— Она была чем-то похожа на тебя. Немного внешностью, а в основном манерами. Я сразу это понял, когда в первый раз пообщался с тобой.
Нам было по двадцать лет, я только пришел из армии и отгуливал свои законные две недели, навещая всех знакомых, кого только смог застать в это время в городе. Она жила по соседству с моим одноклассником и зашла к нему в гости, когда мы сидели на кухне и пили пиво. Сначала я был раздосадован, сама понимаешь, посторонний человек помешал нашим с Костей воспоминаниям, но через десять минут я благодарил судьбу за эту встречу.
Она была общительная, остроумная, веселая и, вместе с тем, трогательно застенчивая. От друга мы ушли вместе и прогуляли по улицам весь оставшийся день. Я влюбился сразу и бесповоротно. Через неделю мы стали близки и это добавило в наши отношения еще больше нежности и взаимопонимания. Она жила с матерью, отец давно ушел от них, и я оказался единственным мужчиной, близким к их семье.
Мои родители считали, что прежде, чем создавать свою семью, я должен хоть немного опериться. Таня считала также. (Я вздрогнула — вот это совпадение! Хотя, мне ли удивляться, имея в подругах полную тезку). Я устроился сторожем в больницу, где моя мать работала операционной медсестрой в родильном отделении. Параллельно поступил на заочное в юридический. Все складывалось отлично и родители начали потихоньку готовиться к свадьбе. И вдруг радостная новость — Таня забеременела. Все были на седьмом небе. Со свадьбой следовало поторопиться, чтобы ребенок появился на свет законно. Но вдруг Таня почувствовала недомогание. Моя мама договорилась с кем нужно и Таню положили в ее отделение. Со свадьбой пришлось подождать, да это уже было не так важно. Главное — это здоровье Тани и будущего ребенка.
Она так и не вышла из этой больницы. Умерла через пять минут после того, как на свет появился наш Ильюшка. Какой-то чертов тромб оторвался и закупорил артерию! Ничего нельзя было сделать. Это я сейчас все так правильно понимаю. После того, как провел сотню бессонных ночей у кровати сына и массу тягостных вечеров в разговорах с мамой, когда она пыталась объяснить мне причину моего несчастья. Я наизусть выучил главу из медицинского справочника, где описывались симптомы болезни, сгубившей мою Танечку. Не сразу я понял, что никто не виноват в случившемся. А так хотелось кого-нибудь обвинить, чтобы хоть немного заглушить боль утраты. Это счастье, что Господь не позволил мне обратить свое отчаяние против сына. Он был так похож на меня. Таня любила бы нас одинаково сильно, значит, я должен был дать ему в два раза больше любви.
Танина мама пережила дочь всего лишь на год. Наверное, убедилась, что ее внуку хорошо с нами и поторопилась к Тане, чтобы рассказать ей об этом.
Когда Илье исполнилось два года, он подхватил сильную простуду. Я вызвал врача, и так в нашем доме впервые появилась Наталья. Она только что закончила мединститут и выглядела как легкомысленная кукла с большими наивными глазами (Она и теперь кукла, только со стервозными глазами, неприязненно подумала я). Моя мама уже не раз подступалась ко мне с разговорами о том, что Илье нужна мать, а мне женщина, которая бы о нас заботилась. Я понимал, что она права, но тянул с этим. Тем более, в поле моего зрения не было никого, способного на такое самопожертвование. Наталья тоже не завладела моими мыслями, но все решил Илья. Он восхищенно смотрел на тетю доктора, как на дорогую говорящую куклу и тянулся потрогать ее белокурые локоны.
В то время я уже работал юристом в одной солидной фирме, хотя еще не получил высшего образования — друг помог устроиться. Зарабатывал я прилично, но совершенно не думал о себе, как о выгодной партии. А меня, оказывается, расценивали как завидного жениха, несмотря на ребенка. Если бы я понял это раньше, то Наталье не удалось бы меня так ловко провести. Я не любил ее, но ценил то, что ребенок так тянется к ней. Она приходила к нам все чаще и чаще, играла с моим сыном, помогала мне по хозяйству, приносила моему отцу кроссворды, которые он так любил разгадывать. В общем, метила территорию, как самка в лесу. Физиология взяла свое — я сдался. Тогда мне казалось, что отсутствие любви — это не так уж и страшно, главное, чтобы у Ильюшки была мать. Кстати, к тому времени он ее именно так и называл.
Мои доходы позволяли мне купить однокомнатную квартиру и мама с отцом решили, что перейдут туда жить, а нам оставят свою трехкомнатную. Так и сделали, а перед самым переездом родителей мы с Натальей поженились. Я очень боялся, что она захочет настоящую свадьбу с фатой и кучей гостей, но обошлось. С ее стороны были Клавдия Васильевна, Анна и две подруги с мужьями. Родители Натальи жили на Севере и, как я понял, уже давно отдалились от своих дочерей, оставив им двухкомнатную квартиру и няню. На нашу свадьбу они прислали стандартное поздравление с готовым текстом и вписанными от руки нашими именами. До самой их смерти я так ни разу с ними и не встретился. Думаю, что это было к лучшему.
