— Вертонсм Раузе — отец Элисон?
— Да.
— Он умер здесь несколько лет назад, верно?
— Да всё верно. — Польский нахмурился. — Покончил с собой. Повесился на чердаке. Я его и обнаружил там.
— Ох, боже ужас то какой…
— Да уж, приятных воспоминаний остаётся мало. Элисон страшно переживала. Полагаю, тогда мы с ней и виделись в последний раз. На похоронах дяди Вертонсма. Она тогда паршиво выглядела… Может ещё виски?
Я попытался отказаться, однако Польский, продолжая рассказ, налил в мою чашку новую порцию виски.
— Между прочим, я не верю, что Элисон грохнула Бренда. По-моему, это полнейший бред.
— Почему вы так считаете?
— Элисон никогда не была такой. В ней никогда не было злобы.
«Зато теперь есть», — подумал я про себя.
— Элисон так и не заговорила? — Польский отхлебнул их кружки.
— Пока что нет.
— Странно. Мне казалось, Элисон…
В этот момент этажом выше, прямо над нами, раздался грохот от падения тяжёлого предмета, и приглушенный женский голос проговорил нечто неразборчивым голосом.
— Я на минутку! — Польский мгновенно очутился на ногах, быстро подскочил к нижним ступеням лестницы и, задрав голову вверх, громко крикнул: — Мам, ты в порядке?
Сверху послышалось невнятное бормотание.
— Что? Ну ладно. Сейчас! — Он хмуро посмотрел на меня. — Мама хочет, чтобы вы поднялись к ней на верх.