Речь Посполитая, трасса на Гданьск, Александр Мирный
Впередиидущую машину разорвало взрывом.
В принципе, поездка действительно выдалась подозрительно гладкой. Цесаревичу с группой сопровождения в виде наиэлитнейшего подразделения Лютого нужно было всего лишь прокатиться в Варшаву, там принять одного персонажа и позадавать ему неудобные вопросики в душевной атмосфере.
С одной стороны — удивительное дело, отработали без сучка и задоринки. С другой стороны — было бы странно, если бы операция, в которой участвует наследник трона, была организована на тяп-ляп.
Мое присутствие во всем мероприятии на самом деле было не нужно, и я склонялся к мысли, что Иван прихватил меня из каких-то своих соображений, если не в пику отцу. Так что я выступал скучной массовкой, тем более что в самом захвате поляка ни Иван, ни я участия не принимали. Слишком уж Иван Дмитриевич ценный груз, чтобы тащить его туда, где могут подстрелить ненароком.
Так что немного помятого мужчину средних лет привели к нам на конспиративную квартиру, больше напоминающую блатхату. Ребята вежливо оставили нас в дальней комнате, и мы — Иван, я и Лютый собственной персоной — принялись общаться с гостем.
Я честно хотел слиться с процесса, поскольку, что бы ни сказал польский аристократ, это сразу открывало мне доступ к такой суперсекретной информации, что мне наверняка личного товарища майора определят. Но Иван настойчиво попросил остаться.
После краткого, но очень содержательного разговора на камеру наш гость признался, что Речь Посполитая заключила тайный союз с немцами.
Все новое — это хорошо забытое старое, и наши соседи мечтали оттяпать еще какой-нибудь кусочек от Российской империи — у польского короля были свои немаленькие амбиции. Судя по мрачному лицу Ивана, часть этого плана он уже знал, так что поездка в Варшаву в принципе нужна была только для того, чтобы лично убедиться в том, в чем никто и никогда вслух не признается.
Общительного поляка мы оставили остывать в ближайшем канализационном люке, и, рассевшись по ничем не примечательным автомобилям, поехали в Гданьск. Там нас уже ждала шикарная яхта, которая бы доставила всю команду к военному кораблику, а затем и в ближайший русский порт. Просто прогулка на полчаса: зашли и вышли, вечером пьем пиво в Москве.
Но… Впередиидущую машину разорвало взрывом.
— Твою мать! — выругался Лютый.
Наш автомобиль был вторым из трех. Водитель ударил по тормозам, дернул заднюю, газанул и снова тормознул — на дорогу упало бревно.
— Выходим, выходим! — скомандовал я, распахнул дверь и, подняв над собой толстенный ледяной щит, за шкирку вытащил из автомобиля Ивана.
Лютый тоже успел выскочить, а вот водитель замешкался, и его изрешетило пулями.
Третья машина остановилась рядом, бойцы выскочили, отстреливаясь на ходу, кто-то даже успел шмальнуть магией — но против стрелков, засевших в тени не до конца облетевших деревьев, это было бы, конечно, бесполезно.
Я буквально впихнул Лютому Ивана и уронил туман. Столько, сколько смог.
Пять, десять, двадцать… сорок два противника! Дохрена народа притащили.
Впрочем, если бы они знали, кто именно сопровождает Ивана, поняли бы, что этого еще и мало. Подчиненные Лютого умудрялись стрелять буквально на ощупь по врагу. В подразделении, может, и не было сильных магов, но своей техникой каждый владел виртуозно. Так что продолжали успешно вести огонь даже через мой туман. Чего не скажешь о противнике.
— Сколько? — спросил Лютый, перезаряжаясь.
— Было сорок два. Сейчас тридцать один, — отчитался я.
— Неплохо, неплохо, — пробормотал силовик.
Я создал пару дюжин пуль и накинул следом, чтобы по ту сторону железа, за которым мы укрывались, не расслаблялись.
— Двадцать восемь… Двадцать один… — вел обратный отсчет я.
И вдруг туман показал кое-что поинтереснее одиноких бойцов.
— Сюда движется техника, — предупредил я Лютого. — Две единицы.
— Да вашу мать, — выдохнул тот. — Круговая оборона! Ты — в центр.
И Лютый самым беспардонным образом втолкнул Ивана в круг своих бойцов.
— Я могу за себя постоять! — прошипел парень.
— Еще настоишься, — усмехнулся Лютый. — Когда мы ляжем.
— Восемнадцать… Шестнадцать… — продолжал я считать.
Лютый стрельнул дважды в пелену.
— Четырнадцать.
Еще несколько выстрелов от ребят.
— Десять.
Кто-то зашипел: пуля-дура все-таки попала в нашего бойца.
— Далеко?