Наталья перестала притворяться сразу же, как мы остались в квартире втроем. Стало очевидным, что общение с ребенком было лишь заигрыванием. Она не обижала Илью, но перестала скрывать свое равнодушие к нему. Через две недели она попросила у меня разрешение на переезд в нашу квартиру Клавдии Васильевны. Я подумал и решил, что так для всех будет лучше. Натальина няня неплохая женщина и к Илье относилась с большей теплотой, чем новоявленная мамаша.
Когда Клавдия Васильевна появилась в нашем доме, я многое понял про Наталью. Изнеженное и капризное существо, не любящее никого, кроме себя драгоценной. Полное равнодушие к окружающим можно было ошибочно принять за спокойный и уравновешенный характер. Няня потакала ей во всем — баловала и холила, как малого ребенка. Смешно было смотреть, как держа на руках Илью, она ласково выговаривала своей любимой Натальюшке за то, что та вышла из ванной комнаты босиком.
Странно было вспоминать, что еще год назад мы спали с Натальей в одной постели. А ведь именно тогда она предложила обменять нашу трехкомнатную и их с Анной двухкомнатную на одну большую квартиру и жить всем вместе. Я особенно не удивился, ведь Анна была не замужем и, судя по всему, не собиралась. Большую часть свободного времени она итак проводила в нашем доме, так что ничего не изменится, если мы поселимся вместе. Но я ошибался.
Обменом занималась сама Наталья и довольно скоро мы переселились в пятикомнатную квартиру, доплатив при этом совсем немного. Первым сюрпризом для меня было распределение комнат. Клавдия Васильевна и Илья заняли большую спальню с двумя окнами. Анна поселилась в угловой комнате, гостиная стала общей, а вот мы с Натальей оказались хоть и рядом друг с другом, но в отдельных небольших спаленках. Объяснила она это тем, что устает на работе, что свет от моей лампы мешает ей заснуть, что я храплю во сне и еще много всякой чепухи. Могла бы не утомлять себя перечислением, потому что я был не против нашего раздельного проживания. В первую очередь потому, что Илья стал приходить перед сном в мою комнату и мы подолгу беседовали. Я понял, что чуть было не удалился от сына, предоставив все заботы о нем чужим, по сути, людям.
Физическая близость с Натальей закончилась в тот же момент, как появились отдельные комнаты. Ей каким-то образом удалось заразить меня своим равнодушием, и я решил, что мне уже больше никто не нужен.
Вторым сюрпризом для меня стал уход Натальи с работы. Столько лет положить на учебу в медицинском институте, чтобы потом осесть дома, валяться до полудня в кровати и ничего не делать. Для меня это было непостижимо.
Десять месяцев назад нас известили о том, что родители Натальи и Анны трагически погибли под колесами грузовика. Они стояли на обочине дороги, а водитель был сильно пьян. Так и свез их обоих бампером — страшное дело.
Сестры съездили на Север, похоронили родителей и вернулись с интересной новостью. После всех юридических процедур через полгода они становятся наследницами приличного состояния. После ряда «семейных» советов было решено, что я добавляю деньги и мы покупаем загородный дом. Так наше семейство и оказалось в этих местах. Как ни странно, но нам всем, без исключения, здесь нравится. Только, наверное, по разным причинам. И все бы хорошо, если бы не мое странное недомогание и ночные галлюцинации. Иногда это меня пугает.
Я была ошеломлена исповедью Олега. Боже мой, какая трагедия! Причем, трагедия потери любимого человека плавно перетекла в трагедию жизни с нелюбимой женщиной. И теперь я всем сердцем чувствовала, что для Олега это еще далеко не закончилось. Мне захотелось обнять его и распустить над ним крылья, как над птенцом, чуть не выпавшим из гнезда. Но я не позволила себе ничего такого, прежде всего из-за того, что Олег не птенец. Птенец — это Илья. Это он нуждается в надежном гнезде, где он будет в безопасности.
— Получается, что эти виртуальные коридоры в доме не твоя затея? — спросила я, чтобы не молчать.
— Забавная планировка, да? Я в этих коридорах чувствую себя странно, а иногда мне кажется, что это отголоски ночных галлюцинаций.
— Нет, все так и есть. Твой сын, кстати, тоже это чувствует.
— А Наталья, когда я спросил ее про коридор, сказала, что не видит в нем ничего необычного, просто мне все это кажется.
В моей голове зашевелились некие тревожные мысли, но я не смогла поймать ни одну из них. Все на уровне ощущений и предчувствий. Вдруг я поняла, что уже давно наступила ночь и пора идти спать. Говорить больше ни о чем не хотелось, а вот подумать в спокойной обстановке было о чем.
Мы вернулись в дом и разошлись по своим спальням. При ярком освещении холла потускнел романтический флер нашей совместной прогулки и я почувствовала неловкость, от того, что вторглась в жизнь Олега, благодаря лишь стечению обстоятельств. На моем месте должна была быть Танюша. Уже лежа в постели, я сделала в памяти зарубку, чтобы не забыть завтра проверить, для чего же протянули леску в спальню Олега.
