Струны: Собрание сочинений - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 6
ИВОЛГА
«Беззвучные недели проползли…»
Одним толчком согнать ладью живую.
Фет
Беззвучные недели проползлиДремотных дней безвольной вереницей,Усталою, больною, бледнолицей,Туманною – над лоном злой земли.Но вот зовут друг друга журавли,Летят на юг воздушною станицей,Горя собрать за трудный путь сторицейДар золотой в лазоревой дали.Так легкий звук, мгновенный и случайный,Предчувствие гармонии тая,Раскрыть силен безмерные края.Так лишь толчок – и словно властью тайнойС сырых песков глухого забытьяВот в океан уже скользит ладья.«Пословица не мимо молвится…»
Пословица не мимо молвится:На жизнь плакаться – Бог смерти не даст.По оказанному верно исполнится:Пророчить ведь не я, а народ горазд.Хорошо по-Божьи жить, не маяться,Милым стал бы тебе весь Божий свет, –И от горя лютого душа не печалится,И о радости нужды в забвеньи нет.«Простит ли мне душа благая…»
Евдокии Ивановне Лосевой
Простит ли мне душа благаяИ милостная до конца,Что наподобье попугаяИли ученого скворца –Я всё твержу одно и то жеВ стихах и в прозе – так давно,Хоть неучтиво, непригоже,Уж как заладил – всё одно?Раскройте же листы альбомаИ непочатую тетрадь,Чтобы, спокойно сидя дома,Цветы волшебные сбирать. –И здешних роз благоуханнейВедь развернется сей же часМоих заветных пожеланийНеизглаголанный Шираз.«С первым громом – конец весне…»
Евдокии Ивановне Лосевой
С первым громом – конец весне.Слава Богу! Ведь легче дышится,И не то чтобы тверже мне, –Пусть и жизнь, и судьба колышется;Но смотри: этот круглый листОт дыханья земли качается:Как он влажен, наполнен, чист,И к листам, и к ветвям ласкается!Выходи, появись в окнеИ не бойся, что гром послышится:Слава Богу! Конец весне:Жизнь жива! Правда, легче дышится?«Как душа жива помимо тела…»
Евдокии Ивановне Лосевой
Как душа жива помимо телаИ ширяет на лету своемНад скудельным тесным бытиемИ земною стать не захотела;Но горит к безвольному во злеСветлою слезой благоволенья,Но невольно любит на землеМилой плоти легкие томленья, –Так идешь вдоль пыльной мостовойТы, Психея, и с улыбкой ласкиВзглядом ловишь отсветы и краски,Жалкой жизни сон полуживой;А над миром брения и быльяУж в ином, животворящем снеО родной, о вольной сторонеВсё шумят ширяющие крылья.«Если в вешней затихнувшей роще…»
Венчанная крестом лучистым лань.
