привратник не ответил.И дай нам бог,Чтоб так же насПривратник ада встретил!Эпитафиястарухе Гриззель Грим
Лежит карга под камнем сим.И не могу понять я,Как этой ведьме Гриззель ГримРаскрыла смерть объятья!ЭпитафияВильяму Грэхему, эсквайру
Склонясь у гробового входа,— О смерть! — воскликнула природа,—Когда удастся мне опятьТакого олуха создать!..Надписьна официальной бумаге,которая предписывала поэту«служить, а не думать»
К политике будь слеп и глух,Коль ходишь ты в заплатах.Запомни: зрение и слух —Удел одних богатых!По поводу болезникапитана Френсиса Гроуза
Проведав, что Френсис в объятиях смерти,Топ-топ — прибежали к одру его черти.Но, слыша, как стонут под грузом больногоТяжелые ножки кровати дубовой,Они отказались принять его душу:Легко ли поднять эту грузную тушу!Зеркало
Ты обозвал меня совой,Но сам себя обидел:Во мне ты только образ свой,Как в зеркале, увидел.Знакомому,который отвернулсяпри встрече с поэтом
Чего ты краснеешь, встречаясь со мной?Я знаю: ты глуп и рогат.Но в этих достоинствах кто-то иной,А вовсе не ты виноват!Джонсону
Мошенники, ханжи и сумасброды,Свободу невзлюбив, шипят со всех сторон.Но если гений стал врагом свободы,—Самоубийца он.Лорду,который не пустилв свои палаты поэтаи его друзей,интересовавшихся архитектурой
Пред нами дверь в свои палатыЗакрыли вы, милорд.Но мы — не малые ребята.А ваш дворец — не торт!Эпитафия самоубийце
Себя, как плевел, вырвал тот,Кого посеял дьявол.Самоубийством от хлопотОн господа избавил.Эпитафиякрикливому спорщику
Ушел ли ты в блаженный райИль в ад, где воют черти,—Впервые этот вздорный лайУслышат в царстве смерти.Эпитафияцерковному старосте,сапожнику Гуду
Пусть по приказу сатаныПокойника назначатВ аду хранителем казны,—Он ловко деньги прячет.МистеруВильяму Моль оф Панмур,которого поэт увиделв новом элегантном фаэтонена скачках (бегах)
Я согласиться должен, что бесспорноТвой новый фаэтон имел успех.Так некий вор мечтал, чтоб выше всехЕму соорудили столб позорный.* * *
Недаром, видимо, господьКогда-то посулил:Не только души, но и плотьВосстанет из могил.А то б вовеки не воскресДуши лишенный Кардонесс!ШОТЛАНДСКИЕ БАЛЛАДЫ
Ворон к ворону летит…[51]
Перевод А. Пушкина
Ворон к ворону летит,Ворон ворону кричит:Ворон, где б нам отобедать?Как бы нам о том проведать?Ворон ворону в ответ:Знаю, будет нам обед;В чистом поле под ракитойБогатырь лежит убитый.Кем убит и отчего,Знает сокол лишь его,Да кобылка вороная,Да хозяйка молодая.Сокол в рощу улетел,На кобылку недруг сел,А хозяйка ждет милогоНе убитого, живого.Битва при Оттербурне[52]
Перевод Ю. Петрова
В день жатвы это произошло,Когда мечут в лугах стога,В Английских землях Дуглас решилПоохотиться на врага.Он выбрал Гордонов, Грэмов взялИ Линдсеев, славных ребят,А Джорданы с ним не пустились в путьИ о том до сих пор скорбят.Он сжег подчистую Долину Тайн,Он сжег Бамброшира треть,Три добрые башни Рэдсварских холмовОн оставил в огне гореть.И вот наконец до Ньюкасла дошелИ объехал его кругом:«Кто хозяин здесь? Кто хозяйка тут?Чьи владенья и чей это дом?»И тогда лорд Перси ответил ему —В каждом слове звучала спесь:«Я — хозяин! Я и моя женаВсем владеем и правим здесь!»«Я этому рад, и приятно мне,Что над замком ты господин,Но прежде, чем я уйду за холмы,Покорится из нас один».И Перси взял боевое копьеИ выехал из ворот,На Дугласа он, не щадя коня,Ярясь, поскакал вперед.А леди глядела на них со стеныИ бледна словно смерть была,Когда сталь шотландская, добрая стальПерси вышибла из седла!«Когда бы нас не видал никтоНа зеленом этом лугу,Отобрал бы я твою жизнь — а такТолько меч отобрать могу».«Ступай к Оттербурну, наверх ступай,Дожидайся три полных дня,И если меня не дождешься ты,Можешь трусом назвать меня».«Прекрасен и радостен Оттербурн,Он на зависть иным местам,Отрадно бывает глядеть на него,Но кормиться нам нечем там.Там дикие птицы поют на ветвях,И олень бежит по холмам,Но хлеба нет и похлебки нет,И кормиться нам нечем там.И все же тебя я там буду ждать,Что скудна еда — не беда,И жалким трусом тебя назову,Если ты не придешь туда».И Перси ответил: «Клянусь, что приду,В том свидетель — всесильный бог!»И Дуглас сказал: «Я тебя дождусь,Тому моя честь — залог».В Оттербурне они расседлали коней,Где поля от росы мокры,В Оттербурне они расседлали конейИ поставили там шатры.И тот, кто богат, посылал слугуС конями на выпас в луга,А кто был незнатен и неимущ,Тот сам себе был слуга.И вдруг затревожился юный паж —А заря уж была близка:«Проснись, проснись, проснись, господин,Я вижу Перси войска!»«Ты лжешь, ты лжешь, ты бесстыдно лжешь,Ты лжи на троих припас:У Перси вчера еще не было войск,Чтоб выставить против нас.Но мне приснился недобрый сон:Вдали от людей и жильяЯ видел, как мертвый выиграл бой,И, кажется, это был я».И он поскакал навстречу врагу,Обнажив свой широкий меч,Но шлем надежный он позабыл,Охранявший во время сеч.Их честь обоих на бой звала,И с вождем повстречался вождь,Скрестились мечи их, и пот потек,Заструилась их кровь, как дождь.И Перси свой смертоносный мечСтремительно вскинул вверх,И ударил Дугласа прямо в лоб,И на землю его поверг.И Дуглас пажа к себе подозвал:«Беги, не жалея ног,Чтобы сына сестры, чтобы сэра ХьюЯ при жизни увидеть смог…»«Мой милый племянник, — Дуглас сказал,—Пустяк, если кто-то умрет;Я ночью понял, что мне конец,Что командовать твой черед.Я знаю, тьма подступает ко мне,Ибо рана моя глубока;Возьми своих воинов и схорониМеня под кустом орляка.Зарой меня под кустом орляка,Но без почестей, без похорон,Чтоб никто из людей, никогда не узнал,Где шотландский вождь погребен».И Хью Монтгóмери зарыдал,Ибо скорбь была велика,И сэра Дугласа похоронилНа лугу, под кустом орляка…А бой не стихал, и крошились щиты,И рассвет занимался вдали,И много лихих англичан-храбрецовДо рассвета во тьму ушли.От крови английской были красныГордонов рукава,И Линдсеи были подобны огню,Пожирающему дрова.Друг друга жаждали Перси и ХьюВышибить из седла,И лязгала сталь, и вспотели они,Ох, кровь между ними текла!«Сдавайся, Перси, сдавайся живей,Иначе тебя я убью!»«Кому же я должен, раз вышло так,Свободу вручить свою?»«Ты должен сейчас победу признатьНе лорда, не мужика,И даже мне не сдавайся ты —А сдайся кусту орляка».«Ни лилиям, рыцарь, ни орлякуНе вручу я свободу свою;Лишь Дугласу был бы я сдаться готовИ Монтгомери, сэру Хью».И, узнав, что Монтгомери перед ним,Он в землю свой меч воткнул,Монтгомери рыцарь учтивый был —Он руку ему протянул.Так закончен был Оттербурнский бойВ час, когда отступила ночь;Под кустом орляка был Дуглас зарыт,Увезен был сэр Перси прочь.«Золотая слава»[53]
Перевод Ю. Петрова
На корабле «Золотая слава» — страх и смятенье:Ходит галера турецкая рядом грозною теньюУ берега Южной Шотландии.Юнга-юнец у команды спросил, вот как спросил он:«Что, если я уничтожу галеру собственной силой?»Юнге ответил сам капитан, так он ответил:«Золота вдоволь добудешь себе подвигом этим».«В кожу быка заверните меня, да, заверните,Волнам соленым доверьте меня — за борт швырните!»В кожу быка завернули его, да, завернулиИ — поплывет он, потонет ли он — за борт швырнули.Било, крутило, швыряло его, плыть было трудно,И наконец он коснулся борта вражьего судна.Турки беспечно курили табак, кости метали,Юнга меж тем просверлил три дыры буром из стали.Вновь просверлил он три раза корабль турок спесивых —Хлынула в логово к туркам вода, ошеломив их.Тщетно срывали кто плащ, кто чалму, кто свою феску —Дыры заткнуть и пути преградить смертному плеску…Било, крутило, швыряло его — боже, что было! —И наконец к своему кораблю юнгу прибило.«Бросьте конец мне, втащите на борт судна родного,Слово сдержать наступила пора, верное слово!»«Зря, — прогорланил в ответ капитан, — ждешь ты богатства:Бросим тебя мы — уже нам пора в путь отправляться!»Юнга с ответом не медлил ничуть, с дерзким ответом:«Я потоплю вас, как тех потопил — знайте об этом!»В дело пуская свой верный бурав снова и снова,Ввергнул в пучину он тех, кто презрел верное слово,У берега Южной Шотландии.Сэр Эндрью Бартон[54]
Перевод Ю. Петрова
