— Конечно, нет! Просто теперь пойду днём.
Он молчал.
— Послушай, Гюнтер… — осторожно продолжила Аня. — А ты сегодня сильно занят?
Он сразу понял, к чему она клонит.
— Да! Сильно! У меня отпуск, и я намерен отдыхать! Я буду сильно занят бездельем!
— Ну отдохни, пожалуйста, копая со мной в том доме… Ну пожалуйста. Если хочешь, я могу заплатить…
Гюнтер разозлился:
— Только этого еще не хватало! — он вскочил и взял ключи от машины. — Пойдем, раскопаем этот дом, и ты убедишься, что никакого клада там нет. Тоже мне, леди-кладоискательница…
Аня достала ключ, и они впервые вошли в дом. Здесь пахло сыростью и ветхостью. Сени были большими и пустыми, так что звуки эхом отскакивали от стен. Аня осмотрелась и вздрогнула: на входной двери мелом был нарисован большой церковный крест.
— Зачем это?
Гюнтер пожал плечами:
— Видимо, бабка твоя для защиты нарисовала.
— А она не была колдуньей?..
Аня заглянула во двор, где когда-то жила скотина. Гюнтер шел за ней. Здесь было темно, пыльно от старого сена на сушилах и тесно из-за низких потолков. В дверных проемах в полный рост встать было невозможно даже ей, Гюнтеру же, чтобы пройти, приходилось сгибаться вдвое.
— Почему здесь такие низкие потолки? — спросила Аня, смахивая паутину перед лицом и пытаясь рассмотреть в темноте дальние углы двора. — Здесь что, жили карлики?
— Так легче сохранять тепло зимой. Экономия материалов. Да много причин. Так раньше строили. Пойдем назад в дом, нечего здесь делать.
Вошли в комнату. Здесь было неуютно. На крашенном коричневой краской деревянном полу стояли одинокая табуретка, старый шкаф и еще более старый комод.
«Видимо, соседям это старье тоже не понадобилось… — подумала Аня. В маленькой кухонке, именуемой исстари «чуланом», стояла осиротевшая плита, которую никто не включал больше года, и тяжелый старый стол, обкапанный краской. В углу валялось какое-то тряпье.
— Ууу, богатая наследница! — не удержался Гюнтер. — А вот и Ваш трон, сударыня! — он широким жестом пригласил Аню на табуретку. — А Ваш крепостной раб будет копать Ваши золотые прииски.
— Не сяду я на эту табуретку. Она стоит посреди комнаты, будто с неё кто- то повесился… Сначала надо проверить мебель! — заявила Аня. — Может, копать и не придется? — она с готовностью стала открывать и прощупывать ящики комода.
— Это вряд ли, — Гюнтер даже не подошел к мебели. — Тут столько людей на похоронах хозяйничали. Всем миром хоронили… — Аня опять почувствовала заслуженный укор. — Или, ты думаешь, бабка перед смертью разложила своё золото-брильянты по полочкам, а соседи постеснялись прихватить кусочек? Может, кстати, твои бриллианты уехали в дом к какой-нибудь соседке вместе, например, с диваном или сервантом. И мы об этом никогда не узнаем. Вряд ли какая-нибудь баба Фая пригласит приятельниц оценить ее неожиданную находку…
— Ну и где же тогда предлагаешь искать ты? — Аня бросила бесполезное занятие. Вместо ответа Гюнтер взял лопату.
— Кто копает под крыльцом? — кипятился он. — Где логика? Во всех нормальных домах есть подпол, в который спрятать что-либо легче всего. Сама подумай головой: старая бабулька прячет свой рубиновый кокошник…
— Какой еще кокошник! — прыснула Аня.
— Не важно…свою пенсию…прячет куда?
— Куда?
— Ну явно она не возьмет в руки бур и не наймет экскаватор. Она просто откроет крышку подпола и спрячет … свою золотую кочергу… в подполе!
Он нашел небольшую «дверцу» в полу, открыл её, спустился вниз и начал шарить там по углам.
