Том 10. Стихотворения 1929-1930 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2

Стихотворения, 1929-1930

Перекопский энтузиазм!*

Часто сейчас по улицам слышишьразговорчики в этом роде:«Товарищи, легше, товарищи, тише.Это вам не 18-й годик!»В нору влезла гражданка Кротиха,в нору влез гражданин Крот.Радуются: «Живем ничего себе, тихо.Это вам не 18-й год!»Дама в шляпе рубликов на́ стокидает кому-то, запахивая котик:«Не толкаться! Но-но! Без хамства!Это вам не 18-й годик!»Малого мелочь работой скосила.В уныньи у малого опущен рот…«Куда, мол, девать молодецкие силы?Это нам не 18-й год!»Эти потоки слюнявого ядачасто сейчас по улице льются…Знайте, граждане! И в 29-мдлится и ширится Октябрьская революция.Мы живем приказом октябрьской воли,Огонь «Авроры» у нас во взоре.И мы обывателям не позволимбаррикадные дни чернить и позорить.Года не вымерить по единой мерке.Сегодня равноценны храбрость и разум.Борись и в мелочах с баррикадной энергией,в стройку влей перекопский энтузиазм.

[1929]

Лозунги к комсомольской перекличке. Готовься! Целься!*

На классовом фронте ширятся стычки, —враг наступает и скрыто и голо.Комсомолия, готовься к перекличкебоевой готовности комсомола.Обыватель вылазит из норы кротовой,готовится махровой розой расцвесть.Товарищи, а вы к отпору готовы?Отвечай, комсомолец: «Готово! Есть!»Распоясался хулиган фартовый,раздувает угробленную национальную месть.Товарищи, а вы к отпору готовы?Отвечай, комсомолец: «Готово! Есть!»Цены взбираются — и лавочные и оптовые, —вверх циркачами норовят влезть.Товарищи, а вы к отпору готовы?Отвечай, комсомолец: «Готово! Есть!»Некоторые за борьбой одиннадцатигодовойулеглись (отдохнуть!) на подхалимство и лесть.Товарищи, а вы к отпору готовы?Отвечай, комсомолец: «Готово! Есть!»Комсомолия, готовься к перекличкебоевой готовности комсомола.На классовом фронте ширятся стычки, —враг наступает и скрыто и голо.

[1929]

Итоги*

Были дни Рождества,Нового года,праздников и торжествапива и водок…Был яд в четвертяхв доме рабочего.Рюмки в пальцах вертя —уставали потчевать.В селах лился самогон…Кто его не тянет?!Хлеба не один вагонспили крестьяне.От трудов своих почив,занавесившись с опаскою,выдували нэпачизашипевшее шампанское.Свою поддерживая стать,воспоминаньями овеяны,попы садились хлестатьсладчайшие портвейны.И артист и поэтпить валили валомконьяки, — а если нет,пили что попало.На четверку лап встав,христославы рьяныекрепко славили Христаматерщиной пьяною…И меж ругани и рвотмир опо́енныйбодро славил Новый годславой мордобойной…Не введет в социализмдорога скользкая.На битву с бытом осклизлым,сила комсомольская,швабру взять и с бытом грязненькимвымести б и эти праздники.

[1929]

Говорят…*

Барбюс^* обиделся — чего, мол, ради критики затеяли спор пустой? Я, говорит, не французский Панаит Истрати^*, а испанский Лев Толстой.Говорят, что критики названия растратили — больше сравнивать не с кем! И балканский Горький — Панаит Истрати будет назван ирландским Достоевским.Говорят — из-за границы домой попав, после долгих во́льтов^*, Маяковский дома поймал «Клопа» и отнес в театр Мейерхольда.Говорят — за изящную фигуру и лицо, предчувствуя надобность близкую, артиста Ильинского^* профессор Кольцов^* переделал в артистку Ильинскую.

[1929]

Теоретики*

С интеллигентским обличием редькижили в России теоретики.Сидя под крылышком папы да мамы,черепа нагружали томами.Понаучив аксиом и формул,надевают инженерскую форму.Живут, — возвышаясь чиновной дорогою,машину перчаткой изредка трогая.Достигнув окладов, работой не ранясь,наяривает в преферанс.А служба что? Часов потеря.Мечта витает в высоких материях.И вдруг в машине поломка простая, —профессорские взъерошит пряди он,и… на поломку ученый, растаяв,смотрит так, как баран на радио.Ты хочешь носить ученое имя —работу щупай руками своими.На книги одни — ученья не тратьте-ка.Объединись, теория с практикой!

[1929]

Разговор с товарищем Лениным*

Грудой дел, суматохой явленийдень отошел, постепенно стемнев.Двое в комнате. Я и Ленин —фотографией на белой стене.Рот открыт в напряженной речи,усов щетинка вздернулась ввысь,в складках лба зажата человечья,в огромный лоб огромная мысль.Должно быть, под ним проходят тысячи…Лес флагов… рук трава…Я встал со стула, радостью высвечен,хочется — идти, приветствовать, рапортовать!«Товарищ Ленин, я вам докладываюне по службе, а по душе.Товарищ Ленин, работа адоваябудет сделана и делается уже.Освещаем, одеваем нищь и о́голь,ширится добыча угля и руды…А рядом с этим, конешно, много,много разной дряни и ерунды.Устаешь отбиваться и отгрызаться.Многие без вас отбились от рук.Очень много разных мерзавцевходят по нашей земле и вокруг.Нету им ни числа, ни клички,целая лента типов тянется.Кулаки и волокитчики,подхалимы, сектанты и пьяницы, —ходят, гордо выпятив груди,в ручках сплошь и в значках нагрудных…Мы их всех, конешно, скрутим,но всех скрутить ужасно трудно.Товарищ Ленин, по фабрикам дымным,по землям, покрытым и снегом и жнивьём,вашим, товарищ, сердцем и именемдумаем, дышим, боремся и живем!..»Грудой дел, суматохой явленийдень отошел, постепенно стемнев.Двое в комнате. Я и Ленин —фотографией на белой стене.

[1929]

Мрачное о юмористах*

Где вы, бодрые задиры?Крыть бы розгой! Взять в слезу бы!До чего же наш сатирикизмельчал и обеззубел!Для подхода для такогомало, што ли, жизнь дрянна?Для такого Салтыкова —Салтыкова-Щедрина^*?Заголовком жирно-алыммозжечок прикрывши тощий,ходят тихо по журналамдореформенные тещи.Саранчой улыбки выев,ходят нэпманам на страханекдоты гробовые —гроб о фининспекторах.Или, злобой измусолясотню строк в бумажный крах,пишут про свои мозолиот зажатья в цензорах.Дескать, в самом лучшем стиле,будто розы на заре,лепестки пораспустили бмы без этих цензорей.А поди сними рогатки —этаких писцов стадапару анекдотов гадкихткнут — и снова пустота.Цензоров обвыли воем.Я ж другою мыслью ранен:жалко бедных, каково имот прочтенья столькой дряни?Обличитель, меньше крему,очень темы хороши.О хорошенькую темузуб не жалко искрошить.Дураков больших обдумав,взяли б в лапы лупы вы.Мало, што ли, помпадуров?Мало — градов Глуповых?^*Припаси на зубе яд,в километр жало вызмейпротив всех, кто зря сидятна труде, на коммунизме!Чтоб не скрылись, хвост упрятав,крупных вылови налимов —кулаков и бюрократов,дураков и подхалимов.Измельчал и обеззубел,обэстетился сатирик.Крыть бы в розги, взять в слезу бы!Где вы, бодрые задиры?