В листве распевало сто тысяч птиц,На землю спустился полдневный зной,Когда прогуляться за Темзой решилКороль английский Генрих Восьмой.И только он реку успел пересечь,В прохладные рощи жарою гоним,Как сорок и сорок купцов-моряковКолени, спеша, преклонили пред ним.«Привет вам, богатые господа!Привет вам, искусные моряки!»«Король, в мореходстве мы знаем толк,А вот от богатства мы далеки.Для нас недоступны теперь портыФранцузской, Испанской и Датской земли:Коварный пират стережет нас в путиИ грабит нагруженные корабли».«Я Богом клянусь, что моя странаМогуча и сил ее не избыть!Не знал до сих пор я, что некто есть,Дерзнувший Англию оскорбить».Вздохнули купцы и сказали: «Увы!К торговле дорога нам заперта —Проклятый шотландец ограбит насС одним кораблем против наших ста».Король поглядел на баронов своих,На лордов своих поглядел свысока:«Неужто из вас никому невмочьДоставить мне наглого моряка?!»И Чарльз, лорд Ховард сказал: «Государь!Готов я, извольте лишь повелеть,Я выполню то, что угодно вам,Берусь я насильника одолеть».«Шесть сотен, по выбору, лучших бойцовТебе английская даст земля,И будут матросы и капитан,Искусны в вождении корабля».«Врага отыщу я, — воскликнул лорд, —Не только на море, но и в аду,И не видать мне лица короля,Коль Бáртона пленным не приведу!»И первым призвал он к себе пушкаря,Познавшего в битвах побед торжество,Он прожил полвека и двадцать лет,И Питером Сáймоном звали его.«Мы в море идем, — сказал лорд Чарльз.—И да поможет нам Бог в бою!Ты выбран из многих; сто пушкарейТебе под начало я отдаю».«Спасибо, милорд, я выбором горд,Я счастлив, что в битву иду опять;Повесьте, милорд, на рее меня,Если промажу я хоть на пядь».И лучника Ховард цризвал — стрелка,Познавшего в битвах побед торжество,Был родом из Йоркшира храбрый стрелок,И Ви́льямом Хóрсли звали его.«Мы в море идем, — сказал лорд Чарльз,—И да поможет нам Бог в бою!Ты выбран из многих; сотню стрелковТебе под начало я отдаю».«Спасибо, милорд, я выбором горд,Я счастлив, что в битву иду опять;Повесьте, милорд, на рее меня,Если промажу я хоть на пядь».Копейщиков, лучников и пушкарейНа судно приняли морякиИ зá день один с Иванова дняВсю Темзу проплыли до устья реки.И там начался их морской поход,Три раза ночами сменились дни,И дивный корабль повстречался им,И путь ему преградили они.И Чарльз, лорд Ховард, на мостик взойдя,Сказал капитану: «Поведай о том,Как имя твое и куда ты плывешь,Откуда ты родом и где твой дом».«Милорд, я купец и моряк Гарри Хант,Правдиво и чисто сердце мое,И мы из Ньюкасла — я и корабль,Там наша гавань и там жилье».«Тогда расскажи нам, о Гарри Хант,Ты плавал здесь ночи и дни подряд:Встречался ли дерзкий грабитель тебе —Сэр Эндрью Бартон, рыцарь-пират?»И Гарри вздохнул и сказал: «Увы,Я знаю его — не прошло и дня,Как я его пленником был, милорд,И он дочиста разорил меня.Я по морю плыл, торопясь в Бордо,А Бартон-шотландец навстречу шел,Он взял мое судно на абордаж,И вот теперь я и нищ, и гол.И вот теперь я всего лишен,И унижение я терплю,Поэтому в Лондон держу я путь,Спешу я за помощью к королю».«К чему торопиться? — воскликнул лорд.—Коль ты мне поможешь, — промолвил он,—За каждый пенс, что он взял у тебя,Ты будешь шиллингом награжден».«Избави вас Бог, — воскликнул Хант,—От этаких мыслей и дел, милорд;Храни вас Господь! Неизвестно вам,Каков он, этот шотландский черт!Крепки и проворны матросы его,А сам он из стали и в сталь одет,На мачтах тараны укреплены,Сулящие недругу много бед.Отважны сто восемьдесят солдат,Без счету и луков, и копий там,И тридцать орудий, несущих смерть,В порядке расставлены по бортам.На гибель свою в абордажном боюСтолкнуться бы с Бартоном вам пришлось:Он, брусья-тараны обрушив на вас,Пробил бы корабль до воды, насквозь!»«Дурной же ты вестью встречаешь нас!Как видно, изрядная будет резня!Но в Англию я притащу его,Или в Шотландию он — меня».«Тогда вам отличный нужен пушкарь,Который не оплошает, милорд,Проворный, умеющий в цель попадать,Чтобы врагу продырявить борт.К тарану, милорд, их нельзя подпускать;Вам нужен отменный лучник-стрелок,Чтоб ни один из врагов, милорд,Влезть на площадку, на грот не мог.Тогда не придется бояться вамСвирепых, отважных шотландских псов;А завтра — храни вас Господь, милорд! —Вы с Бартоном встретитесь в семь часов.Вчера я связал себя клятвой молчать,А нынче не в силах себя побороть;Я клятву нарушил, я все рассказал,Но верю: простит этот грех Господь.Шесть пушек мне дайте на мой корабльИ пушкарей, как и пушек, шесть,Чтоб мог я сразиться с моим врагом.Мы завтра увидимся, ваша честь!»…………………………………………Корабль, на котором сэр Эндрью плыл,Был золотом весь изукрашен так,Что Чарльз, лорд Ховард, сказал: «Клянусь,Шотландец этот — достойный враг.Снимите знамена и вымпел — долой,Чтоб их увидеть никто не мог,И, как на купеческом корабле,Оставьте голым белый флагшток».И мимо пирата они прошли,Даже не выглянув из кают.«Кто эти хамы, — Эндрью спросил,—Которые честь мне не воздают?!На этих широких дорогах морскихХозяин я — вот уж четвертым год,Никто тут не плыл, меня не спросив,—Ни лиссабонский, ни лондонский скот.И вдруг торгаши оскорбили меня,Такая обида — совсем не пустяк;Догнать их, взять их на абордажИ вздернуть на рее наглых собак!»И пушки пиратов открыли пальбу,Чтоб гордый корабль повернул назад,И сбили фок-мачту у англичан,Четырнадцать было убито солдат.«Эй, Саймон, сюда! — лорд Ховард позвал,—За дело! Пора тебе слово сдержать.Клянусь, что на рее повешу тебя,Если промажешь ты хоть на пядь».Был Саймон старик, но к битвам привыкИ духом был тверд, как все мастера:Он девять ярдов цепи стальнойЗаправил в дуло, кроме ядра.Прицелился он, и выпалил он,И дым заклубился, и грянул гром,И Бартон глянул и увидал,Что борт его шлюпа пробит ядром.О Боже, как Бартон был омрачен,Когда он увидел, что вышло так!«Рубите канаты! Пора наступать!Сейчас нашу силу узнает враг!»О Боже, как Ховард доволен был,Когда он увидел, что вышло так!«Труба, запевай! Греми, барабан!Поднять на флагштоке военный флаг!»«Вперед, мои воины! — Бартон сказал.—Вперед, ибо нет иного пути:Похоже, что лорд-адмирал короляСюда соизволил за мной прийти».У Саймона сын был, умелый пушкарь,И Бартон умение это узнал,Когда уложил своим выстрелом тотЕще шестьдесят человек наповал.А Хант подобрался с другой стороны —В купце разгорелся воинский пыл —Фок-мачту он залпом в куски разнесИ воинов множество погубил.«Да, плохи дела, — сэр Эндрью вздохнул,—Признаться пора — плохая игра;Сильнейшим врагом оказался тот,Что был моим пленником лишь вчера.Мой добрый Гордон, поди сюда,Ведь ты не страшишься ни смерти, ни ран,Три сотни фунтов получишь ты,Если обрушишь на них таран».И на грот-мачту, сил не щадя,Карабкаться стал моряк удалой,Но Вильям Хорсли, спустив тетиву,Пробил ему череп разящей стрелой.И грохнулся Гордон вниз с высоты,И застонал, и тотчас затих,И увидала шотландская рать,Что храброго Гордона нет в живых.«Послушай, Джеми, племянник мой,Ты можешь прославить наш род и клан,Шесть сотен фунтов получишь ты,Если обрушишь на них таран».И на грот-мачту, сил не щадя,Взбираться стал Гамильтон удалой,Но Вильям Хорсли, спустив тетиву,Пробил ему череп разящей стрелой.И рухнул Джеймс Гамильтон с высоты,И захрипел, и кончил игру;Недаром уэльсец как-то изрек,Что жадность не приведет к добру.О Боже, как Бартон был омраченКончиной последнего из семьи!«Теперь я на мачту полезу сам —Скорей принесите доспехи мои!Доспехи с насечкою золотой,В сраженьях спасавшие грешную плоть,Джон Бартон носил их, мой храбрый брат,Да упокоит его Господь!»И вот принесли ему латы его,И он их тотчас на себя надел,И все говорили, что может онНе опасаться ни пуль, ни стрел.«Поди сюда, Хорсли, — лорд Чарльз сказал,—Ты нынче хозяин своей судьбе:Стреляй хорошенько, не промахнись —И рыцарство выстрел доставит тебе!»«Я буду стараться, — ответил стрелок,—Я помню о Боге и короле;Но у меня только две стрелы,И как бы мне не висеть в петле».Прицелился метко он, и стрелаПрошла меж латами под рукойИ Бартону грудь пронзила насквозь,И хлынула алая кровь рекой.И все же за мачту держался он —Отвага была, и сила была,И тут-то, над воротом пролетев,Пробила череп ему стрела.«Вперед, мои воины! — Бартон сказал.—Я ранен, но я не убит, я жив!Как только кровь перестанет течь,Я в битву ринусь, меч обнажив.Вперед, мое войско! Английские псыПривыкли кусаться исподтишка;Вперед, за Шотландию! Бейтесь с врагомИ слушайте звук моего рожка!»И только замолк его звонкий рожок,Сказал Гарри Хант: «Я бьюсь об заклад,Мы можем взойти на его корабль —Убит и не встанет рыцарь-пират».Ворвавшись гурьбой на пиратский корабль,Они увидали шотландских солдат,Погибших от ядер и стрел, — а в живыхОсталось лишь тридцать и шестьдесят.Лорд Ховард взял в руки тяжелый мечИ голову Бартону напрочь снес,И пленные воины, отворотясь,Сдержать не сумели бессильных слез.Он за борт тело велел швырнуть,В одежду упрятав три сотни крон:«Куда бы ни вынесло море тебя,Этого хватит для похорон!»И, голову Бартона взяв с собой,Они повернули и вспять пошли;В канун Новогодья на Темзу-рекуПриплыли военные корабли.Лорд Ховард письмо королю написал,Гонца отправил с письмом вперед:«Не знал еще ни один корольТакого подарка под Новый год.Прекрасней подарка ни сталью меча,Ни золотом не добыть никому,Он сердце ваше развеселит —Ведь в Англии равного нет ему».И Генрих приветствовал их и сказал,Что ценит услуги британский трон,Что очень хорош пиратский корабль,Что судна такого не видывал он;Был раньше один боевой корабль —И вдвое больше стало теперь,И груз драгоценный, богатый призЗахвачен короной почти без потерь.«Кто сделал это? — спросил король.—Кому я обязан в этой войне?»«Купцу Гарри Ханту, и Хорсли-стрелку,И Саймону-пушкарю, и мне».«Купец Гарри Хант получит от насКазну сэра Эндрью, и цепь, и рогЗа то, что он доблестно нам служилИ сделал все, что умел и мог.Мы Хорсли доходные земли дадим,И будет он в рыцари посвящен,А Ховарда титул высокий ждет —Граф Нóттингем будет отныне он.Ты, Саймон, стар, и готовы мыЛелеять тебя и семью твою:Пять сотен фунтов золотом яЗа верную службу тебе даю».Пришла королева, и леди ееПришли поглядеть на трофей боевой,На рыцаря Бартона посмотреть —Героя, прославленного молвой.Но, увидав его мертвый лик,Вздохнул государь и промолвил так:«Я сотни бы фунтов не пожалел,Чтоб жив он остался, этот смельчак.Вручить по полкроны его морякамНа память о том, кто нами убит,И к братцу Джеми, их королю,Доставить с почетом и без обид!..»Капитан Кар[55]
