— Что за родственники? — удивился Гюнтер. — Ты же говорила, у тебя здесь никого не из родственников не осталось.
— Какие-то уже сильно дальние, я путаюсь в поколениях и скольки-то-юродности. Насколько я поняла, в письмах говорится, что какой-то Шурин двоюродный брат Петька ездил к Лукьяну и, более того, возил туда на лошади саму Шуру! Может, ты знаешь их? Ты же всех здесь знаешь.
— Фамилия какая у твоих родственников? Надеюсь, хотя бы она реально существующая? — усмехнулся Гюнтер.
— Петька, Петька… — Аня поискала глазами нужные строчки письма, — вот, Петька Нахимов.
Усмешка слетела с лица Гюнтера.
— Нахимов — твой родственник?
— Ну ты же не думаешь теперь, что я — родственник великого адмирала? Что ты так напрягся? — хихикнула Аня.
— Да нет, конечно, — Гюнтер явно что- то обдумывал. — Просто у Нахимовых почти никого не осталось. Жена этого Петьки только. Но к ней ходить не стоит.
— Почему?
— Она… как бы так покорректней… бабулька-алкоголичка. Это очень плохая идея идти к ней.
— Не беспокойся, к беседам с алкоголичками я тебя привлекать не стану, справляюсь сама! — Аня была так рада, что нашла хоть какие-то зацепки!
— Вместе пойдем, — буркнул Гюнтер.
Уже на подходе к дому Нахимовых Аня поняла, что узнать что-либо удастся вряд ли. По прогнившему забору, по заросшему травой двору, по валяющимся в грязном тазу дырявым сапогам посреди тропинки было ясно, что хозяева пили давно. Возможно, с рождения.
— Да где эта тварь! — вслед за хриплым, прокуренным криком что-то глухо ударилось в стену внутри дома. Аня подпрыгнула.
— Ты все еще хочешь туда зайти? — в голосе Гюнтера слышался укор. Аня с опаской посмотрела на него, набрала побольше воздуха и шагнула в темный заброшенный дом, провонявший перегаром, копотью и плесенью. Здесь, посреди сеней, среди махров, которые некогда были диваном, восседала ведьма. Иначе эту старуху назвать было трудно — грязная, беззубая, с взлохмаченными паклями вместо волос, она нечеловеческим голосом орала, призывая какого-то Витьку. Спутав с этим Витькой Аню, она сразу же стала требовать от нее «налить». Аня попыталась объяснить цель своего визита, спросила про бабу Шуру и даже, отчаявшись найти хотя бы какое-то отражение здравого смысла, задала вопрос, который никогда бы не задала трезвому: «Где зарыты сокровища?», но все было напрасно. Ведьма не соображала, а все слова ее были бессмысленны. Разочаровавшись, Аня захотела поскорее уйти из этого места и взялась за дверную ручку, как вдруг услышала хриплый голос ведьмы:
— А уж про Шурку твою я-то знаю… Я такое знаю…
Аня резко обернулась.
— Что? Что знаете? Муж Ваш рассказывал?
Старуха захохотала.
— В подоле принесла… И дядькины деньги не помогли. Деньги… Дай денег! У тебя их много! Налей! — она привстала, чтобы дотянуться до Ани. Та отшатнулась и выскочила на улицу. Глотнув свежего воздуха, схватила Гюнтера за руку и в каком-то оцепенении понеслась поскорее за пределы этой территории. В себя она пришла, только увидев за забором уже знакомого мужика, который недавно помог ей справиться с велосипедом. После ведьмы она была даже рада видеть этого мужчину, и внешность его больше не отталкивала и не походила на бомжовскую. Теперь Ане было с чем сравнивать… Мужик увлеченно копался в двигателе «Москвича». Аня поздоровалась с ним, как со старым знакомым. Мужик поднял голову из-под крышки капота и увидел, как Аня держит за руку Гюнтера. Добрая улыбка его, заигравшая было на лице, сменилась злобным сожалением, будто он обознался.
— Ремонтируете? — Аня кивнула в сторону «Москвича».
— Угу, — мужик снова нырнул под капот. Поняв, что отвлекает мужика от работы, Аня дернула Гюнтера за руку:
— Помоги ему! Ты же шаришь.
— Сам справится, — Гюнтер достал ключ и пошел к своей машине.
— Что она сказала про Шуру? «В подоле принесла»? При чем тут это? Это она что-то напутала, у бабы Шуры детей не было. Но мы ведь не зря съездили: про деньги дядьки сказала ведьма! А Дмитрий ведь был дядей Шуры… Значит, были деньги! — Рассуждала Аня по дороге домой. — А вообще, мне уже все равно, были у нас зажиточные или не были. Я хочу клад! — упрямо твердила она. Гюнтер отговаривал ее, но она не слушала. В конце концов, заходя в дом, Аня неожиданно выдала:
— Надо попробовать раскопать там пол!
— Это плохая идея! Утопия! — уже начал заводиться Гюнтер. — Даже если эти сокровища и существуют, зачем они тебе? Они тебе нужны?
— Конечно, да! А тебе бы они были не нужны?
— Конечно, нет! Зачем они мне? Мне хватает того, что я зарабатываю, лишнего мне не надо. Я за экологический подход к деньгам и к материи в целом.
— А я хочу денег!
— Это алчность, дорогая! Один из грехов! — цитаты посыпались из него — «Жадность фраера сгубила», «Но не к семи обычно губит, а к одиннадцати туз», «Мал золотник, да дорог», «Не в деньгах счастье», «Лучше синица в руке…»
— Ну всё, хватит, я поняла твою позицию. А если там фамильные ценности? Что-то, имеющее историческое значение?
Гюнтер фыркнул:
— Ага, корона королевы Англии…
— Ну вот у тебя есть фамильные реликвии?
— Есть.
— Какие?
— Часы отца.
— Это не серьезно!
— Еще как серьезно.
— Ну если тебе этого достаточно — сиди со своими часами на здоровье. А я хочу корону королевы Англии! — подвела итог разговора Аня. Потом, подумав, добавила:
— Слушай, мне неудобно просить, но… ты не против, если я поживу у тебя еще несколько дней?
— Это пожалуйста.
— Эээ… А можно я еще попрошу у тебя в аренду лопату?
— Сама копать пойдешь?
— Ну а кто мне копать будет? Гюнтер отказывается, а больше я здесь никого не знаю…
— Это точно, Гюнтер пас. Дядюшка Гюнтер останется дома пить горячий чай и смотреть увлекательные фильмы под теплым пледом. — Он, видимо, всё надеялся, что она передумает. Помолчали. — Еще топор прихвати.
— Зачем?
— А пол как вскрывать будешь? — он явно прикалывался над ней. — Чемодан для денег ещё возьми.