[1929]

Урожайный марш*

Добьемся урожая мы —втройне, земля, рожай!Пожалте, уважаемыйтоварищ урожай!Чтоб даром не потели мыпо одному, по два —колхозами, артелямиобъединись, братва.Земля у нас хорошая,землица неплоха,да надобно под рожь еезаранее вспахать.Чем жить, зубами щелкаяв голодные года,с проклятою с трехполкоюпокончим навсегда.Вредителю мы начистоготовим карачун.Сметем с полей кулачество,сорняк и саранчу.Разроем складов завали.От всех ответа ждем, —чтоб тракторы не ржа́вел ивпустую под дождем.Поля пройдут наукупод ветром-игруном…Даешь на дружбу руку,товарищ агроном!Земля не хочет болеетерпеть плохой уход, —готовься, комсомолия,в передовой поход.Кончай с деревней серенькой,вставай, который сер!Вперегонки с Америкойиди, СССР!Добьемся урожая мы —втройне, земля, рожай!Пожалте, уважаемыйтоварищ урожай!

[1929]

Проверь, товарищ, правильность факта — так или не так это*

Вотчто пишут рабкоры про Севкавгоссахзавод— Экономия «Большевик». Да впрямь — большевик ли?Большевизма не видно, хоть глаз выколи.Зав Караченцевоткалывает коленца:из комнаты Шахова,в ярости зловещей,зав аховыйвышвыривает вещи,со всем авторитетом вескимс окон срывает занавескии гордо говорит, занавески выдрав:— Этот Шахов — контра и гидра!А Логунов — предрабочком —теснит работников бочком,Но нежен к родным, нежней не найдете.Родня в учреждение тянется —и тести, и зяти, и дяди, и тети,и кумовья, и племянницы.Уважим также, строкой одаря,ячейкиного секретаря.Нам грустно — секретарь Седов,должно быть, скоро станет вдов.Он на глазах рабочей массыжену до смерти отдубасил.Рабочий класс, нажми плечистейи в чистку эдаких прочисти!

[1929]

Душа общества*

Из года в год легенда тянется —легенда тянется из века в век.что человек, мол, который пьяница, —разувлекательнейший человек.Сквозь призму водки,мол, все — красотки…Любая гадина —распривлекательна.У машины общества поразвинтились гайкилюди лижут довоенного лютѐй.Скольким заменили водочные спайкивсе другие способы общения людей?!Если муж жену истаскивает за́ волосы —понимай, мол, я в семействе барин! —это значит, водки нализалсяэтот милый, увлекательнейший парень.Если парень в сногсшибательнейшем ражедоставляет скорой помощи калек —ясно мне, что пивом взбудораженэтот милый, увлекательнейший человек.Если парень, запустивши лапу в кассу,удостаивает сам себя и премий и наградзначит, был привержен не к воде и квасуэтот милый, увлекательнейший казнокрад.И преступления всех систем,и хрип хулигана, и пятна бытасегодня измеришь только тем —сколько пива и водки напи́то.Про пьяниц много пропето разного,из пьяных пений запомни только:беги от ада от заразного,тащи из яда алкоголика.

[1929]

Долой шапки!*

Ну, и дура — храбрость-то:всех звала шавками.Всех, мол, просто-напростозакидаю — шапками.Бойся этих русских фрази не верь — в фуражку.С этой фразой нам не разналомают — ряшку…Враг Советов не дитё,чтоб идти в кулачики.Враг богат, умен, хитер…По гробам — укладчики!Крыты — сталью-бронейкони их крепкие.Не спугнешь их враньемо киданьи кепки.Враг в дредноутах-китах,с танками с тяжкими,их — не сломишь, закидавшапками — фуражками!Они молчком к тебе придут,лица не показывая.Лишь на траншею, на редутвползет смертища газовая.Пока стальным окружиемвраги не нависли,крепись — во всеоружиитехники и мысли!

[1929]

Тигр и киса*

Кийс был начальником Ленинградского исправдома. В результате ряда омерзительных поступков его перевели в Москву на должность… начальника Таганского исправдома.

В «Таганке» Кийс орудовал старыми приемами. Разоблачивший Кийса общественник Сотников после трех незаслуженных выговоров был уволен.

ГУМЗ^* восстановило Сотникова. Но вмешался Наркомюст, и Сотникова вновь уволили. Дело тянется до сих пор. А Кийс, замешанный в ряде других темных дел, назначен ГУМЗ… начальником Сокольнического исправдома.

(Из письма юнкора)

Кипит, как чайник,и кроет беспардонноКийс — начальникТаганского исправдома.Но к старшим у Кийсаподход кисы.Нежность в глазках.Услужлив и ласков.Этому Кийсупотворствуют выси.Знакомы густоот ГУМЗ до Наркомюста.А товарищ Сотниковиз маленьких работников.Начальству взирать лина мелких надзирателей?Тем более, еслислужители мелкиеразоблачать полезлиначальника проделки?И нач зубами Кийсав Сотникова вгрызся.Кийс под ласковость высейдокатился до точки.Не пора ль этой Кийсепообстричь коготочки,чтоб этот Кийсумолк и скис.

[1929]

Что такое?*

Петр Иваныч, что такое?Он, с которым не ужиться,стал нежнее, чем левкои,к подчиненным, к сослуживцам.Целый день сидит на месте.Надо вам или не надо,проходите, прите, лезьтесколько влезет — без доклада.Весь бумажками окидан,мыслит, выгнувшись дугой.Скрылась к черту волокитаот энергии такой.Рвет бумажки, мигом вызнав.Тают, как от солнца иней.Этих всех бюрократизмовпросто нету и в помине.Свет в лице играет с тенью…Где вы, кисть или резец?!Нет названий поведенью,поведенье — образец.Целомудрен, — смейтесь, куры! —Нету силы надивиться:не плюет, не пьет, не куритине смотрит на девиц он.Петр Иваныч, что такое?Кто подумать это мог!Поведенье таковоенам, простите, невдомек.Что случилось с вами, милый?Расцвели вы и взялисьс разутроенною силойстроить нам социализм.Эти возгласы не в тон,лоб в сомнении не тискай…Что такое? Это — онподтянулся перед чисткой.

[1929]

Который из них?*

Товарищами были онипо крови, а не по штатам.Под рванью шинели прикончивши дни,бурчали вдвоем животом одними дрались вдвоем под Кронштадтом.Рассвет подымался розоволик.И в дни постройки и ковкив два разных конца двоих развелигубкомовские путевки.В трущобе фабричной первый корпел,где путалась правда и кривда,где стон и тонны лежат на горбепереходного периода.Ловчей оказался второй удалец.Обмялся по форме, как тесто.Втирался, любезничал, лез и долездо кресла директора треста.Стенгазнул первый — зажим тугой!И черт его дернул водить рукой, —смахнули, как бы и нет.И первый через месяц-другойк второму вошел в кабинет.«Товарищ… сколько мы… лет и зим…Гора с горою… Здоро́во!»У второго взгляд — хоть на лыжах скользи.Сидит собакой дворовой.«Прогнали, браток… за што? — не пойму.Хоть в цирке ходи по канату».«Товарищ, это не по моемуведомству и наркомату».«Ты правде, браток, а не мне пособи,вгрызи в безобразие челюсть».Но второй в ответ недовольно сопит,карандашом ощерясь:«А-а-а! Ты за протекцией. Понял я вас!»Аж камень от гнева завянет.«Как можно, без всяких протекций явясь,просить о протекции? Занят».Величественные опускает глазав раскопку бумажного клада.«Товарищ, ни слова! Я сказал,и… прошу не входить без доклада».По камню парень, по лестнице вниз.Оплеван и уничтожен.«Положим, братцы, что он — коммунист,а я, товарищи, кто же?»В раздумьи всю ночь прошатался тенью,а издали, светла,нацелилась и шла к учреждениючистильщика солнца метла.

[1929]

Они и мы*

В даль глазами лезу я…Низкие лесёнки;мне сия Силезиявлезла в селезенки.Граница. Скука польская.Дальше — больше.От дождика скользкаяпочва Польши.На горизонте — белое.Снега и Негорелое^*.Как приятно со́ снегувдруг увидеть сосенку.Конешно — березки,снегами припарадясь,в снежном лоскебольшущая радость.Километров тыщеюна Москву рвусь я.Голая, нищаябежит Белоруссия.Приехал — сошел у знакомых картин:вокзал Белорусско-Балтийский.Как будто у про́клятых лозунг один:толкайся, плюйся да тискай.Му́ка прямо.Ездить — особенно.Там — яма,здесь — колдобина.Загрустил, братцы, я!Дыры — дразнятся.Мы и Франция…Какая разница!Но вот, врабатываясь и оглядывая,как штопается каждая дырка,насмешку снова ломаешь надвоеи перестаешь европейски фыркать.Долой подхихикивающих разинь!С пути, джентльмены лаковые!Товарищ, сюда становись, из грязи́рабочую жизнь выволакивая!