Перевод Ю. Петрова
Случилось это в Мартынов день,Когда замело пути;Сказал своим людям Кровавый Кар:«Нам надо приют найти».(Ох, тошно, тошно, хоть помирай,Тоскуют душа и плоть,Ох, самая тошная из ночей,Помилуй меня, господь!)«Ура, капитан, куда хочешь, правь,А мы — за твоим конем!»«Мы в замок двинемся, в Крэйкенбро,Уж там-то мы отдохнем.Прекрасный замок — богат, великИ в крепкий камень одет,И леди-красотка сейчас одна —Хозяина дома нет».А леди глядела в тот самый часВ поля с крепостной стеныИ вдруг увидала: к замку несутВсадников скакуны.«Взгляни, конюший, взгляни, капеллан,И ты, дворецкий, взгляни:Я вижу, как скачет много людей,И думаю — кто они?Быть может, супруг ненаглядный мойДомой прискакал наконец?»Но это был Кар, вероломный Кар,Предатель, убийца, лжец.И только был к ужину стол накрытИ молитвы вознесены,Как спешились Кар и его отрядУ крепостной стены.«Сдавайся, леди! И я клянусь:Мы ночь проведем вдвоем,Ты будешь моею, а поутруХозяйкой войдешь в мой дом».А старшего сына в озноб и в жарПостыдный бросал испуг;Сказал он: «О мать, покорись ему,Иначе нам всем каюк!»«Я лучше умру, но за честь и домСражусь из последних сил,И пусть христианский узнает мир,Что женщину Кар убил!Подайте сюда пистолеты мои,Подайте ружье сюда,И я застрелю кровавого пса,Не ведающего стыда!»И леди, не дрогнув, стала стрелятьИз пистолетов своих,Но пули, предателя миновав,Прикончили трех других.«Я долг исполняю, — сказала она,—Я крест до конца несу,Ни лорду, ни смерду я замок не сдам,Ни Кару, кровавому псу.От Кара я требую, чтобы онЗагладил измены грех:Пускай уцелеет мой старший сын,Наследник владений всех».«Спустите мальчишку вниз со стены,Закутавши в простыню,Я парня на руки сам приму,И сам его сохраню».Так вымолвил Кар и вновь согрешил,Как всю свою жизнь привык:У мальчика вырезал сердце онИ вырвал из уст язык.Да, вырезал сердце он и языкИ все завернул в платок,Швырнул — и кровавый комок упалУ материнских ног.«Будь проклят, убийца, безбожный Кар,Ты смертный содеял грех:Тобою мой первенец был убит,Наследник владений всех».Тогда сказал ее младший сын:«О мать, покорись ему!Оружье сложи и отдай ключи —Наш замок в огне, в дыму».«Все золото я б отдала свое,Чтоб кончился этот бой,Чтоб западным ветром огонь и дымРазвеяло над тобой».И леди в спальню прошла — а тамУже загорался пол,И детям вымолвила она:«Молитесь! Конец пришел».Старик-дворецкий, седой как лунь,Сказал, поглядев в окно:«О леди, все кончено, мы в кольце,Погибнуть нам суждено».…Лорд Гамильтон ночью тревожно спал,И он увидал во сне,Что дома убита его женаИ замок его в огне.«Эй, воины, живо седлайте коней!Эй, слуги мои, ко мне!Мне снилось, что кто-то убил жену,А замок горит в огне».И рыцарь немедля вскочил в седло,И вихрем помчался конь,Но дрогнуло гордое сердце его,Когда он узрел огонь.И он протрубил в голосистый рог,К нему приложив уста,И двести Гамильтонов гурьбойСпешились у моста.«О, если б нынешнюю бедуЯ мог бы узнать вчера,Ватага разбойничья не ушла бОт плахи и топора!Будь проклят, убийца, Кровавый Кар,Ты смертный содеял грех,Тебе расплатиться за кровь и смертьНе хватит владений всех.Уж если не мог ты не убивать,Так взял бы ты жизнь мою,Не тронув злодейской своей рукойЖену мою и семью!»Унылые берега Ярроу[56]
Перевод Г. Плисецкого
Они решили за виномПойти к реке, сразиться.Они друг другу поклялись,Что будут честно биться.— Не покидай, любимый муж,Супружеского крова!Мой брат родной тебя предастНа берегах Ярроу.— Прощай, жена, мне в путь пора.Я знаю: поздоровуМне не вернуться с береговУнылого Ярроу.Она супруга обняла,Не говоря ни слова.Он сел в седло и поспешилНа берега Ярроу.Он въехал нá гору и внизВзглянул с холма крутогоИ увидал девятерыхНа берегу Ярроу.— Зачем явились? Выпить всластьСо мной вина хмельного?Или пришли мечом махатьНа берегах Ярроу?А я пожаловал сюдаНе для питья хмельного,А я пришел мечом махатьНа берегах Ярроу!Он уложил девятерыхНа берегах Ярроу,Покамест шурин не вонзилВ него меча стального.— Ступай теперь домой, — сказалОн шурину сурово.—Вели сестре, чтоб забралаМой труп с болот Ярроу.— Мне сон приснился. Я былаК несчастию готова.Мне снилось: вереск я рвалаНа берегах Ярроу.Она взошла на холм и, внизВзглянув с холма крутого,Увидела девятерыхНа берегах Ярроу.Она средь них его нашлаИ кровь его багрову,Из раны бьющую, пилаНа берегу Ярроу.— Не плачь о мертвом муже, дочь!Найдем тебе другого,Получше муженька, чем тот,Убитый у Ярроу.— Попридержи язык, отец!Не нужно мне другого.Нет мужа лучшего, чем тот —Убитый у Ярроу.Будь прокляты твои быки,Будь прокляты коровы,Пусть все они сойдут с умаНа пастбищах Ярроу!Сэр Патрик Спенс[57]
Перевод Ю. Петрова
В Дамфелине король попивает виноИ кубком стучит о стол:«Где найти моряка мне лихого, чтоб онМой добрый корабль повел?»И тогда сидевший у ног короляЦаредворец седой встает:«Изо всех мореходов сэр Патрик Спенс —Отменнейший мореход».И король тотчас написал приказИ печать приложил — и вотСэру Патрику Спенсу приказ вручен,Гулявшему без забот.«О, кто же мой враг, подстроивший так,Чтобы встретился я с бедой?Чтобы вышли мы посреди зимыВоевать с ледяной водой?В Норвежские земли, в Норвежский крайЗимой нелегки пути;Но дочку нашего короляВ понедельник с утра снарядили корабльИ, спеша, в непогоду ушли,А к исходу среды увидали рядыСкал прибрежных Норвежской земли.Не неделю шел пир, не неделю одну —Три недели вместо одной,И вельможи норвежские стали роптать:«Вы сорите нашей казной!Королевны приданое тратите вы,Груды золота и серебра».«Вы лжецы, господа, лжете вы без стыда,Вы поистине лгать мастера!Я с собою полбушеля золота взял,Я с собою привез серебро,Так что хватит вполне и команде и мне,Чтобы ваше не трогать добро!Будет снег ли с дождем, или град, или гром —Поутру мы отчалим домой!..»«Капитан мой, увы, как рискуете вы,Ждать погоды пора штормовой:Я глядел в вышину и увидел лунуМолодую — со старой в руке;Если в море сейчас мы отправимся, насЖдет крушение невдалеке».Они утром проплыли не лигу одну,И не две, а около трех,—Ощетинилось море, и ветер задул,И застала их буря врасплох.«Нас настигла беда! Ну-ка, малый, сюда!Подмени меня, стань у руля,Курс держи и не трусь — я на мачту взберусьПосмотреть, не видна ли земля».Он и шага, и шага пройти не успел,Он всего лишь полшага ступил,Когда вспененный вал борт пробил и прорвалИ всю палубу вмиг затопил.«Эй, ни с места, назад! Стой, держись за канат!Стой, покуда цела голова!Видишь, волны, вливаясь за воротник,Выливаются сквозь рукава».Чтобы дыры заткнуть и продолжить свой путь,Они груз притащили сюда:В ход пошла и пенька, в ход пошли и шелка,Но, как прежде, хлестала вода.Было лордам шотландским невмочь промочитьКаблуки башмаков щегольских,Но еще до конца представленья — насквозьШляпы сверху промокли у них.Долго, долго их женам придется сидетьИ, губами едва шевеля,Умолять небеса, чтоб узреть парусаДолгожданного корабля.Долго, долго их женам придется стоять,Драгоценностями звеня,Ожидая супругов, которых ониНе увидят до Судного дня.День субботний минул, и воскресный прошел,Понедельник настал — и тогдаПуховые перины, одна за другой,Колыхаясь, приплыли сюда.Нужно лишь полпути к Эбердуру пройти —Там до дна саженей пятьдесят,Обретается там Патрик Спенс, капитан,И у ног его лорды лежат.Кинмонт Вилли[58]
Перевод Ю. Петрова
О Сэкелде лживом знаешь ли ты?О Скрупе коварном известно ль тебе?Они захватили Кинмонта Вилли,Чтоб вздернуть шотландца тайком на столбе.Ах, было б у Вилли хоть двадцать стрелков,Хоть двадцать таких же, как Вилли, ребят,Предателям лживым не знать бы поживы,Хоть было их трижды по пятьдесят.Связав ему ноги под брюхом коня,Скрутив ему руки тугой бечевой,—Пятеро справа и пятеро слева —Его проволок через Лиддел конвой.Его проволок через Лиддел конвой,Провез по карлайлским пустынным местам,А в замке Карлайле коней расседлалиИ Скрупу оставили пленника там.«Я пленник, но волен спросить у тебя:Скажи, покровитель предательских дел,Кто тут не боится закона Границы?Кто с Баклёхом храбрым тягаться посмел?»«Заткни свою глотку! Шотландцы твоиТебе не помогут, тебя не найдут,И, прежде чем ты этот замок покинешь,Клянусь, что за все ты расплатишься тут!»«Лорд Скруп, я душою своею клянусь,Что ты предаешься тревоге пустой;Поведать хочу я: в трактирах ночуя,Всегда я по счету платил за постой».Известие это до наших дошло,И Баклёха весть обожгла, как огнем,Что Кинмонта грубо наемники СкрупаПохитили в час между ночью и днем.Он по столу в гневе хватил кулаком,Да так, что вино его брызнуло вверх:«Уж ежели Скрупу не отомщу я,Да буду я проклят отныне вовек!Да разве мой шлем — это вдовий платок,А пика — лозе безобидной родня,А взмахи десницы — как ахи девицы,Что мог англичанин унизить меня?!Неужто похитили Вилли они,Когда перемирие на рубеже?Наверно, решили, что Баклёх отважныйНе страж на шотландской границе уже!Неужто похитили Вилли ониВ своем ослепленье, в бесстыдстве своем?Наверно, забыли, что Баклёх умеетВскочить на коня и ударить копьем!Да если бы не было мира сейчас,Да если б войны наступила пора,То замок Карлайл, как снег бы, растаял,Будь он из гранита и серебра.Английскою кровью я б замок омыл,Разбойничье логово сжег бы дотла,Вовеки не знал бы никто в Камберленде,Где крепость коварного Скрупа была!