Вячеслав Иванов
Если в вешней затихнувшей рощеВ осиянной лазурной ночиВдруг мелькают сквозь ветви лучи,Я гляжу всё спокойней, всё проще,Лишь дыханью шепчу: замолчи…Легче, легче, свободней, свободней,Словно белая лань в полумгле –Так идешь по зеленой земле,По любимой, свободной, господней,Ты – с лучистым крестом на челе.«Легким лучом серебрятся…»
Легким лучом серебрятсяВоды вечерние,Сладко их плеску вверятьсяВсё непомернее.В ласке луныВольной волнеПесни даны –И мне.Дышат они еле слышноВ тайне затишия;Вьются и лунно, и пышноЧетверостишия.Лунность инойТой полнотыСлушай со мнойЛишь ты.«Не нужно мне предлога…»
Не нужно мне предлогаДля песен о тебе,В душе моей так много,Не долгая ль дорога –Моей судьбе?Но медленно и вялоУнылое житье,Простора мало, мало,Гнести меня усталоЯрмо мое.Одна моя отрада,Что бродишь ты в саду.Хоть высока ограда,Мечта за нею радаЗабыть страду.Настало бабье лето,День лучше ото дня.Ах, что же, что же это!Иль песня, недопета,Томит меня?«Дар улыбки – великий дар…»
Дар улыбки – великий дар,Только избранный им отмечен.Просветлеет и млад, и стар,Кто воспримет твой тихий дарКто улыбкой твоей привечен.Даже грусть, даже скорбь своюСловно людям отдать готоваТы в улыбке – и я поюЭту грусть, эту скорбь твою,Как улыбки живое слово.«И месяц мил чистейшей тониною…»
И месяц мил чистейшей тониною,И словно влажны звезды. Не вчера льУшел от нас еще один февраль,А нынче новый март манит весною?Пускай же где-то негою иною,Сладчайшею цветет живая даль,Где из-за гор свой дух струит миндальДушистою и думною волною.Ведь и в благословеннейшей странеВенки пирам и дружбе приносилаНе роз и миртов царственная сила:Певцы любили с ними наравнеУкроп, петрушку; чтили их свирелиНе Филомелу – ласточкины трели.«Верю, что так: из удивленья…»
Верю, что так: из удивленьяВсё родилось наше искусство.Ты предо мною – я потрясен.Вот – я пою песни мои.Молвишь, смеясь: «Песню я слышу;Только, певец, ты простодушен».Я же в ответ: «Шутка – и гимн.Небо внизу – небо вверху».«Часы спокойно пробили четыре…»
Часы спокойно пробили четыре,И я тревожен: горек мне рассвет.Дышала грудь размеренней и шире,И словно мнилось мне, что больше нетГлухих обид и мелочных сует.В несчастном пробуждающемся миреДва женских лика; из-за мглистых летОдин всплывает: на волшебной лиреТаинственно и сладостно воспет,Улыбчив он и чист в пыли клевет.Другой всегда стоит передо мноюЗагадочно далекой и родноюУлыбкою – и в этот смутный часПечален свет расширившихся глаз.В ночи вручен доверью и покою,Теперь слежу с тревогой и тоскоюРассветный путь. И, немощный, погасНестройных струн едва запевший глас.«Я помню миг полноты…»
Я помню миг полнотыГлубокого вдруг дыханья,Когда с камней мостовойЯ мягко ступил на землю.Так долго был я в плену,Так нудно втайне изнылоВсё тело без той земли,Что неба ему дороже.Идти по голой земле –Дорогой, тропинкой малой,Ступать по траве живой,Зеленой, влажной, пахучей,Да, вот отчего тогдаИ песня легко запела,И тихо слушала тыИ молча мне улыбнулась.«Помните, друг мой, у Толстого…»
Помните, друг мой, у ТолстогоВ «Войне и мире» старый дуб?Как он, гляжу вокруг я снова –И свет становится мне люб.Гляжу вокруг – да и сам не знаю:Что на земле? и что во мне?Странно радоваться маю,Песню детства петь весне, –Ну, а сейчас-то, в сентябре-то,В камнях московских, под старость лет?Каким теплом душа согрета,Встречая серенький рассвет?Расти, дышать – не в родном лесочке –Пусть на юру и на ветру!Лезут клейкие листочкиСквозь кудрявую кору.«Прости меня! Так часто о себе…»