С утра в доме воцарилась тишина. Олег с Николашей уехали в город, прихватив с собой дядю Павла, которому нужно было купить какой-то инструмент.
Неожиданно, перед самым завтраком, в нашей столовой появился Илья и попросил разрешения позавтракать с нами.
— А … мама не будет против? — споткнулась я на фальшивом слове и тут же отругала себя за это. Нельзя так распускать свои эмоции!
— Нет, не будет. — сказал Илья, устраиваясь за столом. — Им с тетей Аней надо поговорить, а я мешаю.
После завтрака встал вопрос, чем же нам с Ильей заняться? Правда, меня волновал еще один вопрос — как попасть в комнату Олега? И тут все разрешилось наилучшим образом.
— Теть Тань, а вы в шахматы играете?
— Ты хочешь вызвать меня на дуэль? — шутливо приняла я защитную стойку.
— Да! — рассмеялся Илья.
— Принимаю вызов! Пешки, к бою! — издала я боевой клич.
— Шахматы у папы в комнате, я сейчас принесу. — Илья сорвался с места.
— Погоди, погоди, пойдем вместе. — кинулась я за ребенком, мысленно потирая ладони.
Пока Илья двигал ящики письменного стола в поисках шахмат, я, как бы невзначай, приблизилась к светильнику на стене и включила его. Илья не отреагировал, я осмелела и тихонько потянула за леску, привязанную к рычажку. Свет лампочек начал тускнеть. Я потянула еще — свет стал еле заметным. Ну, и в чем тут фишка? Обыкновенный рычаг для регулировки яркости. Странно все это.
— Нашел! — громко сказал Илья, а я подпрыгнула, настолько увлеклась своими мыслями.
— Ну, тогда пошли к барьеру. — продолжила я тему дуэли, а сама подумала, что нервишки мои начали пошаливать.
Мы уселись в холле, по-честному разыграли цвета и начали партию. По первым же ходам я поняла, что не стоит надеяться на легкую победу, так как с матом в три хода Илья был знаком и правильно выставил защиту. После десятиминутного пыхтения и сопения я выиграла. Илья покраснел, но сдержался. Молодец парень, умеет проигрывать, а это большой плюс при его неокрепшем характере. Я ждала, предложит ли он реванш. Предложил — тоже молодец. Мы начали вторую игру и через пять минут я поняла, что снова выигрываю. Илья еще не видел этого, а я уже просчитала всю безнадежность его поползновений на мою территорию. Быть бы ему опять битым, если бы не Чиф. Этот ньюфаундлендский водолаз подошел к столику и неожиданно положил свою огромную лапу прямо в центр доски. Фигуры разлетелись, мы возмущенно заорали, а Чиф решил, что это какая-то новая игра и радостно подпрыгнул на месте аж на целых два сантиметра. Илья кинулся на спину собаки, обхватил пса за шею и началась борьба. Вернее, боролся Илья, а Чиф завел глаза к потолку и покорно ждал, когда молодой хозяин перестанет по нему ползать.
Я смеялась до слез и нам было очень весело, пока из коридора не показались Наталья с Анной. Наталья строго посмотрела на нас и веселье тут же стихло.
— Неплохо бы ребенку погулять. — произнесла она в пространство, но было понятно, что это приказ.
Илья поднялся с пола, я натянула ему бейсболку на макушку и мы все трое отправились на прогулку. Когда Чиф проходил мимо Натальи, я услышала, что он издал короткий, приглушенный рык. Однако! Милашка Чиф огрызается на хозяйку!
Мы вышли на улицу и остановились в нерешительности. Нас так быстро выставили из дома, что надо было еще решить, куда податься. Вдруг из-за соседнего забора раздался голос.
— Здравствуйте, молодые люди! Позвольте пригласить вас на чашечку чая.
Это был он — Юнлен Семенович. Тот самый «юный ленинец», который любит подглядывать в подзорную трубу. Интересно, меня он тоже причислил к молодым людям или это были по-прежнему Илья и Чиф?
— Здравствуйте. — ответила я. — А можно прямо с собакой?
— Конечно, для него у меня найдется печенье.
Чиф, не дожидаясь повторного приглашения, по-хозяйски вошел в открытую калитку, а мы последовали за ним.
Через пять минут все уже сидели за столом на веранде и пили чай с восхитительным клубничным вареньем нынешнего урожая. Юнлен Семенович оказался забавным и приятным собеседником. Он с удовольствием рассказал мне о внуке. Своей жизнью пенсионер был доволен, внуком гордился и все у него было хорошо. Редко встретишь таких благополучных пенсионеров, побольше бы их было. Осоловев от выпитого чая и съеденного варенья, я слушала в пол-уха, но одна фраза Юнлена Семеновича заставила меня встрепенуться. Он обращался в большей степени к Илье.
— Хочешь посмотреть в подзорную трубу?
— Да, очень. — назально влезла я.