Но нет с англичанами нынче войны,Есть мир — и да будет во веки веков!Ни девушек их, ни парией я не трону,Но Кинмонта Вилли спасу от оков!»И кликнул он сорок лихих молодцов —Один воспитал их и пестовал род;Единственным был не из нашего кланаОтважный и доблестный сэр Эллиот.И кликнул он сорок лихих молодцов,Все кровные родичи, каждый за всех,—В зеленых перчатках, и шпоры на пятках,И синие перья венчали доспех.И ехали десять из нас впередиС рожками и горнами, как егеря;И ехали десять с начальником рядом,Стальными клинками на солнце горя;И ехали десять на добрых коняхС поклажей из лестниц, ломов и лопат;И ехали десять безмолвною стражей;В Вудхаусли двигался грозный отряд.Мы Бетибл-ленд миновали, и вотВ чужие владенья вошли наконец;Кого же вначале мы там повстречали?Нам встретился Сэкелд, предатель и лжец.«Куда вы, охотники, держите путь?» —Спросил у десятки охотничьей он.«Травить мы английского едем оленя,Который ступил за шотландский кордон».«Куда вы, о воины, держите путь?» —Спросил у охраны начальника он.«Хотим изловить мы того негодяя,Который нарушил Границы закон».«Зачем эти длинные лестницы вам?Куда направляетесь вы, мастера?»«Воронье гнездо разорить собрались мы,Его ведь давно уничтожить пора».«Безмолвные стражи, далек ли ваш путь?Куда вы спешите, никак не пойму?»Но Дикки из Драйхопа, старший десятки,Ни слова в ответ не промолвил ему.«Ни с места, ворюги, здесь наша земля!Разбойнику дальше дороги вам нет!»А Дикки — он снова не молвил ни словаИ только проткнул его пикой в ответ.Тогда мы направились дальше, в Карлайл,И Иден разлившийся пересекли,Набухший водою, грозивший бедою,Но мы и людей, и коней сберегли.Мы к Стеншоу вышли, к песчаной косе,И ветер пахнул на бойцов, и тотчасНам спешиться всем приказал предводитель,Чтоб конское ржанье не выдало нас.Когда же покинули Стеншоу мы,То ветер завыл, загудел, и вдалиГроза разразилась и небо затмилось,Когда мы под стены Карлайла пришли.Ползком пробирались, почти не дыша,Приставили длинные лестницы вмиг,Полезли по стенам, и в раже военномСам Баклёх всех ранее крыши достиг.Дозорного Баклёх за горло схватил,К ногам опустил на свинцовый настил:«Тебя я закинул бы через границу,Когда бы условия мира не чтил!Горнист, начинай же, чтоб лорд услыхал,Чтоб он пробудился от песни ночной!»И грянула гордо мелодия горна:«Где тот, что осмелится спорить со мной?»За дело взялись мы, за дело взялись:Мы клич испустили, зовущий на бой,Свинец мы рубили, дыру мы пробилиИ в залу свалились вопящей гурьбой.Почудилось им, будто рать короляОбрушилась, словно лавина в горах,На деле же двадцать и двадцать шотландцевУ тысячи в душах посеяли страх.К чертям мы сшибали ломами замки,Решетки зубилами рушили мы,Старались, ругались, пока не добралисьДо Кинмонта Вилли, до нижней тюрьмы.И вот мы добрались до нижней тюрьмы,Где Вилли был цепью прикован к стене:«Привет тебе, воин! Ты что-то спокоен,Ты спишь, о последнем не думая дне!» «О братья, привет вам! Уже я не сплю —Я спал на пороге последнего дня.Поклон мой отчизне, и клану, и жизни,И храбрым парням, что дрались за меня!»И Роувен Рыжий его подхватил(Таких силачей не бывало и нет!);«Эй, Роувен Рыжий, постой, погоди же,Я лорду пошлю мой прощальный привет.Прощай, мой хозяин, любезнейший Скруп,Известный радушием и добротой!Мой долг сохранится до встреч на границе —Тогда я тебе заплачу за постой!»И с криком и гиком ватага парнейИз замка долой земляка понесла,При каждом движенье железные цепиГремели, как медные колокола.«Несчетное множество раз на коняхСкакал я и лесом, и горной тропой,Но зверя такого, как Роувен Рыжий,Клянусь, никогда я не знал под собой!Несчетное множество раз скакуновЯ шпорил, скача через ров и забор,Но небом клянусь я, что в жизни ни разуТаких тяжеленных не нашивал шпор!»Мы к Стеншоу вышли, и тут загремелТрезвон колокольный и пение труб,И тысяча конных примчалась вдогонку,Их вел за собою разгневанный Скруп.И Баклёх свернул к полноводной реке,Туда, где она бушевала, как зверь,И ринулся в буйство потока с отрядом,И выплыл на том берегу без потерь.К английскому берегу стал он лицомИ бросил перчатку: «Визит за визит!Мы в Англии лорду пришлись не по вкусу?В Шотландии нас он пускай навестит!»Лорд Скруп, потрясенный, недвижно стоял,Как каменный, — сдвинуться с места не мог,С растерянным видом смотрел он на Иден,Когда переплыли мы грозный поток:Наверное, ведьма его родила,А может, из пекла пожаловал он?Я в чертову воду не прыгнул бы сроду,Сули мне судьба хоть богатство, хоть трон!»Грэйм и Бьюик[59]
Перевод Ю. Петрова
В Карлайл поехал старый Грэйм,Его там Роберт Бьюик ждал,Они вина хватили всласть,И хмель обоих разобрал.Старик лорд Грэйм провозгласил:«Сэр Роберт Бьюик, будь здоров!Теперь налей за сыновей,За дружбу наших молодцов!»«О, был бы сын твой так учен,Такой же книгочий, как мой,Как братьям, можно было б имОборонять наш край родной.Да, был бы сходен он с моимПо грамоте и по уму!..Но он невежда и простак,И он неровня моему».Старик лорд Грэйм достал кошель,По счету заплатил сполна,Прибавил крону, чтобы всемНалили доброго вина,Потом в конюшню он пошел,Где было тридцать три коня,Вскочил в седло, и в замок свойОн поскакал, вовсю гоня.«Добро пожаловать, отец!Где пропадал ты до сих пор?»«В Карлайле был я; там меняИз-за тебя постиг позор.В Карлайле Роберт Бьюик мнеСказал, что ты с чурбаном схож,Что сыну умному егоВ друзья ненужен и негож.Ты в школе лодыря гонял,И ты не преуспел ни в чем;Благословения не жди,Пока позор не снят мечом!»«Отец, решать мечами спорИ кровь пролить — избави бог!Был Билли Бьюик другом мне,И он меня учил, как мог».«Молчи, безмозглый остолоп!Вступить не хочешь с Билли в бой —Мою перчатку подними,И я, старик, сражусь с тобой!»Тут Кристи Грэйм затрепетал,Стал бел как мел, вперед шагнул:«Отец, перчатку вновь надень,Ее, наверно, ветер сдул!»«Молчи, болван, не прекословь,Укороти язык дрянной!Коль честь мою не защитишь —Клянусь, сразишься ты со мной».Тут Кристи Грэйм ушел к себе,Чтоб все обдумать и понять:Сражаться ли ему с отцомИли на друга меч поднять?«Коль друга я убью, то мнеНе видеть Божьего лица;Но будет трижды смертный грех —Ударить старого отца.Да, если друга я убью —То Божья воля, не моя;Да будет так! Но я клянусь,Что вслед за ним умру и я».Он опоясался мечом,Стальные латы, шлем надел;Да, стать природного бойцаБыла дана ему в удел!..Прервем о Кристи Грэйме сказИ речь о том мы поведем,Как Билли Бьюик в этот деньУчил юнцов владеть мечом.Когда ж он им внушил азыАтак, защит и ретирад,Он взял под мышку свой клинокИ обошел отцовский сад.Он глянул за ограду вдаль,Чтоб видеть все, что есть вовне,И рыцаря увидел онВ доспехах ратных, на коне.«О, кто там скачет, кто спешит,Поблескивая сталью лат?Наверно, это Кристи Грэйм,Мой побратим, мой милый брат.Привет тебе, мой старый друг,Добро пожаловать в наш дом!»«О, горе мне! Сегодня яПришел не другом, а врагом.Ведь мой отец в Карлайле был,С твоим отцом столкнулся он,А тот сказал, что я чурбан,И я растерян и смущен.Я в школе лодыря гонял,И я не преуспел ни в чем;Лишусь благословенья я,Когда не кончу спор мечом».«Спаси нас бог от этих дел!Не лучше ли друзей найти,Чтоб наших стариков отцовСумели к миру привести?»«Мой добрый друг, нам недосугТут заниматься болтовней!Ведь ты мужчина, спору нет,Так выходи на бой со мной».«Но у тебя броня, и щит,И шлем, и длинное копье».«Сейчас сравняется с твоимВсе снаряжение мое!»Свой шлем из стали сбросил он,О землю звякнула броня,Копье воткнул он, кинул щит,К ограде привязал коня.Тут Билли Бьюик скинул плащ,Псалтырь свой выронил из рукИ враз перескочил туда,Где ждал его любимый друг.Они сражались два часа,И не кончался ратный пыл,С обоих пот ручьями тек,И каждый невредимым был.Но вот удар смертельный ГрэймНанес внезапно, и клинокВошел глубоко слева в грудь —И Билли Бьюик наземь лег.«Встань, побратим, о Билли, встань!Скажи хоть слово, не молчи:Ты насмерть ранен — иль тебяСпасут Всевышний и врачи?»«Прочь, прочь отсюда, Кристи Грэйм!Садись скорее на коняИ уезжай, чтобы никтоНе знал, что ты убил меня».«О Билли, я тебя убил,Сразил я друга юных лет;Я не уйду — поклялся я,Что я умру за другом вслед».Он укрепил свой меч в холме,И в двадцать футов взял разгон,И набежал на острие,И мертвым пал на землю он.Тогда к поверженным бойцамСэр Роберт Бьюик подоспел:«Вставай, — сказал, — мой храбрый сын,Ты победить врага сумел!»«Молчи, отец, ни слова! ТутНе место чванной болтовне,Ты мог бы мирно пить вино,Оставив жизнь ему и мне.Могилу вырой для двоих,Вместительней других могил,Но ближе к солнцу положиЕго — он дважды победил».«Увы, — сэр Бьюик зарыдал,—Я сам виною всех невзгод!Был Билли лучшим изо всех,Кем славен был наш древний род!»«Увы! — изрек старик лорд Грэйм.—Меня страшней карает рок:Когда бы Кристи был со мной,Я все б границы пересек.И если б тридцать три врагаМеня пленили на войне,Один лишь Кристи изо всехВернуть сумел бы волю мне.Надежды нет, и счастья нет,Я ключ утратил и замок;Когда бы Кристи был со мной,Всю землю обойти б я мог!..»Юный Логи́[60]
Перевод А. Эппеля