Прости меня! Так часто о себе,Непрошеный, с тобою говорю я –И весь раскрыт, то плача и горюя,То просветлев доверием к судьбе.Но как молчать, когда помнится снова:Чуть дрогнула живая тишина?Не песня ли душе возвращена,Устам немым – обетованье слова?Хоть только блик мелькнул из темнотыНе знаю, что: отрада или мука –Предчувствие очнувшегося звука —И вот уже – передо мною ты,И стройным то, что, смутное, томило,К твоим коленам принести мне мило.«Если спрошу: от этого дня…»
Если спрошу: от этого дняЧто отстоялось?Внове ли мучит, тешит меняМалая малость?Или опять – и грезы мои,И неизменнейТайные язвы – старой змеиЗлых угрызений.Новая боль – твоя и моя –Груз налагая,Радостна, крепость в мышцы лияНоша благая.Глянь из окна: как всё замело, –Камни и крыши!Воздух прозрачен, тихо, бело;Словно светлей, что было светлоКраше и выше.«Ветер снова за окном…»
Ветер снова за окномПлачет как ребенок,В нем, сердечном, в нем, родном,Бесприютнике ночном.Голос мой ли звонок?Всё о том же, об одном.Неизбывном, вековомЗалился спросонок?Плачу я но всей земле –В поле, в доле, в лесе –В нищей жуткой черной мгле,В каждой хате на селе,В городе и веси –О родном ребячьем зле,Вековечной кабале,Неуемном бесе.Вон – кружит, вот-вот – к окну!Как его миную?Не усну я, не усну,Плачу – за тебя одну,Плача, именуюКак родную сторонуВ вековом ночном пленуСторону родную.Ты не спишь и ты одна,Милая, родная:Не до сна ведь, не до сна,Слушай, слушай у окнаВести ветра, – зная:Ты ли, я ли, в нас – она,Вся родная сторона,Сторона родная.«Я никогда не видел…»
Я никогда не виделИндии тайн жемчужных,Песни безмолвной не слышалГуб твоих побледневших.Гиацинт – женское имя.Я никогда не вижуТихого ридинг-рума –Круглой комнаты чтений,Где о тебе я гадал бы.Гиацинт – женское имя.Я никогда не увижуГлаз твоих потускнелых,Черт твоих искаженных,Явной тайной дрожащих.Гиацинт – женское имя.«Я год закончил мирною картиной…»
Я год закончил мирною картиной,Улегшейся в оправу легких строф.Но в заключенье тканью паутиннойНа ней налег седой тоски покров.Когда-то друг мне молвил пожеланье –В идиллию включить наш грозный век;Не правда ли, в таком повествованьеПоэт бы злу исход благой предрек?В него поверьте, с нашей тяжкой быльюСоединив желанную красу.Пусть год грядущий мглу нам явит пылью, –Идиллию тогда вам принесу.«Бьется птица в клетке…»
Бьется птица в клеткеИли в злом силке;Петь бы ей на веткеДа в родном леске!Пожалей певичку,С миром отпусти, –Примут невеличкуВольные пути.Или возвратится,Только позови,Ласковая птица,Пленница любви?Милы ей тенетца,Сладко забытье, –Только и поется,Где жилье твое.Не в душистом поле,Не в листве живой,Волен лишь в неволеГолос гулевой.Петь о вешнем цвете,О живой тоске –То ли в целом свете?То ль в твоей руке?«Скоро ночь задышит цветами…»
Скоро ночь задышит цветамиПрямо в небо, к цветам нетленнымНе над мукой нашей и нами, –Ах, не нам, и больным, и пленным.Но далеко – нет, не далеко,Только там, где простор и воля;Где стеной не замкнуто око,Пьет и луга разлив, и поля;Где шептанья злака и былья,Словно песню, впивает ухо;Где невольно ширятся крыльяИ глубоко дыханье духа.Там по-детски возгласы птичьиПропоют с позабытой силойВ простоте и в вечном величьеО любви, нам навеки милой.«Сквозь нашу скорбь, сквозь нашу боль…»