— Меньше минуты. Там, — я развернул командира в сторону, откуда сейчас явится продолжение банкета, и продолжил отсчет: — Пять. Два. Один. Чисто.
— Ну что, ребятки, за царя? — оскалился Лютый, хрустнув шеей.
А в следующее мгновение мой туман рассеялся, словно его и не было.
К нам на всех парах шло два БТРа, и в одном из них явно находился одаренный. Очень сильный одаренный.
— За царя! — рявкнули бойцы.
Парни шмальнули магией. Но у вражеской техники на обшивке явно стояли какие-то блокираторы. Техники рассыпались, не причиняя особого вреда. А автоматами против БТРов особо не повоююешь.
Артиллерию бы…
Почему-то очень ярко вспомнилось, как мы артой выбивали одних ублюдков с очередной пронумерованной высоты.
— ОРУДИЕ! ВЫСТРЕЛ!
В ушах грохочет, идет перезаряд…
— ВЫСТРЕЛ!
Какая же там была гребаная жара.
— ОРУДИЕ! ВЫСТРЕЛ!
И песок. Этот гребаный песок на зубах.
— ВЫСТРЕЛ!
И адское, адское пекло.
— ВЫСТРЕЛ!
— ВЫСТРЕЛ!!
— ВЫСТРЕЛ!!!
Речь Посполитая, трасса на Гданьск, Иван Романов
Это было правильно, но в то же время отвратительно унизительно: стоять в центре парней, которые сейчас полягут за тебя. А ты — ты стой тут за их спинами и пытайся выжить. Потому что, если ты не выживешь, начнется такая борьба за престол, что Смутное время покажется легкой прогулкой.
БТРы шли, обвешанные на носу блокираторами. Умно, особенно если у тебя в комплекте одаренный, которого нельзя глушить. Благодаря такой хитрости враги просто создали щит, который ребятам Лютого не пробить магией.
Иван злился. Злился не потому, что какая-то падла из своих ведет на него охоту, а потому что из-за этого урода сегодня полегло много хороших ребят.
Первое, чем он озаботится, когда вернется, — это будет поиск той суки, что сдала своих бойцов. Он найдет, найдет этого милого родственничка и вынет у него хребет через глотку.
— Охренеть… — выдохнул один из бойцов рядом, и цесаревич повернулся на звук.
Мирный стоял чуть в стороне, не успев шагнуть в защитный круг, и от него исходило тепло. Нет, не тепло, а жар. Такой жар, словно Иван находился рядом с доменной печью. Александр стоял, широко распахнув глаза, но почему-то цесаревич не был уверен, что парень видит мир вокруг.
Казалось, что Мирный стал как будто чуть выше, чуть шире в плечах. Чуть старше, да. Как будто в одно мгновение парень постарел лет на пятьдесят. Но Иван моргнул, и видение исчезло, а Мирный сжал кулаки.
По дороге разошлась волна жара, и в следующее мгновение на БТРы обрушился огонь. Такой огонь, словно работал целый расчет артиллерии. Земля вздрагивала от каждого попадания. Магия была настолько сильной, что никакие блокираторы не спасли технику противника.
Да и противника, в общем-то, тоже не спасли.
БТРы разметало, словно они были картонными, игрушечными. А Мирный все палил и палил, словно бы не мог остановиться, вкатывая в землю ошметки уже испаряющегося от жара металла.
Лишь спустя несколько минут парень выдохся и, прикрыв глаза, жестко усмехнулся. И Ивану как будто бы показалось, что Александр пробормотал:
— Добро пожаловать в Кандагар, суки.
Склад на территории Речи Посполитой, Алексей Ермаков
Последнее, чего бы хотел Алексей в польском вояже, так это оказаться в паре с Меншиковым.
Впрочем, чего еще ждать от Нарышкина — тот не упустит возможности наладить контакты, даже чужими руками. Да и работали они уже однажды с Максимом. Спонтанно, правда, но все равно вышло неплохо.
Их подразделение, как это бывает в анекдотах, списанных с реальной жизни, просто шло по полю и просто в поле нашло склад. Склад с вооруженными до зубов бойцами. Защищались поляки так ожесточенно, что в какой-то момент Ермаков даже подумал, что это склад с наличкой.
Но, увы, никаких денег внутри не было. Зато нашлось кое-что поинтереснее.
— Это что, наша форма? — обалдело спросил один из бойцов, вскрыв какой-то короб.
— Рогов, мать твою, тебе кто разрешил что-то руками трогать! — рявкнул командир, подскочил к коробу, но продолжать тираду не стал.
Собственно, все прочие стоящие рядом тоже знатно обалдели — поляки защищали склад с русской военной формой? Что? Это точно не анекдот?