Я вам спою, коли хотите,Одни старинные стихи,Как государю в плен попалсяБеспутный юный лорд Логи.В тюрьму он брошен в Эдинбурге,Кармайкл в темнице ключарем,Мэй Маргарет по лорду сохнетИ сокрушается по нем.«Не плачь, Мэй Маргарет, не сетуй;Мне слезы — хуже, чем враги!Сходи-ка лучше к государюПросить за юного Логи.Она одежды поправляет,Играет прядью золотой:«Коль жизнь Логи не получу я,Прощусь, Шотландия, с тобой!»Она явилась к государю,Чтобы припасть к его стопам.«Но что, Мэй Маргарет, случилось?О чем взываешь слезно к нам?»«Яви мне милость, государь мой!Яви мне милость, помоги!А всё, о чем я умоляю,—Пообещай мне жизнь Логи!»«О нет, Мэй Маргарет! Как можно?Свой пыл, прошу, побереги!Во всей Шотландии сокровищНе хватит, чтоб спасти Логи!»Украв у государя гребень,У государыни — кинжал,Мэй все Кармайклу отсылает,Чтоб отомкнул в тюрьме подвал.Она Логи послала златаИ серебра, чтоб весел был,И в две руки по пистолету,Чтоб, как спасется, так палил.К Толбутской лестнице прокравшись,Логи пальнул из двух стволов,И государь в своих покояхСперва не мог сказать двух слов.«Извольте, слуги, торопитьсяИ привести Кармайкла к нам!Я об заклад готов побиться,Что сам Логи стреляет там!»Когда Кармайкл согнул коленоВ поклоне верного слуги,Его спросил король сердито:«А где наш пленник — лорд Логи?»Кармайкл тотчас отворотился,Слеза прожгла, видать, его!«Вы, государь, мне знак послали,И лорд отпущен под него!»«Ты что, Кармайкл, — над нами шутишь?Над нами шутишь ты? Ну что ж!К утру мы завтра суд назначим,И сам в темницу ты пойдешь!»К Мэй Маргарет Кармайкл явился,И не было на нем лица.«О, ежели Логи с тобою,Пусть выйдет хоть на полсловца!»Мэй Маргарет отворотилась,Смех разбирал, видать, ее!«Яйцо разбилось — пташки нету,И каждый получил свое!»Один корабль из Лейта вышел,Другой — пришел в Квинс-Феррский порт;Ее сынку отец сыскался —Логи, беспутный юный лорд.Сэр Джеймс Росс[61]
Перевод Г. Плисецкого
Изо всех шотландских отважных вождей,Изо всех достославных именСамым храбрым был сэр Джеймс Росс,Лучший рыцарь былых времен.Он ростом был, как могучий дуб,Что на голой вершине рос,Когда он плечом поводил, вокругРазлеталась копна волос.Вождь могучего клана, сэр Джеймс Росс,Если он начинал речь,Призывая на битву, пятьсот человек,Как один, хватались за меч.Он в кровавых схватках лупил англичан,За шотландские бился права,Трижды он побеждал их, пока емуНе исполнилось двадцать два.Он Матильду прекрасную нежно любил,Деву чистую, как душа.Королева Шотландии не былаВполовину так хороша.Долго гордая дева твердила ему:Эта крепость не сдастся вам!Но глаза ее признавались в любви,Вопреки строптивым словам.Наконец испытала верность его,И на милость сменила гнев,И невинное сердце ему отдала,Пылким сердцем взамен овладев.Но прекрасной Матильды жестокий отец,Бьюхан-лорд, невзлюбил юнца,Джона Грэйма сосватал ей и велелПоступать по воле отца.Повстречались возлюбленные тайкомВ чаще леса в одну из ночей,Там, где ива плакучая косы своиОкунает в быстрый ручей.Хитрый Дональд лежал между тем в траве,Джона Грэйма единственный брат,Он хотел на любовников поглядетьИ послушать, о чем говорят.И печальная дева сказала так:— Невзлюбил тебя мой отец,Джону Грэйму он руку мою отдает,Значит, нашей любви — конец.Да исполнена будет воля отца,И противиться смысла нет.Ты другую невесту отыщешь себе,Леди знатную юных лет.Ты забудешь скоро Матильду свою,И не будет прошлого жаль.Пусть же счастье станет уделом твоим,А моим уделом — печаль.— Что я слышу? — воскликнул сэр Джеймс Росс.—Где же, милая, клятвы твои?И Матильда за Джона Грэйма пойдет,Хоть клялась мне в вечной любви?Пусть меня пронзит его острый меч,Но не мне бояться угроз! —Крепко обнял рыцарь невесту своюИ прижал ее к сердцу Росс.— Я хотела, рыцарь, тебя испытать,Мне же нечего думать тут:Брачным ложем мне станет могила, клянусь,Если Грэйму меня отдадут!Так прими же, юноша, мой поцелуй,Колебаний в душе моей нет,Пусть все беды на свете меня поразят,Если я нарушу обет!И, поклявшись друг друга до гроба любить,Разлучились они наконец.Дональд рыцарю крикнул, покинув кусты:— Обернись, безбородый юнец!Обернулся быстро бесстрашный РоссИ сверкнувший выхватил меч,Ибо Дональда острый клинок успелПлащ ему на плече рассечь.— Честь любимого брата мне дорога,Мстит за Джона моя рука! —Рыцарь быстро назад три шага отступилИ успел спастись от клинка.И в ответ он поднял оружье свое,Размахнулся, как только мог,И обрушил на голову Дональда сталь,И рассек ему череп и мозг.Рухнул Дональд на землю — безжизненный прах,И ничем ему не помочь.— Так со всеми врагами я поступлю! —Молвил Росс и отправился прочь.К замку лорда Бьюхена он поспешил,Поспешил через темный лесИ, любимой окно в темноте отыскав,Прямо в сад через стену залез.— Спишь ли ты, дорогая Матильда моя?Я прошу: не спи в этот час.Это я — несчастливый возлюбленный твой,Ожидает разлука нас.Я сейчас отправлюсь на Скай, где живутВсе мои друзья и родня,За меня сразиться с жестоким врагомПодниму сторонников я.— О, не делай так, мой любимый Джеймс! —Отвечает ему она.—Ты побудь до рассвета в моем саду,Ибо ночь жутка и темна.До рассвета я буду тебя охранять,А к твоим я пажа пошлю,Побежать быстрей и на помощь зватьВесь твой клан я ему велю.Он улегся на землю, закутавшись в плащ,А она отослала пажаИ сама всю ночь простояла вблизи,За его безопасность дрожа.Между тем проворно маленький пажПобежал по холмам и долам.А навстречу ему — Джона Грэйма отряд,Впереди же тот ехал сам.— Ты куда так торопишься, маленький паж,В час, когда полагается спать?— Я бегу поднимать Джеймса Росса клан,На защиту хозяина звать.Ибо Дональда Грэйма он нынче убил,Тот погиб от его руки,И теперь он один во владеньях чужих,А друзья его далеки.— Брат мой умер? — воскликнул неистовый Грэйм. —Пусть позор на меня падет,Если подлый убийца завтра к утруОт руки моей не умрет!Я тебя награжу, если скажешь мне,Где сейчас находится он?— Он у лорда Бьюхена дремлет в саду,А Матильда хранит его сон.И, пришпорив коней, поскакали они,Слова лишнего не говоря,И увидели башни замка вдалиВ час, когда занималась заря.Их Матильда встретила у ворот,И спросил Матильду сэр Джон:— Джеймса Росса случайно не видела ты?Не заглядывал в замок он?— Да, — сказала Матильда, — в полдень вчераОн проехал мимо ворот,Он, как видно, спешил: своего коняПогонял нещадно вперед.Он теперь в Эдинбурге, наверно, давно,Если конь в пути не упал…— Значит, мне солгал твой маленький паж,Что всю ночь он под деревом спал?Как ломала Матильда руки свои!Как власы на себе рвала!— Храбрый Росс, я хотела тебя спасти,А выходит — тебя предала!В это время рыцарь проснулся в саду,Он услышал Матильдин плач,Он поднялся, выхватил грозный мечИ отбросил в сторону плащ.— На твоем мече со вчерашнего дняБрата кровь, но сегодня днемИ твоя, Джеймс Росс, нечестивая кровьБудет скверно вонять на моем.— Хорошо говоришь! — отвечал ему Росс.—Но не в слове — сила мужчин.Отпусти людей — и доблесть своюИспытаем один на один.Ибо часто за словом скрывается трус.Меч мой тяжек. В былые дни,Он на поле брани сверкал впереди,Когда ты держался в тени.И вперед, вызывая Грэйма на бой,Храбро выступил юный вождь.Тот смутился и спину ему показал,Ибо знал хорошо его мощь.Пали четверо самых отважных бойцовВ тот же миг от его меча,Но Джеймс Росс напролом между ними шел,Джона Грэйма средь них ища.К нему сзади бесчестно подкрался ГрэймИ ударил рыцаря в бок,Из отверстия хлынула алая кровь,И от крови пояс намок.Но оружья не выронила рука,И ступала твердо ногаДо тех пор, пока его грозный мечНе прошел сквозь сердце врага.Рухнул Грэйм, как поваленный бурей дуб,Рядом с ним опустился Росс,Ослабел, и не мог шевельнуть рукой,И как будто к земле прирос.А Матильда, увидев, как он упал,Умоляла Грэйма людей:— О пощаде молит Бьюхена дочь —Да не будет отказа ей!Умирающий голос ее услыхал,И открыл перед смертью глаза,И уставил их на Матильду свою,И почти неслышно сказал:— Ты напрасно просишь о жизни смерть,Бесполезен со смерти спрос.Путь мой кончен. Возлюбленная, прощай! —И забылся, и умер Росс.И Матильда из теплой раны егоМеч достала нетвердой рукой:— Я иду за тобою, сэр Джеймс Росс,Я иду вослед за тобой!Прислонила к земле рукоять меча,Острие направила в грудь,И упала на милого своего,И отправилась в дальний путь.Два брата[62]
Перевод Г. Плисецкого
Жили два брата. Вместе росли,Вместе учились в школе.Один другому однажды сказал:— Давай поборемся, что ли?Они боролись, Вильям и Джон,И Джон упал на поляну,А Вильям упавшему Джону ножомНанес смертельную рану.— Возьми меня нá спину, брат дорогой,К ручью отнеси с поляныИ рану прозрачной водою омой,Чтобы кровь не текла из раны.И Вильям на спину ношу взвалил,К ручью отправился с неюИ рану прозрачной водою омыл,Но кровь текла все сильнее.— Возьми меня нá спину и отнесиНа кладбище, брат мой милый,Могилу глубокую выкопай мнеИ меня уложи в могилу.И Вильям на спину брата взвалил,И отнес на погост унылый,И могилу глубокую вырыл ему,И его уложил в могилу.— Но что я скажу дорогому отцу,Если спросит меня: где Джон?— Скажи отцу: за бочонком винаВ Лондон уехал он.— А что же я матери нашей скажу,Если спросит меня: где Джон?— Скажи: купить тебе новый нарядВ Лондон уехал он.— А что я отвечу нашей сестре,Если спросит меня: где Джон?— Скажи: за ее обручальным кольцомВ Лондон уехал он.— А что мне ответить милой твоей,Если спросит меня: где Джон?— Скажи ей: твой Джон на погосте лежитИ домой не вернется он.Трагедия Ду́гласов[63]