Хозяин повел нас в мансарду по крутой лестнице. Это было помещение, используемое как чердак. Сломанные стулья, старые рамы от картин, два сундука — все это было свалено в дальнем углу. Я с трудом преодолела тягу к старым вещам и пошла вслед за всеми к открытому окну. Илья уже держал в руках подзорную трубу и примерялся к ней глазом.
— Вот это да! Здорово! Как все близко! — восхищенно восклицал мальчишка, водя трубой из стороны в сторону.
Юнлен Семенович сиял от гордости за свое хобби, кстати, довольно сомнительное, с точки зрения морального кодекса. Когда Илья вдоволь насмотрелся, трубу взяла я. Взглянув в окуляр, я готова была повторить восклицания Ильи. Действительно, все было очень близко. Вот беседка, в которой я пыталась читать, правда, она была видна не полностью — забор загораживал. Я нашла нужный мне дуб и вознамерилась отыскать леску. Нет, слишком тонка. Если бы не капли дождя, то я бы ее и вблизи вряд ли заметила. Зато прекрасно видно, что делается в комнатах, если шторы не задернуть.
Я отняла от глаза трубу и многозначительно посмотрела на хозяина. Он же сделал вид, что совершенно не понимает моего взгляда. Я положила трубу и вежливо поблагодарила. Распрощавшись с гостеприимным хозяином, мы двинулись на озеро и купались там до обеда.
Послеобеденный отдых утопил в сонной тишине всю усадьбу — самое время побродить осторожненько и осмотреться. Я пришла под знакомый дуб, убедилась, что леска все еще на месте и начала обход других деревьев, делая вид, что просто прогуливаюсь. Говорят, новичкам везет, а то, что я в сыщицком деле новичок, не вызывает сомнений.
Под третьим же деревом мое внимание привлек металлический блеск в сочной зеленой траве. Отдаю себе должное — я не кинулась разгребать стебли, радостно урча, а села под дубом с разморенным видом. Через минуту посмотрела на интересующий меня предмет. К моему удивлению, это был маленький вентиль, насаженный на тонкую, едва заметную в траве, трубку, уходящую опять таки в сторону дома. Видимый мне конец трубки заканчивался втулкой, к которой что-то нужно было подсоединять.
Я встала и медленно пошла вдоль трубки, как днем раньше вдоль лески, и не удивилась, когда трубка привела меня к окну спальни Олега. Только исчезала она не в щели окна, а прямо в стене, почти у самой земли. Мне определенно требовалось снова побывать в этой комнате и отыскать место, где трубка выходит из стены. Я упрямо обошла оставшуюся территорию сада и прогулялась вдоль внешней стены дома, хотя уже было понятно, что все эти странные коммуникации были подведены только к комнате Олега и никуда больше.
Я вернулась в холл и начала думать, как бы снова заманить Илью в комнату отца. Мой взгляд упал на разбросанные шахматы, которые почему-то никто до сих пор не убрал. Ну и отлично! Ведь их нужно вернуть на место. Я собрала фигурки в доску и стала с нетерпением ждать Илью. Он появился довольно скоро, как будто почувствовал мое нетерпение.
— Илюша, пойдем, отнесем шахматы в папину комнату.
— Пойдемте, тетя Таня, а я вам заодно кое-что покажу.
Если это «кое-что» касается Олега, то я с удовольствием посмотрю. Мы гуськом двинулись по коридору, синхронно замедлив шаги возле Натальиной комнаты, чтобы нас не услышали. Я усмехнулась — нам одинаково не хотелось попадаться ей на глаза. Бедный ребенок инстинктивно избегал свою мать, наверное, чувствуя, что она мачеха.
В комнате Илья сразу же пошел к письменному столу, чтобы положить шахматную доску в ящик, а я направилась к окошку. Нагнувшись, я пошарила взглядом возле плинтуса и быстро обнаружила срез трубки — если не знать, то можно вообще ничего не заметить. Кто-то славно поработал, пряча все концы. На ум пришел дядя Павел с его набором инструментов.
— Вот, смотрите. — возле меня стоял Илья и протягивал какую-то фотографию.
На ней была молодая девушка лет двадцати, очень милая, улыбчивая и чем-то смутно знакомая. Где же я могла ее видеть? Среди моих приятельниц не было таких молоденьких. Илья выжидательно смотрел на меня.
— Кто это? — спросила я.
— Моя мама. — ответил он.
Я еще раз взглянула на девушку. Ерунда, она совсем не была похожа на Наталью, даже в молодости. Что он, разыгрывает меня что ли?
— Это моя настоящая мама. — услышала я и остолбенела. — Она умерла, когда я родился.
Боже мой, Олег не смог один нести свое горе и переложил часть его на плечи сына! Как это неумно и немилосердно.
— Давно ты об этом знаешь? — спросила я мальчика.
— С семи лет, а вы? — проницательно прищурился он.
— Со вчерашнего вечера. Мне твой папа рассказал.
— Вы на нее похожи. — тихо проговорил Илья, забирая у меня фотографию.
Конечно же! Олег тоже говорил мне об этом. Так вот откуда чувство, что я ее где-то видела. А ведь и правда, определенное сходство было.