[1929]

Кандидат из партии*

Сколько их? Числа им нету.Пяля блузы, пяля френчи,завели по кабинетуи несут повинность этусквозь заученные речи.Весь в партийных причиндалах,ноздри вздернул — крыши выше…Есть бумажки — прочитал их,нет бумажек — сам напишет.Все у этаких в порядке,не язык, а маслобой…Служит и играет в пряткис партией, с самим собой.С классом связь? Какой уж класс там!Классу он — одна помеха,Стал стотысячным баластом.Ни пройти с ним, ни проехать.Вышел из бойцов с годамив лакированные душки…День пройдет — знакомой дамехвост накрутит по вертушке.Освободиться бы от ихней братии,удобней будет и им и партии.

[1929]

Монте-Карло*

Мир в тишине с головы до пят.Море — не запятни́тся.Спят люди. Лошади спят.Спит — Ницца.Лишь у ночи в черной марлефары вспыхивают ярки —это мчится к Монте-Карлеавтотранспорт высшей марки.Дым над морем — пух как будто,продолжая пререкаться,это входят яхты в бухты,подвозя американцев.Дворцы и палаццо монакского принца^*…Бараны мира, пожалте бриться!Обеспечены годамилет на восемьдесят семь,дуют пиковые дамы,продуваясь в сто систем.Демонстрируя обновы,выигравших подсмотрев,рядом с дамою бубновойдует яро дама треф.Будто горы жировые,дуют, щеки накалив,настоящие, живыеи тузы и короли.Шарик скачет по рулетке,руки сыпят франки в клетки,трутся карты лист о лист.Вздув карман кредиток толщью— хоть бери его наощупь! —вот он — капиталист.Вот он, вот он — вор и лодырь —из бездельников-деляг,мечет с лодырем колоды,мир ограбленный деля.Чтобы после на закате,мозг расчетами загадив,отягчая веток сеть,с проигрыша повисеть.Запрут под утро азартный зуд,вылезут и поползут.Завидев утра полосу,они ползут, и я ползу.Сквозь звезды утро протекало;заря ткалась прозрачно, ало,и грязью в розоватой калькена грандиозье Монте-Карлопоганенькие монтекарлики.

[1929]

Вонзай самокритику!*

Наш труд сверкает на «Гиганте»^*,сухую степь хлебами радуя.Наш труд блестит. Куда ни гляньте,встает фабричного оградою,Но от пятна и солнца блескне смог застраховаться, —то ляпнет нам пятно Смоленск,то ляпнут астраханцы^*.Болезнь такая глубока,не жди, газеты покастатейным гноем вытекут, —ножом хирурга в бокавонзай самокритику!Не на год, не для видикатакая критика.Не нам критиковать кричадля спорта горластого,нет, наша критика — рычаги жизни и хозяйства.Страна Советов, чисть себя —нутро и тело,чтоб, чистотой своей блестя,республика глядела.Чтоб не шатать левей, правейдомину коммунизма,шатающихся проверьсвоим рабочим низом.Где дурь, где белых западня,где зава окружит родня —вытравливай от дня до днято ласкою, то плетью,чтоб быстро бы страну поднять,идя по пятилетью.Нам критика из года в годнужна, запомните,как человеку — кислород,как чистый воздух — комнате.

[1929]

Два соревнования*

Европу огибаю железнодорожным туроми в дымные дни и в ночи лунные.Черт бы ее взял! — она не дура,она, товарищи, очень умная,Здесь на длинные нити расчетабусы часов привыкли низаться,здесь каждый друг с другом спорит до чертапо всем правилам рационализации.Французы соревнуются с англичанами рыжими:кто из рабочего больше выжмет.Соревнуются партии («рабочая» наипаче!),как бы рабочего почище околпачить.В полицейской бойне, круша и калеча,полиция соревнуется (особенно эсдечья).Газеты соревнуются во весь рот,кто СССР получше обоврет.Миротворцы соревнуются по Лигам наций,с кем вперегонки вооружением гнаться.«Соседи», перед тем как попробовать напасть,соревнуются, у кого зубастее пасть.Эмигранты соревнуются (впрочем, паршиво!),кто больше и лучше наделает фальшивок.Мордами пушек в колонии тычась,сковывая, жмя и газами пованивая,идет капиталистическоесоревнование.Они соревнуются, а мы чего женашей отсталости отпустили вожжи?Двиньте в пятилетку, вперед на пятнадцать,чтоб наши кулаки и мускулы видели!В работе и в обороне выходите соревноваться,молодой республики молодые строители!

[1929]

На Западе все спокойно*

Как совесть голубя, чист асфальт.Как лысина банкира, тротуара плиты(после того, как трупы на грузовозы взваляти кровь отмоют от плит поли́тых).В бульварах буржуеныши, под нянин сказ,медведям игрушечным гладят плюшики(после того, как баллоны заполнил гази в полночь прогрохали к Польше пушки).Миротворцы сияют цилиндровым глянцем,мозолят язык, состязаясь с мечом(после того, как посланы винтовки афганцам,а бомбы — басмачам).Сидят по кафе гусары спешенные.Пехота развлекается в штатской лени.А под этой идиллией — взлихораденно-бешеныевоенные приготовления.Кровавых капель пунктирный путьползет по земле, — недаром кругла!Кто-нибудь кого-нибудьподстреливает из-за угла.Целят — в сердце. В самую точку.Одно стрельбы командирам надо —бунтовщиков смирив в одиночку,погнать на бойню баранье стадо.Сегодня кровишка мелких стычек,а завтра в толпы танки тыча,кровищи вкус война поймет, —пойдет хлестать с бронированных птичекжелеза и газа кровавый помет.Смотри, выступает из близких лет,костьми постукивает лошадь-краса.На ней войны пожелтелый скелет,и сталью синеет смерти коса.Мы, излюбленное пушечное лакомство,мы, оптовые потребители костылей и протез,мы выйдем на улицу, мы 1 августааж к небу гвоздями прибьем протест.Долой политику пороховых бочек!Довольно до́ма пугливо щуплиться!От первой республики крестьян и рабочихотбросим войны штыкастые щупальцы.Мы требуем мира. Но если тронете,мы в роты сожмемся, сжавши рот.Зачинщики бойни увидят на фронтеодин восставший рабочий фронт.

[1929]

Заграничная штучка*

Париж, как сковородку желток,заливал электрический ток.Хоть в гости, хоть на дом —женщины тучею.Время — что надо —распроститучье.Но с этих ли утехфранцузу распалиться?Прожили, мол, всех,кроме полиции.Парижанин глух.Но все мусьиподмигивают на углубульвар де Капюси́н.Себя стеляидущим дорогою,на двух костыляхстоит одноногая.Что была за будущность?Ну — были ноги.Была одной из будочницжелезной дороги.Жила, в лохмотьях кроясьжуя понемногу.И вдруг на счастье поездей срезал ногу.Пролечена выплата.Поправлена еле,работница выплюнутабольницей в панели.Что толку в ногатых?Зеваешь, блуждая.Пресыщенность богатыхбезножье возбуждает.Доказательство — налицо.Налицо — факт.Дрянцо с пыльцой,а девушка нарасхват.Платье зеленоевыпушено мехом,девушка определеннопользуется успехом.Стихом беспардоннымпою, забывши меру —как просто за кордономсделать карьеру.

