Том 1. Стихотворения 1898-1904 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1
Стихотворения. Книга первая (1898–1904)
Ante Lucem[1] (1898–1900)
«Пусть светит месяц — ночь темна…»
Пусть светит месяц — ночь темна.Пусть жизнь приносит людям счастье, —В моей душе любви веснаНе сменит бурного ненастья.Ночь распростерлась надо мнойИ отвечает мертвым взглядомюНа тусклый взор души больной,Облитой острым, сладким ядом.И тщетно, страсти затая,В холодной мгле передрассветнойСреди толпы блуждаю яС одной лишь думою заветной:Пусть светит месяц — ночь темна.Пусть жизнь приносит людям счастье, —В моей душе любви веснаНе сменит бурного ненастья.Январь 1898. С.-Петербург
«Ты много жил, я больше пел…»
Н. Гуну
Ты много жил, я больше пел…Ты испытал и жизнь и горе,Ко мне незримый дух слетел,Открывший полных звуков море..Твоя душа уже в цепях;Ее коснулись вихрь и бури,Моя — вольна: так тонкий прахПо ветру носится в лазури.Мой друг, я чувствую давно,Что скоро жизнь меня коснется…Но сердце в землю снесеноИ никогда не встрепенется!Когда устанем на пути,И нас покроет смрад туманный,Ты отдохнуть ко мне приди,А я — к тебе, мой друг желанный!Весна 1898
«Полный месяц встал над лугом…»
Полный месяц встал над лугомНеизменным дивным кругом, Светит и молчит.Бледный, бледный луг цветущий,Мрак ночной, по нем ползущий, Отдыхает, спит.Жутко выйти на дорогу:Непонятная тревога Под луной царит.Хоть и знаешь — утром раноСолнце выйдет из тумана, Поле озарит,И тогда пройдешь тропинкой,Где под каждою былинкойЖизнь кипит.21 июля 1898. С. Шахматово
Моей матери («Друг, посмотри, как в равнине небесной…»)
Друг, посмотри, как в равнине небеснойДымные тучки плывут под луной,Видишь, прорезал эфир бестелесныйСвет ее бледный, бездушный, пустой?Полно смотреть в это звездное море,Полно стремиться к холодной луне!Мало ли счастья в житейском просторе?Мало ли жару в сердечном огне?Месяц холодный тебе не ответитЗвезд отдаленных достигнуть нет сил…Холод могильный везде тебя встретитВ дальней стране безотрадных светил…Июль 1898
«Она молода и прекрасна была…»
Она молода и прекрасна былаИ чистой мадонной осталась,Как зеркало речки спокойной, светла.Как сердце мое разрывалось!..Она беззаботна, как синяя даль,Как лебедь уснувший, казалась;Кто знает, быть может, была и печаль…Как сердце мое разрывалось!..Когда же мне пела она про любовь,То песня в душе отзывалась,Но страсти не ведала пылкая кровь…Как сердце мое разрывалось!..27 июля 1898
«Я стремлюсь к роскошной воле…»
Там один и был цветок,
Ароматный, несравненный
ЖуковскийЯ стремлюсь к роскошной воле,Мчусь к прекрасной стороне,Где в широком чистом полеХорошо, как в чудном сне.Там цветут и клевер пышный,И невинный василек,Вечно шелест легкий слышно:Колос клонит… Путь далек!Есть одно лишь в океане,Клонит лишь одно траву…Ты не видишь там, в тумане,Я увидел — и сорву!7 августа 1898
«Усталый от дневных блужданий…»
Усталый от дневных блужданийУйду порой от суетыВоспомнить язвы тех страданий,Встревожить прежние мечты…Когда б я мог дохнуть ей в душуВесенним счастьем в зимний день!О нет, зачем, зачем разрушуЕе младенческую лень?Довольно мне нестись душоюК ее небесным высотам,Где счастье брежжит нам порою,Но предназначено не нам.30 октября 1898
«Есть в дикой роще, у оврага…»
Есть в дикой роще, у оврага,Зеленый холм. Там вечно тень.Вокруг — ручья живая влагаЖурчаньем нагоняет лень.Цветы и травы покрываютЗеленый холм, и никогдаСюда лучи не проникают,Лишь тихо катится вода.Любовники, таясь, не станутЗаглядывать в прохладный мрак.Сказать, зачем цветы не вянут,Зачем источник не иссяк? —Там, там, глубоко, под корнямиЛежат страдания мои,Питая вечными слезами,Офелия, цветы твои!8 ноября 1898
«Мне снилась смерть любимого созданья…»
Мне снилось, что ты умерла.
ГейнеМне снилась смерть любимого созданья:Высоко, весь в цветах, угрюмый гроб стоял,Толпа теснилась вкруг, и речи состраданьяМне каждый так участливо шептал.А я смотрел вокруг без думы, без участья,Встречая свысока желавших мне помочь;Я чувствовал вверху незыблемое счастье,Вокруг себя — безжалостную ночь.Я всех благодарил за слово утешеньяИ руки жал, и пела мысль в крови:«Блаженный, вечный дух унес твое мученье!Блажен утративший создание любви!»10 ноября 1898
«Луна проснулась. Город шумный…»
К.М.С.
Луна проснулась. Город шумныйГремит вдали и льет огни,Здесь всё так тихо, там безумно,Там всё звенит, — а мы одни…Но если б пламень этой встречиБыл пламень вечный и святой,Не так лились бы наши речи,Не так звучал бы голос твой!.Ужель живут еще страданья,И счастье может унести?В час равнодушного свиданьяМы вспомним грустное прости…[2]14 декабря 1898
«Мне снилась снова ты, в цветах, на шумной сцене…»
Мне снилась снова ты, в цветах, на шумной сцене,Безумная, как страсть, спокойная, как сон,А я, повергнутый, склонял свои колениИ думал: «Счастье там, я снова покорен!»Но ты, Офелия, смотрела на ГамлетаБез счастья, без любви, богиня красоты,А розы сыпались на бедного поэтаИ с розами лились, лились его мечты…Ты умерла, вся в розовом сияньи,С цветами на груди, с цветами на кудрях,А я стоял в твоем благоуханьи,С цветами на груди, на голове, в руках…23 декабря 1898
«Окрай небес — звезда омега…»
Окрай небес — звезда омега,Весь в искрах, Сириус цветной.Над головой — немая ВегаИз царства сумрака и снегаОледенела над землей.Так ты, холодная богиня,Над вечно пламенной душойЦаришь и властвуешь поныне,Как та холодная святыняНад вечно пламенной звездой!27 января 1899
«Милый друг! Ты юною душою…»
Милый друг! Ты юною душою Так чиста!Спи пока! Душа моя с тобою, Красота!Ты проснешься, будет ночь и вьюга Холодна.Ты тогда с душой надежной друга Не одна.Пусть вокруг зима и ветер воет — Я с тобой!Друг тебя от зимних бурь укроет Всей душой!8 февраля 1899
Песня Офелии («Разлучаясь с девой милой…»)
Разлучаясь с девой милой,Друг, ты клялся мне любить!Уезжая в край постылый,Клятву данную хранить!..Там, за Данией счастливой,Берега твои во мгле…Вал сердитый, говорливыйМоет слезы на скале…Милый воин не вернется,Весь одетый в серебро…В гробе тяжко всколыхнетсяБант и черное перо…8 февраля 1899
«Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет…»
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы.
ЛермонтовКогда толпа вокруг кумирам рукоплещет,Свергает одного, другого создает,И для меня, слепого, где-то блещетСвятой огонь и младости восход!К нему стремлюсь болезненной душою,Стремлюсь и рвусь, насколько хватит сил.Но, видно, я тяжелою тоскоюКорабль надежды потопил!Затянут в бездну гибели сердечной,Я — равнодушный серый нелюдим…Толпа кричит — я хладен бесконечно,Толпа зовет — я нем и недвижим.23 февраля 1899
Гамаюн, птица вещая
(Картина В. Васнецова)
На гладях бесконечных вод,Закатом в пурпур облеченных,Она вещает и поет,Не в силах крыл поднять смятенных.Вещает иго злых татар,Вещает казней ряд кровавых,И трус, и голод, и пожар,Злодеев силу, гибель правых…Предвечным ужасом объят,Прекрасный лик горит любовью,Но вещей правдою звучатУста, запекшиеся кровью!..23 февраля 1899
«Я шел к блаженству. Путь блестел…»
Я шел к блаженству. Путь блестелРосы вечерней красным светом,А в сердце, замирая, пелДалекий голос песнь рассвета.Рассвета песнь, когда заряСтремилась гаснуть, звезды рдели,И неба вышние моряВечерним пурпуром горели!..Душа горела, голос пел,В вечерний час звуча рассветом.Я шел к блаженству. Путь блестелРосы вечерней красным светом.18 мая 1899
«Сама судьба мне завещала…»
Сама судьба мне завещалаС благоговением святымСветить в преддверьи ИдеалаТуманным факелом моим.И только вечер — до БлагогоСтремлюсь моим земным умом,И полный страха неземногоГорю Поэзии огнем.26 мая 1899
«Я стар душой. Какой-то жребий черный…»
Я стар душой. Какой-то жребий черный — Мой долгий путь.Тяжелый сон, проклятый и упорный, Мне душит грудь.Так мало лет, так много дум ужасных! Тяжел недуг…Спаси меня от призраков неясных, Безвестный друг!Мне друг один — в сыром ночном тумане Дорога вдаль.Там нет жилья — как в темном океане — Одна печаль.Я стар душой. Какой-то жребий черный — Мой долгий путь.Тяжелый сон — проклятый и упорный — Мне душит грудь.6 июня 1899
«Не проливай горючих слез…»
Не проливай горючих слезНад кратковременной могилой.Пройдут часы видений, грез,Вернусь опять в объятья милой.Не сожалей! Твоим страстямГотов любовью я ответить,Но я нашел чистейший храм,Какого в жизни мне не встретить.Не призывай! Мирская властьНе в силах дух сковать поэта.Во мне — неведомая страстьЖивым огнем небес согрета.Тебя покину. Скоро вновьВернусь к тебе еще блаженнейИ обновлю мою любовьЛюбовью ярче и нетленней.8 июня 1899
«Зачем, зачем во мрак небытия…»
Зачем, зачем во мрак небытияМеня влекут судьбы удары?Ужели всё, и даже жизнь моя —Одни мгновенья долгой кары?Я жить хочу, хоть здесь и счастья нет,И нечем сердцу веселиться,Но всё вперед влечет какой-то свет,И будто им могу светиться!Пусть призрак он, желанный свет вдали!Пускай надежды все напрасны!Но там, — далёко суетной земли, —Его лучи горят прекрасно!29 июня 1899
«Дышит утро в окошко твое…»
Дышит утро в окошко твое,Вдохновенное сердце мое,Пролетают забытые сны,Воскресают виденья весны,И на розовом облаке грезВ вышине чью-то душу пронесМолодой, народившийся бог…Покидай же тлетворный чертог,Улетай в бесконечную высь,За крылатым виденьем гонись.Утро знает стремленье твое,Вдохновенное сердце мое!5 августа 1899
«Помнишь ли город тревожный…»
К.М.С.
Помнишь ли город тревожный,Синюю дымку вдали?Этой дорогою ложнойМолча с тобою мы шли…Шли мы — луна поднималасьВыше из темных оград,Ложной дорога казалась —Я не вернулся назад.Наша любовь обманулась,Или стезя увлекла —Только во мне шевельнуласьСиняя города мгла…Помнишь ли город тревожный.Синюго дымку вдали?Этой дорогою ложнойМы безрассудно пошли…23 августа 1899
«Город спит, окутан мглою…»
Город спит, окутан мглою,Чуть мерцают фонари…Там, далеко за Невою,Вижу отблески зари.В этом дальнем отраженьи,В этих отблесках огняПритаилось пробужденьеДней тоскливых для меня.23 августа 1899
Неведомому Богу
Не ты ли душу оживишь?Не ты ли ей откроешь тайны?Не ты ли песни окрылишь,Что так безумны, так случайны?..О, верь! Я жизнь тебе отдам,Когда бессчастному поэтуОткроешь двери в новый храм,Укажешь путь из мрака к свету!..Не ты ли в дальнюю страну,В страну неведомую ныне,Введешь меня — я вдаль взглянуИ вскрикну: «Бог! Конец пустыне!»22 сентября 1899
«Не легли еще тени вечерние…»
Не легли еще тени вечерние,А луна уж блестит на воде.Всё туманнее, всё суевернееНа душе и на сердце — везде…Суеверье рождает желания,И в туманном и чистом вездеЧует сердце блаженство свидания,Бледный месяц блестит на воде…Кто-то шепчет, поет и любуется,Я дыханье мое затаил, —В этом блеске великое чуется,Но великое я пережил…И теперь лишь, как тени вечерниеНачинают ложиться смелей,Возникают на миг суевернееВдохновенья обманутых дней…5 октября 1899
Servus-Reginae[3]
Не призывай. И без призыва Приду во храм.Склонюсь главою молчаливо К твоим ногам.И буду слушать приказанья И робко ждать.Ловить мгновенные свиданья И вновь желать.Твоих страстей повержен силой, Под игом слаб.Порой — слуга; порою — милый; И вечно — раб.14 октября 1899
Моей матери («Спустилась мгла, туманами чревата…»)
Спустилась мгла, туманами чревата.Ночь зимняя тускла и сердцу не чужда.Объемлет сирый дух бессилие труда,Тоскующий покой, какая-то утрата.Как уследишь ты, чем душа больна,И, милый друг, чем уврачуешь раны?Ни ты, ни я сквозь зимние туманыНе можем зреть, зачем тоска сильна.И нашим ли умам поверить, что когда-тоЗа чей-то грех на нас наложен гнет?И сам покой тосклив, и нас к земле гнететБессильный труд, безвестная утрата?22 ноября 1899
«Пока спокойною стопою…»
Пока спокойною стопоюИду, и мыслю, и пою,Смеюсь над жалкою толпоюИ вздохов ей не отдаю.Пока душа еще согрета,И рок велит в себе беречьИ дар незыблемый поэта,И сцены выспреннюю речь…28 ноября 1899
Dolor Ante Lucem [4]
Каждый вечер, лишь только погаснет заря,Я прощаюсь, желанием смерти горя,И опять, на рассвете холодного дня,Жизнь охватит меня и измучит меня!Я прощаюсь и с добрым, прощаюсь и с злым,И надежда и ужас разлуки с земным,А наутро встречаюсь с землею опять,Чтобы зло проклинать, о добре тосковать!..Боже, боже, исполненный власти и сил,Неужели же всем ты так жить положил,Чтобы смертный, исполненный утренних грез,О тебе тоскованье без отдыха нес?..3 декабря 1899
«Медлительной чредой нисходит день осенний…»
Медлительной чредой нисходит день осенний,Медлительно крути́тся желтый лист,И день прозрачно свеж, и воздух дивно чист —Душа не избежит невидимого тленья.Так, каждый день стареется она,И каждый год, как желтый лист кружится,Всё кажется, и помнится, и мнится,Что осень прошлых лет была не так грустна.5 января 1900
«Ярким солнцем, синей далью…»
Ярким солнцем, синей дальюВ летний полдень любоваться —Непонятною печальюДали солнечной терзаться…Кто поймет, измерит оком,Что за этой синей далью?Лишь мечтанье о далекомС непонятною печалью…17 февраля 1900
«Восходишь ты, что строгий день…»
Восходишь ты, что строгий деньПеред задумчивой природой.В твоих чертах ложится теньЛесной неволи и свободы.Твой день и ясен и велик,И озарен каким-то светом,Но в этом свете каждый мигИдут виденья — без ответа.Никто не тронет твой покойИ не нарушит строгой тени.И ты сольешься со звездойВ пути к обители видений.25 февраля 1900
«Лениво и тяжко плывут облака…»
Лениво и тяжко плывут облакаПо синему зною небес.Дорога моя тяжела, далека,В недвижном томлении лес.Мой конь утомился, храпит подо мной,Когда-то родимый приют?..А там, далеко, из-за чащи леснойКакую-то песню поют.И кажется если бы голос молчал,Мне было бы трудно дышать,И конь бы, храпя, на дороге упал,И я бы не мог доскакать!Лениво и тяжко плывут облака,И лес истомленный вокруг.Дорога моя тяжела, далека,Но песня — мой спутник и друг.27 февраля 1900
«Шли мы стезею лазурною…»
Шли мы стезею лазурною,Только расстались давно…В ночь непроглядную, бурнуюВдруг распахнулось окно…Ты ли, виденье неясное?Сердце остыло едва…Чую дыхание страстное,Прежние слышу слова.Ветер уносит стенания,Слезы мешает с дождем…Хочешь обнять на прощание?Прошлое вспомнить вдвоем?Мимо, виденье лазурное!Сердце сжимает тоскойВ ночь непроглядную, бурнуюВетер, да образ былой!28 февраля 1900
«Разверзлось утреннее око…»
Разверзлось утреннее око,Сиянье льется без конца.Мой дух летит туда, к Востоку,Навстречу помыслам творца.Когда я день молитвой встречуНа светлой утренней черте, —Новорожденному навстречуПойду в духовной чистоте.И после странствия земногоВ лучах вечернего огняДуше легко вернуться сноваК молитве завтрашнего дня.14 марта 1900
«Я шел во тьме дождливой ночи…»
Я шел во тьме дождливой ночиИ в старом доме, у окна,Узнал задумчивые очиМоей тоски. — В слезах, однаОна смотрела в даль сырую.Я любовался без конца,Как будто молодость былуюУзнал в чертах ее лицаОна взглянула. Сердце сжаяо..Огонь погас — и рассвелоСырое утро застучалосьВ ее забытое стекло.15 марта 1900
«Сегодня в ночь одной тропою…»
Сегодня в ночь одной тропоюТенями грустными прошлиОпределенные судьбоюДля разных полюсов земли.И разошлись в часы рассвета,И каждый молча сохранялДругому чуждого заветаОтвека розный идеал…В тенях сплетенные случайноС листами чуждые листы —Все за лучом стремятся тайноПринять привычные черты.19 марта 1900
«Поэт в изгнаньи и в сомненьи…»
Поэт в изгнаньи и в сомненьиНа перепутьи двух дорог.Ночные гаснут впечатленья,Восход и бледен и далек.Всё нет в прошедшем указанья,Чего желать, куда идти?И он в сомненьи и в изгнаньиОстановился на пути.Но уж в очах горят надежды,Едва доступные уму,Что день проснется, вскроет вежды,И даль привидится ему.21 марта 1900
«Хоть всё по-прежнему певец…»
Хоть всё по-прежнему певецДалеких жизни песен странныхНесет лирический венецВ стихах безвестных и туманных, —Но к цели близится поэт,Стремится, истиной влекомый,И вдруг провидит новый светЗа далью, прежде незнакомой…5 апреля. 1900
«Теряет берег очертанья…»
Теряет берег очертанья. Плыви, челнок!Плыви вперед без содроганья — Мой сон глубок.Его покоя не нарушит Громада волн,Когда со стоном вниз обрушит На утлый челн.В тумане чистом и глубоком, Челнок, плыви.Всё о бессмертьи в сне далеком Мечты мои.1 мая 1900
«Звезда полночная скатилась…»
Звезда полночная скатиласьИ не оставила следа…Окно бесшумно растворилось…Прости, крылатая мечта!Ты здесь еще, но ты растаешь.К моим сомненьям на пути,Пока ты ночь в себя вдыхаешь,Я буду всё твердить: прости…Я буду верить: не растаетДо утра нежный облик твой:То некий ангел расстилаетНочные перлы предо мной.16 мая 1900
«Прошедших дней немеркнущим сияньем…»
Прошедших дней немеркнущим сияньемДуша, как прежде, вся озарена.Но осень ранняя, задумчиво грустна,Овеяла меня тоскующим дыханьем.Близка разлука. Ночь темна.А все звучит вдали, как в те младые дни.Мои грехи в твоих святых молитвах,Офелия, о нимфа, помяни.И полнится душа тревожно и напрасноВоспоминаньем дальным и прекрасным.28 мая 1900
«Не призывай и не сули…»
Не призывай и не сулиДуше былого вдохновенья.Я — одинокий сын земли,Ты — лучезарное виденье.Земля пустынна, ночь бледна,Недвижно лунное сиянье,В звездах — немая тишина —Обитель страха и молчаньяЯ знаю твой победный лик,Призывный голос слышу ясно,Душе понятен твой язык,Но ты зовешь меня напрасно.Земля пустынна, ночь бледна,Не жди былого обаянья,В моей душе отраженаОбитель страха и молчанья.1 июня 1900
«В часы вечернего тумана…»
В часы вечернего туманаСлетает в вихре и огнеКрылатый ангел от страниц КоранаНа душу мертвенную мне.Ум полон томного бессилья,Душа летит, летит…Вокруг шумят бесчисленные крылья,И песня тайная звенит3 июня 1900
«На небе зарево. Глухая ночь мертва…»
