Мне всё время не давали покоя слова Майкла Бэроонса о том, что Элисон после смерти своего отца пыталась покончить с собой. В её бумагах об этом не упоминалось ни единого слова. Любопытно вот только почему…
Следующим вечером я снова позвонил Майклу, удачно поймав его на рабочем месте.
— Мне необходимо задать вам ещё буквально два вопроса, если можно, — начал я.
— А я буквально уже выхожу из кабинета.
— Я вас надолго не задержу.
Майкл вздохнул и, прикрыв трубку, что-то проговорил Татьяне.
— У вас пять минут, и ни секунды больше, — предупредил он меня.
— Большое вам спасибо. Итак, вы говорили о попытке Элисон совершить самоубийство. В какую больницу она потом попала?
— Элисон Бэроонс не повезли в больницу.
— Нет?
— Элисон восстанавливалась дома. За ней ухаживал мой старший брат.
— Но… Её наверняка осматривал врач? В своём разговоре вы упоминали, что Элисон наглоталась таблеток.
— Естественно, Бренд пригласил врача. И тот… Согласился не передавать инцидент огласке.
— Нет припомните, как его звали?
В трубке на несколько мгновений повисла тишина.
— Прошу прощения, я вам этого не могу сказать… Не помню.
— Наверное, Бренд вызвал обычного терапевта?
— Нет. Терапевт у нас с ним общий. Брат особо просил меня не говорить об этом приглашенному врачу.
— Вы точно не помните его фамилию?
— Прошу прощения, нет. Это всё? Я должен идти.
— Последний вопрос! Я бы хотел уточнить завещания Бренда.
— А при чём тут его завещание? — неожиданно ощетинился Майкл.