[1929]

Парижанка*

Вы себе представляете парижских женщинс шеей разжемчуженной, разбриллиантенной рукой…Бросьте представлять себе! Жизнь — жестче —у моей парижанки вид другой.Не знаю, право, молода или стара она,до желтизны отшлифованная в лощеном хамье.Служит она в уборной ресторана —маленького ресторана — Гранд-Шомьер.Выпившим бургундского может захотетьсядля облегчения пойти пройтись.Дело мадмуазель подавать полотенце,она в этом деле просто артист.Пока у трюмо разглядываешь прыщик,она, разулыбив облупленный рот,пудрой подпудрит, духами попрыщет,подаст пипифакс и лужу подотрет.Раба чревоугодий торчит без солнца,в клозетной шахте по суткам клопея,за пятьдесят сантимов! (по курсу червонцас мужчины около четырех копеек).Под умывальником ладони омывая,дыша диковиной парфюмерных зелий,над мадмуазелью недоумевая,хочу сказать мадмуазели: — Мадмуазель, ваш вид, извините, жалок.На уборную молодость губить не жалко вам?Или мне наврали про парижанок,или вы, мадмуазель, не парижанка.Выглядите вы туберкулезно и вяло.Чулки шерстяные… Почему не шелка́?Почему не шлют вам пармских фиалокблагородные мусью от полного кошелька? —Мадмуазель молчала, грохот наваливална трактир, на потолок, на нас.Это, кружа веселье карнавалово,весь в парижанках гудел Монпарнас.Простите, пожалуйста, за стих раскрежещенныйи за описанные вонючие лужи,но очень трудно в Париже женщине,если женщина не продается, а служит.

[1929]

Красавицы*

(Раздумье на открытии Grand Opéra[1])

В смокинг вштопорен,побрит что надо.По гранд по оперегуляю грандом.Смотрю в антракте —красавка на красавице.Размяк характер —всё мне нравится.Талии — кубки.Ногти — в глянце.Крашеные губкирозой убиганятся^*.Ретушь — у глаза.Оттеняет синь его.Спины из газацвета лососиньего.Упадая с высоты,пол метут шлейфы.От такой красотысторонитесь, рефы^*.Повернет — в брильянтах уши.Пошеве́лится шаля —на грудинке ряд жемчужинобнажают шеншиля^*.Платье — пухом. Не дыши.Аж на старом на моржетолько фай да крепдешин,только облако жоржет.Брошки — блещут… на́ тебе! —с платья с полуголого.Эх, к такому платью быда еще бы… голову.

[1929]

Стихи о советском паспорте*

Я волком бы выгрыз бюрократизм.К мандатам почтения нету.К любым чертям с матерями катисьлюбая бумажка. Но эту…По длинному фронту купе и каютчиновник учтивый движется.Сдают паспорта, и я сдаюмою пурпурную книжицу.К одним паспортам — улыбка у рта.К другим — отношение плевое.С почтеньем берут, например, паспортас двухспальным английским левою.Глазами доброго дядю выев,не переставая кланяться,берут, как будто берут чаевые,паспорт американца.На польский — глядят, как в афишу коза.На польский — выпяливают глазав тугой полицейской слоновости —откуда, мол, и что это загеографические новости?И не повернув головы кочани чувств никаких не изведав,берут, не моргнув, паспорта датчани разных прочих шведов,И вдруг, как будто ожогом, ротскривило господину.Это господин чиновник беретмою краснокожую паспортину.Берет — как бомбу, берет — как ежа,как бритву обоюдоострую,берет, как гремучую в 20 жалзмею двухметроворостую.Моргнул многозначаще глаз носильщика,хоть вещи снесет задаром вам.Жандарм вопросительно смотрит на сыщика,сыщик на жандарма.С каким наслажденьем жандармской кастойя был бы исхлестан и распятза то, что в руках у меня молоткастый,серпастый советский паспорт.Я волком бы выгрыз бюрократизм.К мандатам почтения нету.К любым чертям с матерями катисьлюбая бумажка. Но эту…Я достаю из широких штаниндубликатом бесценного груза.Читайте, завидуйте, я — гражданинСоветского Союза.

[1929]

Нота Китаю*

Чаще и чаще глаза кидаюк оскаленному Китаю.Тает или стоит, не тая,четырехсотмиллионная туча Китая?Долго ли будут шакалы стаейгенеральствовать на Китае?Долго ли белых шайка спита́ябудет пакостить земли Китая?Дредноуты Англии тушей китадолго ли будут давить Китай?Руку на долгую дружбу дай,сотнемиллионный рабочий Китай!Давайте, китайцы, вместе с Китаемс империалистами счеты сквитаем.Но — не мерещится пусть Китаю,что угрозами нас закидают.Если белогвардейская стаяк нашим границам двинет с Китая —стиснем винтовки, шинели скатаем,выйдем в бои с генеральским Китаем.

[1929]

Долой!*

Западным братьям

Старья лирозвоны умели вывестилик войны завидной красивости.В поход — на подвиг, с оркестром и хором!Девицы глазеют на золото форм.Сквозь губки в улыбке, сквозь звезды очей —проходят гусары полком усачей^*.В бою погарцуй — и тебе за доблестичины вручены, эполеты и области.А хочешь — умри под ядерным градом, —тебе века взмонументят награду.Кое-кто и сегодня мерином сивымподвирает, закусив поэтические удила́:«Красивые, во всем красивом,они несли свои тела…»^*Неужели красиво? Мерси вамза эти самые красивые дела!Поэтами облагороженная война и военщинадолжна быть поэтом оплевана и развенчана.Война — это ветер трупной вонищи.Война — завод по выделке нищих.Могила безмерная вглубь и вширь,голод, грязь, тифы и вши.Война — богатым банки денег,а нам — костылей кастаньетный теньк.Война — приказ, война — манифест:— Любите протезами жен и невест! —На всей планете, товарищи люди,объявите: войны не будет!И когда понадобится кучки правителей и правительствистребить для мира в целом свете,пролетарий — мира глашатай и провидец —не останавливайся перед этим!

[1929]

Голосуем за непрерывку*

Колокола. Ни гудка, ни стука.Бронзовая скука.Патлы маслом прилампадя,сапоги навакся,в храм живот приносит дядя:«Божья матерь — накося!»Вместе с дядею — женашествует важно.Как комод — сложена,как павлин — ряжена.Искрестилась толпа,отмахала локоть.Волосатого попанадоть в лапу чмокать.К дому, выполнив обряд,прутся дядя с тетей.Здесь уже с утра сидятмухи на компоте.Семья садится радостновокруг сорокаградусной.От водки, от Христовых думфилософеет нежный ум.Сияет каждый атомпод серебристым матом.Перейдут на мордобой,кончив водку эту.Дальше всё само собой,как по трафарету.Воскресный город избит и испит,спит под листком красненьким.И это у нас называлось «быт»и называлось — праздником.Заря взвивается светла,во рту заметна убыль.Пречистая метет метлаволосья и зубы.Сам господь всеблагойкрестит пухлой рукойэтот быт блошино-мушиный.И вот этот такойпаутинный покойизничтожит товарищ машина.Эх, машинушку пустим,непрерывная — сама пойдет.Наладим, подмажем да пустим!На карте Союза из каждой клеткивстают гиганты на смотр пятилетки.Сквозь облачный пар, сквозь дымные клубывиденьем встают стадионы и клубы.На месте колокольного уханьяпыхтит аппетитно фабрика-кухня.И день, наступивший на примус, на плиты,встает электричеством облитый.Пусть гибнущий быт обывателю бедствие!Всем пафосом стихотворного рыкая славлю вовсю, трублю и приветствуютебя — производственная непрерывка.