Илья выдвинул ящик стола и бережно убрал туда фотографию. Меня очередной раз кольнуло чувство жалости, так несчастно выглядела его фигурка. Я подошла и приобняла мальчишку за плечи.
— Если хочешь, мы могли бы поговорить о ней. — тихо сказала я.
— Не знаю. Папа говорит, что не стоит часто тревожить умерших. Мы с ним на кладбище ходим только два раза в год — когда пасха и в день моего рождения.
Я было удивилась, но тут же вспомнила, что день смерти его мамы совпадает с днем его рождения. Бедный парень, сможет ли он когда-нибудь не думать о грустном в свой собственный праздник? Может быть да, ведь детская психика имеет способность не закреплять события, свидетелем которых ребенок не был, а легкая грусть в день рождения неизбежна, даже для самых безмятежных натур.
Понимая, что Илью пора отвлечь от грустных мыслей, я увела его на улицу и затеяла игру в бадминтон. В самом разгаре сражения на крыльце появились Наталья с Анной и направились к калитке, даже не взглянув в нашу сторону, что нас не очень-то расстроило, честно говоря. Я только отметила про себя, что уж слишком сестры неразлучны.
Через некоторое время выглянула Клавдия Васильевна и позвала Илью пить молоко. Я осталась одна и решила тоже выйти за калитку. Оказавшись на улице, я успела заметить, как вдалеке за поворотом скрылись Наталья с Анной. Но не я одна смотрела вслед сестрам — у своей калитки стоял Юнлен Семенович и тоже провожал их глазами. Оглянувшись, он увидел меня, но ничуть не смутился, как можно было ожидать, а наоборот направился в мою сторону. Я сделала несколько вежливых шагов навстречу и мы остановились возле забора.
— Наблюдал, как прогуливаются наши дамочки. — обезоруживающе сознался он.
— И часто вы так … наблюдаете? — спросила я, бросив выразительный взгляд на окно мансарды, которое было хорошо видно.
Но «юного следопыта» не так-то просто было смутить. Незамутненная вера в правильности любого своего поступка сквозила в чистом взгляде строителя коммунизма.
— Зря вы так, Танечка, ведь я не делаю ничего плохого. — тут же попытался он загрузить мою совесть.
— Тогда хотелось бы знать, что в этом хорошего. — парировала я.
— А это, как посмотреть. — хитро прищурился Юнлен Семенович.
— Через подзорную трубу, конечно. — продолжала я беззлобно доставать пенсионера.
— Зря вы так. — снова посетовал он, ничуть при этом не огорчившись. — Может от этого и польза какая-нибудь будет.
— Например? — удивилась я полному отсутствию чувства стыда у пожилого человека.
— А что вы скажете, если я сообщу вам, что наша дражайшая Анна частенько подглядывает в окна спальни Олега Константиновича и Наташеньки? Причем, когда они там вместе. Стоит то под одним, то под другим дубом и бесстыдно смотрит. Это как, хорошо? — запальчиво спросил сосед. — Наташенька, наверное, инстинктивно чувствует, что за ними наблюдают и все время подходит к окну. А когда сама Анна вечерами к ней в комнату приходит, то Наталья даже шторы задергивает. Она же не знает, что та, которая за ней следит, в этот момент находится с ней в комнате. Следить-то некому.
— Кроме вас. — не удержалась я.
— А мне через шторы ничего не видно. К тому же, я у себя дома — что хочу, то и делаю.
— А ведь и правда, Юнлен Семенович, мой дом — моя крепость.
Я решила не ссориться со стариком, авось он еще пригодится. Дело-то становится все интересней и интересней. Мы мирно расстались, кивнув друг другу на прощание, и я вернулась во двор, где увидела Чифа, который наблюдал, как его молодой хозяин швырял палку, орал диким голосом «Взять!» и сам же, отчаявшись, бежал за ней. Интересно, кто кого дрессирует?
Время подходило к ужину и я с легким душевным трепетом ждала приезда Олега. Он обещал гулять с нами каждый вечер, но захочет ли после вчерашних откровений? Может уже сто раз пожалел, что рассказал полузнакомой девице свою историю.
Но опасения оказались напрасными. Открылись ворота, въехала машина и встала у крыльца. Олег вышел и тут же направился в нашу сторону — не ко мне, конечно, а к сыну. Но я-то тоже была рядом.
— Всем добрый вечер. — весело сказал Олег, теребя висящего на нем Илью. — Как прошел день?
— Хорошо! — смеясь ответил Илья, а я просто молча улыбалась. — Тетя Таня обыграла меня в шахматы.
— Да ты что? — Олег с интересом посмотрел на меня.
— Она хорошо играет. — похвалил меня мальчик.
— Проверим как-нибудь. — пообещал Олег и посмотрел на меня так, что я поняла, если дело когда-нибудь дойдет до проверки моих способностей, то шахматами тут не ограничится. Сердце забилось и глупая надежда зашевелилась в груди.
— Пап, вечером идем гулять вместе?
