— Как хочешь, — пожал он плечами. — Но если передумаешь, запомни адрес: улица Октябрьская, дом 16.
— Не передумаю.
— Улица Октябрьская.
— Угу.
— 16.
— Ага.
— Повтори адрес.
— Октябрьская, 16.
Они вернулись в Ильинское — туда же, откуда он ее и забрал. Аня молча пересела в свою машину и демонстративно поехала в сторону бабкиного дома. В зеркальце заднего вида она видела, что Гюнтер, облокотившись на свою машину, смотрит ей вслед, и еще больше выпрямилась.
Но чем ближе она подъезжала к бабкиному дому, тем больше спина ее ссутуливалась. Чем ближе был дом — тем больше она его боялась… Когда Аня вновь увидела его зловещие очертания в сумерках, она поняла, что повторения прошлой ночи у нее точно больше не будет: жутко, да и так хочется простых бытовых человеческих условий… Самому убогому жилищу она была бы сейчас рада больше, чем родной машинке. Она притормозила у дома. Ну почему он так пугает?.. Призраки? А вдруг и вправду какой-то маньяк из тюрьмы вышел… Утром в магазине говорили… Аня посмотрела на зловещие, зияющие черные окна дома и с уверенностью нажала на педаль газа, проехав мимо.
«Нет, к нему тоже нельзя ехать… — уговаривала она себя. Меня не так воспитывали, чтобы я ночевала у всех подряд или крутила романы с деревенским хлыщом. Да и потом, одно из двух: либо он сумасшедший, который хочет благодетельствовать первых встречных, либо он бандит, который хочет заманить меня к себе в обитель зла. Может, он вообще про себя говорил, когда рассказывал, что здесь уголовник «выписался»?.. В магазине ждали, что кто-то, кто из тюрьмы вышел, прирежет кого-то… Может, Гюнтер и есть тот самый уголовник? Конечно, он не похож на маньяка, но это ни о чем не говорит. Да, он, в общем- то, неплох. Что-то в нем располагает к себе, что-то притягивает… Его голос. Его взгляд. Его плечи… Нет, я к нему точно не поеду. Нет. Хотя…
«Какая у него улица? Что-то, связанное с революцией…» — Аня уже пожалела, что не потрудилась запомнить его адрес. Наученная горьким опытом прошлой ночи, она решила искать его дом до наступления темноты, пока на улицах еще есть люди.
— Вы не подскажете, где здесь улица Революционная? — спрашивала она у прохожих и уже по привычке ожидала встречного вопроса про какие-то невразумительные яйца. Но никто не знал такую улицу.
«Надо спросить у старожил. Уж они-то должны знать!» — заметила она бабушек, громко спорящих в полутьме на лавочке у одного из домов.
— Я своих курей всех до единой на двор загнала! Этому уголовнику жрать что-то надо, сейчас начнет таскать…
— Я уж и внучке сказала, пусть пока не приезжает. Она у меня девка видная, красивая… Вот к августу его за что-нибудь опять посадят — тогда спокойнее будет.
«Опять про «утреннего» уголовника… Вся деревня только о нем и твердит», — подумала Аня и обратилась к «старожилам».
— Подскажите, пожалуйста, где здесь улица Революционная?
Пока бабульки недоуменно обсуждали между собой, что это за улица, позади хлопнула дверь подъехавшей машины. Аня обернулась и засияла: вот уж никогда б она не подумала, что будет так рада снова видеть Гюнтера!
— Да как так-то?! — кипятился он — я раз пять сказал: улица Октябрьская! Октябрьская же, а никакая не Революционная! — он подошел и, схватив ее за руку, поволок к машине. — Всё в порядке, бабушки! — крикнул он ворчащим старушкам и продолжил бубнить: ну как тебя оставить одну хоть на пять минут…
Его дом выглядел вполне себе мирно. Белые кирпичи, светлое дерево и красивые резные наличники, пять штук в ряду. Около дома светил фонарь, мирно шелестели листочки на березке, растущей во дворе.