— Так, новая задача, — сориентировался командир. — Включаем голову, достаем глаза из жопы и ищем, на кой хрен полякам наши шмотки, кроме как топить печку зимой.
Бойцы по двое разошлись по территории немаленького такого склада. Алексей, пользуясь случаем, решил заговорить со своим внезапным товарищем:
— Твои предположения?
Меншиков ответил не сразу. Он пинком открыл один короб, другой, третий.
— Надеешься найти что-то интересное? — когда парень не ответил, задал новый вопрос Ермаков.
— Смотрю, какая форма, — ответил Максим.
— И какая? — не понял Алексей.
— Ношенная.
Парни прошлись вдоль стены и поднялись на лестнице на второй этаж. Это было что-то навроде собачьей будки, прибитой к потолку — ноль практического применения, хороший вид и форменный срач. Столы, заваленные заветренной жратвой, какое-то барахло неизвестного назначения, бесполезная мелочь, типа поломанного канцелярского ножа, и прочий хлам.
— Ты думаешь о том же, о чем думаю я? — произнес Меншиков, обходя помещение по периметру.
— Возможно, — ответил Алексей, пересекая комнату по диагонали. — Стены или пол?
— Стены, — сказал Максим.
— А я вот все же думаю, что пол, — возразил Ермаков.
И оба принялись простукивать помещение.
Собственно, оба оказались правы — один нашел бумаги, второй — флешку.
— Шпрехен зе дойч? — Ермаков показал свою находку Меншикову.
— Не шпрехен, но читать могу, — отозвался парень, заглядывая в бумаги.
А чем больше смотрел, тем больше хмурился.
— Только не говори мне, что они тут планировали устроить учения с нашими в нашей же форме, — мрачно пошутил Алексей.
— Не скажу, — покачал головой Меншиков. — Здесь что-то типа сценария нападения.
— На Россию?
— На Польшу.
— Что? — удивился Ермаков.
— И когда я говорю «сценарий», я имею в виду киношную постановку.
— Вырядиться в нашу форму и имитировать нападение на самих себя… — резюмировал Ермаков. — А смысл? Если только не…
Парень осекся, посмотрев на Меншикова. Тот продемонстрировал флешку и согласился:
— Если только не.
Москва, Императорский Московский Университет, Василиса Корсакова
С тех пор, как Александр буквально за несколько часов собрался и уехал отдавать долг Родине, прошло несколько дней. И все эти несколько дней Василиса с остервенением вгрызалась в работу и учебу. Она еще в жизни не забивала свое расписание так плотно, что некогда было лишний раз посмотреться в зеркало.
Ей не хотелось думать о том, как там Александр, ей не хотелось с болезненной маниакальностью читать новости. Она вообще не хотела знать ничего о том, что происходило сейчас в Речи Посполитой. Не хотела и чудовищными усилиями не думала, просто запрещала себе думать.
На самом деле не так много студентов рвануло на запад, предаваясь древнему инстинкту бить пшеков. Лобачевский продолжал посещать занятия, правда, все больше сидел, уткнувшись в ноутбук. Нахимов тоже регулярно появлялся за их столом, но парень был мрачен и задумчив. С таким лицом обычно делают переоценку жизненных ценностей, а не едят сырники по утрам. Да и в целом нельзя было сказать, что столовая как-то обезлюдела. Нет, просто обезлюдел их стол. По крайней мере, Василисе так казалось.
Василисе и двум другим высокородным девушкам, с которыми волею случая она оказалась рядом.
Вот сегодня, например, Нарышкина с очень сосредоточенным выражением лица читала новости, бормоча себе под нос «чушь», «бред», «халтура».
— Что ты там критикуешь? — не выдержала княжна Демидова.
— Статьи про КТО.
— Мария! — укоризненно посмотрела Дарья на подругу.
— Что? Я учусь на рекламе и пытаюсь среди этого потока отборного информационного мусора найти хоть что-то стоящее, — пояснила свои действия Нарышкина.
— Читай официальные каналы, — посоветовала Демидова.
— Те дают информацию только после того, как сто раз ее перепроверят. А это долго.
— Так же с ума можно сойти! — покачала головой Дарья. — Ты же вообще от Сети не отлипаешь!
— С ума можно сойти от безызвестности, — огрызнулась боярышня. — А так у меня какая-то иллюзия информированности.
— Посмотри на Василису, — произнесла Демидова, и Корсакова удивленно подняла голову от своей тарелки. — Она — образец для подражания. Ведет себя, как настоящая леди.
— Это как? — не поняла Корсакова.
— Ты спокойна, сдержана и ведешь себя так, словно ребята отошли в соседнее здание, — пояснила княжна.