[1929]

Изобретательская семидневка*

Товарищи, мой педагогический стихвам преподать рад.Надо вам следующие изобрестиза аппаратом аппарат.Во-первых, такой аппарат желателен:приладив рычаги и винтики,изобретите мощный «электроразжиматель»для зажимателей самокритики.Во-вторых, большущий ватман-коверрасчертите изобретеньем новеньким,придумайте спешно «автоуховерт»для проворота ушей чиновникам.В-третьих, комбинируя мало-помалусистему рычагов и домкратов, —изобретите «автомехановышибалу»для вышибания бюрократов.В-четвертых, чтоб не подменяли энергию массдеятельностью староспецовского лона,изобретите и усовершенствуйте «ком-ватер-пас»для выявления руководительских уклонов.В-пятых, объединив электрический токс трубопроводом близким,изобретите особый канализационный стокдля отвода канцелярской отписки.В-шестых, если «завтраками» вас томят —снимите с хозяйственников бремя —изобретите «антиволокитоаппарат»для выдачи изобретателям премий.В-седьмых, подумайте, усевшись на крыльцо,и выдумаете, когда посидите,чтоб делалось в учреждениях приветливое лицо,если явится изобретатель-посетитель.Выполнив мой руководящий стих,в любое учреждение забредайте:может всё, что угодно, изобрести —будет обласкан изобретатель.

[1929]

Анчар*

(Поэма об изобретательстве)

Кто мчится, кто скачет^*, кто лазит и носитсянеистовей бешеного письмоносца?Кто мчится, кто скачет^*, не пьет и не ест, —проситель всех заседающих мест?Кто мчится, кто скачет^* и жмется гонимо, —и завы, гордясь, проплывают мимо?Кто он, который каждому в тягость,меж клумбами граждан — травою сорной?Бедный родственник? Беглый бродяга?Лишенный прав? Чумной? Беспризорный?Не старайтесь — не угадать,куда фантазией ни забредайте!Это прошагивает свои годасоветский изобретатель.Он лбом прошибает дверную серию.Как птицу, утыкали перья.С одной захлопнутой справится дверью —и вновь баррикадина дверья.Танцуй по инстанциям, смета и план!Инстанций, кажись, не останется,но вновь за Монбланом встает Монбланпятидесяти инстанций.Ходил юнец и сосунок,ходил с бородкою на лике,ходил седой… Ходил и слег,«и умер бедный раб у ногнепобедимого владыки»^*.Кто «владыки»? Ответ не новенький:хозяйствующие чиновники.Ну, а нельзя ли от хозяйстваих отослать губерний за сто?Пусть в океане Ледовитомживут анчаром ядовитым.

[1929]

Застрельщики*

Довольно ползало время-гад,копалось время-крот!Рабочий напор ударных бригадвремя рвани вперед.По-новому перестраивай жизнь —будни и праздники выровняй.День ко дню как цепочка нижись,непрерывней и дисциплинированней.Коммуна — дело годов, не веков —больше к машинам выставьквалифицированных кадровиковшахтеров, токарей, мотористов.Обещаем мы, слесаря и резчики:вынесем — любая работа взвались.Мы — зачинатели, мы — застрельщикиновой пятилетки боев за социализм.Давай на тракторе, в авто и вагонена пятилетнем перегонезаносчивых американцев догоним,догоним — и перегоним.В стройке, в ковке, в кипеньи литья,всею силой бригадовойпо пятилетнему плану идя,шагом год выгадывай.

[1929]

Американцы удивляются*

Обмерев, с далекого берегаСССР глазами выев,привстав на цыпочки, смотрит Америка,не мигая, в очки роговые.Что это за люди породы редкойкопошатся стройкой там, поодаль?Пофантазировали с какой-то пятилеткой…А теперь выполняют в 4 года!К таким не подойдешь с американской меркою.Их не соблазняют ни долларом, ни гривною,и они во всю человечью энергиюкруглую неделю дуют в непрерывную.Что это за люди? Какая закалка!Кто их так в работу вкли́нил?Их не гонит никакая палка —а они сжимаются в стальной дисциплине!Мистеры, у вас практикуется исстариденьгой окупать строительный норов.Вы не поймете, пухлые мистеры,корни рвения наших коммунаров.Буржуи, дивитесь коммунистическому берегу —на работе, в аэроплане, в вагоневашу быстроногую знаменитую Америкумы и догоним и перегоним.

[1929]

Два опиума*

Вливали в Россию цари вино да молебны, —чтоб вместо класса была дурацкая паства,чтоб заливать борьбу красноголовым да хлебным,чтоб заливать борьбу пожарной кишкой пьянства.Искрестившийся народза бутылками орет.В пляс — последняя копейка.Пей-ка,лей-кав глоткуводку.Пей, покау кабакаляжешь отдохнуть от драк,расфонаренный дурак.С этаким ли винолизомвыстроить социализм?Справиться ли пьянымс пятилетним планом?Этим ли сжать себя в дисциплине?Им не пройти и по ровной линии!Рабочий ответ —нет!В жизнь вонзи, строитель-класс,трезвую волю и трезвый глаз.Мы были убогими, были хромыми,в покорных молитвах горбились в храме.Октябрь эту рухлядь и вымыл, и вымел,и выдал нам землю у зелени в раме.Не сгубим отдых в пьяной запарке,не водку в глотку, а в лодку на водах!Смотри — для нас расчищаются парки,и с флагов сияет «Культура и отдых»^*.Рабочий класс колонны вывелв олимпиады и на стадионы.Заменим звоном шагов в коллективеколоколов идиотские звоны.Мы пафосом новым упьемся до́пьяна,вином своих не ослабим воль.Долой из жизни два опиума —бога и алкоголь!

[1929]

Надо бороться*

У хитрого богалазеек — много.Нахально и прямогнусавит из храма.С иконы глядитсяХристос сладколицый.В присказках, в пословицахгосподь славословится,имя боговона губе у убогова.Галдят и донынеродители нашио божьем сыне,о божьей мамаше.Про этого самого хитрого богапоются поэтами разные песни.Окутает песня дурманом, растрогав,зовя от жизни лететь поднебесней.Хоть вешай замок на церковные туши,хоть все иконы из хаты выставь.Вранье про бога в уши и в душипролезет от сладкогласых баптистов.Баптисту замок повесь на уста,а бог обернется похабством хлыста.А к тем, кого не поймать на бабца,господь проберется в пищаньи скопца.Чего мы ждем? Или выждать хочется,пока и церковь не орабочится?!Религиозная гудит ерундистика,десятки тысяч детей перепортив.Не справимся с богом газетным листиком —несметную силу выставим против.Райской бредней, загробным чаяньемловят в молитвы душевных уродцев,Бога нельзя обходить молчанием —с богом пронырливым надо бороться!

[1929]

Смена убеждений*

Он шел, держась за прутья перил,сбивался впотьмах косоного.Он шел и орал и материли в душу, и в звезды, и в бога.Вошел — и в комнате водочный духот пьяной перенагрузки,назвал мимоходом «жидами» двухсамых отъявленных русских.Прогромыхав в ночной тишине,встряхнув семейное ложе,миролюбивой и тихой женескулу на скулу перемножил.В буфете посуду успев истолочь(помериться силами не с кем!),пошел хлестать любимую дочьгалстуком пионерским.Свою мебелишку затейливо спутавв колонну из стульев и кресел,коптилку — лампадку достав из-под спуда,под матерь, под божью подвесил.Со всей обстановкой в ударной вражде,со страстью льва холостогосорвал со стены портреты вождейи кстати портрет Толстого.Билет профсоюзный изодран в клочки,ногою бушующей попран,и в печку с размаха летят значкиОсавиахима и МОПРа^*.Уселся, смирив возбужденный дух, —небитой не явится личности ли?Потом свалился, вымолвив: «Ух,проклятые черти, вычистили!!!»

[1929]

Пример, не достойный подражания*

Тем, кто поговорили и бросили

Все — в ораторском таланте.Пьянке — смерть без колебания.Это заседает анти —алкогольная компания.Кулаком наотмашь в грудьбьют себя часами кряду.«Чтобы я? да как-нибудь?да выпил бы такого яду?!»Пиво — сгинь, и водка сгинь!Будет сей порок излечен.Уменьшает он мозги,увеличивая печень.Обсудив и вглубь и вдоль,вырешили всё до толики:де — ужасен алкоголь,и — ужасны алкоголики.Испершив речами глотки,сделали из прений вывод,что ужасный вред от водкии ужасный вред от пива…Успокоившись на том,выпив чаю 10 порций,бодро вылезли гуртомяростные водкоборцы.Фонарей горят шары,в галдеже кабачный улей,и для тени от жарыводкоборцы завернули…Алкоголики, — воспряньте!Неуместна ваша паника!гляньте — пиво хлещет анти —алкогольная компанийка.

