* * *
Где воздух, где вода? – всё стало белым паром,
Сверкает и дрожит, – и лодочка, мой друг,
С гребцом, сидящим в ней, подвешена недаром
На удочку его, кривую, как на крюк.
Я больше ничему не удивляюсь. Море
Спроси его, само не знает, где оно.
Ты тоже о себе в счастливом разговоре
Не помнишь: всё в другом, как соль, растворено.
Мы в яркой этой мгле, мы в мареве молочном
Затеряны. Смотри, как воздух влаге рад,
Каким он зыбким стал, трепещущим, проточным,
Сверкающим, парным, надев её наряд.
Так было в первый день, счастливый день творенья,
А всё, что с давней той поры произошло, –
Лишь трепет, лишь надрыв, лишь горечь разлученья,
Прощанье каждый раз и – в этом смысле – зло.
* * *
Из моря вытащив, поджаривают мидий,
В их створках каменных, на медленном огне.
Я есть не буду их. Мне жаль, что я их видел.
А море блёклое лежит как бы во сне,
Как бы сомлевшее, наполовину паром
Став, небо выпито, и цвет отдав ему.
Подростки угольным пугая взгляд загаром,
Сидят на корточках в волосяном дыму.
Быть может, обморок за сон я принял? Вялый
Пульс еле дышащей волны неразличим.
Дымок цепляется за ломкий, обветшалый
Тростник и прядкою сухой висит за ним.
Уйдём! Останемся! Я толком сам не знаю,
Чего мне хочется… Сквозь чувство тошноты
И этот, вытекший, я, мнится, понимаю
Мир, и мертвею с ним, и нет меж нас черты.
* * *
Как пахнет эвкалипт пицундский, придорожный,
Как сбрасывает он, обвисшую кору,