На небе зарево. Глухая ночь мертва.Толпится вкруг меня лесных дерев громада,Но явственно доносится молваДалекого, неведомого града.Ты различишь домов тяжелый ряд,И башни, и зубцы бойниц его суровых,И темные сады за камнями оград,И стены гордые твердынь многовековых.Так явственно из глубины вековПытливый ум готовит к возрожденьюЗабытый гул погибших городовИ бытия возвратное движенье.10 июня 1900
«Не доверяй своих дорог…»
Не доверяй своих дорогТолпе ласкателей несметной:Они сломают твой чертог,Погасят жертвенник заветный.Все, духом сильные, — одниТолпы нестройной убегают,Одни на холмах жгут огни,Завесы мрака разрывают.25 июня 1900
«Увижу я, как будет погибать…»
Увижу я, как будет погибатьВселенная, моя отчизна.Я буду одиноко ликоватьНад бытия ужасной тризной.Пусть одинок, но радостен мой век,В уничтожение влюбленный.Да, я, как ни один великий человек,Свидетель гибели вселенной.26 июня 1900
«Погибло всё. Палящее светило…»
Погибло всё. Палящее светилоПо-прежнему вершит годов круговорот.Под хо́лмами тоскливая могилаО прежнем бытии прекрасном вопиет.И черной ночью белый призрак ждетДругих теней безмолвно и уныло.Ты обретешь, белеющая тень,Толпы́ других, утративших былое.Минует ночь, проснется долгий день —Опять взойдет в своем палящем зноеСветило дня, светило огневое,И будет жечь тоскующую сень.2 июля 1900
«То отголосок юных дней…»
То отголосок юных днейВ душе проснулся, замирая,И в блеске утренних лучей,Казалось, ночь была немая.То сон предутренний сошел,И дух, на грани пробужденья,Воспрянул, вскрикнул и обрелДавно мелькнувшее виденье.То был безжалостный порывБессмертных мыслей вне сомнений.И он умчался, пробудивТолпы забытых откровений.То бесконечность пронеслаНад падшим духом ураганы.То Вечно-Юная прошлаВ неозаренные туманы.29 июля 1900
«Последний пурпур догорал…»
Последний пурпур догорал,Последний ветр вздохнул глубоко,Разверзлись тучи, месяц встал,Звучала песня издалека.Все упованья юных летВосстали ярче и чудесней,Но скорбью полнилась в ответДуша, истерзанная песней.То старый бог блеснул вдали,И над зловещею зарницейВзлетели к югу журавлиПротяжно плачущей станицей.4 августа 1900
«Не утоленная кровавыми струями…»
Не утоленная кровавыми струями,Безмолвствует земля.Иду вперед поспешными шагами,Ищу от жертв свободные поля.Но, как в темнице узник заключенный,Ищу напрасно: кровь и мрак!Лишь там, в черте зари окровавленной —Таинственный, еще невнятный знак.14 августа 1900
«Я видел мрак дневной и свет ночной…»
Я видел мрак дневной и свет ночной.Я видел ужас вечного сомненья.И го́спода с растерзанной душойВ дыму безверья и смятенья.То был рассвет великого рожденья,Когда миров нечисленный хаосИсчезнул в бесконечности мученья. —И всё таинственно роптало и неслось.Тяжелый огнь окутал мирозданье,И гром остановил стремящие созданья.Немая грань внедрилась до конца.Из мрака вышел разум мудреца,И в горной высоте — без страха и усилья —Мерцающих идей ему взыграли крылья.22 августа 1900
«Твой образ чудится невольно…»
Твой образ чудится невольноСреди знакомых пошлых лиц.Порой легко, порою больноПеред Тобой не падать ниц.В моем забвеньи без печалиЯ не могу забыть порой,Как неутешно тосковалиМои созвездья над Тобой.Ты не жила в моем волненьи,Но в том родном для нас краюИ в одиноком поклоненьиПознал я истинность Твою.22 сентября 1900
«Ночь грозой бушевала, и молний огни…»
Ночь грозой бушевала, и молний огниОзаряли гряду отдаленных холмов;Только утром я поднял безжизненный трупИ зарыл под холмами, у края земли.День прошел молчалив и таинственно свеж.Ввечеру подошла непроглядная тьма,И у края земли, над холмами вдалиЯ услышал безжизненный голос тоски.Я пытался разбить заколдованный круг,Перейти за черту оглушающей тьмы,Но наутро я сам задохнулся вдали,Беспокойно простертый у края земли.24 сентября 1900
«Курятся алтари, дымят паникадила…»
Курятся алтари, дымят паникадила Детей земли.Богиня жизни, тайное светило — Вдали.Поют торжественно; победно славословят Немую твердь.И дланями пустынный воздух ловят, Приемля смерть.Неуловимая, она не между нами И вне земли.А мы, зовущие победными словами, — В пыли.29 сентября 1900
«Ты была у окна…»
Ты была у окна, И чиста и нежна,Ты царила над шумной толпой. Я стоял позабыт И толпою сокрытВ поклоненьи любви пред тобой. Мне казалось тогда, Что теперь и всегдаТы без мысли смотрела вперед. А внизу, у окна, Как морская волна,Пред тобой колыхался народ. Поклоненьем горда, Ты казалась всегдаОдинокой и властной мечтой. И никто не слыхал, Как твой голос звучал, —Ты в молчаньи владела толпой. Я стоял позабыт И толпою сокрыт.Ты без мысли смотрела вперед, И чиста, и нежна; А внизу, у окна,Вкруг меня волновался народ.12 октября 1900
«Поклонник эллинов — я лиру забывал…»
Поклонник эллинов — я лиру забывал,Когда мой путь ты словом преграждала.Я пред тобой о счастьи воздыхал,И ты презрительно молчала.И я горел душой, а ты была темна.И я, в страданьи безответном,Я мнил: когда-нибудь единая струнаНа зов откликнется приветно.Но ты в молчании прошла передо мной,И, как тогда, одним напоминаньемТы рвешь теперь и мучаешь поройМои эллинские призванья.12 октября 1900
«Я знаю, смерть близка. И ты…»
Я знаю, смерть близка. И тыУже меня не пре́зришь ныне.Ты снизойдешь из чистотыК моей тоскующей кончине.Но мне любовь твоя темна,Твои признанья необычны.Найдешь ли в сердце именаСловам и ласкам непривычным?Что́, если ты найдешь слова,И буду в позднем умиленьиЯ, умирающий едва,Взывать о новом воскресеньи?15 октября 1900
«Пора вернуться к прежней битве…»
Пора вернуться к прежней битве,Воскресни дух, а плоть усни!Сменим стояньем на молитвеВсе эти счастливые дни!Но сохраним в душе глубокоВсе эти радостные дни:И ласки девы черноокой,И рампы светлые огни!22 октября 1900
«Отрекись от любимых творений…»
Отрекись от любимых творений,От людей и общений в миру,Отрекись от мирских вожделений,Думай день и молись ввечеру.Если дух твой горит беспокойно,Отгоняй вдохновения прочь.Лишь единая мудрость достойнаПерейти в неизбежную ночь.На земле не узнаешь награды.Духом ясный пред божьим лицом,Догорай, покидая лампаду,Одиноким и верным огнем.1 ноября 1900
«Измучен бурей вдохновенья…»
Измучен бурей вдохновенья,Весь опален земным огнем,С холодной жаждой искупленьяСтучался я в господний дом.Язычник стал христианиномИ, весь израненный, спешилПовергнуть ниц перед единымОстаток оскудевших сил.Стучусь в преддверьи идеала,Ответа нет… а там, вдали,Манит, мелькает покрывалоЕдва покинутой земли…Господь не внял моей молитве,Но чую — силы страстных днейДохнули раненому в битве,Вновь разлились в душе моей.Мне непонятно счастье рая,Грядущий мрак, могильный мир.Назад! Язычница младаяЗовет на дружественный пир!8 ноября 1900
«В те целомудренные годы…»
В те целомудренные годыЯ понял тайный жизни смысл,Поклонник твой, дитя свободы,Как ты, далекий строгих числ.Иль эти годы миновали,Что я, свободу разлюбя,Смотрю в грядущие печалиИ числю, числю без тебя?Что ж! Пусть прошедшему забвенье —Не в настоящем жизни смысл!Я не достигну примиренья,Ты не поймешь проклятых числ!15 ноября 1900
«Мой монастырь, где я томлюсь безбожно…»
Мой монастырь, где я томлюсь безбожно, —Под зноем разума расплавленный гранит.Мне душно. Мне темно под этим зноем ложным.Я ухожу в другой палящий скит…Там будет зной, но зной земли всегдашний.Кровавый шар расплавит мозг дотла,И я сойду с ума спокойней и бесстрашней,Чем здесь, где плоть и кровь изнемогла.Где новый скит? Где монастырь мой новый?Не в небесах, где гробовая тьма,А на земле — и пошлый и здоровый,Где всё найду, когда сойду с ума!..17 ноября 1900
«Ищу спасенья…»
О.М. Соловьевой
Ищу спасенья.Мои огни горят на высях гор —Всю область ночи озарили.Но ярче всех — во мне духовный взорИ Ты вдали… Но Ты ли? Ищу спасенья.Торжественно звучит на небе звездный хор.Меня клянут людские поколенья.Я для Тебя в горах зажег костер,Но Ты — виденье. Ищу спасенья.Устал звучать, смолкает звездный хор.Уходит ночь. Бежит сомненье.Там сходишь Ты с далеких светлых гор.Я ждал Тебя Я дух к Тебе простер. В Тебе — спасенье!25 ноября 1900
«Медленно, тяжко и верно…»
Медленно, тяжко и верноВ черную ночь уходя,Полный надежды безмерной,Слово молитвы твердя,Знаю — молитва поможетЯсной надежде всегда,Тяжкая верность заложитМедленный камень труда.Медленно, тяжко и верноМерю ночные пути:Полному веры безмернойК утру возможно дойти.5 декабря 1900
«Завтра с первым лучом…»
Завтра с первым лучомВосходящего в небе светила Встанет в сердце моем Необъятная сила.Дух всколеблет эфирИ вселенной немое забвенье, Придвигается мир Моего обновленья. Воскурю я кадило, Опояшусь мечомЗавтра с первым лучомВосходящего в небе светила.6 декабря 1900
«В полночь глухую рожденная…»
В полночь глухую рожденнаяСпутником бледным земли,В ткани земли облеченная,Ты серебрилась вдали.Шел я на север безлиственный,Шел я в морозной пыли,Слышал твой голос таинственный,Ты серебрилась вдали.В полночь глухую рожденная,Ты серебрилась вдали.Стала душа угнетеннаяТканью морозной земли.Эллины, боги бессонные,Встаньте в морозной пыли1Солнцем своим опьяненные,Солнце разлейте вдали!Эллины, эллины сонные,Солнце разлейте вдали!Стала душа пораженнаяКомом холодной земли!24 декабря 1900
«Ты не обманешь, призрак бледный…»
К.М.С.
Ты не обманешь, призрак бледныйДавно испытанных страстей.Твой вид нестройный, образ бедныйНе поразит души моей.Я знаю дальнее былое,Но в близком будущем не ждуВолнений страсти. Молодое —Оно прошло, — я не найдуВ твоем усталом, но зовущем,Ненужном призраке — огня.Ты только замыслом гнетущимЕще измучаешь меня.25 декабря 1900
31 Декабря 1900 года
И ты, мой юный, мой печальный, Уходишь прочь!Привет тебе, привет прощальный Шлю в эту ночь.А я всё тот же гость усталый Земли чужой,Бреду, как путник запоздалый, За красотой.Она и блещет и смеется, А мне — одно:Боюсь, что в кубке расплеснется Мое вино.А между тем — кругом молчанье, Мой кубок пуст.И смерти раннее призванье Не сходит с уст.И ты, мой юный, вечной тайной Отходишь прочь.Я за тобою, гость случайный, Как прежде — в ночь.31 декабря 1900
Стихи о прекрасной даме (1901–1902)
Вступление («Отдых напрасен. Дорога крута…»)
Отдых напрасен. Дорога крута.Вечер прекрасен. Стучу в ворота.Дольнему стуку чужда и строга,Ты рассыпаешь кругом жемчуга.Терем высок, и заря замерла.Красная тайна у входа легла.Кто поджигал на заре терема,Что воздвигала Царевна Сама?Каждый конек на узорной резьбеКрасное пламя бросает к тебе.Купол стремится в лазурную высь.Синие окна румянцем зажглись.Все колокольные звоны гудят.Залит весной беззакатный наряд.Ты ли меня на закатах ждала?Терем зажгла? Ворота отперла?28 декабря 1903
I. С.-Петербург. Весна 1901 года
«Я вышел. Медленно сходили…»
Я вышел. Медленно сходилиНа землю сумерки зимы.Минувших дней младые былиПришли доверчиво из тьмы…Пришли и встали за плечами,И пели с ветром о весне…И тихими я шел шагами,Провидя вечность в глубине..О, лучших дней живые были!Под вашу песнь из глубиныНа землю сумерки сходилиИ вечности вставали сны!..25 января 1901. С.-Петербург
«Ветер принес издалёка…»
Ветер принес издалёкаПесни весенней намек,Где-то светло и глубокоНеба открылся клочок.В этой бездонной лазури,В сумерках близкой весныПлакали зимние бури,Реяли звездные сны.Робко, темно и глубокоПлакали струны мои.Ветер принес издалёкаЗвучные песни твои.29 января 1901
«Тихо вечерние тени…»
Тихо вечерние тениВ синих ложатся снегах.Сонмы нестройных виденийТвой потревожили прах.Спишь ты за дальней равниной,Спишь в снеговой пелене…Песни твоей лебединойЗвуки почудились мне.Голос, зовущий тревожно,Эхо в холодных снегах…Разве воскреснуть возможно?Разве былое — не прах?Нет, из господнего домаПолный бессмертия духВышел родной и знакомойПесней тревожить мой слух.Сонмы могильных видений,Звуки живых голосов…Тихо вечерние тениСиних коснулись снегов.2 февраля 1901
«Душа молчит. В холодном небе…»
Душа молчит. В холодном небеВсё те же звезды ей горят.Кругом о злате иль о хлебеНароды шумные кричат…Она молчит, — и внемлет крикам,И зрит далекие миры,Но в одиночестве двуликомГотовит чудные дары,Дары своим богам готовитИ, умащенная, в тиши,Неустающим слухом ловитДалекий зов другой души…Так- белых птиц над океаномНеразлученные сердцаЗвучат призывом за туманом,Понятным им лишь до конца.3 февраля 1901
«Ныне, полный блаженства…»
Ныне, полный блаженства,Перед божьим чертогомЖду прекрасного ангелаС благовестным мечом.Ныне сжалься, о боже,Над блаженным рабом!Вышли ангела, боже,С нежно-белым крылом!Боже! Боже!О, поверь моей молитве,В ней душа моя горит!Извлеки из жалкой битвыИстомленного раба!15 февраля 1901
«Я понял смысл твоих стремлений…»
Я понял смысл твоих стремлений —Тебе я заслоняю путь.Огонь нездешних вожделенийВздымает девственную грудь.Моей ли жалкой, слабой речиБороться с пламенем твоимНа рубеже безвестной встречиС началом близким и чужим!Я понял всё, и отхожу я.Благословен грядущий день.Ты, в алом сумраке ликуя,Ночную миновала тень.Но риза девственная зрима,Мой день с тобою проведен…Пускай душа неисцелима —Благословен прошедший сон.26 февраля 1901
«Ты отходишь в сумрак алый…»
Ты отходишь в сумрак алый,В бесконечные круги.Я послышал отзвук малый,Отдаленные шаги.Близко ты или далечеЗатерялась в вышине?Ждать иль нет внезапной встречиВ этой звучной тишине?В тишине звучат сильнееОтдаленные шаги,Ты ль смыкаешь, пламенея,Бесконечные круги?6 марта 1901
«Сбылось пророчество мое…»
Сбылось пророчество мое:Перед грядущею могилойЕще однажды тайной силойЗажглось святилище Твое.И весь исполнен торжества,Я упоен великой тайнойИ твердо знаю — не случайноСбывались вещие слова.7 марта 1901
Моей матери («Чем больней душе мятежной…»)
Чем больней душе мятежной, Тем ясней миры.Бог лазурный, чистый, нежный Шлет свои дары.Шлет невзгоды и печали, Нежностью объят.Но чрез них в иные дали Проникает взгляд.И больней душе мятежной, Но ясней миры.Это бог лазурный, нежный Шлет свои дары.8 марта 1901
«Я недаром боялся открыть…»
Я недаром боялся открытьВ непогодную полночь окно.Как и встарь, привелось отравить,Что надеждою было полно.Буду прежнею думой болетьВ непогодной полуночной мгле,Но молитвенным миром горетьИ таиться на этой земле.В непрестанной молитве моей,Под враждующей силой твоей,Я хранилище мысли моейУтаю от людей и зверей.1 апреля 1901
«Ночью сумрачной и дикой…»
О.М. Соловьевой
Ночью сумрачной и дикой —Сын бездонной глубины —Бродит призрак бледноликийНа полях моей страны,И поля во мгле великойЧужды, хладны и темны.Лишь порой, заслышав бога,Дочь блаженной стороныИз родимого чертогаГонит призрачные сны,И в полях мелькает многоЧистых девственниц весны.23 апреля 1901
«В день холодный, в день осенний…»
В день холодный, в день осеннийЯ вернусь туда опятьВспомнить этот вздох весенний,Прошлый образ увидать.Я приду — и не заплачу,Вспоминая, не сгорю.Встречу песней наудачуНовой осени зарю.Злые времени законыУсыпили скорбный дух.Прошлый вой, былые стоныНе услышишь — я потух.Самый огнь — слепые очиНе сожжет мечтой былой.Самый день — темнее ночиУсыпленному душой.27 апреля 1901
Поле за Старой Деревней
«Всё отлетают сны земные…»
Так — разошлись в часы рассвета.
А.Б.Всё отлетают сны земные,Всё ближе чуждые страны.Страны холодные, немые,И без любви, и без весны.Там — далеко, открыв зеницы,Виденья близких и родныхПроходят в новые темницыИ равнодушно смотрят в них.Там — матерь сына не узнает,Потухнут страстные сердца…Там безнадежно угасаетМое скитанье — без конца…И вдруг, в преддверьи заточенья,Послышу дальние шаги…Ты — одиноко — в отдаленьи,Сомкнешь последние круги…4 мая 1901
«Всё бытие и сущее согласно…»
Всё бытие и сущее согласноВ великой, непрестанной тишине.Смотри туда участно, безучастно, —Мне всё равно-вселенная во мне.Я чувствую, и верую, и знаю,Сочувствием провидца не прельстишь.Я сам в себе с избытком заключаюВсе те огни, какими ты горишь.Но больше нет ни слабости, ни силы,Прошедшее, грядущее — во мне.Всё бытие и сущее застылоВ великой, неизменной тишине.Я здесь в конце, исполненный прозренья,Я перешел граничную черту.Я только жду условного виденья,Чтоб отлететь в иную пустоту.17 мая 1901
«Кто-то шепчет и смеется…»
Кто-то шепчет и смеетсяСквозь лазоревый туман.Только мне в тиши взгрустнетсяСнова смех из милых стран!Снова шопот — и в шептаньиЧья-то ласка, как во сне,В чьем-то женственном дыханьи,Видно, вечно радость мне!Пошепчи, посмейся, милый,Милый образ, нежный сон;Ты нездешней, видно, силойНаделен и окрылен.20 мая 1901
«Белой ночью месяц красный…»
Белой ночью месяц красныйВыплывает в синеве.Бродит призрачно-прекрасный,Отражается в Неве.Мне провидится и снитсяИсполненье тайных дум.В вас ли доброе таится,Красный месяц, тихий шум?22 мая 1901
II. С. Шахматово. Лето и осень 1901 года
«Небесное умом не измеримо…»
Небесное умом не измеримо,Лазурное сокрыто от умов.Лишь изредка приносят серафимыСвященный сон избранникам миров.И мнилась мне Российская Венера,Тяжелою туникой повита,Бесстрастна в чистоте, нерадостна без меры,В чертах лица — спокойная мечта.Она сошла на землю не впервые,Но вкруг нее толпятся в первый разБогатыри не те, и витязи иные…И странен блеск ее глубоких глаз…29 мая 1901. С. Шахматово
«Они звучат, они ликуют…»
Они звучат, они ликуют,Не уставая никогда,Они победу торжествуют,Они блаженны навсегда.Кто уследит в окрестном звоне,Кто ощутит хоть краткий мигМой бесконечный в тайном лоне,Мой гармонический язык?Пусть всем чужда моя свобода,Пусть всем я чужд в саду моемЗвенит и буйствует природаЯ — соучастник ей во всем!30 мая 1901
«Одинокий, к тебе прихожу…»
Одинокий, к тебе прихожу,Околдован огнями любви.Ты гадаешь. — Меня не зови —Я и сам уж давно ворожу.От тяжелого бремени летЯ спасался одной ворожбой,И опять ворожу над тобой,Но неясен и смутен ответ.Ворожбой полоненные дниЯ лелею года, — не зови…Только скоро ль погаснут огниЗаколдованной темной любви?1 июня 1901. С. Шахматово
«Предчувствую Тебя. Года проходят мимо…»
И тяжкий сон житейского сознанья
Ты отряхнешь, тоскуя и любя.