[1929]

Первый из пяти*

Разиньте шире глаза раскаленные,в газету вонзайте зрачков резцы.Стройтесь в ряды! Вперед, колонныпервой армии контрольных цифр.Цифры выполнения, вбивайте клинья,цифры повышений, выстраивайтесь, стройны!Выше взбирайся, генеральная линияиндустриализации Советской страны!Множьтесь, единицы, в грабли и вилы.Перед нулями станьте на-караул.Где вы, неверы, нытики-скулилы —Ау?..Множим колес маховой оборот.Пустыри тракторами слизываем!Радуйтесь шагу великих работ,строящие социализм!Сзади оставляя праздников вышки,речку времени взрезая вброд, —непрерывно, без передышкивперед!Расчерчивайся на душе у пашен,расчерчивайся на грудище города,гори на всем трудящемся мире,лозунг: «Пятилетка — в 4 года!»В четыре! В четыре! В четыре!

[1929]

В 12 часов по ночам*

Прочел: «Почила в бозе…»Прочел и сел в задумчивой позе.Неприятностей этих потрясающее количество.Сердце тоской ободрано.А тут еще почила императрица,государыня Мария Феодоровна^*.Париж печалью ранен…Идут князья и дворянев храм на «рюДарю»^*.Старухи… наружность жалка…Из бывших фрейлин мегерывстают, волоча шелка…За ними в мешках-пиджакахиз гроба встают камергеры.Где ваши ленты андреевские?^*На помочи лент отрезкипошли, штаны волоча…Скрываясь от лапм от резких,в одном лишь лы́синном блеске,в двенадцать часов ПО НОЧАМ^*из гроба, тише, чем мыши,мундиры пропив и прожив,из гроба выходят «бывшие»сенаторы и пажи.Наморщенные, как сычи,встают казаки-усачи,а свыше блики упалина лики их вышибальи.Ссыпая песок и пыль,из общей могилы братскойвыходят чины и столпыРоссии императорской…Смотрю на скопище это.Явились… сомнений нет,они с того света…или я на тот свет.На кладбищах не пляшут лихо.Но не буду печаль корчить.Королевы и королихи,становитесь в очередь.

[1929]

Помните*

Плохая погодка у нас на Ламанше.У нас океан рукавом как замашет —пойдет взбухать водяная квашня.Людям — плохо. Люди — тошнят.Люди — скисли. И осатанели.Люди изобретают тоннели.Из Франции в Англию корректно, парадноходите пешком туда и обратно.Идешь под ручку — невеста и ты,а над тобой проплывают киты.Кафе. Оркестр фокстротит игру.А сверху рыбки мечут икру.Под аркой, где свет электрический множится,лежит, отдыхая, мать-осьминожица.Пялятся в планы предприниматели, —каждый смотрит, глазаст и внимателен.Говорит англичанин: «Напрасный труд —к нам войной французы попрут».Говорит француз: «Напрасный труд —к нам войной англичане попрут».И оба решили, идею кроша:«На этот план не дадим ни гроша».И изобретатель был похоронен.Он не подумал об их обороне.Изобретатели, бросьте бреднио беспартийности изобретений.Даешь — изобретения, даешь — науку,вооружающие пролетарскую руку.

[1929]

Птичка божия*

Он вошел, склонясь учтиво.Руку жму. — Товарищ — сядьте!Что вам дать? Автограф? Чтиво?— Нет. Мерси вас. Я — писатель.— Вы? Писатель? Извините.Думал — вы пижон. А вы…Что ж, прочтите, зазвенитегрозным маршем боевым.Вихрь идей у вас, должно быть.Новостей у вас вагон.Что ж, пожалте в уха в оба.Рад товарищу. — А он:— Я писатель. Не прозаик.Нет. Я с музами в связи. —Слог изыскан, как борзая.Сконапель ля поэзи́^*.На затылок нежным жестомон кудрей закинул шелк,стал барашком златошерстыми заблеял, и пошел.Что луна, мол, над долиной,мчит ручей, мол, по ущелью.Тинтидликал мандолиной,дундудел виолончелью.Нимб обвил волосьев копны.Лоб горел от благородства.Я терпел, терпел и лопнули ударил лапой о́б стол.— Попрошу вас покороче.Бросьте вы поэта корчить!Посмотрю с лица ли, сзади ль,вы тюльпан, а не писатель.Вы, над облаками рея,птица в человечий рост.Вы, мусье, из канареек,чижик вы, мусье, и дрозд.В испытанье битв и бедс вами, што ли, мы полезем?В наше время тот — поэт,тот — писатель, кто полезен.Уберите этот торт!Стих даешь — хлебов подвозу.В наши дни писатель тот,кто напишет марш и лозунг!

[1929]

Стихи о Фоме*

Мы строим коммуну, и жизнь саматрубит наступающей эре.Но между нами ходит Фома^*и он ни во что не верит.Наставь ему достижений любыхна каждый вкус и вид,он лишь тебе половину губына достиженья — скривит.Идем на завод отстроенный мы —смирись перед ликом факта.Но скептик смотрит глазами Фомы:— Нет, что-то не верится как-то. —Покажешь Фомам вознесенный доми ткнешь их и в окна, и в двери.Ничем не расцветятся лица у Фом.Взглянут — и вздохнут: «Не верим!»Послушайте, вы, товарищ Фома!У вас повадка плохая.Не надо очень большого ума,чтоб все отвергать и хаять.И толк от похвал, разумеется, мал.Но слушай, Фоминая шатия!Уж мы обойдемся без ваших похвал —вы только труду не мешайте.

[1929]

Я счастлив!*

Граждане, у меня огромная радость.Разулыбьте сочувственные лица.Мне обязательно поделиться надо,стихами хотя бы поделиться.Я сегодня дышу как слон,походка моя легка,и ночь пронеслась, как чудесный сон,без единого кашля и плевка.Неизмеримо выросли удовольствий дозы.Дни осени — баней воняют,а мне цветут, извините, — розы,и я их, представьте, обоняю.И мысли и рифмы покрасивели и особенные,аж вытаращит глаза редактор.Стал вынослив и работоспособен,как лошадь или даже — трактор.Бюджет и желудок абсолютно превосходен,укреплен и приведен в равновесие.Стопроцентная экономия на основном расходе —и поздоровел и прибавил в весе я.Как будто на язык за кусом кускладут воздушнейшие торта —такой установился феерический вкусв благоуханных апартаментах рта.Голова снаружи всегда чиста,а теперь чиста и изнутри.В день придумывает не меньше листа,хоть Толстому ноздрю утри.Женщины окружили, платья испестря,все спрашивают имя и отчество,я стал определенный весельчак и остряк —ну просто — душа общества.Я порозовел и пополнел в лице,забыл и гриппы и кровать.Граждане, вас интересует рецепт?Открыть? или… не открывать?Граждане, вы утомились от жданья,готовы корить и крыть.Не волнуйтесь, сообщаю: граждане — ясегодня — бросил курить.

