— Разрешите войти? — с порога спросил я.
— Нет, не разрешаю. Урок уже идёт, закрой дверь с той стороны, — глядя мне в глаза, с удовольствием сказала химичка. Я молча развернулся и вышел. Сучка.
Помявшись в коридоре, я решил сходить в канцелярию за Уставом школы, хотя не был уверен, что там описаны все эти правила — когда вставать, когда садиться. Пока шёл, мне вдруг ясно вспомнилось, что выгонять учеников с уроков нельзя, потому что это нарушает их право на образование. Вот только соблюдается ли это сейчас? Кажется, «Выйди из класса!» в эти времена обычное дело.
— Здравствуйте, — обратился я к директорской секретарше. Как её там? А, Лидия Степановна. — Дайте мне, пожалуйста, Устав школы. В библиотеке сказали, он есть у вас.
Она не успела ответить, как сзади раздалось:
— Зачем это тебе устав?
Я обернулся. В приёмную входила директриса, в блестящем голубом плаще и с сумочкой в руках. Получается, она только-только на работу пришла.
— Здравствуйте, Екатерина Алексеевна, — поздоровался я, а она, что удивительно, меня узнала, и заулыбалась.
— А, Ванечка, это ты! Здравствуй. Так зачем тебе Устав понадобился?
— Ну, понимаете, — не стал я ничего выдумывать, — тут в школе оказались какие-то другие правила, чем в моей бывшей были. Вот, хочу ознакомиться, а то уже двойку по поведению получил.
— Другие правила? — удивилась директриса. — Ну-ка, ну-ка, это какие? Кстати, почему ты не на уроке?
— Так меня не пустила учительница химии, и это вообще-то противозаконно, потому что нарушает моё право на образование. Но если у вас так принято…
Директор перестала улыбаться, и переглянулась с секретаршей.
— Давай-ка, Ванечка, заходи ко мне и всё подробно расскажешь. Лида, чаю нам принеси, пожалуйста.
Она прошла в свой кабинет, и я за ней, там помог ей снять и повесил плащ, что, кажется, растопило её сердце.
— Давай вот сюда, — она указала на низенький столик с креслами, стоявший воль стены, хотя тут был, понятно, и солидный директорский стол, и приставленный к нему буквой Т стол для совещаний.
Я пододвинул ей кресло, подождал пока она устроится, и тогда сел сам. Кажется, она была очень довольна моими манерами.
— Так что у тебя произошло? Какие правила ты нарушил? — участливо спросила она.
— Я и сам не понял! — в отчаянии воскликнул я. — Вот, хотел посмотреть Устав, чтобы разобраться. Послушайте, как всё было… — и я быстро рассказал, что было на химии, показал дневник, который так и таскал с собой. Причём ситуация, которую я ещё пять минут назад считал ерундовской, вдруг показалась мне до ужаса обидной, особенно слова классной. Сам себя накрутил, короче. — …поэтому я и опоздал, спросил разрешения войти, но она не позволила, — чуть не со слезами закончил я. Причём настоящими слезами, я не притворялся, мне действительно захотелось плакать, в горле стоял комок, как от горькой обиды. Вот блин, что это со мной?
Лидия Степановна принесла чай с булочками, и осталась послушать окончание моего рассказа.
— Пей чай, Ваня, — мягко сказала Рогачёва. — Булочку бери.
Я отпил, пока она о чём-то размышляла. Укусил булочку. Фух, вроде отпустило.
— Конечно, это никуда не годится, — обменявшись многозначительными взглядами с секретаршей, наконец, произнесла директриса. — Но и ты не прав, учителя-предметники действительно могут оценивать поведение ученика на уроке, и ставить оценки в дневник, но эти оценки суммируются с другими за поведение, и в конце недели классный руководитель выводит среднюю. В конце четверти из оценок за неделю тоже выводится средняя, итоговая за четверть. Так что ничего непоправимого не произошло. — Она помолчала, и продолжила. — Другое дело, что ты не понял, что именно сделал не так, и честно говоря, из твоего рассказа я тоже этого не поняла. Я думаю, надо выслушать и другую сторону. Лида! Пригласите к нам Елену Вячеславовну.
— Сейчас?
— Да, прямо сейчас. Восьмой «б» хороший класс, они посидят тихо.
Секретарша вышла, и директриса тоже принялась за чай.
— Елена Вячеславовна — молодой специалист, — произнесла она будто между прочим. — Она тоже новенькая, как и ты.
— Да, я понимаю, как важно сразу наладить дисциплину, — сориентировался я.
— Я рада, что ты это понимаешь, — просияла она.
Прямо добрый дедушка Дамблдор. Я был несколько сбит с толку. Надеюсь, хотя бы пойму, с чего химичка на меня окрысилась, а будет ли у нас дальше вражда, меня не волновало. Химию я знал хорошо.
Директриса поднялась и перешла в крутящееся кресло за директорским столом. Я тоже вскочил, она царственно повела рукой.
— Сиди, Ваня, пей чай.
В кабинет постучали, и внутрь робко заглянула химичка.
— Вы меня звали, Екатерина Алексеевна?
— Здравствуйте, Елена Вячеславовна, проходите.
Она прошла и подсела к столу для совещаний, не заметив меня, кресла оказались у неё за спиной.
— Елена Вячеславовна, расскажите, что сегодня произошло на уроке у восьмого «б»? — доброжелательно поинтересовалась директриса.
— У восьмого «б»? Ничего… ничего особенного.
— Но у вас случился конфликт с учеником. Вы поставили ему два по поведению. Разве нет?
— Ну конфликтом я бы это не назвала, — замялась химичка.
— Так что же произошло?
— Дело в том, что этот ученик… Он отвлекался, не слушал меня, и… постоянно смотрел на свою соседку по парте, бедная девочка просто не знала, куда деться!
Нифига себе заявочки!
— То есть, — медленно проговорила директриса, — вы поставили ученику двойку за то, что он… смотрел на соседку?
— Не только! — поспешила оправдаться училка, видимо поняв, что на двойку это не тянет. — Он нагло разговаривал со мной, выкрикивал с места, и…
— И? — поощрила директриса.
— Отвлекался…
— Ваня, — окликнула меня директриса, — а с кем ты сидишь за партой?
Елену Вячеславовну так и подбросило на стуле! До этого она меня не замечала.
— С Анжеликой Олейник.
— С Олейник? — внезапно помрачнела она. — А ты не хочешь пересесть?
— Пересесть? Нет, не хочу, а зачем?
— Ладно, Ванечка, ты иди и ни о чём не беспокойся, а мы тут… ещё поговорим с Еленой Вячеславовной. Не беспокойся, твоя двойка аннулирована.
Я кивнул, и направился к двери, не очень понимая, доволен я или нет. Скорее всё же да. Я не сомневался, что гнусной химичке сейчас достанется.
В приёмной я замедлил шаги у стола секретарши.
— Лидия Степановна, а скажите, пожалуйста…
— Да-да? — доброжелательно откликнулась она.
— Вы не знаете, почему и наша классная, и директор сейчас предлагали мне пересесть от Анжелики Олейник? Что с ней такое?
— Ты сидишь с Олейник? — округлила на меня глаза секретарша.
— Ну да, а что такое-то?
Она колебалась, будто собираясь сказать что-то важное, и раздумывала, достоин ли я такой чести. Но, видимо, чаша весов склонилась не в мою сторону.
— Не отвлекай меня всякими глупостями, мне работать надо!
Она с деловым видом стала перекладывать какие-то бумажки, и я понял, что надо уходить.