— Заходи! — он открыл дверь перед Аней.
«Ну, будь что будет! — подумала Аня и перешагнула через порог. — Ого, похоже от деревенского дома здесь только наличники…» Перед ней оказался обычный городской добротный коридор, выходивший на 4 большие комнаты и не менее большую кухню. «А снаружи дом казался не большим. Внешне так и не скажешь, что в этом доме столько места, столько комнат убирается…» Аня даже сама не ожидала, что будет так рада человеческому жилищу. Она раздулась и осторожно пошла осматривать комнаты. Было весьма уютно. Особенно Ане понравилась комната, оббитая светлым деревом вместо обоев. На полу лежал большой белый ковер с высоким пушистым ворсом. Ничего лишнего, только странно соседствовали между собой домашний кинотеатр в углу и старинная икона над ним. Гюнтер включил свою технику. На экран вылезли наименования треков — тонны музыки. Аня не успевала читать названия исполнителей: рок, попса, классика, фолк, хаос…
— Ты, что ли, ди-джеем в клубе работаешь?
— Вообще там не бываю.
— А как же вчера?
— Друг, который там работает, попросил музыкой поделиться. Считай, что это судьба подстроила, чтобы нам с тобой встретиться.
Аня усмехнулась и пошла дальше. Везде чисто. Слишком чисто… Не хватало разбросанных шмоток, бесполезных сувенирчиков на полочках, да и просто рюшечек на занавесках… С кем же он живет? Пока Гюнтер не видел, она открыла дверцу и заглянула в шкаф: ряд мужских рубашек, причем породистых, брендовых — белых и прикольных, но все ничегошные такие, со вкусом… Аня решила прощупать почву:
— Где твоя семья? — крикнула она.
— Кого именно ты имеешь в виду? — спросил он из другой комнаты.
— Ну… жена, дети…
— Ты невнимательна, Брунгильда! Я уже сообщал тебе, что я завидный жених, — показался он на пороге.
— А родители?
— Они живут в другом месте. Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать. Я сейчас постелю. — Он водил ее по дому. — А вот здесь туалет. В баню пойдешь? Она еще теплая.
— Нет! — взвизгнула Аня и для интереса заглянула в туалет. Он перевернул ее представление о сельских туалетах — всё было как в городе.
— Эээ… А где же дырка в полу?..
— Тебе нужна дырка? Ну, ходи к соседям, у них есть. Я договорюсь.
— У тебя и вода в доме? И горячая даже? — Аня не переставала удивляться.
— А ты думала, в деревне люди на банановых пальмах качаются?
— Ну не обязательно на банановых…
— Ну дожили: раньше иностранцы думали, что в России ничего нет, кроме медведей, которые пьют водку и играют на балалайках, а теперь городские так же думают про деревню… Есть будешь?
— Я не ем на ночь.
— Да я и не сомневался. Хоть чай со мной попей.
Он пожарил себе яичницу из 8 яиц, налил горячего чаю. Аня взяла чашку. Стало тепло и спокойно. Он стянул с себя рубашку и бросил ее на кресло, оставшись в одних джинсах. У Ани захватило дух: да у него просто идеальная, дорогая фигура! Загорелое тело, ни грамма лишнего жирка, ни одной слабой мышцы. Тело Аполлона… Так и хочется потрогать… — всякие неприличные мысли полезли Ане в голову… Она покраснела и не сразу услышала, что он спрашивает.
— Брунгильда, хочешь шоколадку? — и он достал из холодильника хороший горький шоколад. Аня улыбнулась своим мыслям:
— А у тебя и шоколадка в холодильнике водится? Как мило.
— А ты думала, у меня холодильник сырым мясом забит?
Примерно так она и думала.
Кто он? Еще уголовник этот покоя не даёт… Да нет, это не может быть он.