Сквозь нашу скорбь, сквозь нашу боль,Сквозь искаженные чертыВсего, что в мире видишь ты, –О, только сердца не неволь,Пробиться ты ему позвольК дыханью вольной красоты.Она, нетленная, живаИ, как далеким временам,Близка и животворна нам:Лишь тайны темные слова,Ее живого торжества,Подобны давним, смутным снам.Глубинной памятью о нейЕе дыханье уловиИ горестно благословиЛюбовь твоих страдальных дней:Она надежней и верней,Как храм, стоящий на крови.«Есть люди-звери — от крота до льва…»
Есть люди-звери — от крота до льва —Жильцы земли, воители земного:От слепоты до солнечного зоваВ них родина владычная жива.Есть люди-рыбы: им глуха молва,Как сквозь кристалл прозрачного покрова:Они плывут и внемлют рыбье слово,И видят свет другого естества.Но есть иные. Чуть, едва-едва,Касаясь праха, – вот ширяют сноваСтихиею воздушною, иногоСияния полны и торжестваВ полетах белокрылых – голубого.То люда-птицы: ими жизнь права.«Иволга, иволга…»
Иволга, иволгаС грудкой золотой,Иволга, иволгаС песнею литой!Как поешь ты, иволга, –Век не для нас, –Ты не любишь, иволга,Пристальных глаз?В куще ли иволгаЛип листвы густой?Нет тебя, иволга,За густой листвой.Издалека, иволга,Дали мила,Голос полный иволгаВновь разлила.Иволга, иволгаС песней литой,Иволга, иволгаС грудкой золотой!«Синие тени от желтых огней…»
Синие тени от желтых огнейВ бледной улыбке рассвета;Дым, перед ней и бледней, и нежней, –Вьется, теряется где-то.День поневоле подходит к окну,Жалкой улыбкой кривится;Дымом прильну я к окну – в глубину,Где-то, где ночь мне приснится.В белую кану Иванову ночьС желтыми в небе кострами.Сердце, пророчь: сердцу вмочь превозмочьСвет в фимиаме, во храме.ФАНДАНГО
1
Вот тебе мое проклятьеНавсегда от сей минуты:Будь несметно ты богата,Но – когда лишишься вкуса.2
Апельсин возьми, дитя,Что в своем саду сорвал я;Но не режь его ножом:Сердце в нем мое томится.3
Было б тысяча душ во мне,Сразу б отдал их тебе;Нет во мне их, – лучше возьмиТысячу раз одну.4
Ах, не важничай, сеньора,Что высокого ты рода:Ведь и для высоких башен,А бывают лестницы.«Всё о том же, всё об одном…»
Анне Ахматовой
Всё о том же, всё об одномЛепечут мои минуты,Когда, как в краю ином,Возносятся легким сномТомленья тяжелой смуты.И в этом тончайшем снеРасширяются плавно крылья,Воздушной неся волнеУже не трудную мнеБлаженную боль усилья.А сегодня ночь – забытьюМоему – иная услада:Всей грудью дышащей пьюСтрадальную песнь твою –И мне ничего не надо.Усилья былого нет,Нет в упругом дыханье боли,И нездешний воздух и светСлезами тихо согрет:Не в своей, а в твоей я воле.«Как брызги пенные блистающей волны…»
Анне Ахматовой
Как брызги пенные блистающей волныКипят могучею игрой глубинной мощиИ в шелесте листа таинственно слышныКолеблемые ветром рощи,Так Божьего певца один простой запев,Не ведая своей отчизны величавой,От мира вышних сил на землю отлетев,Нам дух поит хвалой и славой.АННЕ АХМАТОВОЙ
1. «Я не знаю, я не знаю, как…»
Я не знаю, я не знаю, какПодойти к тебе и молвить слово.Всё, что я скажу, тебе не ново,А двоим ведь слово – тайный знак,Вещий знак сознания иного.И в моем сознании ночномЗа тебя болею и тоскую:Как выносишь ношу ты такую?Иль мое страданье об ином,Что немого сна не расколдую?2. «Ах, мне пусто; я не знаю, как…»
Ах, мне пусто; я не знаю, какВ жизни дальше маяться, слоняться.А уснешь, а грезишь как чудак,Золотые же – и те не снятся.Впрочем, сон привычный мой: цветутВековые липы в тесном парке;Меж аллей так луговины ярки,И тропинки легкие бегут;Всё сбегают вниз – туда, где пруд(Смутно помню) вольно разлегался,Вдруг весной поднялся и прорвалсяСквозь плотину утлую, ушел;Поросло дно тучное; осталсяТихий ручеек и влажный дол.