Ты сидишь, улыбаешься мне
Над заставленным тесно столом,
Разве Бога в сегодняшнем дне
Меньше, чем во вчерашнем, былом?
Помнишь, нас разлучили с тобой?
В этот раз я тебя не отдам.
Незабудочек шёлк голубой
По тенистым разбросан местам.
И посланница тьмы вековой,
К нам в окно залетает пчела,
Что, быть может, тяжёлой рукой
Артаксеркс отгонял от чела.
* * *
Посмотри, в вечном трауре старые эти абхазки.
Что ни год, кто-нибудь умирает в огромной родне.
Тем пронзительней южные краски,
Полыхание роз, пенный гребень на синей волне,
Не желающий знать ничего о смертельной развязке,
Подходящий с упрёком ко мне.
Сам не знаю, какая меня укусила кавказская муха.
Отшучусь, может быть.
Ах, поэзия, ты, как кавказская эта старуха,
Всё не можешь о смерти забыть.
Поминаешь её в каждом слове то громко, то глухо,
Продеваешь в ушко синеокое чёрную нить.
* * *
Ушёл от нас… Ушёл? Скажите: убежал.
Внезапной смерти вид побег напоминает.
Несъеденный пирог, недопитый бокал.
На полуслове оборвал
Речь: рукопись, как чай, дымится, остывает.
Не плачьте. Это нас силком поволокут,
Потащат, ухватив, за шиворот, потянут.
А он избавился от пут
И собственную смерть, смотри, не счёл за труд,
Надеждой не прельщён, заминкой не обманут.
Прости, я не люблю стихов на смерть друзей,
Знакомых: этот жанр доказывает холод