— Это совсем не значит, что мне безразлична их судьба, — нахмурилась Корсакова. — Просто если сомневаться в своем мужчине… — тут девушка немного порозовела, но все же справилась с собой и продолжила: — то в чем смысл?
— Смысл? — не поняла Демидова.
— Да, смысл, — кивнула Василиса. — В чем смысл выбирать этого мужчину, если ты сомневаешься, сможет ли он защитить себя, тебя и нашу страну? Александр скоро вернется, и я буду очень им гордиться. А он будет гордиться тем, что я успела сделать в его отсутствие.
Ее слова, в целом такие простые и такие очевидные, попали в самое сердце и боярышне, и княжне. Особенно — княжне. Девушка вспыхнула, вспомнив, на что ей хватило смелости, чтобы попытаться остановить Алексея от поездки.
— Но, знаете, — негромко произнесла Василиса, — я тут подумала, у нас же здесь недалеко есть работающий храм. Я планировала сегодня сходить туда, поставить свечки за здравие ребят. Вы не подумайте, я не особенно религиозна, просто… Просто хорошо бы, чтоб они поскорее вернулись.
— Я пойду с тобой, — решительным тоном произнесла Демидова.
Посмотрела на подругу, все еще погруженную в новости, и вырвала у нее телефон из рук.
— Эй! — возмутилась Нарышкина.
— И Мария пойдет с нами, — жестко сообщила Дарья.
Боярышня просто метала молнии своими зелеными ведьмовскими глазами, но дочь Урала эти фокусы не впечатляли. В конце концов Нарышкина сделала глубокий вдох, провела ладонями по лицу и ответила:
— Да, вы правы. Лучше сходим в храм, чем в новостные заголовки…
Василиса чуть улыбнулась, поняв, что, кажется, ее впервые заметили отдельно от Александра. Заметили и признали.
Москва, Кремль, Дмитрий Алексеевич Романов
— Ну давай, Костя, скажи, что у тебя есть для меня хорошие новости, — проговорил император, тяжелым взглядом глядя на Чернышева.
Константин Александрович Чернышев был министром вооруженных сил и, в принципе, для мирного времени даже весьма неплохим. Но было у Дмитрия Алексеевича ощущение, что мирное время теперь продлится недолго. А то и вовсе было фантомным — слишком уж часто по периметру его империи то тут, то там кто-то скалился и тявкал.
А как себя проявит Чернышев, если начнется по-настоящему горячее время, было непонятно.
— Новости есть, государь, — склонил голову мужчина. — Насколько хорошие, тут уж судить тебе.
Дмитрий Алексеевич дернул бровью, но перебивать не стал.
— Наши бойцы ведут планомерную зачистку территорий от агрессивно настроенных частных дружин и прочих недружественных наемничьих баз, — сообщил Чернышев. — В числе прочего был обнаружен склад с формой. Форма пошита по образцу российских вооруженных сил. Там же княжичами Ермаковым и Меншиковым были обнаружены документы.
При фразе «княжичами Ермаковым и Меншиковым» император хмыкнул, но сути не упустил.
— Что за документы? — уточнил он.
— Поляки планировали инсценировать нападение русских войск на один из своих погранпостов и, используя это как повод, развязать войну с нами, — пояснил Константин Александрович.
— Нет, я видел, когда людям от власти крышу сносит, но чтоб так… — пробормотал Дмитрий Алексеевич. — Мы ж их просто в асфальт закатаем всей Польшей, посередине поставим указатель, куда Москва, а куда чертова бабушка, и вся Речь Посполитая на этом кончится. Или это еще не все новости?
— У меня все, — покачал головой Чернышев.
— Витя? — Романов посмотрел на Нарышкина.
— Пока нет полного отчета, государь, но по краткой сводке отряд Лютого подтвердил тайный союз поляков с немцами, — доложил тот.
— А турки? — нахмурился император.
— Турки смотрят, чем дело кончится, — отозвался Толстой, возглавляющий внешнюю разведку. — Они очень стараются удержать свое лоскутное одеяло, им сейчас не до польских амбиций.
— А что насчет тех наемников, что мы тут приняли? Есть что-то интересненькое по ним там, на месте? — император перевел взгляд с одного на другого своего военного деятеля.
Все трое отрицательно покачали головой, заставив императора раздраженно цокнуть. Вот как найти такую умную крысу, а?
В этот момент у Нарышкина требовательно зажужжал телефон.
— Ответь, — разрешил государь, понимая, что в такое горячее время любой звонок может принести какую-то очень важную информацию.
И судя по тому, как стремительно побледнел Нарышкин, там действительно случилось что-то из ряда вон.
— Ну, что еще? — мрачно спросил Дмитрий Алексеевич.
— Группа Лютого, государь… — с трудом ворочая языком, проговорил боярин. — Группа Лютого не вышла к яхте в расчетное время.