Перевод С. Маршака
— Проснись поскорее, мой лорд, мой супруг,Надень свой тяжелый доспех.Пусть люди не скажут, что Ду́гласа дочьОбвенчана тайно от всех.Проснитесь, проснитесь, мои сыновья,Седлайте коней вороных.Пусть люди не скажут, что Дугласа дочьВенчалась тайком от родных!Беглянка несется на белом коне,А рыцарь — на сером за ней.В руке его — меч, на поясе — рог,И оба торопят коней.Назад оглянулся и слушает он,Что слышится в поле глухом.Там слышится топот и ржанье коней —Семь рыцарей скачут верхом.— Мой шелковый повод, подруга, возьми.Держи моего жеребца.Средь чистого поля я встречу одинИ братьев твоих, и отца!Стояла она, смотрела она,И горько ей было смотреть,Как шестеро братьев один за другимДолжны за нее умереть.Стояла она, смотрела онаИ слез удержать не могла,Когда наконец ее старый отецСвалился с крутого седла.— Опомнись, опомнись, безжалостный лорд.Постой, не рази до конца.Я нового друга могла бы найти,—Найду ли другого отца?Сняла она с шеи узорный платокГолландского полотна.Но алая кровь из отцовской грудиБежала, как струйка вина.— Ты хочешь ли дальше поехать со мнойИль, может, вернешься к родне?— Поеду с тобой, мой единственный друг,—Других не оставил ты мне!Опять они скачут вперед и вперед.Луна над полями взошла,С коня он спустился у бледной водыИ снял свою даму с седла.Вот оба склонились уста освежитьСтуденой водою ручья.Но кровью горячего сердца егоПод ним обагрилась струя.— Ты ранен, ты ранен, — сказала она,—И кровь твоя в воду бежит!— О нет, дорогая, пурпурный мой плащВ воде, отражаясь, дрожит.Опять они скачут при свете луны,Несутся всю ночь напролет.У темного замка сошел он с коняИ крикнул, стучась у ворот.— Открой поскорее, сударыня-мать,Усталого сына впусти.Желанную гостью на краткую ночьЕму довелось привезти.Спеши приготовить для сына постель,Вели ее мягче постлать.Жену молодую со мной положи —И долго мы будем спать!Он тихо скончался ночною порой,Подруга — в предутренней мгле.Пусть горестный жребий влюбленной четыНе ждет никого на земле!У церкви Марии беглянка лежит,А рядом — погибший любовник.Над ней белоснежная роза цветет,Над ним — темно-красный шиповник.Кусты разрослись и ветвями сплелись,И в мае цветут они оба,И шепчут они, что лежат в их тениДва друга, любивших до гроба.Барон Брекли[64]
Перевод А. Эппеля
Ехал Инвери берегом Ди, не скучал,На заре у Бреклийских ворот постучал.«Эй! — кричит он. — Бреклийский Барон! Где вы есть?!Вам на гибель мечей тут не счесть, ваша честь!»Леди Брекли проснулась — слышит, с воли кричат,И коровы в долине тревожно мычат.«Супруг мой, вставайте и наших коров.Отбейте у Драмуарранских воров!»«Я встать не могу и вернуть своего —Если десять их против меня одного!»«Тогда — эй, служанки! — отвадим беду!Берем свои прялки — я в бой вас веду!Был бы муж мой мужчиной — наказал бы воров,Не лежал, не глядел бы, как уводят коров!»Тут Барон отвечает: «Я приму этот бой,Только жаль мне, жена, расставаться с тобой!Целуй меня, Пэгги, за меч я берусь.Я войны не хотел, но войны не боюсь!Целуй меня, Пэгги, но впредь не вини,За то что меня одолеют они!»А как Брекли с копьем поскакал через вал,—Наряднее мир никого не видал.А как Брекли верхом устремился в поля,—Храбрей никого не видала земля.А с Инвери тридцать и трое стоят.А с Брекли никто — только сам он и брат.Хоть Гордоны славная были семья —Не сладить двоим с тридцатью четырьмя.Исколот кинжалами с разных сторон,Изрублен мечами, пал наземь Барон.И от берега Ди и до берега Спей,Если Гордон ты — горькую чашу испей!— Ходил ли ты в Брекли, видал ли ты сам,Как милая Пэг убивается там?— И в Брекли ходил я, и видел я сам,Как милая Пэг улыбается там!С убийцей Барона спозналась она —И кормит его, и поит допьяна!— Позор тебе, леди! О, как ты могла?!Злодею ворота зачем отперла?— С ним ела она и пила допьяна,С предателем Инвери спелась она.Была до утра с ним она, а потомПроводила из Брекли безопасным путем.«Через Биррс, — говорит, — через Абойн пойдешь;Через час за холмы Глентенар попадешь!»А в людской горевали, а в зале был пир,А Бреклийский Барон отошел в лучший мир.Джонни-шотландец[65]
Перевод Ю. Петрова
Шотландец Джонни хоть кудаБыл воин; он пошелСлужить английскому дворуЗа деньги и за стол.Да только служба при двореНедолгою была:Принцесса, дочка короля,От Джонни понесла.До тронной залы слух дошел,Где сам король сидел,О том, что дочерью егоШотландец овладел.«О, если правду слышу я,—А, видно, слух не врет —Я в башню заточу ее,И там она умрет!»А Джонни путь домой держал,Скакал во весь опор,Видать, не без причины онАнглийский бросил двор.Но вот в один прекрасный деньНаш Джонни загрустил,И он пришел в зеленый лесИ там заговорил.«О, где гонца найду, чтоб онПриказ исполнил мой —Прекрасной Англии достигИ поспешил домой?»Тут вышел юноша к нему,Красив, желтоволос,Дай, Боже, матери егоПрожить свой век без слез!«Вот я, гонец, и я могуПриказ исполнить твой —Прекрасной Англии достичьИ поспешить домой».Он через реки без мостовПеребирался вброд,Он разувался на лугахИ вновь бежал вперед.И вот у замка он стоитИ видит в вышинеВерхушку башни, и окно,И девушку в окне.«Рубаху эту, знак любви,Издалека несу,Ее хозяин ждет тебяВ Шотландии, в лесу.Рубахи шелковой рукавТвоей расшит иглой;Идем к шотландцам — там тебяЖдет Джонни удалой».Повисли слезы у нееНа кончиках ресниц:«Не научилась я летатьУ ветра и у птиц.Кругом решетки и замки,Сто стен и сто препон,И мой убор не золотой —Из крепкой стали он.Но ты награду заслужил,Вот кошелек, лови!А вот письмо — оно полноПечали и любви…»И поспешил гонец назад,И быстро мчался он,Вот снова лес густой кругом,Вот Джонни Пинтахтон.Письмо он отдал, рассказавО том, что видел сам,И Джонни стал читать письмоИ волю дал слезам:«Я в путь пойду — я не могуОставить палачамЕе, с которой ложе мыДелили по ночам!»«Но, сын мой, ты же согрешил,—Сказал ему отец,—И если схватят там тебя,Тогда тебе конец!»И тут могучий рыцарь встал,Друг Джонни, побратим:«Пятьсот бойцов я поведу,Мы Джонни защитим…»…Взяв первый город, бить ониВзялись в колокола;Их волей месса во второмОтслужена была;А в третьем барабанный бойУстроили такой,Что лорды все и сам корольУтратили покой.Вот Джонни к замку короляПодъехал на коне,Увидел башню, и окно,И короля в окне.«Ты кто: король шотландский Джеймс,Иль из его родни,Иль знатный чужеземный гость,Иль герцог Олбени?»«Нет, я не Джеймс, не Олбени,Не герцог, не барон —Я сын шотландских рощ и гор,Я Джонни Пинтахтон!»«О, если так тебя зовут,А, видно, ты не врешь,—Ты до рассвета, до зари,Повешенный, умрешь!»А рыцарь-друг ответил так:«Опомнись, бог с тобой —Пять сотен лучников моихПойдут за Джонни в бой».Тогда король захохоталИ произнес сквозь смех:«Здесь итальянский рыцарь — васОн уничтожит всех!»Воскликнул Джонни: «С пришлецомСразиться я не прочь,Но если он падет в бою,Так ты отдашь мне дочь».И страшный чужеземец в бойРванулся сгоряча,Но смерть нашел на остриеШотландского меча.И Джонни у меча спросил:«Готов ли ты рубить?Кого еще из этих псовТы жаждешь погубить?»«Писца сюда! — вскричал король,—Приданое считать!»«Попа сюда! — вскричал жених.—Нас браком сочетать!Приданое мне ни к чему —Ни земли, ни казна —Лишь та нужна мне,Что была со мною так нежна».Прекрасный замок Эрли[66]
Перевод Г. Плисецкого
Это случилось июльским днем,Когда стали желтеть хлеба.Между Эрли и Эргайлом началасьНе на жизнь, а на смерть борьба.Герцог Монтроз написал письмо:«Грозный Эргайл, и часу не жди,Выступай с утра и своих людейЗамок Эрли грабить веди!»Из окна высокого леди глядит,И печальный у леди взгляд:Она видит, что грабить замок ееГрозный Эргайл ведет отряд.— Спустись, леди Маргарет, — он говорит,—Спустись, поцелуй меня,Или камня на камне в замке твоемНе оставлю к исходу дня.— Я не стану, Эргайл, тебя целовать,Я не буду с тобой вдвоем,Если камня на камне к исходу дняНе оставишь в замке моем.— Где приданое? — Эргайл у леди спросил.—Отвечай, все равно найду!— Что ж, ищите! Оно вверху и внизу,Над ручьем, что течет в саду…Они долго искали и там, и тут,Перерыли все, что могли,И в дуплистом дереве возле ручьяНа закате его нашли.Эргайл леди за стройную талию взялИ повлек к ручью за собой.Ах, как леди рыдала, покуда шелВ добром замке Эрли разбой!— Был бы дома мой благородный лорд,А не с Чарли в дальнем краю,Никакой бы Кемпбелл взять не сумелЗамок Эрли в честном бою.Я отважному лорду, — рыдала она,—Семерых сыновей родила.Но случись мне и вдвое больше родить —Всех бы Чарли я отдала!Лорд Дервентуотер[67]
Перевод А. Эппеля
