В глубине полотна деформации форм.
И внезапно застыли как пасмурный иней
Пять улыбок гостей, поднимающих тост -
Деформация лиц и натянутых линий
Упираясь в подрамник, корежила холст.
Все сливалось вокруг во взаимообмене,
Только контур, не знающий, быть или нет,
Полукругом кусачек хватал светотени
И за пятку вцеплялся в какой-то предмет.
Это блики желтели, как личики денег
В зазеленом наряде июньских убранств
И с восторгом расхаживал цвет-шизофреник
По трамвайным путям иллюзорных пространств.
Все могло состоять из фланели и ситца -
Это вечер холодных и мягких мазков
Уходил в пелену миража композиций,
Застывая, как виды из разных углов.
Темный занавес неба был смят и приспущен,
Будто бог наблюдал, как густеет психоз,
И грунтовка давила на спины бегущих,
Выбивая щелчками фигуры из поз,
Только кто-то бежал, догоняя и рядом,
И дышал, и был странен, смешон и нелеп
Этот вьющийся след, избегающий взгляда,
Искаженному взгляду, смотрящему вслед.
* * *
Я пустой перевернутый бак
На голодной прокуренной кухне
Нету хлеба, нет вилок, мух нет,
И друзей человека - собак.
Мертвый воздух оставил скелет -
В нем просверлены тысячи дырок,
Раздраженный некрашеный свет
Капля в каплю стучится в затылок.
От висков свои руки убрав,
Голова распустилась капустой,
И тяжелая черная люстра
Закатилась, как солнце, за шкаф.
Бесконечная комната гулко
Размножает, как реверс, шаги.
В ванно-спаленном переулке -
Темнота. Шифоньер. Сапоги.
За окном появляется лед,
Горизонт штукатурят и белят,
Полудохлое солнце встает
С не расправленной грязной постели.