— Ну, что там? — Аня опасливо заглядывала в черную дыру сверху. Там было довольно глубоко.
— Ну, никаких сундуков я пока не обнаружил. Будем копать! — и он углубился в работу.
— Будем копать! — ответила Аня и уселась в уголке пустой комнаты.
Ей было неуютно в этом доме. Она по-детски боялась трогать что-либо и тем самым «разгневать» духа, и постаралась переключить свои неправильные мысли на более позитивные. Сначала невольно подглядывая, а потом и в открытую она стала смотреть, как Гюнтер берет и бросает землю.
«Даа, никуда без грубой мужской силы… — думала она. Ей было приятно наблюдать, как работают его мышцы.
Копать с Гюнтером оказалось куда удобнее и продуктивнее. За пару часов работы он перерыл весь подпол, то есть всю площадь под комнатой и кухней, засыпав всё вокруг кучами чернозема. И — ничего! Пусто.
— Думаю, копать до воды смысла нет, — сказал Гюнтер, вылезая из подпола. Он быстро забросал чернозем обратно в зияющую дыру-дверь в полу. Аня стала старательно заметать грязь и наводить прежний порядок, чтобы не гневить духов дома…
— Знаешь, — ей захотелось поделиться своими мыслями, которые так и рвались наружу из ее головы вот уже два часа. — Мне иногда кажется, что у домов есть душа… Что дом живет вместе со своими хозяевами их жизнью. Дом, где есть дети, светел и полон радости. Дом, где живут алкоголики, пуст и неуютен. Дом, где живет старик, дышит старостью и одиночеством… Дом, где живут хорошие люди, приносит счастье, а где плохие — несчастья: дома горят, в них происходят дурные события. Вот почему этот дом, оставшись без хозяйки, так быстро стал разрушаться? Может, от одиночества? Он же уже сыпется… — и она высыпала наметённую на газету пыль в подпол.
— Так и есть… — отвечал Гюнтер. — Брошенный дом, даже относительно новый, разрушается за несколько лет. Дом без хозяина — как ребенок-беспризорник: быстро зарастает, дичает, опускается и теряет свои лучшие качества. Внешне остаются только непригодность к социуму, отталкивающая неряшливость и грубость. Полная разруха… Но если этого «ребенка» взять в хорошие руки, он снова вернется к привычной жизни — и будет блистать. Гости будут приходить и восхищаться: «Какой уютный и удобный у вас дом», как если бы они говорили «ах, какой способный и вежливый у вас мальчик!» — Он помолчал. — В моем доме никто не жил 6 лет. Когда я приехал в него, он был сиротой… Я заново поднимал фундамент, перестраивал крыльцо, потом строил баню, проводил воду, ставил генератор… Ну, и так далее, неважно… И дело даже не в том, что дом нужно ремонтировать, поддерживать в нем постоянно одинаковую температуру и влажность, то есть обогревать зимой и вовремя латать прорехи в крыше, нет! Дело в том, что дом нужно… любить… — он помолчал. — Ну, где еще будем искать?
Аня задумалась.
— Бабушка же вообще не писала, что она именно закопала свои сокровища. Она написала «я оставила». А где можно «оставить»? Спрятать от досужих глаз? — они еще подумали.
— Слушай, — сказал Гюнтер — слазь-ка на чердак.
— Я??
— Ну я, по-твоему, в эту дырку пролезу? — Гюнтер указал на неширокое отверстие в потолке сеней.
— И как я туда залезу без лестницы? — удивилась Аня. — Предлагаешь допрыгнуть? Может, ты не заметил, но практика ныряния показывает, что моя макушка заканчивается там, где начинается твой подбородок. — Гюнтер подошел к ней. — А, нет, даже еще не начинается.
Пока она договаривала, он взял ее за талию и, подняв, посадил к себе на шею. Аня и ойкнуть как следует не успела.
— А так достанешь?
— Ну давай попробуем. Состыковаться с этой дырой.
— Это не дыра, это вход на паипсток.
— Куда??
— Раньше так чердак называли.