— А как же? Я ведь обещал. После ужина и пойдем. А сейчас, если тетя Таня не против, я заберу тебя с собой.
Илья оглянулся на меня, и я махнула ему рукой. Отец с сыном направились в дом, я же пошла к себе. Переодевшись, я решила посидеть в холле, пока не позвали ужинать. Вдруг быстрым шагом холл пересекла Клавдия Васильевна и скрылась в нашем крыле. Меня она не заметила. Что могло случиться? У нее был такой озабоченный вид. Через пару минут она также быстро вернулась и скрылась в противоположном крыле. Я заволновалась, но сочла за лучшее не соваться в дела семейные. Шаги по коридору стихли, но я продолжала напряженно прислушиваться. Неожиданно раздался голос Анны.
— Клава, ты чего разбегалась?
Наверное, сестры вернулись, пока я переодевалась. И тут до меня дошло, что я сижу в том же самом кресле, что и прошлый раз, когда невольно услышала разговор Натальи и Олега.
— Анна! — почему-то строго сказала Клавдия Васильевна. — Илье снова плохо, его сейчас даже вырвало.
— Ну и что, ничего неожиданного. — ответила Анна. — Ты не забыла, Наталью нельзя беспокоить по пустякам!
— Господи, ну неужели тебе ребенка не жалко? — простонала Клавдия Васильевна.
— Хватит ныть! — прикрикнула Анна. — Уже ничего не сделаешь! Он тебе что, дороже Наташки? Так и скажи — я ей передам. Без тебя спокойней будет!
— Что ты, Анечка! — спохватилась няня. — Да дороже Натальюшки у меня и нет никого. Ради нее живу! Ты же знаешь!
— Не ори, знаю. Знаю, что меня ты терпеть не можешь с самого детства.
— Что ты такое говоришь, Анечка, вы обе мои кровиночки. — лепетала Клавдия Васильевна, но даже я слышала фальшь в ее заверениях, а уж Анна и подавно.
— Иди уж, любвеобильная ты моя. — прогнала ее «кровиночка». — Да смотри, Наташке ни слова! Пацан где?
— У Олега в комнате.
Я вжалась в кресло и замерла. Из коридора приближались шаги. Все, сейчас меня заметят и вышибут из дома без выходного пособия. А не хотелось бы. Что-то здесь пакостное происходит. В холле показалась Анна и прошла мимо меня, бормоча под нос.
— Оба в комнате — это кстати.
Меня она не заметила и вышла в сад через задние двери. Что же меня никто не видит, ослепли что ли? Я огляделась. Ага, вот в чем дело — торшер возле моего кресла не был включен и я оказалась в тени. Тем лучше, а сейчас пора посмотреть, что там делает Анна. Я вышла через парадную дверь и обогнула дом слева. Осторожно высунувшись из-за угла, я сразу же увидела Анну, присевшую возле дуба, ровно в том месте, где я нашла трубку с вентилем. В руке она что-то держала, но с такого расстояния я не видела, что именно. Эх, трубу бы сейчас подзорную! Я непроизвольно посмотрела в сторону соседской мансарды. Конечно! Как же иначе! Юлен Семенович на своем посту, аж высунулся из окна, чтобы лучше видеть. Того гляди вывалится. А ведь ему, пожалуй, и правда видно, что там у Анны в руке. Надо будет потом прижать старичка, пусть колется на благо социалистической Родины и Коммунистической партии. Я осторожно отступила за угол, пока меня не заметили, и вернулась в холл.
Все-таки я очень тревожилась за Илью, но не идти же к Олегу в комнату. Еще нарвусь там на Наталью, вот будет весело. Но мне не пришлось долго мучиться — послышались шаги и в холле появились отец с сыном. Илья был бледен, но в остальном выглядел нормально, а вот Олег казался очень встревоженным. Он кинул на меня быстрый взгляд и указал глазами на Илью.
— Я знаю. — кивнула я. — Что будем делать?
— Гулять пойдем! Мы же собирались. — вскинулся Илья, а я вопросительно взглянула на Олега.
— Конечно пойдем. — сказал он, и я обрадовалась также, как Илья. — Но сначала на ужин.
Мы расстались на сорок минут, после чего снова встретились в холле. Возле калитки нас уже ждал верный Чиф. Сегодня мы решили обойти поселок с другой стороны. К Илье после ужина вернулись краски и он уже не выглядел таким бледным и утомленным.
— Ох, не нравится мне все это. — сказала я, кивая в сторону мальчика, обогнавшего нас шагов на десять.
— Что странно, так это одинаковый характер недомогания у меня и у него. — согласился со мной Олег.
— А мне и само недомогание кажется подозрительным. Может быть расскажешь подробнее? — попросила я.
Олег пожал плечами и вздохнул.
— Началось это весной. Я как раз впервые остался здесь в доме ночевать, а на работе мне стало плохо. Я сначала подумал, что это от избытка свежего воздуха — для нас городских он бывает поначалу вреден в таких количествах. Дней через пять снова такой же приступ. Потом через неделю при мне стало плохо Илье. Он, вообще-то, на здоровье до тех пор не жаловался, и я подумал, что парень просто перекупался и не придал этому особого значения. А тут мне Николай сказал, что у Ильи было уже четыре приступа. Один, как я знаю, при тебе? — Олег посмотрел вопросительно.
