Право на скелет - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 9

— Мое платье, к счастью, стоит слишком дорого, чтобы я портила его Вашей грязной водой, Гюнтер! — парировала Аня.

Гюнтер подплыл поближе и встал напротив нее. Вода была ему по подбородок.

— Тогда позвольте мне взять эту обязанность на себя, сударыня, — и он плесканул на ее платье ледяной водой. Аня взвизгнула.

— Ну всё, я раздавлю тебя, презренный раб! — крикнула она и хотела вдавить его голову в воду босой ногой.

Он увернулся, и Аня с визгом занырнула в воду с головой. Ледяная вода обожгла ее тело тысячей иголок! Аня захлебнулась, вынырнула и с ужасом поняла, что не чувствует под собой дна! В панике начала бултыхать руками по воде и уцепилась за единственное твердое, что под них попалось, — плечо Гюнтера. Ничего не соображая от страха и холода, подтянулась поближе и залезла на него как обезьянка — с руками и ногами, трясясь от холода и страха и инстинктивно прижавшись к нему всем телом — какой он тепленький… тепленький…

— Спокойно! Я держу тебя, — тихо сказал Гюнтер. Он действительно крепко прижал ее к себе, и Аня увидела перед собой его голубые глаза. Ей стало жутковато — он глядел на нее взглядом голодного волка. Она сразу пришла в себя и замерла: «Боже, что я делаю — вишу полуголая на шее у мужика, даже имени которого я не знаю… Но какой же он притягательный…» Избыток эмоций перехватывал дыхание, оглушал. Гюнтер брал власть над ней одним своим волчьим взглядом, и хотелось ему подчиняться…

«Нет, я не могу! Это всё неправильно!» — Аня преодолела себя и отодвинулась от него подальше.

— Извини. — Тихо сказала она. — Я не хотела…

И, сама не поняв, чего же именно она «не хотела», оттолкнулась от Гюнтера и по-собачьи поплыла к берегу. Когда она выходила из воды, новая волна стыдливости и вместе с тем ощущения собственной соблазнительности охватила ее: ее дорогое платье облепило всё тело, выставляя напоказ всё, что можно и чего нельзя… Она быстро посеменила в машину. Гюнтер молча стоял в воде и смотрел ей вслед. Простояв так еще пару минут и о чем — то размышляя, он, наконец, вышел и они поехали дальше, делая вид, что ничего не случилось, и Аня только искоса бросала взгляд на его широкую грудь в облепившей ее мокрой рубашке.

— Вчера в тебе убралось столько еды, что ты напомнила мне стишок про Робина-Бобина… — говорил Гюнтер, чистя картошку огромным ножом. Они разместились на светлой кухне. Пока он хозяйничал, она достала полученную в Починках пачку грустных документов из бабушкиного комода. Пачка была дольно внушительной — письма, фотографии, записки и даже какие-то платежки. Разложив всё это на кухонном столе, Аня по очереди их просматривала.

— Это я только здесь, в деревне, столько ем… Не понимаю, зачем хранить столько старья?

— Значит, эти вещи были ей дороги…

Писем было много, а отправителей мало — в основном они повторялись: Анина бабушка; родственница из Нижнего; письма самой бабы Шуры — очевидно, их кто-то вернул; какой-то мужик со смешным именем Лукьян.

— Смешно: — заметила Аня — Лукьян из Лукоянова… Одни лУки какие-то… Будто другой еды не было, чтоб в честь нее назвать людей и населенный пункт. А у нас одни Анны. Что у людей с фантазией?

Потом посмотрела фотографии. В основном, это были черно-белые, советские старые «карточки» с неизвестными Ане людьми. Смотреть их было не интересно — она даже не знала, кто из этих людей баба Шура, кто баба Нюся, а кто пятиюродная тетушка. На одной фотографии вообще были изображены чьи-то похороны.

— Ну капец фотография… — удивилась Аня. — Никогда не понимала, зачем такие фотографии делать… Кому в радость? Ладно хоть трупак крупным планом не сфоткали… — она убрала фотографии подальше и вернулась к разбору писем. — Надо разобраться с иерархией старушек. Моя прабабка — Анна Матвеевна. У нее две дочери — покойная Шура и моя бабушка. У Шуры детей нет, у моей бабушки единственная внучка — это я. — В руки ей попал пожелтевший конвертик, которые особенно просила передать баба Шура. «Моей внучке Анне на день ее 20-летия. От Анны Матвеевны». И дата. — И вот, значит, моя прабабка пишет письмо какой-то «левой» внучке, которой никогда не существовало, по имени Анна. Интересно, а если бы меня звали Ефросинья, то письмо бы мне отдали? Или его бы никто никогда не получил?

— Я сварил тебе настоящий деревенский борщ, чтобы ты, наконец, наелась, — не обращая внимания на ее размышления, Гюнтер торжествующе поставил на стол огромную кастрюлю. — Моя бабушка всегда говорила: кушай супчик — и будешь толстый и красивый.

— На мясном бульоне?

— Конечно. Куча мяса. Давай ешь!

— Прости, но я не ем трупную вытяжку даже в порядке исключения, — в задумчивости сказала Аня, не заметив, что Гюнтер немного расстроился.

— Ну и чем мне тебя тогда кормить?

— Ну… я бы, конечно, съела вареной фасоли и спаржи.

— Боюсь, вареной фасоли и спаржи в местном магазине не водится. Могу предложить картошку с салатом из помидоры и огурцов.