Вл. СоловьевПредчувствую Тебя. Года проходят мимо —Всё в облике одном предчувствую Тебя.Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо,И молча жду, — тоскуя и любя.Весь горизонт в огне, и близко появленье,Но страшно мне: изменишь облик Ты,И дерзкое возбудишь подозренье,Сменив в конце привычные черты.О, как паду — и горестно, и низко,Не одолев смертельные мечты!Как ясен горизонт! И лучезарность близко.Но страшно мне: изменишь облик Ты.4 июня 1901. С. Шахматово
«И поздно, и темно. Покину без желаний…»
И поздно, и темно. Покину без желанийБунтующий весельем божий дом.Окончу светлый путь, не буду ждать свиданий,Как шел туда, — и выйду, незнаком.Последний вздох, и тайный, и бездонный,Слова последние, последний ясный взгляд —И кружный мрак, мечтою озаренный,А светлых лет — не возвратить назад.Еще в иную тьму, уже без старой силыБезгласно отхожу, покинув ясный брег,И не видать его — быть может, до могилы,А может быть, не встретиться вовек.6 июня 1901
«И я, неверный, тосковал…»
И я, неверный, тосковал,И в поэтическом стремленьиИ я без ну́жды покидалСвои родимые селенья.Но внятен сердцу был язык,Неслышный уху — в отдаленьи,И в запоздалом умиленьиЯ возвратился — и постиг.9 июня 1901
«Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко…»
…и поздно желать,
Все минуло: и счастье и горе.
Вл. СоловьевНе сердись и прости. Ты цветешь одиноко, Да и мне не вернутьЭтих снов золотых, этой веры глубокой… Безнадежен мой путь.Мыслью сонной цветя, ты блаженствуешь много, Ты лазурью сильна.Мне — другая и жизнь, и другая дорога, И душе — не до сна.Верь — несчастней моих молодых поклонений Нет в обширной стране,Где дышал и любил твой таинственный гений, Безучастный ко мне.10 июня 1901
«Молитву тайную твори…»
Молитву тайную твори —Уже приблизились лучиПоследней для тебя зари, —Готовься, мысли и молчи.Готовый, мыслящий, немой,Взгляни наверх в последний раз,Не хочет бог, чтоб ты угас,Не встретив здесь Любви былой.Как в первый, так в последний разПроникнешь ты в Ее чертог,Постигнешь ты — так хочет бог —Ее необычайный глаз.10 июня 1901
«За туманом, за лесами…»
За туманом, за лесамиЗагорится — пропадет,Еду влажными полями —Снова издали мелькнет.Так блудящими огнямиПоздней ночью, за рекой,Над печальными лугамиМы встречаемся с Тобой.Но и ночью нет ответа,Ты уйдешь в речной камыш,Унося источник света,Снова издали манишь.14 июня 1901
«В бездействии младом, в передрассветной лени…»
В бездействии младом, в передрассветной лениДуша парила ввысь, и там Звезду нашла.Туманен вечер был, ложились мягко тени.Вечерняя Звезда, безмолвствуя, ждала.Невозмутимая, на темные ступениВступила Ты, и, Тихая, всплыла.И шаткою мечтой в передрассветной лениНа звездные пути Себя перенесла.И протекала ночь туманом сновидений.И юность робкая с мечтами без числа.И близится рассвет. И убегают тени.И, Ясная, Ты с солнцем потекла.19 июня 1901
«Какому богу служишь ты?…»
Какому богу служишь ты?Родны ль тебе в твоем пареньиПередрассветное волненье,Передзакатные мечты?Иль ты, сливаясь со звездой,Сама богиня — и с богамиГордишься равной красотой, —И равнодушными очамиГлядишь с нездешней высотыНа пламенеющие тениЗемных молитв и поклоненийТебе — царица чистоты?20 июня 1901
«Сегодня шла Ты одиноко…»
Сегодня шла Ты одиноко,Я не видал Твоих чудес.Там, над горой Твоей высокой,Зубчатый простирался лес.И этот лес, сомкнутый тесно,И эти горные путиМешали слиться с неизвестным,Твоей лазурью процвести.22 июня 1901
«Она росла за дальними горами…»
С. Соловьеву
Она росла за дальними горами.Пустынный дол — ей родина былаНикто из вас горящими глазамиЕе не зрел — она одна росла.И только лик бессмертного светила —Что день — смотрел на девственный расцвет,И, влажный злак, она к нему всходила,Она в себе хранила тайный след.И в смерть ушла, желая и тоскуя.Никто из вас не видел здешний прах…Вдруг расцвела, в лазури торжествуя,В иной дали и в неземных горах.И ныне вся овеяна снегами.Кто белый храм, безумцы, посетил?Она цвела за дальними горами,Она течет в ряду иных светил.26 июня 1901
«Я помню час глухой, бессонной ночи…»
Я помню час глухой, бессонной ночи,Прошли года, а память всё сильна.Царила тьма, но не смежились очи,И мыслил ум, и сердцу — не до сна.Вдруг издали донесся в заточеньеИз тишины грядущих полусновНеясный звук невнятного моленья,Неведомый, бескрылый, страшный зов.То был ли стон души безбожно-дикой,И уж тогда не встретились сердца?Ты мне знаком, наперсник мой двуликий,Мой милый друг, враждебный до конца.27 июня 1901. С. Боблово
«Тебя в страны́ чужие звали…»
Тебя в страны́ чужие звали,Ты собиралась в дальний путь.Мы безнадежно провожали,И многим привелось вздохнуть.Зима подкралась незаметно,И с первым снегом со двораТы унесла весь пыл заветный,Которым жили мы вчера.Прощай, мы смотрим на дорогу,А вьюга заметает след.Мы возвратимся понемногуК безбожной лени прежних лет,И над мистической загадкойУже не будем колдовать,И поздней ночью, встав украдкой,При бледном месяце мечтать.28 июня 1901
«Внемля зову жизни смутной…»
Внемля зову жизни смутной,Тайно плещущей во мне,Мысли ложной и минутнойНе отдамся и во сне.Жду волны — волны попутнойК лучезарной глубине.Чуть слежу, склонив колени,Взором кроток, сердцем тих,Уплывающие тениСуетливых дел мирскихСредь видений, сновидений,Голосов миров иных.3 июля 1901
«Прозрачные, неведомые тени…»
Прозрачные, неведомые тениК Тебе плывут, и с ними Ты плывешь,В объятия лазурных сновидений,Невнятных нам, — Себя Ты отдаешь.Перед Тобой синеют без границыМоря, поля, и горы, и леса,Перекликаются в свободной выси птицы,Встает туман, алеют небеса.А здесь, внизу, в пыли, в уничиженьи,Узрев на миг бессмертные черты,Безвестный раб, исполнен вдохновенья,Тебя поет. Его не знаешь Ты,Не отличишь его в толпе народной,Не наградишь улыбкою его,Когда вослед взирает, несвободный,Вкусив на миг бессмертья Твоего.3 июля 1901
«Я жду призыва, ищу ответа…»
Я жду призыва, ищу ответа,Немеет небо, земля в молчаньи,За желтой нивой — далёко где-то —На миг проснулось мое воззванье.Из отголосков далекой речи,С ночного неба, с полей дремотных,Всё мнятся тайны грядущей встречи,Свиданий ясных, но мимолетных.Я жду — и трепет объемлет новый.Всё ярче небо, молчанье глуше…Ночную тайну разрушит слово…Помилуй, боже, ночные души!На миг проснулось за нивой, где-то,Далеким эхом мое воззванье.Всё жду призыва, ищу ответа,Но странно длится земли молчанье.7 июля 1901
«Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла…»
Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошлаНад берегом Невы и за чертой столицы?Не ты ли тайный страх сердечный совлеклаС отвагою мужей и с нежностью девицы?Ты песнью без конца растаяла в снегахИ раннюю весну созвучно повторила.Ты шла звездою мне, но шла в дневных лучахИ камни площадей и улиц освятила.Тебя пою, о, да! Но просиял твой светИ вдруг исчез — в далекие туманы.Я направляю взор в таинственные страны, —Тебя не вижу я, и долго бога нет.Но верю, ты взойдешь, и вспыхнет сумрак алый,Смыкая тайный круг, в движеньи запоздалый.8 июля 1901
«За городом в полях весною воздух дышит…»
За городом в полях весною воздух дышит.Иду и трепещу в предвестии огня.Там, знаю, впереди — морскую зыбь колышетДыханье сумрака — и мучает меня.Я помню: далеко шумит, шумит столица.Там, в сумерках весны, неугомонный зной.О, скудные сердца! Как безнадежны лица!Не знавшие весны тоскуют над собой.А здесь, как память лет невинных и великих,Из сумрака зари — неведомые ликиВещают жизни строй и вечности огни…Забудем дольний шум. Явись ко мне без гнева,Закатная, Таинственная Дева,И завтра и вчера огнем соедини.12 июля 1901
«Входите все. Во внутренних покоях…»
С. Соловьеву
Входите все. Во внутренних покояхЗавета нет, хоть тайна здесь лежит.Старинных книг на древних аналояхСмущает вас оцепеневший вид.Здесь в них жива святая тайна бога,И этим древностям истленья нет.Вы, гордые, что создали так много,Внушитель ваш и зодчий — здешний свет.Напрасно вы исторгнули безбожноКрикливые хуленья на творца.Вы все, рабы свободы невозможной,Смутитесь здесь пред тайной без конца.14 июля 1901
«Ты прошла голубыми путями…»
Ты прошла голубыми путями,За тобою клубится туман.Вечереющий сумрак над намиОбратился в желанный обман.Над твоей голубою дорогойПротянулась зловещая мгла.Но с глубокою верою в богаМне и темная церковь светла.16 июля 1901
«Не жди последнего ответа…»
Не жди последнего ответа,Его в сей жизни не найти.Но ясно чует слух поэтаДалекий гул в своем пути.Он приклонил с вниманьем ухо,Он жадно внемлет, чутко ждет,И донеслось уже до слуха:Цветет, блаженствует, растет…Всё ближе — чаянье сильнее,Но, ах! — волненья не снести…И вещий падает, немея,Заслыша близкий гул в пути.Кругом — семья в чаду молений,И над кладбищем — мерный звон.Им не постигнуть сновидений,Которых не дождался он!..19 июля 1901
«Не пой ты мне и сладостно, и нежно…»
Не пой ты мне и сладостно, и нежно:Утратил я давно с юдолью связь.Моря души — просторны и безбрежны,Погибнет песнь, в безбрежность удалясь.Одни слова без песен сердцу ясны.Лишь правдой их над сердцем процветешь.А песни звук — докучливый и страстный —Таит в себе невидимую ложь.Мой юный пыл тобою же осмеян,Покинут мной-туманы позади.Объемли сны, какими я овеян,Пойми сама, что будет впереди.19 июля 1901
«Не жаль мне дней ни радостных, ни знойных…»
Не жаль мне дней ни радостных, ни знойных,Ни лета зрелого, ни молодой весны.Они прошли — светло и беспокойно,И вновь придут — они землей даны.Мне жаль, что день великий скоро минет,Умрет едва рожденное дитя.О, жаль мне, друг, — грядущий пыл остынет,В прошедший мрак и в холод уходя!Нет, хоть в конце тревожного скитаньяНайду пути, и не вздохну о дне!Не омрачить заветного свиданьяТому, кто здесь вздыхает обо мне.27 июля 1901
«Признак истинного чуда…»
Признак истинного чудаВ час полночной темноты —Мглистый мрак и камней груда,В них горишь алмазом ты.А сама — за мглой речноюНаправляешь горный бегТы лазурью золотоюПросиявшая навек29 июля 1901. Фабрика
«Ты далека, как прежде, так и ныне…»
Ты далека, как прежде, так и ныне,Мне не найти родные берега.Моя печаль чужда твоей святыне,И радостью душа не дорога.Суровый хлад — твоя святая сила:Безбожный жар нейдет святым местам.Пускай любви — забвенье и могила,Ты над могилой — лучезарный храм.11 августа 1901. С. Дедово
«Стою на царственном пути…»
Стою на царственном пути.Глухая ночь, кругом огни, —Неясно теплятся они,А к утру надо всё найти.Ступлю вперед — навстречу мрак,Ступлю назад — слепая мгла.А там — одна черта светла,И на черте — условный знак.Но труден путь — шумит вода,Чернеет лес, молчат поля…Обетованная земля —Недостижимая звезда…Звезда — условный знак в пути,Но смутно теплятся огни,А за чертой — иные дни,И к утру, к утру — всё найти!15 августа 1901
«Сумерки, сумерки вешние…»
Дождешься ль вечерней порой
Опять и желанья, и лодки,
Весла, и огня за рекой?
ФетСумерки, сумерки вешние,Хладные волны у ног,В сердце — надежды нездешние,Волны бегут на песок.Отзвуки, песня далекая,Но различить — не могу.Плачет душа одинокаяТам, на другом берегу.Тайна ль моя совершается,Ты ли зовешь вдалеке?Лодка ныряет, качается,Что-то бежит по реке.В сердце — надежды нездешние,Кто-то навстречу — бегу…Отблески, сумерки вешние,Клики на том берегу.16 августа 1901
«Ты горишь над высокой горою…»
Ты горишь над высокой горою,Недоступна в Своем терему.Я примчуся вечерней порою,В упоеньи мечту обниму.Ты, заслышав меня издалёка,Свой костер разведешь ввечеру,Стану, верный велениям Рока,Постигать огневую игру.И когда среди мрака снопамиИскры станут кружиться в дыму,Я умчусь с огневыми кругамиИ настигну Тебя в терему.18 августа 1901
«Видно, дни золотые пришли…»
Видно, дни золотые пришли.Все деревья стоят, как в сияньи.Ночью холодом веет с земли;Утром белая церкозь вдалиИ близка и ясна очертаньем.Всё поют и поют вдалеке,Кто поет — не пойму; а казалось,Будто к вечеру там, на реке —В камышах ли, в сухой осоке, —И знакомая песнь раздавалась.Только я не хочу узнавать.Да и песням знакомым не верю.Всё равно — мне певца не понять.От себя ли скрыватьРоковую потерю?24 августа 1901
«Кругом далекая равнина…»
Кругом далекая равнина,Да толпы обгорелых пнейВнизу — родимая долина,И тучи стелятся над ней.Ничто не манит за собою,Как будто даль сама близка.Здесь между небом и землеюЖивет угрюмая тоска.Она и днем и ночью роетВ полях песчаные бугры.Порою жалобно завоетИ вновь умолкнет — до поры.И всё, что будет, всё, что было,Холодный и бездушный прах,Как эти камни над могилойЛюбви, затерянной в полях25 августа 1901. Д. Ивлево
«Я всё гадаю над тобою…»
Я всё гадаю над тобою,Но, истомленный ворожбой,Смотрю в глаза твои пороюИ вижу пламень роковой.Или великое свершилось,И ты хранишь завет временИ, озаренная, укрыласьОт дуновения племен?Но я, покорствуя заране,Знай, сохраню святой завет.Не оставляй меня в туманеТвоих первоначальных лет.Лежит заклятье между нами,Но, в постоянстве недвижим,Скрываю родственное пламяПод бедным обликом своим.27 августа 1901
«Нет конца лесным тропинкам…»
Нет конца лесным тропинкам. Только встретить до звезды Чуть заметные следы..Внемлет слух лесным былинкам Всюду ясная молваОб утраченных и близких…По верхушкам елок низких Перелетные слова..Не замечу ль по былинкам Потаенного следа… Вот она — зажглась звезда!Нет конца лесным тропинкам.2 сентября 1901. Церковный лес
III. С.-Петербург. Осень и зима 1901 года
«Смотри — я отступаю в тень…»
Смотри — я отступаю в тень,А ты по-прежнему в сомненьиИ всё боишься встретить день,Не чуя ночи приближенья.Не жди ты вдохновенных слов —Я, запоздалый на границе,Спокойно жду последних снов,Забытых здесь, в земной темнице.Могу ли я хранить мечтыИ верить в здешние виденья,Когда единственная тыНе веришь смертным песнопеньям?Но предо мной кружится мгла,Не чуя мимолетней боли,И ты безоблачно светла,Но лишь в бессмертьи, — не в юдоли.20 сентября 1901
«Пройдет зима — увидишь ты…»
Пройдет зима — увидишь тыМои равнины и болотаИ скажешь: «Сколько красоты!Какая мертвая дремота!»Но помни, юная, в тишиМоих равнин хранил я думыИ тщетно ждал твоей души,Больной, мятежный и угрюмый.Я в этом сумраке гадал,Взирал в лицо я смерти хладнойИ бесконечно долго ждал,В туманы всматриваясь жадно.Но мимо проходила ты, —Среди болот хранил я думы,И этой мертвой красотыВ душе остался след угрюмый.21 сентября 1901
«Встану я в утро туманное…»
Встану я в утро туманное,Солнце ударит в лицо.Ты ли, подруга желанная,Всходишь ко мне на крыльцо?Настежь ворота тяжелые!Ветром пахнуло в окно!Песни такие веселыеНе раздавались давно!С ними и в утро туманноеСолнце и ветер в лицо!С ними подруга желаннаяВсходит ко мне на крыльцо!3 октября 1901
«Ранний час. В пути незрима…»
Ранний час. В пути незримаРазгорается мечта.Плещут крылья серафима,Высь прозрачна, даль чиста.Из лазурного чертогаВремя тайне снизойти.Белый, белый ангел богаСеет розы на пути.Жду в пленительном волненьи —Тайна плачущей женыРазомкнет златые звенья,Вскроет крылий белизны.4 октября 1901
«Ты уходишь от земной юдоли…»
Ты уходишь от земной юдоли,Сердца лучшего любовь тебе несут.Страшных снов не жди от новой воли, —Хоры ангелов, не смертных, припадут.Припадут и снимут власяницы —Символ здешних непомерных бед.Я, в тоске, покину на границеТвой нездешний, твой небесный след.Покидай бессилье мирозданья,Твой покой теперь ненарушим.Предо мною — грань богопознанья,Неизбежный сумрак, черный дым.6 октября 1901
«Снова ближе вечерние тени…»
Снова ближе вечерние тени,Ясный день догорает вдали.Снова сонмы нездешних виденииВсколыхнулись — плывут — подошли.Что же ты на великую встречуНе вскрываешь свои глубины?Или чуешь иного предтечуНесомненной и близкой весны?Чуть во мраке светильник завижуПоднимусь и, не глядя, лечу.Ты жив сумраке, милая, ближеК неподвижному жизни ключу.14 октября 1901
«Я бремя похитил, как тать…»
Я бремя похитил, как тать,Несчастье разбил я на части,Но, боже! как тяжко вниматьЧужой нарастающей страсти!Волна, забегая вперед,У ног разобьется нещадноИ жадно меня обдает,Бессильного, пеною хладной.Не знаю — за дальней чертойЖивет ли лазурное счастье…Теперь я внимаю чужойИ всё нарастающей страсти.14 октября 1901
«Хранила я среди младых созвучий…»
Хранила я среди младых созвучийЗадумчивый и нежный образ дня.Вот дунул вихрь, поднялся прах летучий,И солнца нет, и сумрак вкруг меня.Но в келье — май, и я живу, незрима,Одна, в цветах, и жду другой весны.Идите прочь — я чую серафима,Мне чужды здесь земные ваши сны.Идите прочь, скитальцы, дети, боги!Я расцвету еще в последний день,Мои мечты — священные чертоги,Моя любовь — немеющая тень.17 октября 1901
«Медленно в двери церковные…»
Медленно в двери церковныеШла я, душой несвободная,Слышались песни любовные,Толпы молились народные.Или в минуту безверияОн мне послал облегчение?Часто в церковные двери яНыне вхожу без сомнения.Падают розы вечерние,Падают тихо, медлительно.Я же молюсь суевернее,Плачу и каюсь мучительно.17 октября 1901
«Ловлю я тонкий прах надежды…»
Ловлю я тонкий прах надежды,Ты замедляешь быстрый шаг,Но через сомкнутые веждыГорят слова «Не друг, а враг».Лишь отпылать — и правда ближе.Или — забвенные мечтыПроходят медленно, — и нижеПылаю я, и выше — ты.Тогда, в спасительном забвеньи,Улыбка бродит по лицу.На завтра — в новом угнетеньиТоска по брачному венцу.2 ноября 1901
«Скрипнула дверь. Задрожала рука…»
Скрипнула дверь. Задрожала рука.Вышла я в улицы сонные.Там, в поднебесьи, идут облакаЧерез туман озаренные.С ними — знакомое, слышу, вослед…Нынче ли сердце пробудится?Новой ли, прошлой ли жизни ответ,Вместе ли оба почудятся?Если бы злое несли облака,Сердце мое не дрожало бы…Скрипнула дверь. Задрожала рука.Слезы. И песни. И жалобы.3 ноября 1901
«Зарево белое, желтое, красное…»
Зарево белое, желтое, красное, Крики и звон вдалеке.Ты не обманешь, тревога напрасная, Вижу огни на реке.Заревом ярким и поздними криками Ты не разрушишь мечты.Смотрится призрак очами великими Из-за людской суеты.Смертью твоею натешу лишь взоры я, Жги же свои корабли!Вот они — тихие, светлые, скорые — Мчатся ко мне издали.6 ноября 1901
«Восходя на первые ступени…»
Восходя на первые ступени,Я смотрел на линии земли.Меркли дни — порывы исступленийГасли, гасли в розовой дали.Но томим еще желаньем горя,Плакал дух, — а в звездной глубинеРасступалось огненное море,Чей-то сон шептался обо мне…8 ноября 1901
«Один порыв — безвластный и плакучий…»
Один порыв — безвластный и плакучий,Одна мечта — чрезмерностью слаба, —И снова он — до боли жгучий,Бессильный сон раба.Но ты вкуси волшебство бед вседневныхИ сон другой — проклятый сон веков.В горниле старостей душевныхЦветет восторг богов.17 ноября 1901
«Я ли пишу, или ты из могилы…»
Я ли пишу, или ты из могилы Выслала юность свою, —Прежними розами призрак мне милый Я, как тогда, обовью.Если умру — перелетные птицы Призрак развеют, шутя.Скажешь и ты, разбирая страницы: «Божье то было дитя».21 ноября 1901
«Жду я холодного дня…»
Жду я холодного дня,Сумерек серых я жду.Замерло сердце, звеня:Ты говорила: «Приду, —Жди на распутьи — вдалиЛюдных и ярких дорог,Чтобы с величьем землиТы разлучиться не мог.Тихо приду и замру,Как твое сердце, звеня,Двери тебе отопруВ сумерках зимнего дня».21 ноября 1901
«Ты страстно ждешь. Тебя зовут…»
Ты страстно ждешь. Тебя зовут, —Но голоса мне не знакомы,Очаг остыл, — тебе приют —Родная степь. Лишь в ней ты — дома.Там — вечереющая даль,Туманы, призраки, виденья,Мне — беспокойство и печаль,Тебе — покой и примиренье.О, жалок я перед тобой!Всё обнимаю, всем владею,Хочу владеть тобой одной,Но не могу и не умею!22 ноября 1901
«Будет день — и свершится великое…»
Будет день — и свершится великое,Чую в будущем подвиг души.Ты — другая, немая, безликая,Притаилась, колдуешь в тиши.Но во что обратишься — не ведаю,И не знаешь ты, буду ли твой,А уж Там веселятся победоюНад единой и страшной душой.28 ноября 1901
«Я долго ждал — ты вышла поздно…»
Я долго ждал — ты вышла поздно,Но в ожиданьи ожил дух,Ложился сумрак, но бесслезноЯ напрягал и взор и слух.Когда же первый вспыхнул пламеньИ слово к небу понеслось, —Разбился лед, последний каменьУпал, — и сердце занялось.Ты в белой вьюге, в снежном стонеОпять волшебницей всплыла,И в вечном свете, в вечном звонеЦерквей смешались купола.27 ноября 1901
«Ночью вьюга снежная…»
Ночью вьюга снежнаяЗаметала след.Розовое, нежноеУтро будит свет.Встали зори красные,Озаряя снег.Яркое и страстноеВсколыхнуло брег.Вслед за льдиной синеюВ полдень я всплыву.Деву в снежном инееВстречу наяву.5 декабря 1901
«Тёмно в комнатах и душно…»
Тёмно в комнатах и душно —Выйди ночью — ночью звездной,Полюбуйся равнодушно,Как сердца горят над бездной.Их костры далеко зримы,Озаряя мрак окрестный.Их мечты неутолимы,Непомерны, неизвестны…О, зачем в ночном сияньиНе взлетят они над бездной,Никогда своих желанийНе сольют в стране надзвездной?11 декабря 1901
«Мне битва сердце веселит…»
Все двери заперты, и отданы ключи
Тюремщиком твоей безжалостной царице.
