Вот сел ямщик и вожжи подобрал;
Вот чей-то голос: "Что же, все готово?"
"Готово". Вот садится... Он узнал:
Она!.. В чепце, платком окутав шею,
С обычною улыбкою своею,
Ему кивнула тихо головой
И спряталась в кибитку.
Бич лихой Взвился. "Пошел!"...
Колесы застучали." И вмиг...
Но что нам до чужой печали?
113
Давно ль?.. Но детство Саши протекло.,
Я рассказал, что знать вам было нужно..,
Он стал с отцом браниться: не могло
И быть иначе, - нежностью наружной
Обманывать он почитал за зло,
За низость, - но правдивой мести знаки
Он не щадил (хотя б дошло до драки)
И потому родитель, рассчитав,
Что укрощать не стоит этот нрав,
Сынка, рыдая, как мы все умеем,
Послал в Москву с французом и лакеем,
424
ш
И там проказник был препоручен
Старухе тетке самых строгих правил.
Свет утверждал, что резвый Купидон
Ее краснеть ни разу не заставил.
Она была одна из тех княжен,
Которые, страшась святого брака,
Не смеют дать решительного знака
И потому в сомненье ждут да ждут,
Покуда их на вист не позовут,
Потом остаток жизни, как умеют,
За картами клевещут и желтеют.
115
Но иногда какой-нибудь лакей,
Усердный, честный, верный, осторожный,
Имея вход к владычице своей
Во всякий час, с покорностью возможной,
В уютной спальне заменяет ей
Служанку, то есть греет одеяло,
Подушки, руки, ноги... Разве мало
Под мраком ночи делается дел,
Которых знать и черт бы не хотел,
И если бы хоть раз он был свидетель,
Как сладко спит седая добродетель.
Шалун был отдан в модный пансион,
Где много приобрел прекрасных правил.