— Давай… Моя прабабка Анна умерла, наверное, лет 50 назад, я не знаю. И письмо, судя по дате, написано примерно тогда же.

Конверт был распечатан. Видимо, кто-то прочитал его раньше Ани. Может быть, сама баба Шура? Но почему она не передала его по назначению? Тоже не знала никакой внучки Анны и решила разобраться? Возможно, ее мать дала это письмо ей перед смертью? Или она сама его нашла, разбирая архивы. В любом случае, при чем здесь сама Аня и зачем этот конверт особенным образом просили передать ей?

Аня достала из конверта листочек, выдернутый из советской ученической тетрадки. В письме было всего несколько строк, написанных старческим почерком. Аня зачитала их вслух: «Дорогая моя внучка Анна! В своем доме я оставила тебе немного безделушек, которые принадлежали нашей семье. Пожалуйста, найди их, для меня это важно. Мне хотелось бы, чтобы часть из них ты оставила себе на память, а остальными правильно распорядилась. Анна Матвеевна.»

— Какие еще безделушки? И где именно в доме? — ничего не поняла Аня.

— Похоже, прабабка для тебя сокровища несметные зарыла, — пошутил Гюнтер.

Но Аня задумалась серьёзно.

— У нас в семье, вроде бы, не было зажиточных. Откуда взяться сокровищам? У крестьян, насколько я знаю, и на хлеб-то насущный не всегда хватало. Да и зачем их зарывать? Отдала бы дочери — да и всё.

Аня стала читать все старые письма подряд, но они ничего не проясняли. Какие-то нелепые предположения стали приходить ей в голову.

— Вообще, похоже на простую записку, которую на столе оставляли, когда на работу уходили — сотовых-то еще не изобрели. Но, вроде бы, не было никакой внучки Анны… да и зачем запечатывать записку в конверт? Да ну, бред какой-то… — Она ещё подумала. — А может, всё же были зажиточные? Может, вообще дворяне были, а я не в курсе? — неуверенно, но с надеждой предположила она. — Надо маме позвонить.

Ее размышления прервали какие-то голоса с улицы. Аня бросила письма и подошла к окну. По дороге ехала газелька-фургончик, которая часто останавливалась, и водитель громко выкрикивал что-то невнятное.

— Что-то случилось? Может, ему помощь нужна? — забеспокоилась Аня. — По-моему, он кричит что-то про пузо и башку…

Гюнтер засмеялся и вышел. Аня следила за ним в окно. Он подошел к водителю, тот открыл фургончик и они оба там довольно долго копались. Потом Гюнтер выбрался оттуда с большим арбузом и вернулся в комнату.

— Он кричал не «пузо» и «башка», а «арбузы» и «картошка». Люди из Астрахани привезли арбузы, чтобы поменять их на картошку.

— Какую картошку?

— Обычную. Раньше местные много картошки сажали — на тех самых задах, о которых я тебе рассказывал — чтобы потом сдать за деньги. А теперь никто не принимает, или слишком дешево- много работы за копейки выходит. Вот зада у всех и зарастают. Скоро уж лес будет, пойдем за грибами. А в других регионах такая же ерунда с другими продуктами. Вот они и придумали обмениваться.

— Ты дал ему картошки? — неуверенно предположила Аня.

— Нет, — засмеялся Гюнтер, — я дал ему денег. Да и рано они за картошкой приехали, не копают еще.

Он вырезал сверху маленькую дырочку и разломил весь арбуз руками пополам. Сочные, бордовые клетки его засверкали в луче солнца.

— Это тебе, — он поставил половину арбуза перед Аней, — а это мне.

Ане было не до арбуза. Она набрала номер. Мама не брала трубку.

— Ты что, серьёзно? Да ладно тебе … — удивился ее надеждам Гюнтер. — Какие ещё сокровища? Сейчас напридумываешь еще. Мало ли что имела в виду Анна Матвеевна. Да даже если и так, то их за столько лет наверняка уже кто-то нашел. Выброси из головы.

Но Аня уже не могла выбросить. Мысль о том, что она может найти настоящий клад, не давала ей покоя. А вдруг там сокровища? «Я стану богатой… Может, я вообще дворянка?» — размечталась Аня и глаза ее засверкали.

— Многие мечтают найти клад, а у меня, быть может, есть такая возможность!

— Дались тебе эти дворяне! — пытался образумить ее Гюнтер. — У меня в роду точно одни крестьяне были, и ничего плохого в этом я не вижу. В наших местах, конечно, иногда находят сокровища. Говорят, что здесь проходил Степан Разин со своей дружиной и припрятывал награбленное. В Лукоянове даже камень Степана Разина есть. Всё вокруг перекопали… Но не думаю, что твоя прабабка как-то связана с Разиным…

Мама, наконец, взяла трубку.

— Мам, привет, как дела?.. Да, всё в порядке, собираю справки… Где ночевала? — она посмотрела на Гюнтера и, не моргнув глазом, соврала — у бабы Маруси. Ну это бабушкина троюродная сестра, ты не помнишь… — Гюнтер хмыкнул. — Случайно встретила на улице… Да… Ну, потом расскажу! Ты мне лучше скажи, зажиточные у нас в роду были? Ну просто интересно стало… — она включила громкую связь, чтобы он тоже слышал, показав ему жестами, чтобы он молчал.

— С чего это ты вдруг заинтересовалась семейной историей? — забубнил смартфон. — Столько уж раз тебе рассказывала, но ты же не слушаешь, глаза закатываешь, некогда тебе сразу… — мама разошлась.