ПетраркаМне битва сердце веселит,Я чую свежесть ратной неги,Но жаром вражеских ланитПовержен в запоздалом беге.А всё милее новый плен.Смотрю я в сумрак непробудный,Но в долгий холод здешних стенПорою страж нисходит чудный.Он окрылит и унесет,И озарит, и отуманит,И сладко речь его течет,Но каждым звуком — сердце ранит.В нем — тайна юности лежит,И медленным и сладким ядомОн тихо узника поит,Заворожив бездонным взглядом.15 декабря 1901
«Неотвязный стоит на дороге…»
Неотвязный стоит на дороге,Белый — смотрит в морозную ночь.Я — навстречу в глубокой тревоге,Он, шатаясь, торопится прочь.Не осилить морозного чуда…Рядом с ним вырастает вдали,Там, где ка́мней вздымается груда,Голубая царица земли.И царица — в мольбе и тревоге,Обрученная с холодом зим…Он — без жизни стоит на дороге,Я — навстречу, бессмертьем томим.Но напрасны бессмертные силы —И царице свободы не жаль…Торжествуя победу могилы,Белый — смотрит в морозную даль.16 декабря 1901
«Молчи, как встарь, скрывая свет…»
Молчи, как встарь, скрывая свет, —Я ранних тайн не жду.На мой вопрос — один ответ:Ищи свою звезду.Не жду я ранних тайн, поверьОни не мне взойдут.Передо мной закрыта дверьВ таинственный приют.Передо мной — суровый жарДушевных слез и бед,И на душе моей пожар —Один, один ответ.Молчи, как встарь, — я услежуВосход моей звезды,Но сердцу, сердцу укажуЯ поздних тайн следы.Но первых тайн твоей весныДругим приснится свет.Сольются наши две волныВ горниле поздних бед.18 декабря 1901
«Вечереющий сумрак, поверь…»
Вечереющий сумрак, поверь,Мне напомнил неясный ответ.Жду — внезапно отворится дверь,Набежит исчезающий свет.Словно бледные в прошлом мечты,Мне лица сохранились чертыИ отрывки неведомых слов,Словно отклики прежних миров,Где жила ты и, бледная, шла,Под ресницами сумрак тая,За тобою — живая ладья,Словно белая лебедь, плыла,За ладьей — огневые струи —Беспокойные песни мои…Им внимала задумчиво ты,И лица сохранились черты,И запомнилась бледная высь,Где последние сны пронеслись.В этой выси живу я, поверь,Смутной памятью сумрачных лет,Смутно помню — отворится дверь,Набежит исчезающий свет.20 декабря 1901
«Сумрак дня несет печаль…»
Сумрак дня несет печаль.Тусклых улиц очерк сонный,Город, смутно озаренный,Смотрит в розовую даль.Видит с пасмурной землиБезнадежный глаз столицы:Поднял мрак свои зеницы,Реют ангелы вдали.Близок пламенный рассвет,Мертвецу заглянет в очиУтро после долгой ночи…Но бежит мелькнувший свет,И испуганные ликиСкрыли ангелы в крылах:Видят — мертвый и безликийВырастает в их лучах.24 декабря 1901
«Старый год уносит сны…»
Старый год уносит сныБезмятежного расцвета.На заре другой весныНет желанного ответа.Новый год пришел в ночиИ раскинул покрывало.Чьи-то кра́дутся лучи,Что-то в сердце зазвучало.Старый год уходит прочь.Я невнятною мольбою,Злая дева, за тобоюВышлю северную ночь.Отуманю страстью сныБезмятежного расцвета,Первый день твоей весныБудет пламенное лето…25 декабря 1901
Двойнику
Ты совершил над нею подвиг трудный,Но, бедный друг! о, различил ли тыЕе наряд, и праздничный и чудный,И странные весенние цветы?..Я ждал тебя. А тень твоя мелькалаВдали, в полях, где проходил и я,Где и она когда-то отдыхала,Где ты вздыхал о тайнах бытия…И знал ли ты, что я восторжествую?Исчезнешь ты, свершив, но не любя?Что я мечту безумно-молодуюНайду в цветах кровавых без тебя?Мне ни тебя, ни дел твоих не надо,Ты мне смешон, ты жалок мне, старик!Твой подвиг — мой, — и мне твоя награда:Безумный смех и сумасшедший крик!27 декабря 1901
«Мы, два старца, бредем одинокие…»
Мы, два старца, бредем одинокие,Сырая простерлась мгла.Перед нами — окна далекие,Голубая даль светла.Но откуда в сумрак таинственныйСмотрит, смотрит свет голубой?Мы дрожим мечтою единственной,О, невнятное! пред тобой.О, откуда, откуда мглистыеЗаалели тучи, горя,И нити бегут золотистые,И сумрак румянит заря?..Мы, два старца, в сумрак таинственныйБредем, — а в окнах свет.И дрожим мечтою единственной,Искушенные мудростью бед.29 декабря 1901
Ночь на Новый Год
Лежат холодные туманы,Горят багровые костры.Душа морозная СветланыВ мечтах таинственной игры. Скрипнет снег — сердца займутся — Снова тихая луна. За воротами смеются, Дальше — улица темна. Дай взгляну на праздник смеха, Вниз сойду, покрыв лицо! Ленты красные-помеха, Милый глянет на крыльцо… Но туман не шелохнется, Жду полуночной поры. Кто-то шепчет и смеется, И горят, горят костры… Скрипнет снег — в морозной дали Тихий, крадущийся свет. Чьи-то санки пробежали… «Ваше имя?» — Смех в ответ. Вот поднялся вихорь снежный, Побелело всё крыльцо… И смеющийся, и нежный Закрывает мне лицо…Лежат холодные туманы,Бледнея, крадется луна.Душа задумчивой СветланыМечтой чудесной смущена…31 декабря 1901
IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года
«Я шел — и вслед за мною шли…»
Я шел — и вслед за мною шлиКакие-то неистовые люди.Их волосы вставали под луной,И в ужасе, с растерзанной душойЗубами скрежетали, били в груди,И разносился скрежет их вдали.Я шел — и вслед за мной влеклисьУсталые, задумчивые люди.Они забыли ужас роковой.Вдыхали тихо аромат ночнойИх впалые измученные груди,И руки их безжизненно сплелись.Передо мною шел огнистый столп.И я считал шаги несметных толп.И скрежет их, и шорох их ленивыйЯ созерцал, безбрежный и счастливый.1 января 1902
«Бегут неверные дневные тени…»
С. Соловьеву
Бегут неверные дневные тени.Высок и внятен колокольный зов.Озарены церковные ступени,Их камень жив — и ждет твоих шагов.Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь,Одетый страшной святостью веков,И, может быть, цветок весны уронишьЗдесь, в этой мгле, у строгих образов.Растут невнятно розовые тени,Высок и внятен колокольный зов,Ложится мгла на старые ступени…Я озарен — я жду твоих шагов.4 января 1902
«Сгущался мрак церковного порога…»
Сгущался мрак церковного порогаВ дни свадеб, в дни рождений, похорон;А там — вилась широкая дорога,И путник шел, закатом озарен.Там не было конца свободной дали,Но здесь, в тени, не виделось ни зги;И каждый раз прохожего встречалиИз сумрака ответные шаги.Церковный свод давал размерным звономВсем путникам напутственный ответ,И в глубине, над сумрачным амвоном,Остерегающий струился свет.И, проходя в смеющиеся дали,Здесь путник ждал, задумчив и смущен,Чтоб меркнул свет, чтоб звуки замирали…И дале шел, закатом озарен.4 января 1902
«Высо́ко с темнотой сливается стена…»
Высо́ко с темнотой сливается стена,Там — светлое окно и светлое молчанье.Ни звука у дверей, и лестница темна,И бродит по углам знакомое дрожанье.В дверях дрожащий свет и сумерки вокруг.И суета и шум на улице безмерней.Молчу и жду тебя, мой бедный, поздний друг,Последняя мечта моей души вечерней.11 января 1902
«Там, в полусумраке собора…»
Там, в полусумраке собора,В лампадном свете образа.Живая ночь заглянет скороВ твои бессонные глаза.В речах о мудрости небеснойЗемные чуятся струи.Там, в сводах — сумрак неизвестный,Здесь — холод каменной скамьи.Глубокий жар случайной встречиДохнул с церковной высотыНа эти дремлющие свечи,На образа и на цветы.И вдохновительно молчанье,И скрыты помыслы твои,И смутно чуется познаньеИ дрожь голубки и змеи.14 января 1902
«Мы преклонились у завета…»
Мы преклонились у завета,Молчаньем храма смущены.В лучах божественного светаУлыбка вспомнилась Жены.Единодушны и безмолвны,В одних лучах, в одних стенах,Постигли солнечные волныВверху — на темных куполах.И с этой ветхой позолоты,Из этой страшной глубиныНа праздник мой спустился Кто-тоС улыбкой ласковой Жены.18 января 1902.
Исаакиевский собор
«Я укрыт до времени в приделе…»
Я укрыт до времени в приделе,Но растут великие крыла.Час придет — исчезнет мысль о теле,Станет высь прозрачна и светла.Так светла, как в день веселой встречи,Так прозрачна, как твоя мечта.Ты услышишь сладостные речи,Новой силой расцветут устаМы с тобой подняться не успели, —Загорелся мой тяжелый щит.Пусть же ныне в роковом приделе,Одинокий, в сердце догорит.Новый щит я подниму для встречи,Вознесу живое сердце вновь.Ты услышишь сладостные речи,Ты ответишь на мою любовь.Час придет — в холодные мятелиДаль весны заглянет, весела.Я укрыт до времени в приделе,Но растут всемощные крыла.29 января 1902
«И нам недолго любоваться…»
И нам недолго любоватьсяНа эти, здешние, пиры:Пред нами тайны обнажатся,Возблещут дальные миры.Январь 1902
«Уходит день. В пыли дорожной…»
Уходит день. В пыли дорожнойГорят последние лучи.Их красный отблеск непреложноСлился с огнем моей свечи.И ночь моя другой навстречуПлывет, медлительно ясна.Пусть красный отблеск не замечу, —Придет наверное она.И всё, что было невозможноВ тревоге дня, иль поутру,Свершится здесь, в пыли дорожной,В лучах закатных, ввечеру.1 февраля 1902
«Сны раздумий небывалых…»
Сны раздумий небывалыхСтерегут мой день.Вот видений запоздалыхПламенная тень.Все лучи моей свободыЗаалели там.Здесь снега и непогодыОкружили храм.Все виденья так мгновенны —Буду ль верить им?Но Владычицей вселенной,Красотой неизреченной,Я, случайный, бедный, тленный,Может быть, любим.Дни свиданий, дни раздумийСтерегут в тиши…Ждать ли пламенных безумийМолодой души?Иль, застывши в снежном храмеНе открыв лица,Встретить брачными дарамиВестников конца?8 февраля 1902
«На весенний праздник света…»
На весенний праздник светаЯ зову родную тень.Приходи, не жди рассвета,Приноси с собою день!Новый день — не тот, что бьетсяС ветром в окна по весне!Пусть без умолку смеетсяНебывалый день в окне!Мы тогда откроем двери,И заплачем, и вздохнем,Наши зимние потериС легким сердцем понесем…8 февраля 1902
«Ты была светла до странности…»
Ты была светла до странностиИ улыбкой — не проста.Я в лучах твоей туманностиПонял юного Христа.Проглянул сквозь тучи прежниеЯркий отблеск неземной.Нас колышет безмятежнееИзумрудною волной.Я твоей любовной ласкоюОзарен — и вижу сны.Но, поверь, считаю сказкоюНебывалый знак весны.8 февраля 1902
«Не поймут бесскорбные люди…»
Не поймут бесскорбные людиЭтих масок, смехов в окне!Ищу на распутьи безлюдий,Веселий — не надо мне!О, странно сладки напевы…Они кажутся так ясны!А здесь уже бледные девыУгото́вали путь весны.Они знают, что́ мне неведомо,Но поет теперь лишь одна…Я за нею — горящим следом —Всю ночь, всю ночь — у окна!10 февраля 1902
«Сны безотчетны, ярки краски…»
Для солнца возврата нет.
«Снегурочка» ОстровскогоСны безотчетны, ярки краски,Я не жалею бледных звезд.Смотри, как солнечные ласкиВ лазури нежат строгий крест.Так — этим ласкам близ закатаОн отдается, как и мы,Затем, что Солнцу нет возвратаИз надвигающейся тьмы.Оно зайдет, и, замирая,Утихнем мы, погаснет крест, —И вновь очнемся, отступаяВ спокойный холод бледных звезд.12 февраля 1902
«Мы живем в старинной келье…»
Мы живем в старинной келье У разлива вод.Здесь весной кипит веселье, И река поет.Но в предвестие веселий, В день весенних бурьК нам прольется в двери келий Светлая лазурь.И полны заветной дрожью Долгожданных летМы помчимся к бездорожью В несказанный свет.18 февраля 1902
«Верю в Солнце Завета…»
И Дух и Невеста говорят: прииди.