— Да, на озере. Я, кстати, тоже подумала, что мальчик перекупался.
— Слушай, а может это у нас с ним на уровне генов? Мы ведь так похожи.
— Ага! И началось одновременно, только у тебя в тридцать с лишним лет, а у него в десять. Здесь что-то не так! К тому же ты говорил про галлюцинации.
— Да, но они не совпадают по времени с приступами.
— Кроме того, что Наталья бродит по твоей комнате ночами, какие еще видения тебя посещают?
Олег вдруг замолчал и я увидела на его лице досаду и смущение. Что это с ним? Я молча ждала ответа на свой вопрос. Наконец Олег произнес.
— Понимаешь, звуки всякие слышу и еще свет меркнет.
— Как это — меркнет? — удивилась я.
— Ну, сижу в комнате, читаю, например, а свет становится все тусклее и тусклее. Я сначала думал, что напряжение в сети падает, тем более, что на следующий день свет горел совершенно нормально. Несколько раз в это время ко мне в комнату заходила Наталья. Я ей говорю: «Снова напряжение упало». А она мне: «Ты о чем?». Я говорю: «Видишь, свет тусклый стал?», а она мне: «Не говори ерунды, все нормально, свет как свет». И смотрит при этом на меня так озабоченно и, как бы, настороженно. Получается, что я вижу как свет меркнет, а она нет. Со звуками то же самое.
— А что со звуками?
— Вдруг в комнате слышен какой-то вой, опять же при Наталье. Я ей говорю, а она головой мотает, мол, ничего не слышу. Как думаешь, Тань, может я с ума схожу? — жалобно спросил Олег.
— Сойдешь тут, пожалуй. — мрачно сказала я. — А хочешь, я тебе кое-что интересное покажу?
— Ты? — удивился он. — Ну покажи.
— Тогда нужно вернуться в ваш сад.
Олег ненадолго задумался, а потом позвал.
— Илья! Давай вернемся, в саду погуляем.
Видимо, Илье было все равно где гулять, и мы отправились назад. Оставив ребенка с собакой в беседке, мы с Олегом подошли к первому дубу. Я встала так, чтобы из окон дома Олега было не видно, он же с интересом следил за моими манипуляциями.
— А теперь подними голову и постарайся незаметно рассмотреть в воздухе тонкую леску. — сказала я.
Олег смешно скосил глаза и стал бессмысленным взглядом шарить в пространстве над моей головой. Если честно, вид у него при этом был придурковатый. Вдруг его взгляд сфокусировался и я поняла, что леска обнаружена.
— Вижу. — азартно зашептал Олег.
— Поменьше эмоций. — предупредила я. — Гуляем дальше.
Мы пошли к другому дубу. Я поставила Олега в нужное место и снова попыталась прикрыть его от любопытных глаз, но, увы, не от подзорной трубы Юного Ленинца, который исподтишка наблюдал за нами из своего окна. Вот неугомонный!
— Незаметно посмотри в траву у моей правой ноги. — скомандовала я Олегу.
Он чуть нагнул голову и послушно вгляделся. Минута прошла в молчании.
— А что это такое? — спросил Олег, а я скорее почувствовала, чем увидела его порыв нагнуться и рассмотреть поближе то, что он обнаружил.
— Осторожно! — прошипела я. — Рассмотришь как-нибудь потом, а теперь, поверь мне на слово, что это тонкая трубка с вентилем на конце.
— А зачем она? — спросил Олег, когда мы уже двинулись к беседке по большой дуге.
— Давай-ка мы пройдем в твою комнату и обсудим там все, так сказать, в первом чтении. — сказала я как можно серьезней, чтобы он не заподозрил меня в желании остаться с ним наедине. А желание, по правде говоря, было, да еще какое. Только я понимала, что сейчас Олегу не до этого.
— Пошли. — с энтузиазмом согласился он.
Мы забрали Илью с Чифом и направились к дому. Я не удержалась, поймала взглядом окуляр подзорной трубы и помахала Юнлену Семеновичу рукой. И что вы думаете? Этот соглядатай нагло помахал мне в ответ. Ну ничем его не прошибешь.
В холле Олег усадил Илью перед телевизором, достал из тумбочки видеокассету и вставил в магнитофон. По экрану побежали титры, раздались звуки выстрелов и мы для Ильи перестали существовать. Очень удобно — ребенок полтора часа в нокауте, а у нас свободное время.
В комнату Олега мы пробирались крадучись, видимо под впечатлением разворачивающихся детективных событий. А может быть и от сознания того, что при живой жене наш поход выглядит не совсем прилично. В комнате было темно и Олег включил бра. Оно светило ярко и меркнуть вроде бы не собиралось. Я подошла к окну, задернула шторы, встала возле светильника и задала риторический вопрос.
— Значит, говоришь, меркнет?