Король сочинил посланье,Приложил золотую печатьИ послал его лорду Дануотерсу,Наказав тотчас прочитать.А послал он его не с пажом, не с пажом,Не с лордом каким-нибудь, —Благороднейший рыцарь Шотландской землиС письмом отправился в путь.Как первую строчку Дануотерс прочел —Довольной улыбка была,А как прочитал половину письмаСлеза за слезой потекла.«Коня мне скорее! — он приказал.—Коня мне скорее сюда!Мне в славный город Лондон спешитьНужно, как никогда!»Тут с родильной своей постелиЖена говорит ему:«Составь завещанье, Дануотерс,Чтоб по слову нам жить твоему!»«Я тебе оставляю, мой старший сын,Все зáмки в поместьях моих.А тебе оставляю, мой младший сын,Десять тысяч монет золотых.Оставляю прекрасной леди моей,Богоданной моей жене,Ровно треть наследных владений моих,Чтоб жила госпожой, как при мне».Даже мили не проскакали они,И споткнулся скакун под ним;«Дурная примета! — Дануотерс сказал.—Не вернусь я домой живым!»В славный город Лондон примчав, он пошелКо двору короля самого.В славном городе Лондоне лорды и знатьОбвинили в измене его.«Я — предатель! Предатель! — он говорит.—Оттого, что верно служу.Оттого, что для Якова-короляПять тысяч войска держу.В славном городе Лондоне лордов и знатьМою казнь прошу посетить,В славном городе Лондоне лордов и знатьМою леди прошу не забыть.А сто фунтов, что в правом кармане моем,Раздайте — меня помянуть!А сто фунтов, что в левом кармане моем,Раздайте кому-нибудь!»Джонни Коуп[68]
Перевод Г. Плисецкого
Посланье Джонни Коуп шлет,Он Чарли встретиться зовет:Мол, драться, если ты не трус,Научу тебя завтра утром!В ответ на дерзостную речьРванул из ножен Чарли меч:— За мной, — воскликнул он, — друзья,Мы встретимся с Коупом утром!— Эй, Джонни, ты уже идешь?В большие барабаны бьешь?Коль ты идешь — я подожду,Подожду тебя дома утром.— Ты мастер говорить слова,Посмотрим: сила какова!Как рябчик, согнанный с гнезда,От нас побежишь ты утром!Подумал Джонни: — Чур меня!Неплохо бы иметь коня,Чтобы от этих молодцовУдрать бы подальше утром.— Эй, Джонни, от беды беги,Ты лучше шкуру сбереги,Рога трубят, и утро статьОбещает кровавым утром.Вернулся Джонни. — Где отряд? —Встречая, люди говорят.— Черт его знает! — он в ответ.—Я расстался с ним рано утром.— Забыл ты, Джонни, о стыде,Коль всех своих людей в бедеОставил и принес нам вестьО своем поражении утром.— Я испугался не врагов,А только звука их рогов.Когда-нибудь я всех побью,А пока говорю: с добрым утром!Лэрд Драм[69]
Перевод А. Эппеля
Лэрд Драм жену себе стал искать,Когда занимался день,И девой прекрасной пленился он,А дева жала ячмень.«О нежный цветок, о прелестный цветок,О счастье мое, о!Не угодно ли стать тебе леди ДрамИ оставить жнивье, о?»«Не могу, не могу принять, добрый сэр,Предложенье твое, о.Никак невозможно мне стать леди Драм,И оставить жнивье, o!Ты любовь другой предложи, добрый сэр,Предложи ты не мне, о!Потому что я в жены тебе не гожусь,А грех не по мне, о!Мой отец всего-навсего лишь пастух,Вон пасет он овец, о.Если хочешь, пойди спросись у него —Пусть решает отец, о!»Лэрд Драм не медля пошел туда,Где отара овец, о.И родительское согласье даетЛэрду Драму отец, о.«Пускай моя дочка в письме не сильнаИ книжек не чтец, о,Но сыр умеет варить и доитьКоров и овец, о.Будет веять она на твоем току,Жито в скирды уложит, о,Вороного коня оседлает в поход,Снять ботфорты поможет, о».«Разве ж нет у нас грамотеев в церквах?Я им подать плачу, о!Сколько надо, читать, писать и считатьЯ ее обучу, о!Обучу твою дочь и писать и читать,Только дай ты мне срок, о;Ей коня моего не придется седлатьИ снимать мне сапог, о!Но кто наварит нам свадебный эль?Кто хлеб испечет нам, о?Увы, не могу я тебе сказать,Кто окажет почет нам, о!»И Драм поскакал к родимым горам,Чтоб все приготовить заране.И вышли, крича: «К нам с невестой Драм!Тамошние дворяне.«Наш Драм, он богат и парень хоть куда,И Пэгги Куттс неплоха!Но он бы мог найти себе женуЗнатнее, чем дочь пастуха!»Тут поднял голос брат его Джон:«Считаю зазорным, о,Что низкого рода ты выбрал жену,И это позор нам, о!»«Язык придержал бы ты, брат мой Джон!Позора нам нету, о!Женился я, чтобы множить добро,А ты, чтоб транжирить, о!Я был на знатной женат, и онаГневливо топала, о,Когда перед нею я представалВ поклоне не до полу, о!Я был на знатной женат, и онаСмеялась над нами, о!В наш замок поместный въезжала она,Кичась жемчугами, о!Но ту за богатство любили все,А Пэгги — за прелесть, о!Для въезда в Драм ей всего-то нужныДрузья любезные, о!»Их было четыре и двадцать дворянУ Драмских ворот, о.Но Пэгги приветствовать ни одинНе вышел вперед, о!Под белы руки лэрд Драм ее взялИ ввел ее сам, о:«В поместный замок наш родовойПожалуйте, леди, о!»Он трижды в щеку ее целовалИ в подбородок, о,А в губы вишневые двадцать раз —«Пожалуйте, леди, о!Тебя хозяйкой на кухне моейВидеть хочу я, о,И — госпожою в замке моем,Когда ускачу я, о.Тебе я до свадьбы не раз говорил,Что я тебя ниже, о!И вот мы лежим на ложе одном,И нету нас ближе, о!А когда мы с тобой из жизни уйдем,—Лежать нам двоим, о.И равно будет могильный прахТвоим и моим, о!»Вдова с границы[70]
Перевод Ю. Петрова
Мой милый муж построил домИ весь его увил вьюнком,И краше не было в стране,Чем дом, что он построил мне.Но кто-то раз в полдневный часУслышал песнь, увидел насИ в тот же день привел солдат —И был мой дом огнем объят.Мой муж убит в своем дому,И все добро в огне, в дыму,Сбежали слуги, ночь темна,С убитым милым я одна.Вдыхая холод мертвых губ,Я в саван обрядила трупИ причитала день и ночь,И не пришел никто помочь.Я тело на плечах несла,Сидела я и снова шла,И лег он в земляной чертог,И дерн зеленый сверху лег.Но не понять вам, каковоМне было хоронить его,Как было мне дышать невмочь,Когда я уходила прочь.Не улыбнусь я никомуС тех пор, как он ушел во тьму,—Сумела сердце мне связатьВолос его златая прядь.Завещание снегиря[71]
Перевод А. Эппеля
— День добрый, милый снегирек!Откуда ты, мой свет?— Да вот на этом на кустеПою я двадцать лет!Из птиц, певавших на кусте,Злосчастней птицы нет.Исполни, добрый человек,Печальный мой завет.Возьми ты мой прекрасный клюв,Клевавший зерна впрок,Пусть герцог Гамильтон из негоСделает звонкий рог.Возьми прекрасный алый пухС любой, моей щеки,Пусть леди Гамильтон себеНабьет пуховики.Возьми ты правую лапку моюИ мост почини через Вир, —Свая получится хоть куда!Прочней не видывал мир.Возьми ты левую лапку моюИ мост почини через Тей, —Свая получится хоть куда!Мир не видал прочней.Возьми красивые перышки тыИз моего хвостаИ дай их Гамильтоновым пажам —Сойдут за цепы спроста.Возьми красивые перышки тыИз моего хохолкаИ доброму юноше дай, и велиПозвать мне духовника.Но тут садится зарянка на куст,Горюет и слезы льет:— Какое мне дело до юношей всех,Коль мой любимый умрет!Тогда повернулся к ней снегирек,Словно на троне король:— А ты отсюда, красотка моя,Скорее исчезнуть изволь!Юный Уотерс[72]
Перевод А. Эппеля
Июльской порой, когда ветер сырой,Круглый стол собрался поутру;И явилось множество статных мужей,Как велел король, — ко двору.Королева с высокой башни глядит:Кто-то мчит по холмам и долам;И, тотчас верхового признав, говорит:«Юный Уотерс торопится к нам!»Его пеший люд бежал впереди,Конный люд скакал позади,А летевший по ветру плащ золотойСколот был на его груди.Конь сверкал золотой уздой впереди,Серебром подков позади,А ветер, летевший встречь скакуну,Уступал могучей груди.И королеву вкрадчивый лордКоварно спросил тогда:«Скажи нам, кто же прекрасней из всех,Съехавшихся сюда?»«И лордов, и лэрдов видела я,И знатных рыцарей тож,—Но краше Уотерсова лицаХоть век ищи — не найдешь!»Но тут закричал ревнивый король,От злости забыв себя:«Да будь он краше стократ, чем есть,—Всех краше я для тебя!»«Ты не лорд и не лэрд, — говорит она,—Ты государь и король.В прекрасной Шотландии нет никогоВысокочтимого столь».Но образумить не мог короляНи довод ее, ни резон,И вот из-за королевиных словУотерс на смерть осужден.Схватили Уотерса юного иШвырнули в темный подвал.Скрутили Уотерса юного, иПалач кандалы заклепал.Мне довелось через Стерлинг скакатьПоутру и впотьмах,Не довелось через Стерлинг скакатьВ заклепанных кандалах.Мне довелось через Стерлинг скакатьБелым днем и в ночи,Не довелось через Стерлинг скакатьК месту, где ждут палачи.И вот уже к лобному месту несутМладенца его — сынка,И вот уже к лобному месту ведутУотерсова рысака.И вот уже к лобному месту везутЖену из отчих краев,И вот уже юный Уотерс погибИз-за королевиных слов.Эппи Морри[73]
Перевод Ю. Петрова
Четыре и двадцать горцев из КериПримчались верхом, осадили замок,Чтоб Эппи Морри украсть, потому чтоЭппи идти не хотела замуж.Мать ее тотчас из дому вышла,Месяц светил на аллеи парка,Но дочку она не могла увидеть,Так их оружье сверкало ярко.«Оставь меня, мама, оставь, не трогай,Я девой была и останусь девой,В Стрэтдоне нет человека такого,Который меня бы женою сделал».Эппи к седлу они прикрутилиИ торопливо, как от погони,Прямо к священнику поскакалиБыстро — как только могли их кони.Они к священнику в дом вломились,Загомонили, грозя оружьем:«Ты обвенчай ее с Вилли — иначеМы по тебе панихиду отслужим!»«Оставь меня, добрый старик, не трогай,Я девой была и останусь девой,В Стрэтдоне нет человека такого,Который меня бы женою сделал».«Оставь меня, Вилли, оставь, не трогай,Гибелью мне не грози напрасно:Вас обвенчать не могу и не смею,Если девушка не согласна».Снова Эппи они схватили,Крикнули: «Черта ли нам в законе!» —И прискакали, примчались в КериБыстро — как только могли их кони.Там, торопясь, отслужили мессу,И без попа их благословили,И проводили к брачному ложуМолодоженов — Эппи и Вилли.«Оставь меня, Вилли, оставь, не трогай,Не прикасайся ко мне, немилый,Прежде, чем я невинность утрачу,Я с тобою померюсь силой».Чепчик она сорвала, швырнула,Встала пред Вилли, готова к бою:«Прежде, чем я невинность утрачу,Я до утра буду биться с тобою!»Долгая, долгая ночь миновала,Утренний свет засиял, и вскореДевушка к ним распахнула двериИ поздоровалась с Эппи Морри:«Здравствуй, женщина молодая!Встань, и вина мы отведаем вместе».«Девушкой можешь назвать меня ты,Я, как и ты, не теряла чести».«Вилли, себя на постели брачнойТы не сумел показать мужчиной,Стала б девица твоей женою,А ты оставил ее невинной».«Оставь меня, леди, оставь, не трогай,Я девой была и останусь девой,В Стрэтдоне нет человека такого,Который меня бы женою сделал».Тут Бедборлей появился в спальне,Весь, как на бой, обвешан оружьем:«Едем домой ко мне, Эппи Морри,Я тебе буду хорошим мужем!»«Вилли, ступай, коня приведи мне,Будь ты мужчиной хоть в этом делеВо славу девственной Эппи Морри,Неуязвимой в брачной постели.Лунный фонарь закачался в небе,Солнце на Запад ушло, за скалы;А Джону Форсайту стоит лишь свистнуть —Я бы сама к нему прискакала!»Юный Джонстон[74]