АпокалипсисВерю в Солнце Завета,Вижу зори вдали.Жду вселенского светаОт весенней земли.Всё дышавшее ложьюОтшатнулось, дрожа.Предо мной — к бездорожьюЗолотая межа.Заповеданных лилийПрохожу я леса.Полны ангельских крылийНадо мной небеса.Непостижного светаЗадрожали струи.Верю в Солнце Завета,Вижу очи Твои.22 февраля 1902
«Кто-то с богом шепчется…»
Кто-то с богом шепчется У святой иконы.Тайна жизни теплится, Благовестны звоны.Непорочность просится В двери духа божья.Сердце переносится В дали бездорожья.Здесь — смиренномудрия Я кладу обеты.В ризах целомудрия, О, святая! где ты?Испытаний силою Истомленный — жду яЛасковую, милую, Вечно молодую.27 февраля 1902
«Мы всё простим — и не нарушим…»
Мы всё простим — и не нарушимПокоя девственниц весны,Огонь божественный потушим,Прогоним ласковые сны.Нет меры нашему познанью,Вещественный не вечен храм.Когда мы воздвигали зданье,Его паденье снилось нам.И каждый раз, входя под своды,Молясь и плача, знали мы:Здесь пронесутся непогоды,Снега улягутся зимы.Февраль 1902
«Ты — божий день. Мои мечты…»
Ты — божий день. Мои мечты —Орлы, кричащие в лазури.Под гневом светлой красотыОни всечасно в вихре бури.Стрела пронзает их сердца,Они летят в паденьи диком…Но и в паденьи — нет концаХвалам, и клёкоту, и крикам!21 февраля 1902
«Целый день передо мною…»
Целый день передо мною,Молодая, золотая,Ярким солнцем залитая,Шла Ты яркою стезею.Так, сливаясь с милой, дальней,Проводил я день весеннийИ вечерней светлой тениШел навстречу, беспечальный.Дней блаженных сновиденье —Шла Ты чистою стезею.О, взойди же предо мноюНе в одном воображеньи!Февраль 1902
«Там сумерки невнятно трепетали…»
Там сумерки невнятно трепетали,Таинственно сменяя день пустой.Кто, проходя, души моей скрижалиЗаполонил упорною мечтой?Кто, проходя, тревожно кинул взорыНа этот смутно отходящий день?Там, в глубинах, — мечты и мысли скоры,Здесь, на земле, — как сон, и свет и тень.Но я пойму и всё мечтой объемлю,Отброшу сны, увижу наяву,Кто тронул здесь одну со мною землю,За ним в вечерний сумрак уплыву.Февраль 1902
«Мы странствовали с Ним по городам…»
Мы странствовали с Ним по городам.Из окон люди сонные смотрели.Я шел вперед; а позади — Он Сам,Всёпроникающий и близкий к цели.Боялся я моих невольных сил,Он направлял мой шаг завороженный.Порой прохожий близко проходилИ тайно вздрагивал, смущенный…Нас видели по черным городам,И, сонные, доверчиво смотрели:Я шел вперед; но позади — Он Сам,Подобный мне. Но — близкий к цели.Февраль 1902
«Гадай и жди. Среди полно́чи…»
Гадай и жди. Среди полно́чиВ твоем окошке, милый друг,Зажгутся дерзостные очи,Послышится условный стук.И мимо, задувая свечи,Как некий Дух, закрыв лицо,С надеждой невозможной встречиПройдет на милое крыльцо.15 марта 1902
«Жизнь медленная шла, как старая гадалка…»
Жизнь медленная шла, как старая гадалка,Таинственно шепча забытые слова.Вздыхал о чем-то я, чего-то было жалко,Какою-то мечтой горела голова.Остановясь на перекрестке, в поле,Я наблюдал зубчатые леса.Но даже здесь, под игом чуждой воли,Казалось, тяжки были небеса.И вспомнил я сокрытые причиныПлененья дум, плененья юных сил.А там, вдали — зубчатые вершиныДень отходящий томно золотил…Весна, весна! Скажи, чего мне жалко?Какой мечтой пылает голова?Таинственно, как старая гадалка,Мне шепчет жизнь забытые слова.16 марта 1902
«Мой вечер близок и безволен…»
Мой вечер близок и безволен.Чуть вечереют небеса, —Несутся звуки с колоколен,Крылатых слышу голоса.Ты — ласковым и тонким жаломМои пытаешь глубины,Слежу прозрением усталымЗа вестью чуждой мне весны.Меж нас — случайное волненье.Случайно сладостный обман —Меня обрек на поклоненье,Тебя призвал из белых стран.И в бесконечном отдаленьиЗамрут печально голоса,Когда окутанные теньюМои погаснут небеса.27 марта 1902
«На темном пороге тайком…»
На темном пороге тайкомСвятые шепчу имена.Я знаю: мы в храме вдвоем,Ты думаешь: здесь ты одна…Я слушаю вздохи твойВ каком-то несбыточном сне…Слова о какой-то любви…И, боже! мечты обо мне…Но снова кругом тишина,И плачущий голос затих…И снова шепчу именаБезумно забытых святых.Всё призрак — всё горе — всё ложь!Дрожу, и молюсь, и шепчу…О, если крылами взмахнешь,С тобой навсегда улечу!..Март 1902
«Я медленно сходил с ума…»
Я медленно сходил с умаУ двери той, которой жажду.Весенний день сменяла тьмаИ только разжигала жажду.Я плакал, страстью утомясь,И стоны заглушал угрюмо.Уже двоилась, шевелясь,Безумная, больная дума.И проникала в тишинуМоей души, уже безумной,И залила мою веснуВолною черной и бесшумной.Весенний день сменяла тьма,Хладело сердце над могилой.Я медленно сходил с ума,Я думал холодно о милой.Март 1902
«Весна в реке ломает льдины…»
Весна в реке ломает льдиныИ милых мертвых мне не жаль:Преодолев мои вершины,Забыл я зимние тесниныИ вижу голубую даль.Что сожалеть в дыму пожара,Что сокрушаться у креста,Когда всечасно жду удараИли божественного дараИз Моисеева куста!Март 1902
«Кто плачет здесь? На мирные ступени…»
Кто плачет здесь? На мирные ступениВсходите все — в открытые врата.Там — в глубине — Мария ждет молений,Обновлена рождением Христа.Скрепи свой дух надеждой высшей доли,Войди и ты, печальная жена.Твой милый пал, но весть в кровавом поле,Весть о Любви — по-прежнему ясна.Здесь места нет победе жалких тлений,Здесь всё — любовь. В открытые вратаВходите все. Мария ждет молений,Обновлена рождением Христа.Март 1902
«Утомленный, я терял надежды…»
Утомленный, я терял надежды,Подходила темная тоска.Забелели чистые одежды,Задрожала тихая рука.«Ты ли здесь? Долина потонулаВ безысходном, в непробудном сне…Ты сошла, коснулась и вздохнула, —День свободы завтра мне?» —«Я сошла, с тобой до утра буду,На рассвете твой покину сон,Без следа исчезну, всё забуду, —Ты проснешься, вновь освобожден».1 апреля 1902
«Странных и новых ищу на страницах…»
Странных и новых ищу на страницахСтарых испытанных книг,Грежу о белых исчезнувших птицах,Чую оторванный миг.Жизнью шумящей нестройно взволнован,Шопотом, криком смущен,Белой мечтой неподвижно прикованК берегу поздних времен.Белая Ты, в глубинах несмутима,В жизни — строга и гневна.Тайно тревожна и тайно любима,Дева, Заря, Купина.Блёкнут ланиты у дев златокудрых,Зори не вечны, как сны.Терны венчают смиренных и мудрыхБелым огнем Купины.4 апреля 1902
«Днем вершу я дела суеты…»
Днем вершу я дела суеты,Зажигаю огни ввечеру.Безысходно туманная — тыПредо мной затеваешь игру.Я люблю эту ложь, этот блеск,Твой манящий девичий наряд.Вечный гомон и уличный треск,Фонарей убегающий ряд.Я люблю, и любуюсь, и ждуПереливчатых красок и слов.Подойду и опять отойдуВ глубины протекающих снов.Как ты лжива и как ты бела!Мне же по сердцу белая ложь…Завершая дневные дела,Знаю — вечером снова придешь.5 апреля 1902
«Люблю высокие соборы…»
Люблю высокие соборы,Душой смиряясь, посещать,Входить на сумрачные хоры,В толпе поющих исчезать.Боюсь души моей двуликойИ осторожно хоронюСвой образ дьявольский и дикийВ сию священную броню.В своей молитве суевернойИщу защиты у Христа.Но из-под маски лицемернойСмеются лживые уста.И тихо, с измененным ликом,В мерцаньи мертвенном свечей,Бужу я память о ДвуликомВ сердцах молящихся людей.Вот — содрогнулись, смолкли хоры,В смятеньи бросились бежать.Люблю высокие соборы,Душой смиряясь, посещать8 апреля 1902
«Я знаю день моих проклятий…»
Я знаю день моих проклятий,Бегу в мой довременный скит,Я вырываюсь из объятий,Но он — распутье сторожит.Его докучливые крики —То близко, то издалека —И страх, и стыд, и ужас дикий,И обнаженная тоска.И на распутьи — пленник жалкий —Я спотыкаюсь, я кричу…Он манит белою русалкой,Он теплит издали свечу…И, весь измучен, в исступленьи,Я к миру возвращаюсь вновь —На безысходное мученье,На безысходную любовь.13 апреля 1902
«Мы отошли и стали у кормила…»
Мы отошли и стали у кормила,Где мимо шли сребристые струи.И наблюдали вздутое ветрило,И вечер дня, и линии твои.Теряясь в мгле, ты ветром управляла,Бесстрашная, на водной быстрине.Ты, как заря, невнятно догоралаВ его душе — и пела обо мне.И каждый звук — короткий и протяжный —Я измерял, блаженный, у руля.А он смотрел, задумчивый и важный,Как вдалеке туманилась земля…13 апреля 1902
«Я — тварь дрожащая. Лучами…»
Я — тварь дрожащая. ЛучамиОзарены, коснеют сны.Перед Твоими глубина́миМои ничтожны глубины́.Не знаешь Ты, какие целиТаишь в глубинах Роз Твоих,Какие ангелы слетели,Кто у преддверия затих…В Тебе таятся в ожиданьиВеликий свет и злая тьма —Разгадка всякого познаньяИ бред великого ума.26 апреля 1902
«Слышу колокол. В поле весна…»
Слышу колокол. В поле весна.Ты открыла веселые окна.День смеялся и гас. Ты следила однаОблаков розоватых волокна.Смех прошел по лицу, но замолк и исче:Что же мимо прошло и смутило?Ухожу в розовеющий лесТы забудешь меня, как простила.Апрель 1902
«Там — в улице стоял какой-то дом…»
Там — в улице стоял какой-то дом,И лестница крутая в тьму водила.Там открывалась дверь, звеня стеклом,Свет выбегал, — и снова тьма бродила.Там в сумерках белел дверной навесПод вывеской «Цветы», прикреплен болтом.Там гул шагов терялся и исчезНа лестнице — при свете лампы жолтом.Там наверху окно смотрело вниз,Завешанное неподвижной шторой,И, словно лоб наморщенный, карнизГримасу придавал стене — и взоры…Там, в сумерках, дрожал в окошках свет,И было пенье, музыка и танцы.А с улицы — ни слов, ни звуков нет, —И только стекол выступали глянцы.По лестнице над сумрачным дворомМелькала тень, и лампа чуть светила.Вдруг открывалась дверь, звеня стеклом,Свет выбегал, и снова тьма бродила.1 мая 1902
«Я и мир — снега, ручьи…»
Я и мир — снега, ручьи,Солнце, песни, звезды, птицы,Смутных мыслей вереницы —Все подвластны, все — Твои!Нам не страшен вечный плен,Незаметна узость стен,И от грани и до граниНам довольно содроганий,Нам довольно перемен!Возлюбить, возненавидетьМирозданья скрытый смысл,Чёт и нечет мертвых числ, —И вверху — Тебя увидеть!10 мая 1902
«Мы встречались с тобой на закате…»
Мы встречались с тобой на закате.Ты веслом рассекала залив.Я любил твое белое платье,Утонченность мечты разлюбив.Были странны безмолвные встречи.Впереди — на песчаной косеЗагорались вечерние свечи.Кто-то думал о бледной красе.Приближений, сближений, сгоранииНе приемлет лазурная тишь…Мы встречались в вечернем тумане,Где у берега рябь и камыш.Ни тоски, ни любви, ни обиды,Всё померкло, прошло, отошло…Белый стан, голоса панихидыИ твое золотое весло.13 мая 1902
«Тебя скрывали туманы…»
Тебя скрывали туманы,И самый голос был слаб.Я помню эти обманы,Я помню, покорный раб.Тебя венчала коронаЕще рассветных причуд.Я помню ступени тронаИ первый твой строгий суд.Какие бледные платья!Какая странная тишь!И лилий полны объятья,И ты без мысли глядишь.Кто знает, где это было?Куда упала Звезда?Какие слова говорила,Говорила ли ты тогда?Но разве мог не узнать яБелый речной цветок,И эти бледные платья,И странный, белый намек?Май 1902
«Когда святого забвения…»
Когда святого забвенияКругом недвижная тишь, —Ты смотришь в тихом томлении,Речной раздвинув камыш.Я эти травы зеленыеЛюблю и в сонные дни.Не в них ли мои потаенные,Мои золотые огни?Ты смотришь тихая, строгая,В глаза прошедшей мечте.Избрал иную дорогу я, —Иду, — и песни не те…Вот скоро вечер придвинется,И ночь — навстречу судьбе:Тогда мой путь опрокинется,И я возвращусь к Тебе.Май 1902
«Ты не ушла. Но, может быть…»
Ты не ушла. Но, может быть,В своем непостижимом строеМогла исчерпать и избытьВсё мной любимое, земное..И нет разлуки тяжелей:Тебе, как роза, безответной,Пою я, серый соловей,В моей темнице многоцветной!28 мая 1902
V. С. Шахматово. Лето 1902 года
«Брожу в стенах монастыря…»
Брожу в стенах монастыря,Безрадостный и темный инок.Чуть брежжит бледная заря, —Слежу мелькания снежинок.Ах, ночь длинна, заря бледнаНа нашем севере угрюмом.У занесенного окнаУпорным предаюся думам.Один и тот же снег — белейНетронутой и вечной ризы.И вечно бледный воск свечей,И убеленные карнизы.Мне странен холод здешних стенИ непонятна жизни бедность.Меня пугает сонный пленИ братии мертвенная бледность.Заря бледна и ночь долга,Как ряд заутрень и обеден.Ах, сам я бледен, как снега,В упорной думе сердцем беден…11 июня 1902 С. Шахматово
«На ржавых петлях открываю ставни…»
На ржавых петлях открываю ставни,Вдыхаю сладко первые струи.С горы спустился весь туман недавнийИ, белый, обнял пажити мои.Там рассвело, но солнце не всходилоЯ ожиданье чувствую вокруг.Спи без тревог. Тебя не разбудилаМоя мечта, мой безмятежный друг.Я бодрствую, задумчивый мечтатель:У изголовья, в тайной ворожбе,Твои черты, философ и ваятель,Изображу и передам тебе.Когда-нибудь в минуту восхищеньяС ним заодно и на закате дня,Даря ему свое изображенье,Ты скажешь вскользь: «Как он любил меня!»Июнь 1902
«Золотокудрый ангел дня…»
Золотокудрый ангел дняВ ночную фею обратится,Но и она уйдет, звеня,Как мимолетный сон приснится.Предел наш — синяя лазурьИ лоно матери земное.В них тишина — предвестье бурь,И бури — вестницы покоя.Пока ты жив, — один законМладенцу, мудрецу и деве.Зачем же, смертный, ты смущенПреступным сном о божьем гневе?Лето 1902
«Пробивалась певучим потоком…»
Пробивалась певучим потоком,Уходила в немую лазурь,Исчезала в просторе глубокомОтдаленным мечтанием бурь.Мы, забыты в стране одичалой,Жили бедные, чуждые слез,Трепетали, молились на скалы,Не видали сгорающих роз.Вдруг примчалась на север угрюмый,В небывалой предстала красе,Назвала себя смертною думой,Солнце, месяц и звезды в косе.Отошли облака и тревоги,Всё житейское — в сладостной мгле,Побежали святые дороги,Словно небо вернулось к земле.И на нашей земле одичалойМы постигли сгорания роз.Злые думы и гордые скалы —Всё растаяло в пламени слез.1 июля 1902
На смерть деда (1 июля 1902 г.)
Мы вместе ждали смерти или сна.Томительные проходили миги.Вдруг ветерком пахнуло от окна,Зашевелился лист Священной Книги.Там старец шел — уже, как лунь, седой —Походкой бодрою, с веселыми глазами,Смеялся нам, и всё манил рукой,И уходил знакомыми шагами.И вдруг мы все, кто был — и стар и млад, —Узнали в нем того, кто перед нами,И, обернувшись с трепетом назад,Застали прах с закрытыми глазами…Но было сладко душу уследитьИ в отходящей увидать веселье.Пришел наш час — запомнить и любить,И праздновать иное новоселье.С. Шахматово
«Не бойся умереть в пути…»
Не бойся умереть в пути.Не бойся ни вражды, ни дружбы.Внимай словам церковной службы,Чтоб грани страха перейти.Она сама к тебе сойдет.Уже не будешь в рабстве тленномМанить смеющийся восходВ обличьи бедном и смиренном.Она и ты — один закон,Одно веленье Высшей Воли.Ты не навеки обреченОтчаянной и смертной боли.5 июля 1902
«Я, отрок, зажигаю свечи…»
Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха.
От Иоанна, III, 29Я, отрок, зажигаю свечи,Огонь кадильный берегу.Она без мысли и без речиНа том смеется берегу.Люблю вечернее моленьеУ белой церкви над рекой,Передзакатное селеньеИ сумрак мутно-голубой.Покорный ласковому взгляду,Любуюсь тайной красоты,И за церковную оградуБросаю белые цветы.Падет туманная завеса.Жених сойдет из алтаря.И от вершин зубчатых лесаЗабрежжит брачная заря.7 июля 1902
«Говорили короткие речи…»
Говорили короткие речи,К ночи ждали странных вестей.Никто не вышел навстречу.Я стоял один у дверей.Подходили многие к дому,Крича и плача навзрыд.Все были мне незнакомы,И меня не трогал их вид.Все ждали какой-то вести.Из отрывков слов я узналСумасшедший бред о невесте,О том, что кто-то бежал.И, всходя на холмик за садом,Все смотрели в синюю даль.И каждый притворным взглядомПоказать старался печаль.Я один не ушел от двериИ не смел войти и спросить.Было сладко знать о потере,Но смешно о ней говорить.Так стоял один — без тревоги.Смотрел на горы вдали.А там — на крутой дороге —Уж клубилось в красной пыли.15 июля 1902
«Сбежал с горы и замер в чаще…»
Сбежал с горы и замер в чаще.Кругом мелькают фонари…Как бьется сердце — злей и чаще!Меня проищут до зари.Огонь болотный им неведом.Мои глаза — глаза совы.Пускай бегут за мною следомСреди запутанной травы.Мое болото их затянет,Сомкнется мутное кольцо,И, опрокинувшись, заглянетМой белый призрак им в лицо.21 июля 1902
«Я и молод, и свеж, и влюблен…»
Я и молод, и свеж, и влюблен,Я в тревоге, в тоске и в мольбе,Зеленею, таинственный клен,Неизменно склоненный к тебе.Теплый ветер пройдет по листамЗадрожат от молитвы стволы,На лице, обращенном к звездам,Ароматные слезы хвалы.Ты придешь под широкий шатерВ эти бледные сонные дниЗаглядеться на милый убор,Размечтаться в зеленой тени.Ты одна, влюблена и со мной,Нашепчу я таинственный сон.И до ночи — с тоскою, с тобой,Я с тобой, зеленеющий клен.31 июля 1902
«Ужасен холод вечеров…»
Ужасен холод вечеров,Их ветер, бьющийся в тревоге,Несуществующих шаговТревожный шорох на дорогеХолодная черта зари —Как память близкою недугаИ верный знак, что мы внутриНеразмыкаемого круга.Июль 1902
«За темной далью городской…»
За темной далью городскойТерялся белый лед.Я подружился с темнотой,Замедлил быстрый ход.Ревело с черной высотыИ приносило снег.Навстречу мне из темнотыПоднялся человек.Лицо скрывая от меня,Он быстро шел впередТуда, где не было огняИ где кончался лед.Он обернулся — встретил яОдин горящий глаз.Потом сомкнулась полынья —Его огонь погас.Слилось морозное кольцоВ спокойный струйный бег.Зарделось нежное лицо,Вздохнул холодный снег.И я не знал, когда и гдеЯвился и исчез —Как опрокинулся в водеЛазурный сон небес.4 августа 1902
«Свет в окошке шатался…»
Свет в окошке шатался,В полумраке — один —У подъезда шепталсяС темнотой арлекин.Был окутанный мглоюБело-красный нарядНаверху-за стеною —Шутовской маскарадТам лицо укрывалиВ разноцветную ложь.Но в руке узнавалиНеизбежную дрожь.«Он» — мечом деревяннымНачертал письмена.Восхищенная странным,Потуплялась «Она».Восхищенью не веря,С темнотою — один —У задумчивой двериХохотал арлекин.6 августа 1902
«Пытался сердцем отдохнуть я…»
Пытался сердцем отдохнуть я —Ужель не сбросить этих снов?Но кто-то ждал на перепутьиМоих последних, страшных слов…Он ждет еще. Редеют тени,Яснее, ближе сон конца.Он спрятал голову в колениИ не покажет мне лица.Но в день последний, в час бездонный,Нарушив всяческий закон,Он встанет, призрак беззаконный,Зеркальной гладью отражен.И в этот час в пустые сениВойдет подобие лица,И будет в зеркале без тениИзображенье пришлеца.27 августа 1902
«Золотистою долиной…»
Золотистою долинойТы уходишь, нем и дик.Тает в небе журавлиныйУдаляющийся крик.Замер, кажется, в зенитеГрустный голос, долгий звук.Бесконечно тянет нитиТоржествующий паук.Сквозь прозрачные волокнаСолнце, света не тая,Праздно бьет в слепые окнаОпустелого жилья.За нарядные одеждыОсень солнцу отдалаУлетевшие надеждыВдохновенного тепла.29 августа 1902
«Без Меня б твои сны улетали…»
Без Меня б твои сны улеталиВ безжеланно-туманную высь,Ты воспомни вечерние дали,В тихий терем, дитя, постучись.Я живу над зубчатой землею,Вечерею в Моем терему.Приходи, Я тебя успокою,Милый, милый, тебя обниму.Отошла Я в снега без возврата,Но, холодные вихри крутя,На черте огневого закатаНачертала Я Имя, дитя…Август 1902
«Тебя я встречу где-то в мире…»
Тебя я встречу где-то в мире,За далью каменных дорог.На страшном, на последнем пиреДля нас готовит встречу бог.Август 1902
VI. С.-Петербург. Осень — 7 ноября 1902 года
«Я вышел в ночь — узнать, понять…»
Я вышел в ночь — узнать, понятьДалекий шорох, близкий ропот,Несуществующих принять,Поверить в мнимый конский топот.Дорога, под луной бела,Казалось, полнилась шагами.Там только чья-то тень брелаИ опустилась за холмами.И слушал я — и услыхал:Среди дрожащих лунных пятенДалеко, звонко конь скакал,И легкий посвист был понятен.Но здесь, и дальше — ровный звук,И сердце медленно боролось,О, как понять, откуда стук,Откуда будет слышен голос?И вот, слышнее звон копыт,И белый конь ко мне несется…И стало ясно, кто молчитИ на пустом седле смеется.Я вышел в ночь — узнать, понятьДалекий шорох, близкий ропот,Несуществующих принять,Поверить в мнимый конский топот.6 сентября 1902 С.-Петербург
«Безрадостные всходят семена…»
Безрадостные всходят семена.Холодный ветер бьется в голых прутьях.В моей душе открылись письмена.Я их таю — в селеньях, на распутьях…И кра́дусь я, как тень, у лунных стен.Меняются, темнеют, глохнут стены.Мне сладостно от всяких перемен,Мне каждый день рождает перемены.О, как я жив, как бьет ключами кровь!Я здесь родной с подземными ключами!Мгновенья тайн! Ты, вечная любовь!Я понял вас! Я с вами! Я за вами!Растет, растет великая стена.Холодный ветер бьется в голых прутьях…Я вас открыл, святые письмена.Я вас храню с улыбкой на распутьях.6 сентября 1902
«В городе колокол бился…»
В городе колокол бился,Поздние славя мечтыЯ отошел и молилсяТам, где провиделась ТыСлушая зов иноверца,Поздними днями дыша,Билось попрежнему сердце,Не изменялась душа.Всё отошло, изменило,Шепчет про душу мою…Ты лишь Одна сохранилаДревнюю Тайну Свою.15 сентября 1902
«Я просыпался и всходил…»
Я просыпался и всходилК окну на темные ступени.Морозный месяц серебрилМои затихнувшие сени.Давно уж не было вестей,Но город приносил мне звуки,И каждый день я ждал гостейИ слушал шорохи и стуки.И в полночь вздрагивал не раз,И, пробуждаемый шагами,Всходил к окну — и видел газ,Мерцавший в улицах цепями.Сегодня жду моих гостейИ дрогну, и сжимаю руки.Давно мне не было вестей,Но были шорохи и стуки.18 сентября 1902
Экклесиаст
Благословляя свет и теньИ веселясь игрою лирной,Смотри туда — в хаос безмирный,Куда склоняется твой день.Цела серебряная цепь,Твои наполнены кувшины,Миндаль цветет на дне долины,И влажным зноем дышит степь.Идешь ты к дому на горах,Полдневным солнцем залитая,Идешь — повязка золотаяВ смолистых тонет волосах.Зачахли каперса цветы,И вот — кузнечик тяжелеет,И на дороге ужас веет,И помрачились высоты.Молоть устали жернова.Бегут испуганные стражи,И всех объемлет призрак вражий,И долу гнутся дерева.Всё диким страхом смятено.Столпились в кучу люди, звери.И тщетно замыкают двериДосель смотревшие в окно.24 сентября 1902
«Она стройна и высока…»
Она стройна и высока,Всегда надменна и сурова.Я каждый день издалекаСледил за ней, на всё готовый.Я знал часы, когда сойдетОна — и с нею отблеск шаткий.И, как злодей, за поворотБежал за ней, играя в прятки.Мелькали желтые огниИ электрические свечи.И он встречал ее в тени,А я следил и пел их встречи.Когда, внезапно смущены,Они предчувствовали что-то,Меня скрывали в глубиныСлепые темные ворота.И я, невидимый для всех,Следил мужчины профиль грубый,Ее сребристо-черный мехИ что-то шепчущие губы.27 сентября 1902
«Был вечер поздний и багровый…»
Был вечер поздний и багровый,Звезда-предвестница взошла.Над бездной плакал голос новый —Младенца Дева родила.На голос тонкий и протяжный,Как долгий визг веретена,Пошли в смятеньи старец важный,И царь, и отрок, и жена.И было знаменье и чудо:В невозмутимой тишинеСреди толпы возник ИудаВ холодной маске, на коне.Владыки, полные заботы,Послали весть во все концы,И на губах ИскариотаУлыбку видели гонцы.19 апреля — 28 сентября 1902
Старик
А.С.Ф.