[1929]

Мы*

Мы — Эдисоны^* невиданных взлетов, энергий и светов.Но главное в нас — и это ничем не засло́нится, —главное в нас это — наша Страна советов,советская воля, советское знамя, советское солнце.Внедряйтесь и взлетайтеи вширь и ввысь.Взвивай, изобретатель,рабочую мысль!С памятник ростом будут наши капусты и наши моркови,будут лучшими в мире наши коровы и кони.Массы — плоть от плоти и кровь от крови,мы советской деревни титаны Маркони^*.Пошла борьба и в знании,класс на класс.Дострой коммуны зданиесмекалкой масс.Сонм электростанций, зажгись пустырями сонными,Спрессуем в массовый мозг мозга людские клетки.Станем гигантскими, станем невиданными Эдисонамии пяти-, и десяти-, и пятидесятилетки.Вредителей предательствои белый знаний лоскзабей изобретательством,рабочий мозг.Мы — Маркони гигантских взлетов, энергий и светов,но главное в нас — и это ничем не засло́нится, —главное в нас, это — наша Страна советов,советская стройка, советское знамя, советское солнце,

[1929]

Даешь!*

У города страшный вид, —город — штыкастый еж.Дворцовый Питер обвитрабочим приказом — «Даешь!»В пули, ядерный градСоветы обляпавший сплошь,белый бежал гадот нашего слова — «Даешь!»Сегодня вспомнишь, что сон,дворцов лощеный салон.Врага обломали угрозу —и в стройку перенесенгромовый, набатный лозунг.Коммуну вынь да положь,даешь непрерывность хода!Даешь пятилетку! Даешь —пятилетку в четыре года!Этот лозунг расти и множь,со знамен его размаши,и в ответ на это «Даешь!»шелестит по совхозам рожь,и в ответ на это «Даешь!»отзывается гром машин.Смотри, любой маловер и лгун,пришипься, правая ложь!Уголь, хлеба, железо, чугундаешь! Даешь! Даешь!

[1929]

Октябрьский марш*

В мире яснейте рабочие лица, —лозунг и прост и прям:надо в одно человечество слитьсявсем — нам, вам!Сами жизнь и выжнем и выкуем.Стань электричеством, пот!Самый полный развей непрерывкоюход, ход, ход!Глубже и шире, темпом вот эдаким!Крикни, победами горд —«Эй, сэкономим на пятилеткегод, год, год!»Каждый, которому хочется оченьгоры товарных груд, —каждый давай стопроцентный, без порчитруд, труд, труд!Сталью блестят с генеральной стройкисотни болтов и скреп.Эй, подвезем работникам стойкимхлеб, хлеб, хлеб!В строгое зеркало сердцем взглянем,счистим нагар и шлак.С партией в ногу! Держи без вилянийшаг, шаг, шаг!Больше комбайнов кустарному лугу,больше моторных стай!Сталь и хлеб, железо и угольдай, дай, дай!Будем в труде состязаться и гнаться.Зря не топчись и не стой!Так же вымчим, как эти двенадцать,двадцать, сорок и сто!В небо и в землю вбивайте глаз свой!Тишь ли найдем над собой?Не прекращается злой и классовыйбой, бой, бой!Через года, через дюжины даже,помни военный строй!Дальневосточная, зорче на стражестой, стой, стой!В мире яснейте рабочие лица, —лозунг и прост и прям:надо в одно человечество слитьсявсем — нам, вам.

[1929]

Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка*

К этому месту будет подвезено в пятилетку 1 000 000 вагонов строительных материалов. Здесь будет гигант металлургии, угольный гигант и город в сотни тысяч людей.

Из разговора.

По небу тучи бегают,дождями сумрак сжат,под старою телегоюрабочие лежат.И слышит шепот гордыйвода и под и над:«Через четыре годаздесь будет город-сад!»Темно свинцовоночие,и дождик толст, как жгут,сидят в грязи рабочие,сидят, лучину жгут.Сливеют губы с холода,но губы шепчут в лад:«Через четыре годаздесь будет город-сад!»Свела промозглость корчею —неважный мокр уют,сидят впотьмах рабочие,подмокший хлеб жуют.Но шепот громче голода —он кроет капель спад:«Через четыре годаздесь будет город-сад!»Здесь взрывы закудахтаютв разгон медвежьих банд,и взроет недра шахтоюстоугольный «Гигант».Здесь встанут стройки стенами.Гудками, пар, сипи.Мы в сотню солнц мартенамивоспламеним Сибирь.Здесь дом дадут хороший нами ситный без пайка,аж за Байкал отброшеннаяпопятится тайга».Рос шепоток рабочегонад темью тучных стад,а дальше неразборчиво,лишь слышно — «город-сад».Я знаю — город будет,я знаю — саду цвесть,когда такие людив стране в советской есть!

[1929]

Лозунги по КИМу*

Стекайтесь, кепки и платки,каждый, кто в битве надежен!Теснее сплачивай, КИМ,плечи мировой молодежи!С нового ль, старого ль света,с колоний забитых тащишься ль,помни: Страна советов —родина всех трудящихся.КИМ — лучших отбор,фашисты — худших сброд.Красные, готовьте отпорсиле черных рот!На Западе капитал — западня.Всей молодой голытьбойпоставим в порядок дняатаку, штурм, бой!Повтори сто двадцать крат,на знаменах лозунгом выставь, —что шелковый социал-демократне лучше мясников-фашистов;Интернационалом крой, —забьет голосина (не маленький!)нежноголосый ройсынков капитала-маменьки.Не хвастаясь и не крича,соревнуясь ударней, упорней,выкорчевывай по завету Ильичакапитала корявые корни.Работа трудна и крута…Долой разгильдяйскую слизь!Вздымай производительность труда:себестоимость срежь, снизь!Время идет не скоро.Год с пятилетки скиньте-ка.Из КИМа вон паникеров!Вон из КИМа нытиков!Стекайтесь, кепки и платки,каждый, кто в битве надежен!Теснее сплачивай, КИМ,плечи мировой молодежи!

[1929]

Отречемся*

Дом за домом крыши вздымай,в небо трубы вверти!Рабочее тело хольте дома,тройной кубатурой квартир.Квартирка нарядная,открывай парадное!Входим — и увидели:вид — удивителен.Стена — в гвоздях. Утыкали ее.Бушуйте над чердаками, зи́мы, —а у нас в столовой висит бельегирляндой разных невыразимых.Изящно сплетая визголосие хоровое,надрывают дети силенки,пока, украшая отопление паровое,испаряются и высыхают пеленки.Уберись во-свояси, гигиена незваная,росой омывайте глаза.Зачем нам ванная?! Вылазит из ваннойпроживающая в ванне коза.Форточки заперты: «Не отдадим вентиляциипот рабочих пор!»Аж лампы сквозь воздух, как свечи, фитилятся,хоть вешай на воздух топор.Потолок в паутинных усах.Голова от гудения пухнет.В четыре глотки гудят примусана удивление газовой кухне.Зажал топор папашин кулачи́на, —из ноздрей табачные кольца, —для самовара тонкая лучинапапашей на паркете колется.Свезенной невыбитой рухляди скопозирает со шкафа приехавший клоп:«Обстановочка ничего — годится.Начнем размножаться и плодиться».Мораль стиха понятна сама,гвоздями в мозг вбита:— Товарищи, переезжая в новые дома,отречемся от старого быта!

Москва 22–23 ноября 1929 г.

Особое мнение*

Огромные вопросищи, огромней слоних,страна решает миллионнолобая.А сбоку ходят индивидумы, а у нихмнение обо всем особое.Смотрите, в ударных бригадах Союз,держат темп и не ленятся^*,но индивидум в ответ: «А я остаюсьпри моем, особом мненьице».Мы выполним пятилетку, мартены воспламени,не в пять годов, а в меньше,но индивидум не верит: «А у меняимеется, мол, особое мненьище».В индустриализацию льем заем,а индивидум сидит в томлениии займа не покупает и настаивает на своемсобственном, особенном мнении.Колхозим хозяйства бедняцких масс,кулацкой не спугнуты злобою,а индивидумы шепчут: «У насмнение имеется особое».Субботниками бьет рабочий мирпо неразгруженным картофелям и поленьям,а индивидумы нам заявляют: «Мыпосидим с особым мнением».Не возражаю! Консервируйте собственный разум,прикосновением ничьим не попортив,но тех, кто в работу впрягся разом, —не оттягивайте в сторонку и напротив.Трясина старья для нас не годна —ее машиной выжжем до дна.Не втыкайте в работу клинья, —и у нас и у массы и мысль однаи одна генеральная линия.