Перевод Ю. Петрова
Полковнику юному Джонстон сказал,Вино попивая хмельное:«Когда б на моей ты женился сестре,Твою бы я сделал женою».«О нет, на сестре я твоей не женюсьЗа земли твои и поместья;Но с ней на досуге я вовсе не прочьПобыть, как с любовницей, вместе.О нет, на сестре я твоей не женюсьЗа золото и за богатство,Но буду, пока отдыхаю я здесь,С твоею сестрой забавляться».У юного Джонстона добрый был меч,Короткий, остроконечный,И Джонстон обидчика им поразил,И тот замолчал навечно.А Джонстон в покои сестры побежал,Помчался, подобно оленю.«Как долго, о брат мой, в отлучке ты был,Дивлюсь твоему промедленью».«Я в школе замешкался — там школяровУчил я согласному пенью».«Мне нынешней ночью привиделся сон —Не знаю, к добру или к худу:Мой юный возлюбленный мертвым лежал,Тебя же искали повсюду».«Пускай меня ищут, по следу бегут —Лежит бездыханным полковник,Его я вот этим мечом заколол,А был твоим милым покойник».«Когда ты и вправду его закололИ тем обездолил меня ты,Хотела бы я, чтоб повешен ты был,Чтоб ты не ушел от расплаты!»И Джонстон к любимой своей побежал,Помчался, подобно оленю.«Как долго, о друг мой, в отлучке ты был,Дивлюсь твоему промедленью».«Я в школе замешкался — там школяровУчил я согласному пенью».«Мне нынешней ночью привиделся сон —Не знаю, к добру или к худу:Мой брат окровавленный мертвым лежал,Тебя же искали повсюду».«Пускай меня ищут, по следу бегут —Лежит бездыханным полковник,Его я вот этим мечом заколол,А был твоим братом покойник».«Когда ты и вправду его заколол,Меня эта весть сокрушает;Но смерть его меньше тревожит меня,Чем месть, что тебе угрожает.Войди — чтоб уснуть и беду переждать,Не сыщешь укрытья спокойней,Я буду сидеть у окна и стеречь,Чтоб ты не столкнулся с погоней».В постели возлюбленной, в спальне ееНе пробыл он и получаса —Две дюжины всадников были внизу,Отряд легкоконный примчался.«О леди, ты сверху глядишь из окнаИ видишь, наверное, много;Приметила ль рыцаря ты на коне,Спешившего этой дорогой?»«А цвета какого был пес беглеца?И цвета какого был сокол?И масти какой был могучий скакун,Примчавший его издалека?»«Был весь окровавлен и сокол его,И пес окровавлен рычавший;Но снега белее был гордый скакун,Его от погони умчавший».«Да, красного цвета был пес беглеца,Да, красного цвета был сокол,И был белоснежным могучий скакун,Примчавший его издалека.Но спешьтесь, сойдите с коней, господа,Вот хлеб и вино — подкрепитесь,Когда его конь так силен, то ужеЗа Лайн переправился витязь».«Спасибо за хлеб тебе и за вино,Но всем нам пора торопиться,Я б трижды три тысячи фунтов отдал,Чтоб схвачен был подлый убийца!..»«Лежи, мой любимый, спокойно лежи,Усни, — обманула врага я,Уже далеко он, а я начеку,Тебя от беды сберегая».У юного Джонстона добрый был меч,Короткий, остроконечный,И Джонстон пронзил им бедняжку Эннет,Склоненную к другу беспечно.«На что, о мой Джонстон, прогневался ты?За что мне беда эта злая?Приданое матери, деньги отца,Себя — не тебе ль отдала я?»«Живи, доживай, моя леди, ловиПоследние жизни мгновенья;Сюда ни один из шотландских врачейНе явится для исцеленья!»«Да, смерть моя близко! Ты видишь и сам:Уже мои руки ослабли,И мне на колени из раны в грудиКровавые падают капли.Возьми мою лютню, садись на коняИ там, на равнине унылой,Ты сможешь играть безмятежно и петь,Забыв о загубленной милой…»Он вывел коня, но еще не успелВ седле поудобней усесться,Как двадцать четыре разящих стрелыСо свистом вошли в его сердце…Кеннет[75]
Перевод Г. Плисецкого
— Мне открылся твой жребий, жестокий лорд,Я предвижу паденье твое!Гордо лилия утром в саду расцвела —Злой мороз заморозил ее.Когда честные плакали — ты хохотал,Беззащитных бил, как овец.Не заплачет никто о семействе твоем,Когда всем вам настанет конец.Этой ночью ты пьешь дорогое вино —Так упейся искристым вином!Завтра солнце упьется кровью твоей,Не успевши взойти над холмом.Белоснежные всадники видятся мне,В их руках сверкают мечи:Скоро, Кеннет, во прах твоя гордость падет —Им недолго сверкать в ночи.Черный пес сегодня всю ночь скулил,Чуя то, что нельзя узреть:В белый саван одета супруга твоя,И в глазах у Маргарет — Смерть!Так вещал прорицатель, со страхом в глазах,Став лицом белей, чем стена,И торчали дыбом его волоса,Как щетина у кабана.В замке Кеннета песни веселья всю ночьНе смолкали и свет не гас,Драгоценные кубки искристым виномНаполнялись множество раз.— Был бы Вильям со мной, мой любезный сын,Нашей славы опора и страж…Не успел сказать — распахнулась дверь,И вбежал испуганный паж:— Я их видел, хозяин, за ближним холмом,Я их видел — числа им несть,Тьма блистательных всадников в черной броне,И один из них крикнул: «Месть!»Юный кравчий, который с улыбкою несЛорду Кеннету полный бокал,Побледнел и на пол его уронил.И храбрейший смущенно молчал.На оленьей охоте случалось ли вамВожака стрелой поражать?Точно так же от ужаса стадо дрожитИ не может даже бежать.— Лорду Вильяму быстро несите, гонцы,Весть, что замок отца осажден!— Отпирают ворота — вы слышите, лорд?Кто-то скачет сюда… Это — он!— Добрый день, я сказал бы, мой доблестный сын,Но, увы, этот день не таков,Ты явился в злой, а не в добрый час,Чтобы встретить отцовских врагов.— Будет проклята эта позорная мысль!Ибо враг отца моего —Враг и мне. И не ты ли меня с малых летНе бояться учил никого?— Знать бы раньше… — с тоскою промолвил отец.— Знаем нынче! — сын отрубил.—Не к лицу нам бабская болтовня.—И три раза в рог протрубил.Этой ночью Маргарет плохо спалось,Сон бежал от ее ресниц,И едва заслышала трубный звук —Торопливо спустилась вниз.— Что случилось, Кеннет? — спросила она.—Кто трубил на рассвете в рог?Мне приснилось во сне, будто капает кровьНа прекрасный белый цветок.— Это ты, мой Вильям, мой сын дорогой,Разбудил меня в ранний час?— Эти лилии — мы, дорогая мать,Кровь врага — эта кровь на нас.— Чью же кровь собирается сын мой пролить?Не пора ли забыть вражду?Я-то думала: мир возвещает труба.А она возвещает беду?Все молчали и взгляд отводили, покаНе решился Вильям сказать:— Торжества над врагами, удачи в боюТы не раз нам желала, мать.Пусть же крестное знаменье длани твоейНас и в этот раз защитит,Чтобы нынче, с победой вернувшись, на гвоздьОтдыхать я повесил щит.Не слыхала ты, чтобы Вильям твойС поля боя позорно бежал,Но слыхала, как Вильяма клич боевойСмертным страхом врагов поражал.Если нам суждено в этой битве пасть —Не забудут люди про нас,И о наших делах на высокой скалеНачертают правдивый рассказ.— Торопитесь! Уолтер скачет сюда,Взор его нетерпеньем горит,Он соратников, скачущих ветра быстрей,За медлительность громко бранит.— Я клянусь, — крикнул Вильям, — мы встретимся с ним,Я собью с Уолтера спесь,Поглядим-ка на деле, каков этот лев!Вы же все оставайтесь здесь.— Нет! — воскликнул лорд Кеннет. — Не тяжек ещеДля руки этот меч боевой.Если я испугаюсь свирепых врагов —Смейтесь все над моей сединой!Кеннет с сыном из замка ринулись вон,За воротами строились в рядВ сталь одетые лучшие воины их.Громким криком их встретил отряд.— Эй, гонец, скажи Уолтеру так:Для чего ты сюда пришел?Почему оружья воинственный звонОгласил этот мирный дол?— Знай, — ответил Уолтер, — что этой рукойДам я Кеннетам твердый ответ,И напомни-ка им о жестоких делах,Что творили они много лет.Кто убил моего дорогого отца?Кто принес разрушенье туда,Где безоблачным утром в замке моемВозвещала радость труба?Не успел ответа гонец, передать,Как летучие стрелы взвились.От излишнего пыла стрелявших ониПоразили небесную высь.— Так всегда стреляют наши враги! —Молвил Вильям, стрелой не сражен.—Я воюю не ветром, а этим мечом! —И рванул клинок из ножон.И под сводом из стрел устремились ониС громким кличем: «Ни шагу назад!»Так под радугой черная туча поройГромовой испускает раскат.Тут отважный Уолтер с коня соскочилИ в сторонку отвел под уздцы.— Пусть проклятье на головы наши падет,Коль помыслят о бегстве бойцы!Непреклонен и тверд был Уолтера шаг,Твердо щит он держал пред собой.Неизвестно: кто бы кого одолел,Если б мог повториться бой.В ожидании Маргарет возле окна,В окруженье служанок своих.Вдруг внезапного ветра могучий порывПросвистел через замок — и стих.— Кто там крикнул внизу? Не стряслось ли беды?Не ворвались ли в замок враги?— Кеннет с Вильямом — оба убиты в бою,Торопись, хозяйка, беги!Закричали служанки, а ей, увы,Даже вскрикнуть уже не успеть:Лишь вздохнула тяжко, склонила главу,И глаза ей закрыла Смерть.Джонни из Бредисли[76]