Под старость лет, забыв святое,Сухим вниманьем я живу.Когда-то — там — нас было двое,Но то во сне — не наяву.Смотрю на бледный цвет осенний,О чем-то память шепчет мне…Но разве можно верить тени,Мелькнувшей в юношеском сне?Всё это было, или мнилось?В часы забвенья старых ранМне иногда подолгу сниласьМечта, ушедшая в туман.Но глупым сказкам я не верю,Больной, под игом седины.Пускай другой отыщет двери,Какие мне не суждены.29 сентября 1902
«При жолтом свете веселились…»
При жолтом свете веселились,Всю ночь у стен сжимался круг,Ряды танцующих двоились,И мнился неотступный друг.Желанье поднимало груди,На лицах отражался зной.Я проходил с мечтой о чуде,Томимый похотью чужой…Казалось, там, за дымкой пыли,В толпе скрываясь, кто-то жил,И очи странные следили,И голос пел и говорил…Сентябрь 1902
«О легендах, о сказках, о тайнах…»
О легендах, о сказках, о тайнах.Был один Всепобедный Христос.На пустынях, на думах случайныхНачертался и вихри пронес.Мы терзались, стирались веками,Закаляли железом сердца,Утомленные, вновь вспоминалиНепостижную тайну Отца.И пред ним распростертые долуЗамираем на тонкой черте:Не понять Золотого ГлаголаИзнуренной железом мечте.Сентябрь 1902
«Он входил простой и скудный…»
Он входил простой и скудный,Не дыша, молчал и гас.Неотступный, изумрудныйНа него смеялся глаз.Или тайно изумленныйНа него смотрел в тиши.Он молчал, завороженныйСладкой близостью души.Но всегда, считая миги,Знал — изменится она.На страницах тайной книгиВидел те же письмена.Странен был, простой и скудныйМолчаливый нелюдим.И внимательный, и чудныйТайный глаз следил за ним.Сентябрь 1902
«Явился он на стройном бале…»
Явился он на стройном балеВ блестяще сомкнутом кругу.Огни зловещие мигали,И взор описывал дугу.Всю ночь кружились в шумном танце,Всю ночь у стен сжимался круг.И на заре — в оконном глянцеБесшумный появился друг.Он встал и поднял взор совиный,И смотрит — пристальный — один,Куда за бледной КоломбинойБежал звенящий Арлекин.А там — в углу — под образами.В толпе, мятущейся пестро,Вращая детскими глазами,Дрожит обманутый Пьеро.7 октября 1902
«Свобода смотрит в синеву…»
Свобода смотрит в синеву.Окно открыто. Воздух резок.За жолто-красную листвуУходит месяца отрезок.Он будет ночью — светлый серп,Сверкающий на жатве ночи.Его закат, его ущербВ последний раз ласкает очи.Как и тогда, звенит окно.Но голос мой, как воздух свежий,Пропел давно, замолк давноПод тростником у прибережий.Как бледен месяц в синеве,Как золотится тонкий волос…Как там качается в листвеЗабытый, блеклый, мертвый колос.10 октября 1902
«Ушел он, скрылся в ночи́…»
Ушел он, скрылся в ночи́,Никто не знает, куда.На столе остались ключи,В столе — указанье следа.И кто же думал тогда,Что он не придет домой?Стихала ночная езда —Он был обручен с Женой.На белом холодном снегуОн сердце свое убил.А думал, что с Ней в лугуСредь белых лилий ходил.Вот брежжит утренний свет,Но дома его всё нет.Невеста напрасно ждет,Он был, но он не придет.12 октября 1902
Religio[5]
1
Любил я нежные слова.Искал таинственных соцветий.И, прозревающий едва,Еще шумел, как в играх дети.Но, выходя под утро в луг,Твердя невнятные напевы,Я знал Тебя, мой вечный друг,Тебя, Хранительница-Дева.Я знал, задумчивый поэт,Что ни один не ведал генийТакой свободы, как обетМоих невольничьих Служении.2
Безмолвный призрак в терему,Я — черный раб проклятой крови.Я соблюдаю полутьмуВ Ее нетронутом алькове.Я стерегу Ее ключиИ с Ней присутствую, незримый.Когда скрещаются мечиЗа красоту Недостижимой.Мой голос глух, мой волос сед.Черты до ужаса недвижны.Со мной всю жизнь — один Завет:Завет служенья Непостижной.18 октября 1902
«Вхожу я в темные храмы…»
Вхожу я в темные храмы,Совершаю бедный обряд.Там жду я Прекрасной ДамыВ мерцаньи красных лампад.В тени у высокой колонныДрожу от скрипа дверей.А в лицо мне глядит, озаренный,Только образ, лишь сон о Ней.О, я привык к этим ризамВеличавой Вечной Жены!Высоко бегут по карнизамУлыбки, сказки и сны.О, Святая, как ласковы свечи,Как отрадны Твои черты!Мне не слышны ни вздохи, ни речи,Но я верю: Милая — Ты.25 октября 1902
«Ты свята, но я Тебе не верю…»
Ты свята, но я Тебе не верю,И давно всё знаю наперед:Будет день, и распахнутся двери,Вереница белая пройдет.Будут страшны, будут несказанныНеземные маски лиц…Буду я взывать к Тебе: «Осанна!»Сумасшедший, распростертый ниц.И тогда, поднявшись выше тлена,Ты откроешь Лучезарный Лик.И, свободный от земного плена,Я пролью всю жизнь в последний крик.29 октября 1902
«Будет день, словно миг веселья…»
Будет день, словно миг веселья.Мы забудем все имена.Ты сама придешь в мою кельюИ разбудишь меня от сна.По лицу, объятому дрожью,Угадаешь думы мои.Но всё прежнее станет ложью,Чуть займутся Лучи Твои.Как тогда, с безгласной улыбкойТы прочтешь на моем челеО любви неверной и зыбкой,О любви, что цвела на земле.Но тогда — величавей и краше,Без сомнений и дум приму.И до дна исчерпаю чашу,Сопричастный Дню Твоему.31 октября 1902
«Его встречали повсюду…»
Его встречали повсюдуНа улицах в сонные дни.Он шел и нес свое чудо,Спотыкаясь в морозной тени.Входил в свою тихую келью,Зажигал последний свет,Ставил лампаду весельюИ пышный лилий букет.Ему дивились со смехом,Говорили, что он чудак.Он думал о шубке с мехомИ опять скрывался во мрак.Однажды его проводили,Он весел и счастлив был,А утром в гроб уложили,И священник тихо служил.Октябрь 1902
«Разгораются тайные знаки…»
Разгораются тайные знакиНа глухой, непробудной стенеЗолотые и красные макиНадо мной тяготеют во снеУкрываюсь в ночные пещерыИ не помню суровых чудес.На заре — голубые химерыСмотрят в зеркале ярких небес.Убегаю в прошедшие миги,Закрываю от страха глаза,На листах холодеющей книги —Золотая девичья коса.Надо мной небосвод уже низок,Черный сон тяготеет в груди.Мой конец предначертанный близок,И война, и пожар — впереди.Октябрь 1902
«Мне страшно с Тобой встречаться…»
Мне страшно с Тобой встречаться.Страшнее Тебя не встречать.Я стал всему удивляться,На всем уловил печатьПо улице ходят тени,Не пойму — живут, или спят…Прильнув к церковной ступени,Боюсь оглянуться назад.Кладут мне на плечи руки,Но я не помню имен.В ушах раздаются звукиНедавних больших похорон.А хмурое небо низко —Покрыло и самый храм.Я знаю — Ты здесь, Ты близко.Тебя здесь нет. Ты — там.5 ноября 1902
«Дома растут, как желанья…»
Дома растут, как желанья,Но взгляни внезапно назад:Там, где было белое зданье,Увидишь ты черный смрад.Так все вещи меняют место,Неприметно уходят ввысь.Ты, Орфей, потерял невесту, —Кто шепнул тебе — «Оглянись…»?Я закрою голову белым,Закричу и кинусь в поток.И всплывет, качнется над теломБлаговонный, речной цветок.5 ноября 1902
Распутья (1902–1904)
«Я их хранил в приделе Иоанна…»
Я их хранил в приделе Иоанна,Недвижный страж, — хранил огонь лампад.И вот — Она, и к Ней — моя Осанна —Венец трудов — превыше всех наград.Я скрыл лицо, и проходили годы.Я пребывал в Служеньи много лет.И вот зажглись лучом вечерним своды,Она дала мне Царственный Ответ.Я здесь один хранил и теплил свечи.Один — пророк — дрожал в дыму кадил.И в Оный День — один участник Встречи —Я этих Встреч ни с кем не разделил.8 ноября 1902
«Стою у власти, душой одинок…»
Стою у власти, душой одинок,Владыка земной красоты.Ты, полный страсти ночной цветок,Полюбила мои черты.Склоняясь низко к моей груди,Ты печальна, мой вешний цвет.Здесь сердце близко, но там впередиРазгадки для жизни нет.И, многовластный, числю, как встарь,Ворожу и гадаю вновь,Как с жизнью страстной я, мудрый царь,Сочетаю Тебя, Любовь?14 ноября 1902
«Еще бледные зори на небе…»
Несбыточное грезится опять.
ФетЕще бледные зори на небе,Далеко запевает петух.На полях в созревающем хлебеЧервячок засветил и потух.Потемнели ольховые ветки,За рекой огонек замигал.Сквозь туман чародейный и редкийНевидимкой табун проскакал.Я печальными еду полями,Повторяю печальный напев.Невозможные сны за плечамиИсчезают, душой овладев.Я шепчу и слагаю созвучья —Небывалое в думах моих.И качаются серые сучья,Словно руки и лица у них.17 ноября 1902
«Я надел разноцветные перья…»
Я надел разноцветные перья,Закалил мои крылья — и жду.Надо мной, подо мной — недоверье,Расплывается сумрак — я жду.Вот сидят, погружаясь в дремоту,Птицы, спутники прежних годов.Всё забыли, не верят полетуИ не видят, на что я готов.Эти бедные, сонные птицы —Не взлетят они стаей с утра,Не заметят мерцанья денницы,Не поймут восклицанья: «Пора!»Но сверкнут мои белые крылья,И сомкнутся, сожмутся они,Удрученные снами бессилья,Засыпая на долгие дни.21 ноября 1902
Песня Офелии («Он вчера нашептал мне много…»)
Он вчера нашептал мне много,Нашептал мне страшное, страшное…Он ушел печальной, дорогой, А я забыла вчерашнее — забыла вчерашнее.Вчера это было — давно ли?Отчего он такой молчаливый?Я не нашла моих лилий в поле, Я не искала плакучей ивы — плакучей ивы.Ах, давно ли! Со мною, со мноюГоворили — и меня целовали…И не помню, не помню — скрою, О чем берега шептали — берега шептали.Я видела в каждой былинкеДорогое лицо его страшное…Он ушел по той же тропинке, Куда уходило вчерашнее — уходило вчерашнее.Я одна приютилась в поле,И не стало больше печали.Вчера это было — давно ли? Со мной говорили, и меня целовали — меня целовали.23 ноября 1902
«Я, изнуренный и премудрый…»
Я, изнуренный и премудрый,Восстав от тягостного сна,Перед Тобою, Златокудрой,Склоняю долу знамена.Конец всеведущей гордыне. —Прошедший сумрак разлюбя,Навеки преданный Святыне,Во всем послушаюсь Тебя.Зима пройдет — в певучей вьюгеУже звенит издалека.Сомкнулись царственные дуги,Душа блаженна, Ты близка.30 ноября 1902
Голос («Жарки зимние туманы…»)
Жарки зимние туманы —Свод небесный весь в крови.Я иду в иные страныТайнодейственной любви.Ты — во сне. Моих объятийНе дарю тебе в ночи.Я — царица звездных ратей,Не тебе — мои лучи.Ты обманут неизвестным:За священные мечтыНевозможно бестелеснымОткрывать свои черты.Углубись еще бесстрастнейВ сумрак духа своего:Ты поймешь, что я прекраснейПривиденья твоего.3 декабря 1902
«Я буду факел мой блюсти…»
Я буду факел мой блюстиУ входа в душный сад.Ты будешь цвет и лист плестиВысоко вдоль оград.Цветок — звезда в слезах росыСбежит ко мне с высот.Я буду страж его красы —Безмолвный звездочет.Но в страстный час стена низка,Запретный цвет любим.По следу первого цветкаОткроешь путь другим.Ручей цветистый потечет —И нет числа звездам.И я забуду строгий счетВлекущимся цветам.4 декабря 1902
«Мы всюду. Мы нигде. Идем…»
Мы всюду. Мы нигде. Идем,И зимний ветер нам навстречу.В церквах и в сумерках и днемПоет и задувает свечи.И часто кажется — вдали,У темных стен, у поворота,Где мы пропели и прошли,Еще поет и ходит Кто-то.На ветер зимний я гляжу:Боюсь понять и углубиться.Бледнею. Жду. Но не скажу,Кому пора пошевелиться.Я знаю всё. Но мы — вдвоем.Теперь не может быть и речи,Что не одни мы здесь идем,Что Кто-то задувает свечи.5 декабря 1902
«Я смотрел на слепое людское строение…»
Андрею Белому
Я смотрел на слепое людское строение,Под крышей медленно зажигалось окно.Кто-то сверху услыхал приближениеИ думал о том, что было давно.Занавески шевелились и падали.Поднимались от невидимой руки.На лестнице тени прядали.И осторожные начинались звонки.Еще никто не вошел на лестницу,А уж заслышали счет ступень.И везде проснулись, кричали, поджидая вестницу,И седые головы наклонялись в тень.Думали: за утром наступит день.Выше всех кричащих и всклокоченныхПод крышей медленно загоралось окно.Там кто-то на счетах позолоченныхСосчитал, что́ никому не дано.И понял, что будет темно.5 декабря 1902
«Царица смотрела заставки…»
Царица смотрела заставки —Буквы из красной позолоты.Зажигала красные лампадки,Молилась богородице кроткой.Протекали над книгой ГлубиннойСиние ночи царицы.А к Царевне с вышки голубинойПрилетали белые птицы.Рассыпала Царевна зерна,И плескались белые перья.Голуби ворковали покорноВ терему — под узорчатой дверьюЦаревна румяней царицы —Царицы, ищущей смысла.В книге на каждой страницеЗолотые да красные числа.Отворилось облако высоко,И упала Голубиная книга.А к Царевне из лазурного окаПрилетела воркующая птица.Царевне так томно и сладко, —Царевна-Невеста — что лампадкаУ царицы синие загадки —Золотые да красные заставки.Поклонись, царица. Царевне,Царевне золотокудрой:От твоей глубинности древней —Голубиной кротости мудрой.Ты сильна, царица, глубинностью,В твоей книге раззолочены страницы.А Невеста одной невинностьюТвои числа замолит, царица.14 декабря 1902
«Вот она — в налетевшей волне…»
Вот она — в налетевшей волнеРаспылалась последнею местью,В камышах пробежала на днеДогорающей красною вестью.Но напрасен манящий наряд;Полюбуйся на светлые латы:На корме неподвижно стоятОбращенные грудью к закату.Ты не видишь спокойных твердынь,Нам не стра́шны твои непогоды.Догорающий факел закиньВ безмятежные, синие воды.24 декабря 1902
«Все кричали у круглых столов…»
Все кричали у круглых столов,Беспокойно меняя место.Было тускло от винных паров.Вдруг кто-то вошел — и сквозь гул голосовСказал: «Вот моя невеста».Никто не слыхал ничего.Все визжали неистово, как звери.А один, сам не зная отчего, —Качался и хохотал, указывая на негоИ на девушку, вошедшую в двери.Она уронила платок,И все они, в злобном усильи,Как будто поняв зловещий намек,Разорвали с визгом каждый клочокИ окрасили кровью и пылью.Когда все опять подошли к столу,Притихли и сели на место,Он указал им на девушку в углу,И звонко сказал, пронизывая мглу«Господа! Вот моя невеста».И вдруг тот, кто качался и хохотал,Бессмысленно протягивая руки,Прижался к столу, задрожал, —И те, кто прежде безумно кричал,Услышали плачущие звуки.25 декабря 1902
«Покраснели и гаснут ступени…»
Покраснели и гаснут ступени.Ты сказала сама: «Приду».У входа в сумрак моленийЯ открыл мое сердце. — Жду —Что скажу я тебе — не знаю.Может быть, от счастья умру.Но, огнем вечерним сгорая,Привлеку и тебя к костру.Расцветает красное пламя.Неожиданно сны сбылись.Ты идешь. Над храмом, над нами —Беззакатная глубь и высь.25 декабря 1902
«Я искал голубую дорогу…»
Я искал голубую дорогуИ кричал, оглушенный людьми,Подходя к золотому порогу,Затихал пред Твоими дверьми.Проходила Ты в дальние залы,Величава, тиха и строга.Я носил за Тобой покрывалоИ смотрел на Твои жемчуга.Декабрь 1902
«Мы отошли — и тяжко поднимали…»
Мы отошли — и тяжко поднималиВеселый флаг в ночные небеса,Пока внизу боролись и кричалиНестройные людские голоса.И вот — заря последнего сознанья, —Они кричат в неслыханной борьбе,Шатается испытанное зданье,Но обо мне — воздушный сон в Тебе.Декабрь 1902
«Она ждала и билась в смертной муке…»
Она ждала и билась в смертной муке.Уже маня, как зов издалека,Туманные протягивались руки,И к ним влеклась неверная рука.И вдруг дохнул весенний ветер сонный,Задул свечу, настала тишина,И голос важный, голос благосклонныйЗапел вверху, как тонкая струна.Декабрь 1902
«Запевающий сон, зацветающий цвет…»
Запевающий сон, зацветающий цвет,Исчезающий день, погасающий светОткрывая окно, увидал я сирень.Это было весной — в улетающий день.Раздышались цветы — и на темный карнизПередвинулись тени ликующих риз.Задыхалась тоска, занималась душа,Распахнул я окно, трепеща и дрожа.И не помню — откуда дохнула в лицо,Запевая, старая, взошла на крыльцо.Сентябрь-декабрь 1902
«Целый год не дрожало окно…»
Андрею Белому
Целый год не дрожало окно,Не звенела тяжелая дверь;Всё забылось — забылось давно,И она отворилась теперь.Суетились, поспешно крестясь.Выносили серебряный гроб…И старуха, за ручку держась,Спотыкалась о снежный сугроб.Равнодушные лица толпы,Любопытных соседей набег…И кругом протоптали тропы,Осквернив целомудренный снегНо, ложась в снеговую постель,Услыхал заключенный в гробу,Как вдали запевала метель,К небесам подымая трубу.6 января 1903
«Здесь ночь мертва. Слова мои ди́ки…»
Здесь ночь мертва. Слова мои ди́ки.Мигает красный призрак — заря.Наутро ввысь пущу мои крики,Как белых птиц на встречу Царя.Во сне и в яви — неразличимыЗаря и зарево — тишь и страх…Мои безумья — мои херувимы…Мой Страшный, мой Близкий — черный монах…Рука или ветер шевелит лоскутья?Костлявые пальцы — обрывки трав…Зеленые очи горят на распутьи —Там ветер треплет пустой рукав…Закрыт один, или многие лики?Ты знаешь? Ты видишь! Одежда пуста!..До утра — без солнца — пущу мои крики.Как черных птиц, на встречу Христа!9 января 1903
«Я к людям не выйду навстречу…»
