— Мы куда, в «Селену», что ли? — спросил Макс, когда я свернул.
Я кивнул.
— Не, пойдём лучше в Дом военной книги, там дешевле магазин.
— Да? А это где? — заинтересовался я.
— В ту сторону, — махнул рукой Макс.
— Ну мне всё равно, пойдёмте. Мы недавно переехали, — объяснил я, — ещё не знаю удачных мест.
Максу было приятно, он почувствовал себя экскурсоводом, поясняя, где какие магазины с хорошими ценами.
— Ты сам, что ли, за продуктами ходишь? — послушав его, спросил я. — Мы на «Динамо» мелким оптом закупаемся.
— А, у вас машина, да? — сразу скис тот, непонятно, почему.
— Ну да, а что? — не понял я причину его разочарования.
Савостикова тоже глянула озадачено, она всю дорогу молчала, слушая Макса. Тот вроде как замялся, но всё же ответил.
— Да у нас тоже была, да прошлой осенью отец в аварию попал, теперь ни машины, ни… — он махнул рукой.
— Насмерть, что ли? — переспросил я. Надо же, уже второй случай, о котором я слышу за день.
— Тьфу на тебя, нет, конечно! Ноги-руки переломал, и теперь долг теперь выплачивает за чужую тачку.
— А-а, — с облегчением протянул я, — страховки не было, да?
— Страховки? Ты что, из Америки? Нам страховки не по карману.
Я аж поперхнулся. Много чего можно было ему ответить, но я предпочёл помолчать, хотя прямо язык чесался высказаться.
— А сейчас он уже поправился? — спросила Савостикова.
— Ну как бы да, — промямлил Макс и отвернулся. Мы с Савостиковой недоуменно переглянулись. Она сделала страшные глаза, типа, чтобы я не продолжал тему, и перевела разговор:
— Белов, а у тебя братья-сёстры есть?
— Нет, а у тебя? — подхватил я.
— Брат младший, во втором классе.
— У нас, в «Высоте»? — из вежливости уточнил я.
— Да, но они в этом году во вторую смену учатся, да и корпус у началки отдельный.
— А у тебя, Макс? — тронул я его за рукав, потому что он так и шёл, отвернувшись.
— Что? — неохотно переспросил он, видимо, прослушал, о чём мы говорили.
— Братья-сёстры есть у тебя?
— Сестра старшая, Настька, но она взрослая уже, отдельно живёт, — неохотно ответил он, снова помрачнев.
Я остановился.
— В чём дело? — прямо спросил я, пытаясь поймать его взгляд, он отводил глаза.
— Ни в чём. Мне домой надо, — неожиданно заявил он, развернулся и быстрым шагом пошёл в обратную сторону.
Мы с Савостиковой остались посреди тротуара.
— Странно, — протянула она.
Я пожал плечами.
— Ты у него дома была когда-нибудь? — зачем-то спросил я.
— Нет, мы и не общались раньше. Да он только в прошлом году к нам пришёл.
— Получается, прямо перед тем, как… — я недоговорил.
— Получается, да, — задумчиво повторила она. — Я и не знала. А у него ведь матери нет!
— Как — нет? Умерла, что ли?
— Не знаю. Я журнал же ношу, как староста. Ну и смотрю иногда. Там на последних страницах всякая информация — адреса, телефоны, место работы родителей. Так у него только отец вписан.
— Он не похож на нуждающегося. Странно — матери нет, отец после аварии…
— Пособия? — неуверенно предположила Савостикова.
— Не смешно! Сестра, может? Ладно! — встрепенулся я. — Чего мы тут встали, пойдём давай. Ну нафиг эту военную книгу, давай в «Селену» всё же.
И мы пошли обратно. Раскрутить, что ли, Макса на откровенность? Оно мне надо? У каждого могут быть свои заморочки. Чем я ему помогу? Да и не просил он о помощи… Вот только, когда он уходил, мне показалось, что он сдерживается, чтобы не разреветься. Показалось?
Мы молча дошли до магазина, думая каждый о своём, вяло купили обложки. Оказалось, Вера Савостикова живёт прямо на проспекте, так что вышло, что я её прямо до дома проводил.
Родители были на работе, так что обедал я в одиночестве.
У себя в комнате я сел за письменный стол и выгрузил все учебники. Подписал в библиотечном штампе, с удовольствием выводя «Белов Иван 1996/97». Видеть написанным своё имя оказалось неожиданно приятно (я вспомнил своего любимого «Волкодава»), так что заодно подписал и все тетрадки. Почти все они были, кроме русского и алгебры, были в картонных обложках, так что их оборачивать было необязательно.
С бумажки, которую смял в сердцах, переписал расписание на отдельный листочек, чтобы сунуть его под оргстекло на столе, и только тут как следует вчитался в него. И просто обалдел — по семь уроков каждый день! Каждый день! По семь уроков! Это вообще законно? Причём физкультура только один раз в неделю, как раз завтра.
Хотя по субботам мы не учились. Хм, и что лучше — учиться пять дней побольше, или шесть поменьше? Даже сразу и не сообразишь.
Я переписал расписание в дневник, стараясь делать почерк как можно круглее, чтоб было понятнее. Выполнил единственный урок на завтра — русский. Все эти дела мне ужасно нравились: нравились канцтовары, нравилось раскладывать тетрадки и писать от руки. Надолго ли?
Я лёг на кровать, закинув ноги на стенку, и, мацая эспандеры, стал думать про Макса.
Мы знакомы меньше суток. Дурацкая бронзовая птица. В гомоне библиотеки «Весело же!». Добродушный толстяк, ищущий приключений. Автомобили и сестра — нежелательные темы. Или про сестру мне показалось? Ладно, завтра в журнале посмотрю его адрес, может, и пригодится.