Олег кивнул, опустился в кресло и сделал такое выражение лица, как будто смотрел новую пьесу. Ну что ж, пожалуйста, вот вам и театральный эффект. Я подняла руку и медленно потянула за леску — свет начал тускнеть. Глаза Олега округлились, а потом он закричал.
— Ты видишь, видишь?! Снова меркнет! — и вопросительно уставился на меня.
— Вижу. — сказала я и отпустила леску.
Сработала возвратная пружинка и свет снова стал ярким.
— Что все это значит? — напряженно спросил Олег.
— Подойди-ка. — поманила я его.
Он послушался и встал возле меня, напряженно ожидая приговора — действительно ли он сошел с ума или еще есть надежда.
— Видишь леску? — спросила я. Олег присмотрелся и кивнул. — А теперь пошевели мозгами.
Я прошла, села в кресло, которое только что освободил Олег, и стала наблюдать. Он проследил куда тянется леска, увидел рычажок и осторожно потянул — свет потускнел. Олег отпустил леску — свет стал ярким. И так несколько раз. Затем Олег сел на кровать и задумчиво уставился в стену. После пяти минут размышлений, которым я никак не мешала, он сказал.
— Допустим, механизм понятен, но для чего это все? Прикол что ли такой дурацкий?
Если бы. — усомнилась я. — Когда-то в детстве моя мама пересказала мне содержание одного зарубежного детектива. Так вот там муж решил избавиться от своей жены именно таким способом.
Олег сидел с недоуменным выражением на лице, а я продолжила.
Правда светильники там были не электрические, а газовые. Он незаметно прикручивал рожок, а когда жена жаловалась, что ей не хватает света, говорил, что все это ерунда и ее выдумки. И при этом каждый раз добавлял, что, наверное, жена теряет рассудок. Бедная женщина действительно в это поверила и на самом деле сошла с ума, избавив тем самым мужа от своего присутствия.
— И зачем ему это было нужно?
— Просто тетенька была богата, а дяденька оказался очень жадным до денег. — пояснила я. — Ничего тебе не напоминает?
— Наталья? Да глупости все это! Зачем ей мои деньги, у нее всего в избытке. — растерялся Олег.
— Тогда ей может быть нужно что-то другое.
— Что, например?
— Откуда я знаю? — устало отмахнулась я. — Твоя жена — тебе и разбираться.
— Но она никогда не подходит к тому месту, где висит светильник.
— Ты забыл, что леска тянется сюда из сада? — раздраженно спросила я, подспудно не желая, чтобы он защищал свою жену. — К тому же у Натальи есть верная помощница — ее сестричка. Кстати, ваш милый сосед думает, что Анна подглядывает за вами, прячась в саду. Только мне кажется, что она там прячется, чтобы тянуть за эту пресловутую леску.
— Господи, но что им от меня нужно? — в отчаянии спросил Олег.
— Ты ведь уже задумывался над тем, что возможно сходишь с ума, верно?
— Да.
— Скажи, а сколько все-таки у тебя денег? — задала я бестактный вопрос, но Олег не обиделся.
— Живых не так уж и много. Почти все вложено в дом, квартиру, машину. Но на приличную жизнь я зарабатываю. Кстати, наследства тоже никакого не ожидается. — предварил он вопрос, уже готовый сорваться у меня с языка.
— Давай-ка я тебе еще кое-что покажу. — поднялась я и отодвинула штору возле плинтуса.
— Ну, а это что такое? — устало спросил Олег, разглядывая маленькую дырочку.
— А это звуки, которые слышишь ты, но не слышит Наталья. До смешного просто. Вот только наводит на мысль о серьезности намерений тех, кто все это сделал.
Олег смотрел на меня с мукой во взгляде.
— Ладно. — подвела я итог. — Думаю, для первого чтения обсуждение слишком затянулось. Информации к размышлению хоть отбавляй, вот давай и будем размышлять каждый самостоятельно.
Я вышла из комнаты, прошла в холл, но Ильи там почему-то не было. Фильм что ли оказался неинтересным? Я зашла к парню в комнату и застала его за чтением комиксов. Мы вместе посмеялись над забавными картинками и я отправилась спать, пожелав своему подопечному спокойной ночи.
Настроение было более чем паршивое. Зачем я во все это влезла? В результате милого летнего отдыха как не бывало. Они муж и жена, а я кто? Гувернантка! С чего я взяла, что Олег будет на моей стороне? Сейчас поворочается в постели, подумает и пойдет разбираться с Натальей. И ведь разберется. Женщина, обладающая таким запасом коварства, в два счета убедит его, что все это выдумки и случайные совпадения. Трубка же нужна для того, чтобы, например, тараканы не задерживались в комнате, а прямиком отправлялись погулять в сад. Про леску тоже что-нибудь придумает. Удавалось же ей до сих пор морочить ему голову. А в результате меня завтра же уволят, чтобы не совала нос в чужие дела. И произойдет это несмотря на то, что Олег ко мне хорошо относится.
Вот с такими мыслями я погрузилась в сон и до самого утра спасалась во сне от Натальи, которая хотела придушить меня леской. Веселенькая ночка.