Я к людям не выйду навстречу,Испугаюсь хулы и похвал.Пред Тобой Одною отвечу,За то, что всю жизнь молчалМолчаливые мне понятны,И люблю обращенных в слух.За словами — сквозь гул невнятныйПросыпается светлый Дух.Я выйду на праздник молчанья,Моего не заметят лица.Но во мне — потаенное знаньеО любви к Тебе без конца.14 января 1903
«В посланьях к земным владыкам…»
В посланьях к земным владыкамГоворил я о Вечной Надежде.Они не поверили крикам,И я не такой, как прежде.Никому не открою нынеТого, что рождается в мысли.Пусть думают — я в пустынеБлуждаю, томлюсь и числю.Но, боже! какие посланьяОтныне шлю я Пречистой!Мое роковое познаньеУглубилось в сумрак лучистый…И только одна из мираОтражается в каждом слоге…Но она — участница пираВ твоем, о, боже! — чертоге.27 января 1903
«Здесь память волны святой…»
Здесь память волны святойОсталась пенистым следом.Беспечальный иду за Тобой —Мне путь неизвестный ведом.Когда и куда поведешь,Не знаю, но нет сомнений,Что погибла прежняя ложь,И близится вихрь видений.Когда настанет мой час,И смолкнут любимые песни,Здесь печально скажут: «Угас»,Но Там прозвучит: «Воскресни!»31 января 1903
«Потемнели, поблекли залы…»
Потемнели, поблекли залы.Почернела решотка окна.У дверей шептались вассалы:«Королева, королева больна».И король, нахмуривший брови,Проходил без пажей и слуг.И в каждом брошенном словеЛовили смертный недуг.У дверей затихнувшей спальниЯ плакал, сжимая кольцо.Там — в конце галлереи дальнейКто-то вторил, закрыв лицо.У дверей Несравненной ДамыЯ рыдал в плаще голубом.И, шатаясь, вторил тот самый —Незнакомец с бледным лицом.4 февраля 1903
«Старуха гадала у входа…»
Старуха гадала у входаО том, что было давно.И вдруг над толпой народаСо звоном открылось окно.Шуршала за картой карта.Чернела темная дверь.И люди, полны азарта,Хотели знать — что́ теперь?И никто не услышал звона —Говорил какой-то болтун.А там, в решотке балкона,Шатался и пел чугун.Там треснули темные балки,В окне разлетелось стекло.И вдруг на лице гадалкиЗаструилось — стало светло.Но поздно узнавшие чары,Увидавшие страшный лик,Задыхались в дыму пожара,Испуская пронзительный крик.На обломках рухнувших зданийИзвивался красный червяк.На брошенном месте гаданийКто-то встал — и развеял флаг.13 февраля 1903
«Погружался я в море клевера…»
Погружался я в море клевера,Окруженный сказками пчел.Но ветер, зовущий с севера,Мое детское сердце нашел.Призывал на битву равнинную —Побороться с дыханьем небес.Показал мне дорогу пустынную,Уходящую в темный лес.Я иду по ней косогорамиИ смотрю неустанно вперед,Впереди с невинными взорамиМое детское сердце идет.Пусть глаза утомятся бессонные,Запоет, заалеет пыль..Мне цветы и пчелы влюбленныеРассказали не сказку — быль.18 февраля 1903
«Зимний ветер играет терновником…»
Зимний ветер играет терновником,Задувает в окне свечу.Ты ушла на свиданье с любовником.Я один. Я прощу. Я молчу.Ты не знаешь, кому ты молишься, —Он играет и шутит с тобой.О терновник холодный уколешься,Возвращаясь ночью домой.Но, давно прислушавшись к счастию,У окна я тебя подожду.Ты ему отдаешься со страстию.Всё равно. Я тайну блюду.Всё, что в сердце твоем туманится,Станет ясно в моей тишине.И когда он с тобой расстанется,Ты признаешься только мне.20 февраля 1903
«Снова иду я над этой пустынной равниной…»
Снова иду я над этой пустынной равниной.Сердце в глухие сомненья укрыться не властно.Что полюбил я в твоей красоте лебединой —Вечно прекрасно, но сердце несчастно.Я не скрываю, что плачу, когда поклоняюсь,Но, перейдя за черту человеческой речи,Я и молчу, и в слезах на тебя улыбаюсь!Проводы сердца — и новые встречи.Снова нахмурилось небо, и будет ненастье.Сердцу влюбленному негде укрыться от боли.Так и счастливому страшно, что кончится счастьеТак и свободный боится неволи22 февраля 1903
«Всё ли спокойно в народе?…»
— Всё ли спокойно в народе?— Нет. Император убит.Кто-то о новой свободеНа площадях говорит.— Все ли готовы подняться?— Нет. Каменеют и ждут.Кто-то велел дожидаться.Бродят и песни поют.— Кто же поставлен у власти?— Власти не хочет народ.Дремлют гражданские страсти —Слышно, что кто-то идет.— Кто ж он, народный смиритель?— Темен, и зол, и свиреп:Инок у входа в обительВидел его — и ослеп.Он к неизведанным безднамГонит людей, как стада…Посохом гонит железным…— Боже! Бежим от Суда!3 марта 1903
«Дела свершились…»
Дела свершились.Дни сочтены.Мы здесь молилисьУ сонной реки.Там льды носилисьВ дни весны.И дни забылись!Как далеки!Мой день свершенныйКончил себя.Мой дух обнаженныйДля всех поет.Утомленный, влюбленный,Я жду тебя,Угрюмый, бессонный,Холодный, как лед.4 марта 1903
«Мне снились веселые думы…»
Мне снились веселые думы,Мне снилось, что я не один…Под утро проснулся от шумаИ треска несущихся льдин.Я думал о сбывшемся чуде…А там, наточив топоры,Веселые красные люди,Смеясь, разводили костры:Смолили тяжелые челны…Река, распевая, неслаИ синие льдины, и волны,И тонкий обломок весла…Пьяна от веселого шума.Душа небывалым полна..Со мною — весенняя дума,Я знаю, что Ты не одна…11 марта 1903
«Отворяются двери — там мерцанья…»
Отворяются двери — там мерцанья,И за ярким окошком — виденья.Не знаю — и не скрою незнанья,Но усну — и потекут сновиденья.В тихом воздухе — тающее, знающее…Там что-то притаилось и смеется.Что смеется? Мое ли, вздыхающее,Мое ли сердце радостно бьется?Весна ли за окнами — розовая, сонная?Или это Ясная мне улыбается?Или только мое сердце влюбленное?Или только кажется? Или все узнается?17 марта 1903
«Я вырезал посох из дуба…»
Я вырезал посох из дубаПод ласковый шопот вьюгиОдежды бедны и грубы,О, как недостойны подруги!Но найду, и нищий, дорогу,Выходи, морозное солнце!Проброжу весь день, ради бога,Ввечеру постучусь в оконце.И оброет белой рукоюПотайную дверь предо мноюМолодая, с золотой косою,С ясной, открытой душою.Месяц и звезды в косах…«Входи, мой царевич приветный.»И бедный дубовый посохЗаблестит слезой самоцветной…25 марта 1903
«У забытых могил пробивалась трава…»
С. Соловьеву
У забытых могил пробивалась трава.Мы забыли вчера… И забыли слова… И настала кругом тишина…Этой смертью отшедших, сгоревших дотла,Разве Ты не жива? Разве Ты не светла? Разве сердце Твое — не весна?Только здесь и дышать, у подножья могил,Где когда-то я нежные песни сложил О свиданьи, быть может, с Тобой.Где впервые в мои восковые чертыОтдаленною жизнью повеяла Ты, Пробиваясь могильной травой.1 апреля 1903
А.М. Добролюбов
A.M.D. своею кровью
Начертал он на щите.
ПушкинИз городского тумана,Посохом землю чертя,Холодно, странно и раноВышло больное дитя.Будто играющий в жмуркиС Вечностью — мальчик больной,Странствуя, чертит фигуркиИ призывает на бой.Голос и дерзок и тонок,Замысел — детски-высок.Слабый и хилый ребенокВ ручке несет стебелек.Стебель вселенского делаГладит и кличет: «Молись!»Вкруг исхудалого телаСтебли цветов завились…Вот поднимаются выше —Скоро уйдут в небосвод…Голос всё тише, всё тише…Скоро заплачет — поймет.10 апреля 1903
«У берега зеленого на малой могиле…»
У берега зеленого на малой могилеВ праздник Благовещенья пели псалом.Белые священники с улыбкой хоронилиМаленькую девочку в платье голубом.Все они — помощью Вышнего Веления —В крове бога Небесного Отца расцвелиИ тихонько возносили к небу курения,Будто не с кадильницы, а с зеленой земли.24 апреля 1903
«Я был весь в пестрых лоскутьях…»
Я был весь в пестрых лоскутьях,Белый, красный, в безобразной маскеХохотал и кривлялся па распутьях,И рассказывал шуточные сказки.Развертывал длинные сказаньяБессвязно, и долго, и звонко —О стариках, и о странах без названья,И о девушке с глазами ребенка.Кто-то долго, бессмысленно смеялся,И кому-то становилось больно.И когда я внезапно сбивался,Из толпы кричали: «Довольно!»Апрель 1908
«По городу бегал черный человек…»
По городу бегал черный человек.Гасил он фонарики, карабкаясь на лестницу.Медленный, белый подходил рассвет,Вместе с человеком взбирался на лестницу.Там, где были тихие, мягкие тени —Желтые полоски вечерних фонарей, —Утренние сумерки легли на ступени,Забрались в занавески, в щели дверей.Ах, какой бледный город на заре!Черный человечек плачет на двореАпрель 1903
«Просыпаюсь я — и в поле туманно…»
Просыпаюсь я — и в поле туманно,Но с моей вышки — на солнце укажуИ пробуждение мое безжеланно,Как девушка, которой я служу.Когда я в сумерки проходил по дороге,Заприметился в окошке красный огонекРозовая девушка встала на порогеИ сказала мне, что я красив и высокВ этом вся моя сказка, добрые людиМне больше не надо от вас ничего:Я никогда не мечтал о чуде —И вы успокойтесь — и забудьте про него.2 мая 1903
«На Вас было черное закрытое платье…»
На Вас было черное закрытое платье.Вы никогда не поднимали глаз.Только на груди, может быть, над распятьем,Вздыхал иногда и шевелился газ.У Вас был голос серебристо-утомленный.Ваша речь была таинственно проста.Кто-то Сильный и Знающий, может быть, ВлюбленныйВ Свое Создание, замкнул Вам уста.Кто был Он — не знаю — никогда не узнаю,Но к Нему моя ревность, и страх мой к Нему.Ревную к Божеству, Кому песни слагаю,Но песни слагаю — я не знаю, Кому.15 мая 1903. Петербург
«Когда я стал дряхлеть и стынуть…»
Когда я стал дряхлеть и стынуть,Поэт, привыкший к сединам,Мне захотелось отодвинутьКонец, сужденный старикам.И я опять, больной и хилый,Ищу счастливую звезду.Какой-то образ, прежде милый,Мне снится в старческом бреду,Быть может, память изменила,Но я не верю в эту ложь,И ничего не пробудилаСия пленительная дрожь.Все эти россказни далече —Они пленяли с юных лет,Но старость мне согнула плечи,И мне смешно, что я поэт…Устал я верить жалким книгамТаких же розовых глупцов!Проклятье снам! Проклятье мигамМоих пророческих стихов!Наедине с самим собоюДряхлею, сохну, душит злость,И я морщинистой рукоюС усильем поднимаю трость…Кому поверить? С кем мириться?Врачи, поэты и попы…Ах, если б мог я научитьсяБессмертной пошлости толпы!4 июня 1903. Bad Nauheim
«Скрипка стонет под горой…»
Скрипка стонет под горой.В сонном парке вечер длинный,Вечер длинный — Лик Невинный,Образ девушки со мной.Скрипки стон неутомимыйНапевает мне: «Живи…»Образ девушки любимой —Повесть ласковой любви.Июнь 1908. Bad Nauheim
«Ей было пятнадцать лет. Но по стуку…»
Ей было пятнадцать лет. Но по стукуСердца — невестой быть мне могла.Когда я, смеясь, предложил ей руку,Она засмеялась и ушла.Это было давно. С тех пор проходилиНикому не известные годы и сроки.Мы редко встречались и мало говорили,Но молчанья были глубокиИ зимней ночью, верен сновиденью,Я вышел из людных и ярких зал,Где душные маски улыбались пенью,Где я ее глазами жадно провожалИ она вышла за мной, покорная,Сама не ведая, что будет через миг.И видела лишь ночь городская, черная,Как прошли и скрылись- невеста и женихИ в день морозный, солнечный, красный —Мы встретились в храме — в глубокой тишинеМы поняли, что годы молчанья были ясны,И то, что свершилось, — свершилось в вышине.Этой повестью долгих, блаженных исканийПолна моя душная, песенная грудь.Из этих песен создал я зданье,А другие песни — спою когда-нибудь16 июня 1903. Bad Nauheim
«День был нежно-серый, серый, как тоска…»
День был нежно-серый, серый, как тоска.Вечер стал матовый, как женская рука.В комнатах вечерних прятали сердца,Усталые от нежной тоски без конца.Пожимали руки, избегали встреч,Укрывали смехи белизною плеч.Длинный вырез платья, платье, как змея,В сумерках белее платья чешуя.Над скатертью в столовой наклонились ниц,Касаясь прическами пылающих лиц.Стуки сердца чаще, напряженней взгляд,В мыслях — он, глубокий, нежный, душный сад.И молча, как по знаку, двинулись вниз.На ступеньках шорох белых женских риз.Молча потонули в саду без следа.Небо тихо вспыхнуло заревом стыда.Может быть, скатилась красная звезда.Июнь 1903. Bad Nauheim
«Пристань безмолвна. Земля близка…»
Пристань безмолвна. Земля близка.Земли не видно. Ночь глубока.Стою на серых мокрых досках.Буря хохочет в седых кудрях.И слышу, слышу, будто кричу:«Поставьте в море на камне свечу!Когда пристанет челнок жены,Мы будем вместе с ней спасены!»И страшно, и тяжко в мокрый песокБьют волны, шлют волны седой намек…Она далёко. Ответа нет.Проклятое море, дай мне ответ!Далёко, там, камень! Там ставьте свечу!И сам не знаю, я ли кричу.Июль 1903. С. Шахматово
«Я — меч, заостренный с обеих сторон…»
Я — меч, заостренный с обеих сторон.Я правлю, архангел, Ее Судьбой.В щите моем камень зеленый зажжен.Зажжен не мной, — господней рукой.Ему непомерность мою вручу,Когда отыду на вечный сон.Ей в мире оставлю мою свечу,Оставлю мой камень, мой здешний звон.Поставлю на страже звенящий стих.Зеленый камень Ей в сердце зажгу.И камень будет Ей друг и жених,И Ей не солжет, как я не лгу.Июль 1903
Двойник («Вот моя песня — тебе, Коломбина…»)
Вот моя песня — тебе, КоломбинаЭто — угрюмых созвездий печать —Только в наряде шута-АрлекинаПесни такие умею слагать.Двое — мы тащимся вдоль по базару,Оба — в звенящем наряде шутов.Эй, полюбуйтесь на глупую пару,Слушайте звон удалых бубенцов!Мимо идут, говоря: «Ты, прохожий,Точно такой же, как я, как другой;Следом идет на тебя непохожийСгорбленный нищий с сумой и клюкой».Кто, проходя, удостоит нас взора?Кто угадает, что мы с ним — вдвоем?Дряхлый старик повторяет мне: «Скоро»Я повторяю- «Пойдем же, пойдем»Если прохожий глядит равнодушно,Он улыбается; я трепещу; Злобно кричу я: «Мне скучно! Мне душно?»Он повторяет: «Иди. Не пущу»Там, где на улицу, в звонкую давкуВзглянет и спрячется розовый лик, —Там мы войдем в многолюдную лавку, —Я — Арлекин, и за мною — старик.О, если только заметят, заметят,Взглянут в глаза мне за пестрый наряд! —Может быть, рядом со мной они встретятМой же — лукавый, смеющийся взгляд!Там — голубое окно Коломбины,Розовый вечер, уснувший карниз…В смертном весельи — мы два АрлекинаЮный и старый — сплелись, обнялись!О, разделите! Вы видите сами:Те же глаза, хоть различен наряд!..Старый — он тупо глумится над вами,Юный — он нежно вам преданный брат!Та, что в окне, — розовей навечерий,Та, что вверху, — ослепительней дня!Там Коломбина! О, люди! О, звери!Будьте как дети. Поймите меня.30 июля 1903. С. Шахматово
«Над этой осенью — во всем…»
Над этой осенью — во всемТы прошумела и устала.Но я вблизи — стою с мечом,Спустив до времени забрало.Души кипящий гнев смири,Как я проклятую отвагу.Остался красный зов зариИ верность голубому стягу.На верном мы стоим пути,Избегли плена не впервые.Веди меня. Чтоб всё пройти,Нам нужны силы неземные.11 августа 1903. С. Шахматово
Вербная суббота
Вечерние люди уходят в дома.Над городом синяя ночь зажжена.Боярышни тихо идут в теремаПо улице веет, гуляет весна.На улице праздник, на улице свет,И свечки и вербы встречают зарю.Дремотная сонь, неуловленный бред —Заморские гости приснились царю.Приснились боярам… — Проснитесь, мы тут…Боярышня сонно склонилась во мглеТам тени идут и виденья плывут..Что было на небе — теперь на земле…Весеннее утро. Задумчивый сон.Влюбленные гости заморских племенИ, может быть, поздних, веселых временПрозрачная тучка. Жемчужный узор.Там было свиданье. Там был разговор.И к утру лишь бледной рукой отперлась,И розовой зорькой душа занялась.1 сентября 1903. С.-Петербург
«Мой месяц в царственном зените…»
Мой месяц в царственном зените.Ночной свободой захлебнусьИ там — в серебряные нитиВ избытке счастья завернусь.Навстречу страстному безвольюИ только будущей Заре —Киваю синему раздолью,Ныряю в темном серебре!..На площадях столицы душнойСлепые люди говорят:«Что над землею? Шар воздушный.Что под луной? Аэростат».А я — серебряной пустынейНесусь в пылающем бреду.И в складки ризы темносинейУкрыл Любимую Звезду.1 октября 1903
«Возвратилась в полночь. До утра…»
Возвратилась в полночь. До утраПодходила к синим окнам зала.Где была? — Ушла и не сказала.Неужели мне пора?Беспокойно я брожу по зале…В этих окнах есть намек.Эти двери мне всю ночь бросалиСкрипы, тени, может быть, упрек?..Завтра я уйду к себе в ту пору,Как она придет ко мне рыдать.Опущу белеющую штору,Занавешу пологом кровать.Лягу, робкий, улыбаясь мигу,И один, вкусив последний хлеб,Загляжусь в таинственную книгуСовершившихся судеб.9 октября 1903
«Я бежал и спотыкался…»
Андрею Белому
