1. Арес. Клоун и бормотун.
2. Гермес. Не уважает структуру, докладные пишет и изъясняется дольником. Приходится делать вид, что таков для него порядок. Стоит ли?
3. Афина-Дионис??? Проверить.
4. Эрос. Нос не дорос. На Геру гнал.
(От Гермеса Трисмегиста сигнал.)
- Ведет его какой-то Богм. Бог, герой? Может, царь? - Зевс пристально глянул на подчиненного.
- Он, собственно, не бог, а полубог, быв...
- Родители? - Зевс решил прерывать ответы Гермеса, чтобы лишить его возможности витийствовать, и, следовательно, заставить его чувствовать себя как можно более неудобно. -Родители?
- Сын Афродиты и поручика Ржевского.
- Основная специальность?
- Э-э-э... На данный момент - запои.
- Биографию до посвящения. Только по фактам, пожалуйста, - устало поморщился Зевс.
Гермес набрал в грудь побольше воздуха и принялся:
- Детство провёл с протокольною рожицей.
Играл в песочнице, и все время выигрывал.
Из коляски часто в прохожих ссал.
Хозяин пьяной лавочки (приобрел по случаю,
Чтобы чертей наблюдать шаром залитым).
В белых тапочках видел отца до кучи,
Но мстил за него и считал себя Гамлетом.
Теперь факт, импонирующий лично мне:
Искал приключений, а нашел Офелию.
В общем, биография вполне типичная :
Жизнь, как пьянка, и смерть, как похмелие.
А был здоров, как бык, сам кашель замучал.
Со злости запьет - от любви просохнет.
Бедный Йорик по ночам после получки
Приходил на цыпочках, и говорил "сам не сдохни".
Умер наконец-то, почему-то и где-то,
Доставлен в группе с посиневшими и пухлыми.
В свой отдел был принят за чистую монету,
Много лет курирует таких же ухарей.
- Угу...- поддержал диалог Зевс. - А на эту девушку, Костенко Ирину, что есть?
Гермес перевернул бумажку и продолжил доклад.
-Сперва про неё говорили - "Не шьет - так порет",
Ругали, что знакома с разными типами,
А девушка пела в церковном хоре,
Но как-то не в строку - с матюгами и хрипами.
А потом молчала, и казалось, немеют
Глаза ее и губ малахит
О хороших вещах, испорченных ею
И сделанных полностью делах плохих.
И каждый раз...
- Достаточно,- оборвал Зевс. Завтра разберёмся. Он почувствовал вдруг. Почувствовал он на сей раз, что вязнет в какой-то рутине, в какой-то мелочи, что ему совершенно наплевать, чем всё это кончится, что даже если кто-то и захочет взорвать Олимп, он встретит эту новость со всеми почестями и ленью. Он уже двадцать лет не видел жену и десять лет не помнил, как её зовут. Какая-то щемящая нежность всколыхнула его бычье сердце. Он машинально взял лежавшую на столе папку с делом К.А.Уварова и погрузился в неё. Одна за другой вставали перед ним воспоминания его молодости. Какая-то озорная нотка посетила его разум, и он, уже в полусне, плохо осознавая, что делает, нажал на клавишу. Весь этаж огласила обычная музыка, означавшая конец трудового дня. Но на этот раз вместо приевшихся, набивших оскомину слов, из динамиков, установленных на всех этажах вплоть до Аида, полились чудные строки. Своим бархатным басом Зевс выводил текст, понятный, по известному стечению обстоятельств, лишь ему, да "К.А.Уварову" из папки.
"Не думай о подругах свысока:
Пройдут года, и, может, вновь захочешь их...