И если я останусь в дисциплинарном… это ведь способ получить доступ к особняку Романовых хотя бы на пару часов, не говоря уже о простом контакте с самой Екатериной.
Плюс, должен быть Момотаро. Плюс, дисциплинарный и студсовет наверняка много контактируют, и шанс выявить крысу всё равно высок.
ПЛЮС, я поднасру Теодору, а этого просить не надо.
— А? Ты о чём? — не поняла девушка.
— Шучу, — я сел обратно.
Катя покачала головой, покопалась в шкафчике и дала парочку бумаг. Ничего такого на них не было — согласие, свод правил, обязанностей и всё такое.
Я подписал.
И последним движением ручки завершил веху своей жизни — официальное признание школы.
Я в дисциплинарном комитете. Человек, в первый день отделавший аристократов, вызвавший Романову на спарринг и запечатавший демона войны, получил власть пиздить по закону.
Ох, завоют же люди.
Прелестно…
Я обожаю насилие.
Этот мерзкий мирок пора менять по своему желанию, и с чего начать, если не со школы?
— Это всё? Я могу бить детей? Где форму получать?
— Там же, где и эту получал…, - тихо ответила она и о чём-то задумалась.
Я уже было открыл дверь, как меня снова окликнули:
— Постой! — она схватила мой рукав телекинезом, — Нужно поговорить.
Я остановился. Задрал брови. Удивился.
Поговорить? О Громовых? Об Артефакте? Что-то случилось?
— Интересно о чём же, моя миленькая Катя?
— Что ты вчера делал? Почему ты сбросил?
Я развернулся и увидел непонимание в её глазах. Она действительно не знает почему?
Если Романовы и предатели, то это точно не Катя. Кого она вообще может обмануть? Вы на неё только посмотрите — одна её мордашка все эмоции выдаёт, не говоря уже о прямолинейности.
— Дела были. Не мог разговаривать, — пожал я плечами, — А что?
— Да так…, - притихла она.
Нет, Катюш, прости, но пока молчишь ты — отмалчиваюсь и я. Хватит мне уже делать шаги в твою сторону. Свою честь и время я ценю больше, чем обычную, по сути своей, девушку.
Потом ей займусь. Через пару дней, как укреплюсь в дисциплинарном. Захочет раньше — пусть двигается сама.
— Я свободен? — ответил я холодно.
Она подняла глаза.
И снова этот непонимающий взгляд.
Не такой реакции она от меня ожидала. Не такой. Она похожа на брошенного щеночка — не верит и не понимает почему я так поступаю.
— Да… свободен…
Я вышел из кабинета, вздохнул и попытался отпустить эту ситуацию. Никуда не денется, успею ещё разобраться. Любовные дела не затмят мой разум, я не настолько податлив гормонам и тупому юношескому максимализму. Есть дела важнее, и я буду решать именно их.
Например…
— Мы дебилы? — спросил Момотаро наводящий и старый как мир вопрос.
— Мы дебилы, — ответил я наводящий и старый как мир ответ.
Да… мы оба пошли в главную гардеробную получать не ту форму, какую изначально планировали.
Момотаро получил за Пупу, ну а я же получил за Лупу.
Мы пришли в гардероб. Добрая пожилая женщина без лишних вопросов выдала комплекты.
Вот он, язь. Здоровенный!
Белый костюм с красными элементами.
Теперь я ношу форму дисциплинарного комитета. Теперь я могу пиздить женщин и детей.
Йес! Хотя возникает вопрос, зачем она мне нужна? Для безопасности, на самом деле. Теперь имбецилы не будут лишний раз ко мне лезть, тогда как я смогу вдоволь насытить свою гордыню и чувство справедливости.
Это и освобождает от давления, и развязывает руки.
И это то, что мне надо. Ну не до обиженных аристо мне сейчас, не до них.
Момотаро вырядился в точно такую же, но с золотым обрамлением. Мы оба смотрелись просто восхитительно, что подтверждал комплимент милой бабули. Сказала, что мы красавчики выросли.
И она чертовски права!
Лишь стоило нам выйти, как взгляды спешащих на первый урок детей не заставили себя ждать. Пялились вообще все. Особенно мы нравились девочкам.
Ещё бы. Мы — два первокурсника с платиновым жетоном и форме управленцев главной Школы Москвы. Мы — лучшие.