Я бежал и спотыкался, Обливался кровью, бился Об утесы, поднимался, На бегу опять молился.И внезапно повеяло холодом.Впереди покраснела заря.Кто-то звонким, взывающим молотомВоздвигал столпы алтаря.На черте горизонта пугающей,Где скончалась внезапно земля,Мне почудился ты — умирающий,Истекающий кровью, как я. Неужели и ты отступаешь? Неужели я стал одинок? Или ты, испытуя, мигаешь, Будто в поле кровавый платок?О, я увидел его, несчастный,Увидел красный платок полей…Заря ли кинула клич свой красный?Во мне ли грянула мысль о Ней? То — заря бесконечного холода, Что послала мне сладкий намек… Что рассыпала красное золото, Разостлала кровавый платок.Из огня душа твоя скованаИ вселенской мечте предана.Непомерной мечтой взволнована —Угадает Ее Имена.18 октября 1903
Иммануил Кант
Сижу за ширмой. У меняТакие крохотные ножки..Такие ручки у меня,Такое темное окошко…Тепло и темно. Я гашуСвечу, которую приносят,Но благодарность приношу.Меня давно развлечься просят.Но эти ручки… Я влюбленВ мою морщинистую кожу..Могу увидеть сладкий сон,Но я себя не потревожуНе потревожу забытья,Вот этих бликов на окошкеИ ручки скрещиваю я,И также скрещиваю ножки.Сижу за ширмой. Здесь теплоЗдесь кто то есть. Не надо свечкиГлаза бездонны, как стекло.На ручке сморщенной колечки18 октября 1903
«И снова подхожу к окну…»
И снова подхожу к окну,Влюблен в мерцающую сагу.Недолго слушать тишину:Изнеможенный, снова лягу.Я на покой ушел от дня,И сон гоню, чтоб длить молчанье…Днем никому не жаль меня, —Мне ночью жаль мое страданье…Оно в бессонной тишинеМне льет торжественные муки.И кто-то милый, близкий мнеСжимает жалобные руки…26 октября 1903
«Когда я уйду на покой от времен…»
Когда я уйду на покой от времен,Уйду от хулы и похвал,Ты вспомни ту нежность, тот ласковый сон,Которым я цвел и дышал.Я знаю, не вспомнишь Ты, Светлая, зла,Которое билось во мне,Когда подходила Ты, стройно бела,Как лебедь, к моей глубинеНе я возмущал Твою гордую лень —То чуждая сила его.Холодная туча смущала мой день, —Твой день был светлей моего.Ты вспомнишь, когда я уйду на покой,Исчезну за синей чертой, —Одну только песню, что пел я с Тобой,Что Ты повторяла за мной.1 ноября 1903
«Так. Я знал. И ты задул…»
Андрею Белому
Так. Я знал. И ты задул Яркий факел, изнывая В дымной мгле.В бездне — мрак, а в небе — гул. Милый друг! Звезда иная Нам открылась на земле.Неразлучно — будем обаКлятву Вечности нести.Поздно встретимся у гробаНа серебряном пути.Там — сжимающему рукиРуку нежную сожму.Молчаливому от мукиШею крепко обнимуТак. Я слышал весть о новом!Маска траурной души!В Оный День — знакомым словомСнова сердце оглуши!И тогда — в гремящей сфереНебывалого огня —Светлый меч нам вскроет двериОслепительного Дня.1 ноября 1903
«Ты у камина, склонив седины́…»
Ты у камина, склонив седины́,Слушаешь сказки в стихах.Мы за тобою — незримые сныЧертим узор на стенахДочь твоя — в креслах — весны розовей,Строже вечерних теней.Мы никогда не стучали при ней,Мы не шалили при ней.Как у тебя хорошо и светло —Нам за стеною темно…Дай пошалим, постучимся в стекло,Дай-ка — забьемся в окно!Скажешь ты, тихо подняв седины«Стукнуло где-то, дружок?»Дочка твоя, что румяней весны,Скажет: «Там серый зверок»1 ноября 1903
«Крыльцо Ее словно паперть…»
Крыльцо Ее словно папертьВхожу — и стихает гроза.На столе — узорная скатертьПритаились в углу образа.На лице Ее — нежный румянец,Тишина озаренных теней.В душе — кружащийся танецМоих улетевших дней.Я давно не встречаю румянца,И заря моя — мутно тиха.И в каждом кружении танцаЯ вижу пламя грехаТолько в дар последним похмельямЭта тихая радость дана.Я пришел к ней с горьким весельемОсушить мой кубок до дна7 ноября 1903
«Облака небывалой услады…»
Облака небывалой услады —Без конца их лазурная лень.Уходи в снеговые громадыРозоватый приветствовать день.Тишины снегового намека,Успокоенных дум не буди…Нежно-синие горы глубокоПритаились в небесной груди.Там до спора — сквозящая ласка,До войны — только нежность твоя,Без конца — безначальная сказка,Рождество голубого ручья…Невозможную сладость приемли,О, изменник! Люблю и зовуГолубые приветствовать земли,Жемчуговые сны наяву.21 ноября 1903
«Темная, бледно-зеленая…»
М.А. Олениной д'Альгейм
Темная, бледно-зеленаяДетская комнатка.Нянюшка бродит сонная.«Спи, мое дитятко».В углу — лампадка зеленая.От нее — золотые лучики.Нянюшка над постелькой склоненная…«Дай заверну твои ноженьки и рученьки».Нянюшка села и задумалась.Лучики побежали — три лучика.«Нянюшка, о чем ты задумалась?Расскажи про святого мученика».Три лучика. Один тоненький…«Святой мученик, дитятко, преставился…Закрой глазки, мой мальчик сонненький.Святой мученик от мученья избавился».23 ноября 1903
Фабрика
В соседнем доме окна жолты.По вечерам — по вечерамСкрипят задумчивые болты,Подходят люди к воротам.И глухо заперты ворота,А на стене — а на стенеНедвижный кто-то, черный кто-тоЛюдей считает в тишине.Я слышу всё с моей вершины:Он медным голосом зоветСогнуть измученные спиныВнизу собравшийся народ.Они войдут и разбредутся,Навалят на спины кули.И в жолтых окнах засмеются,Что этих нищих провели.24 ноябре 1903
«Что с тобой — не знаю и не скрою…»
Что с тобой — не знаю и не скрою —Ты больна прозрачной белизной.Милый друг, узнаешь, что с тобою,Ты узнаешь будущей весной.Ты поймешь, когда в подушках лежа,Ты не сможешь запрокинуть рук.И тогда сойдет к тебе на ложеНепрерывный, заунывный звук.Тень лампадки вздрогнет и встревожит,Кто-то, отделившись от стены,Подойдет — медленно положитНежный саван снежной белизны.5 декабря 1903
«Мы шли на Лидо в час рассвета…»
Мы шли на Лидо в час рассветаПод сетью тонкого дождя.Ты отошла, не дав ответа,А я уснул, к волнам сойдя.Я чутко спал, раскинув руки,И слышал мерный плеск волны.Манили страстной дрожью звуки,В колдунью-птицу влюблены.И чайка — птица, чайка — деваВсё опускалась и плылаВ волнах влюбленного напева,Которым ты во мне жила.11 декабря 1903. С.-Петербург
«Мне гадалка с морщинистым ликом…»
Мне гадалка с морщинистым ликомВорожила под темным крыльцом.Очарованный уличным криком,Я бежал за мелькнувшим лицом.Я бежал и угадывал лица,На углах останавливал бег.Предо мною ползла вереницаНагруженных, скрипящих телег.Проползала змеей меж домами —Я не мог площадей перейти…А оттуда взывало: «За нами!»Раздавалось: «Безумный! Прости!»Там — бессмертною волей томима,Может быть, призывала Сама…Я бежал переулками мимо —И меня поглотили дома.11 декабря 1908
«Плачет ребенок. Под лунным серпом…»
Е.П. Иванову
Плачет ребенок. Под лунным серпомТащится по полю путник горбатый.В роще хохочет над круглым горбомКто-то косматый, кривой и рогатый.В поле дорога бледна от луны.Бледные девушки прячутся в травы.Руки, как травы, бледны и нежны.Ветер колышет их влево и вправо.Шепчет и клонится злак голубой.Пляшет горбун под луною двурогой.Кто-то зовет серебристой трубой.Кто-то бежит озаренной дорогой.Бледные девушки встали из трав.Подняли руки к познанью, к молчанью.Ухом к земле неподвижно припав,Внемлет горбун ожиданью, дыханью.В роще косматый беззвучно дрожит.Месяц упал в озаренные злаки.Плачет ребенок. И ветер молчит.Близко труба. И не видно во мраке.14 декабря 1903
«Среди гостей ходил я в черном фраке…»
Среди гостей ходил я в черном фраке.Я руки жал. Я, улыбаясь, знал:Пробьют часы. Мне будут делать знаки.Поймут, что я кого-то увидал…Ты подойдешь. Сожмешь мне больно руку.Ты скажешь: «Брось. Ты возбуждаешь смех».Но я пойму — по голосу, по звуку,Что ты меня боишься больше всех.Я закричу, беспомощный и бледный,Вокруг себя бесцельно оглянусь.Потом — очнусь у двери с ручкой медной,Увижу всех… и слабо улыбнусь.18 декабря 1903
Из газет
Встала в сияньи. Крестила детей.И дети увидели радостный сон.Положила, до полу клонясь головой,Последний земной поклон.Коля проснулся. Радостно вздохнул,Голубому сну еще рад наяву.Прокатился и замер стеклянный гул:Звенящая дверь хлопнула внизу.Прошли часы. Приходил человекС оловянной бляхой на теплой шапке.Стучал и дожидался у двери человек.Никто не открыл. Играли в прятки.Были веселые морозные Святки,Прятали мамин красный платок.В платке уходила она по утрам.Сегодня оставила дома платок:Дети прятали его по углам.Подкрались сумерки. Детские тениЗапрыгали на стене при свете фонарей.Кто-то шел по лестнице, считая ступени.Сосчитал. И заплакал. И постучал у дверей.Дети прислушались. Отворили двериТолстая соседка принесла им щей.Сказала: «Кушайте». Встала на колениИ, кланяясь, как мама, крестила детей.Мамочке не больно, розовые деткиМамочка сама на рельсы легла.Доброму человеку, толстой соседке,Спасибо, спасибо. Мама не могла…Мамочке хорошо. Мама умерла27 декабря 1903
Статуя
Лошадь влекли под уздцы на чугунныйМост. Под копытом чернела вода.Лошадь храпела, и воздух безлунныйХрап сохранял на мосту навсегда.Песни воды и хрипящие звукиТут же вблизи расплывались в хаос.Их раздирали незримые руки.В черной воде отраженье неслось.Мерный чугун отвечал однотонно.Разность отпала. И вечность спала.Черная ночь неподвижно, бездонно —Лопнувший в бездну ремень увлекла.Всё пребывало. Движенья, страданьяНе было. Лошадь храпела навек.И на узде в напряженьи молчаньяВечно застывший висел человек.28 декабря 1903
«По берегу плелся больной человек…»
По берегу плелся больной человек.С ним рядом ползла вереница телег.В дымящийся город везли балаган,Красивых цыганок и пьяных цыган.И сыпали шутки, визжали с телег.И рядом тащился с кульком человек.Стонал и просил подвезти до селаЦыганочка смуглую руку дала.И он подбежал, ковыляя как мог,И бросил в телегу тяжелый кулек.И сам надорвался, и пена у губ.Цыганка в телегу взяла его труп.С собой усадила в телегу рядком,И мертвый качался и падал ничком.И с песней свободы везла до сеча.И мертвого мужа жене отдала.28 декабря 1903
«Ветер хрипит на мосту меж столбами…»
Ветер хрипит на мосту меж столбами,Черная нить под снегами гудет.Чудо ползет под моими санями,Чудо мне сверху поет и поет…Всё мне, певучее, тяжко и трудно,Песни твои, и снега, и костры…Чудо, я сплю, я устал непробудно.Чудо, ложись в снеговые бугры!28 декабря 1903
«Светлый сон, ты не обманешь…»
Светлый сон, ты не обманешь,Ляжешь в утренней росе,Алой пылью тихо встанешьНа закатной полосе.Солнце небо опояшет,Вот и вечер — весь в огне.Зайчик розовый запляшетПо цветочкам на стене.На балконе, где алеютМхи старинных баллюстрад,Деды дремлют и лелеютСны французских баррикад.Мы внимаем ветхим дедам,Будто статуям из ниш:Сладко вспомнить за обедомСтарый пламенный Париж.Протянув больную руку,Сладко юным погрозить,Сладко гладить кудри внуку,О минувшем говорить.И в алеющем закатеНа балконе подремать,В мягком стеганом халатеПеребраться на кровать…Скажут: «Поздно, мы устали…»Разойдутся на заре.Я с тобой останусь в зале,Лучик ляжет на ковре.Милый сон, вечерний лучик…Тени бархатных ресниц…В золотистых перьях тучекТанец нежных вечерниц.25 февраля 1904
«Мой любимый, мой князь, мой жених…»
Мой любимый, мой князь, мой жених,Ты печален в цветистом лугу.Павиликой средь нив золотыхЗавилась я на том берегу.Я ловлю твои сны на летуБледно-белым прозрачным цветком.Ты сомнешь меня в полном цветуБелогрудым усталым конем.Ах, бессмертье мое растопчи, —Я огонь для тебя сберегу.Робко пламя церковной свечиУ заутрени бледной зажгу.В церкви станешь ты, бледен лицом.И к царице небесной придешь, —Колыхнусь восковым огоньком,Дам почуять знакомую дрожь…Над тобой — как свеча — я тиха,Пред тобой — как цветок — я нежна.Жду тебя, моего жениха,Всё невеста — и вечно жена.26 марта 1904
Молитвы
Наш Арго!
Андрей Белый1. «Сторожим у входа в терем…»
Сторожим у входа в терем, Верные рабы.Страстно верим, выси мерил! Вечно ждем трубыВечно — завтра. У решотки Каждый день и часСлавословит голос четкий Одного из нас.Воздух полон воздыхании, Грозовых надежд,Высь горит от несмыканий Воспаленных вежд.Ангел розовый укажет, Скажет: «Вот она:Бисер нижет, в нити вяжет — Вечная Весна».В светлый миг услышим звуки Отходящих бурь.Молча свяжем вместе руки, Отлетим в лазурь.2. Утренняя
До утра мы в комнатах спорим,На рассвете один из насВыступает к розовым зорям —Золотой приветствовать час.Высоко он стоит над нами —Тонкий профиль на бледной зареЗа плечами его, за плечами —Все поля и леса в серебре.Так стоит в кругу серебристом,Величав, милосерд и строг.На челе его бледно-чистомМы читаем, что близок срок.3. Вечерняя
Солнце сходит на запад. Молчанье.Задремала моя суета.Окружающих мерно дыханьеВпереди — огневая черта.Я зову тебя, смертный товарищ!Выходи! Расступайся, земля!На золе прогремевших пожарищЯ стою, мою жизнь утоля.Приходи, мою сонь исповедай,Причасти и уста оботри…Утоли меня тихой победойРаспылавшейся алой зари.4. Ночная
Они Ее видят!
В. БрюсовТебе, Чей Сумрак был так ярок,Чей Голос тихостью зовет, —Приподними небесных арокВсё опускающийся свод.Мой час молитвенный недолог —Заутра обуяет сон.Еще звенит в душе осколокБылых и будущих времен.И в этот час, который краток,Душой измученной зову:Явись! продли еще остатокМинут, мелькнувших наяву!Тебе, Чья Тень давно трепещетВ закатно-розовой пыли!Пред Кем томится и скрежещетСуровый маг моей земли!Тебя — племен последних Знамя,Ты, Воскрешающая Тень!Зову Тебя! Склонись над нами!Нас ризой тихости одень!5. Ночная
Спи. Да будет твой сон спокоен.Я молюсь. Я дыханью внемлю.Я грущу, как заоблачный воин,Уронивший панцырь на землю.Бесконечно легко мое бремяТяжелы только эти миги.Всё снесет золотое время:Мои цепи, думы и книги.Кто бунтует — в том сердце щедроНо безмерно прав молчаливый.Я томлюсь у Ливанского кедра,Ты — в тени под мирной оливой.Я безумец! Мне в сердце вонзилиКрасноватый уголь пророка!Ветви мира тебя осенили.Непробудная… Спи до срокаМарт-апрель 1904
«Дали слепы, дни безгневны…»
Дали слепы, дни безгневны, Сомкнуты уста.В непробудном сне царевны, Синева пуста.Были дни — над теремами Пламенел закат.Нежно белыми словами Кликал брата братБрата брат из дальних келий Извещал: «Хвала!»Где-то голуби звенели, Расплескав крылаС золотистых ульев пчелы Приносили мед.Наполнял весельем долы Праздничный народВ пестрых бусах, в алых лентах Девушки цвели…Кто там скачет в позументах В голубой пыли?Всадник в битвенном наряде, В золотой парче,Светлых кудрей бьются пряди, Искры на мече,Белый конь, как цвет вишневый. Блещут стремена…На кафтан его парчевый Пролилась весна —Пролилась — он сгинет в тучах, Вспыхнет за холмом.На зеленых встанет кручах В блеске заревом,Где-то перьями промашет, Крикнет: «Берегись!»На коне селом пропляшет, К ночи канет ввысь…Ночью девушкам приснится, Прилетит из тучКонь — мгновенная зарница, Всадник — беглый луч…И, как луч, пройдет в прохладу Узкого окна,И Царевна, гостю рада, Встанет с ложа сна…Или, в злые дни ненастий, Глянет в сонный пруд,И его, дрожа от страсти, Руки заплетут.И потом обманут — вскинут Руки к серебру,Рыбьим плёсом отодвинут В струйную игру…И душа, летя на север Золотой пчелой,В алый сон, в медовый клевер Ляжет на покой…И опять в венках и росах Запоет мечта,Засверкает на откосах Золото щита,И поднимет щит девица, И опять вдалиВсадник встанет, конь вздыбится В голубой пыли…Будут вёсны в вечной смене И падений гнёт.Вихрь, исполненный видений, — Голубиный лет…Что мгновенные бессилья? Время — легкий дым…Мы опять расплещем крылья, Снова отлетим?И опять, в безумной смене Рассекая твердь,Встретим новый вихрь видений, Встретим жизнь и смерть!Апрель-май 1904. С. Шахматово
«В час, когда пьянеют нарциссы…»
В час, когда пьянеют нарциссы,И театр в закатном огне,В полутень последней кулисыКто-то ходит вздыхать обо мне…Арлекин, забывший о роли?Ты, моя тихоокая лань?Ветерок, приносящий с поляДуновений легкую дань?Я, паяц, у блестящей рампыВозникаю в открытый люк.Это бездна смотрит сквозь лампыНенасытно-жадный паук.И, пока пьянеют нарциссы,Я кривляюсь, крутясь и звеня…Но в тени последней кулисыКто-то плачет, жалея меня.Нежный друг с голубым туманом,Убаюкан качелью снов.Сиротливо приникший к ранамЛегкоперстный запах цветов.26 мая 1904. С. Шахматова
«Вот он — ряд гробовых ступене́й…»
Вот он — ряд гробовых ступене́й.И меж нас — никого. Мы вдвоем.Спи ты, нежная спутница дней,Залитых небывалым лучом.Ты покоишься в белом гробу.Ты с улыбкой зовешь: не буди.Золотистые пряди на лбу.Золотой образок на груди.Я отпраздновал светлую смерть,Прикоснувшись к руке восковой.Остальное — бездонная твердьСхоронила во мгле голубой.Спи — твой отдых никто не прервет.Мы — окрай неизвестных дорог.Всю ненастную ночь напролетЗдесь горит осиянный чертог.18 июня 1904. С. Шахматово
До света (лат.)
стихи Полонского. (Прим. Блока.)
Слуга царице (лат.)
Предрассветная тоска (лат.). — Ред.
Благочестие (лат.)