[1929]

На что жалуетесь?*

Растет курьерский строительный темп.В бригадах в ударных — тыщи.И лишь, как рак на мели, без темпрозаик уныло свищет.Отмашем в четыре пятерку лет,но этого мало поэту.В затылок в кудластый скребется поэт,а тем под кудрею — и нету.Обрезовой пулей сельскую темькулак иссверлил, неистов.Но, видите ли, не имеется тему наших у романистов.В две чистки сметаем с республики сор^*,пинок и рвачу и подлизе,а тут у рампы грустит режиссер —мол, нету ни тем, ни коллизий.Поэт, и прозаик, и драмщик зачах,заждались муз поприблудней.Сынам ли муз корпеть в мелочахкаких-то строительных будней?Скоро и остатки русалочных воспоминанийизэлектричат и Днепры и Волховы, —а искусство живет еще сказками няни,идущими от царей гороховых.«Он» и «она», да «луна», да плюс —фон из революционных героев и черни…Литература и ноет, и пухнет, как флюс,и кажется, посмотрю, прочту — и утоплюсьот скуки и от огорчений.Слезайте с неба, заоблачный житель!Снимайте мантии древности!Сильнейшими узами музу ввяжите,как лошадь, — в воз повседневности.Забудьте про свой про сонет да про опус,разиньте шире глаз,нацельте его на фабричный корпус,уставьте его на стенгаз!Простите, товарищ, я выражусь грубо, —но землю облапьте руками,чтоб трубадуры^* не стали «трубо…раз — трубо-дураками».

[1929]

Стих как бы шофера*

Граждане, мне начинает казаться,что вы недостойны индустриализации.Граждане дяди, граждане тети,Автодора^* ради — куда вы прете?!Сто́ит машине распрозаявиться —уже с тротуара спорхнула девица.У автомобильного у колесикаостановилась для пудрения носика.Объедешь мостовою,а рядом на лужищес «Вечерней Москвою»встал совторгслужащий.Брови поднял,из ноздри — волосья.«Что сегодняидет в «Коло́ссе»^*?Объехали этого, других догнали.Идут какие-то две канальи.Трепать галошипоходкой быстрой ли?Не обернешь их,и в ухо выстрелив.Спешишь — не до шуток! —и с прытью с блошиноюв людской в промежутоквопьешься машиною.И упрется радиаторв покидающих театр.Вам ехать надо? Что ж с того!Прижат мужчина к даме,идут по пузу мостовойсомкнутыми рядами.Во что лишь можно(не язык — феерия!)в момент обложенався шоферия.Шофер столкновеньям подвел итог:«Разинь гудок ли уймет?!Разве тут поможет гудок?!Не поможет и пулемет».Чтоб в эту в самую в индустриализациюверы шоферия не теряла,товарищи, и в быту необходимо взятьсяза перековку человеческого материала.

[1929]

Даешь материальную базу!*

Пусть ропщут поэты, слюною плеща,губою презрение вызмеив.Я, душу не снизив, кричу о вещах,обязательных при социализме.«Мне, товарищи, этажи не в этажи —мне удобства подай.Мне, товарищи, хочется житьне хуже, чем жили господа.Я вам, товарищи, не дрозд и не синица,мне и без этого делов массу.Я, товарищи, хочу возноситься,как подобает господствующему классу.Я, товарищи, из нищих вышел,мне надоело в грязи побираться.Мне бы, товарищи, жить повыше,у самых солнечных протуберанцев.Мы, товарищи, не лошади и не дети —скакать на шестой, поклажу взвалив?!Словом, — во-первых, во-вторых, и в-третьих, —мне подавайте лифт.А вместо этого лифта мне —прыгать — работа трехпотая!Черным углем на белой стеневыведено криво: «Лифт НЕ работает».Вот так же и многое противно глазу. —Примуса́, например?! Дорогу газу!Поработав, желаю помыться сразу.Бегай — лифт мошенник!Словом, давайте материальную базудля новых социалистических отношений».Пусть ропщут поэты, слюною плеща,губою презрение вызмеив.Я, душу не снизив, кричу о вещах,обязательных при социализме.

[1929]

Пролетарка, пролетарий, заходите в планетарий*

Войдешь и слышишь умный гудв лекционном зале.Расселись зрители и ждут,чтоб небо показали.Пришел главнебзаведующий,в делах в небесных сведущий.Пришел, нажал и завертелвесь миллион небесных тел.Говорит папаше дочь:«Попроси устроить ночь.Очень знать нам хочется,звездная Медведица,как вам ночью ходится,Как вам ночью ездится!»Завнебом, пальчиком ведя,покажет звездомедведя.Со звездою в осень скупо.Здесь же вызвездило купол.Не что-нибудь, не как-нибудь,а ночь как ночь и Млечный Путь.И тут, и сбоку, и везде —небесный свод в сплошной звезде.Как примус, примутся мерцать,спаля влюбленные сердца.Завнебом вежливо спросили:«Какие звезды над Бразилией?»Зажег завнебом Южный Крест,невиданнейший с наших мест.Светят, как миленькие,небесные светильники.Аж может устроить любая горничнаязатмение лунное и даже солнечное.Умри, поповья погань!Побыв в небесных сферах,мы знаем — нету богаи нету смысла в верах.Должен каждый пролетарийпосмотреть на планетарий.

[1929]

Последний крик*

О, сколько женского народупо магазинам рыскаюти ищут моду, просят моду,последнюю парижскую.Стихи поэта к вам нежны,дочки и мамаши.Я понимаю — вам нужнычулки, платки, гамаши.Склонились над прилавком ивой,перебирают пальцы платьице,чтоб очень было бы красивоеи чтоб совсем не очень тратиться,Но несмотря на нежность сильную,остановлю вас, тих и едок:— Оно на даму на субтильную,для буржуазных дармоедок.А с нашей красотой суровоюкостюм к лицу не всякий ляжет,мы часто выглядим коровоюв купальных трусиках на пляже.Мы выглядим в атласах — репою…Забудьте моду! К черту вздорную!Одежду в Москвошвее требуйпростую, легкую, просторную.Чтоб Москвошвей ответил: «Нате!Одежду не найдете проще —прекрасная и для занятийи для гуляний с милым в роще».

[1929]

Не увлекайтесь нами*

Если тебе «корова» имя,у тебя должны быть молоко и вымя.А если ты без молока и без вымени,то черта ль в твоем в коровьем имени!Этоверно и для художника и для поэта.Есть их работа и они сами:с бархатными тужурками, с поповскими волосами.А если только сидим в кабаке мы,это носит названье «богемы».На длинные патлы, на звонкое имяпрельстясь, комсомолец ныряет пивными.И вот в комсомольце срывается голос,бубнят в пивных декадентские дятлы.И вот оседает упрямый волос,спадают паклей поповские патлы,и комсомольская твердая мысльтечет, расслюнившись пивом трехгорным,и от земли улетают ввысьидеализма глупые вороны.Если тебе — комсомолец имя,имя крепи делами своими.А если гниль подносите вы мне,то черта ль в самом звенящем имени!

[1929]

Любители затруднений*

Он любит шептаться, хитер да тих,во всех городах и селеньицах:«Тс-с, господа, я знаю — у нихкакие-то затрудненьица».В газету хихикает, над цифрой трунив:«Переборщили, замашинив денежки.Тс-с, господа, порадуйтесь — у нихкакие-то такие затрудненьишки».Усы закручивает, весел и лих:«У них заухудшился день еще.Тс-с, господа, подождем — у нихтеперь огромные затрудненьища».Собрав шептунов, врунов и вруних,переговаривается орава:«Тс-с-с, господа, говорят, у нихзатруднения. Замечательно! Браво!»Затруднения одолеешь, сбавляет тон,переходит от веселия к грусти.На перспективах живо наживается он —он своего не упустит.Своего не упустит он, но затоу другого выгрызет лишек,не упустит уставиться в сто задовлюбой из очередишек.И вылезем лишь из грязи и тьмы —он первый придет, нахален,и, выпятив грудь, раззаявит: «Мыаж на тракторах — пахали!»Республика одолеет хозяйства несчастья,догонит наган врага.Счищай с путей завшивевших в мещанстве,путающихся у нас в ногах!

[1929]

Стихотворение одежно-молодежное*

В известном октябре известного годикау мадам реквизнули шубку из котика.Прождав Колчака, оттого и потомпростилась мадам со своим мантом.Пока добивали деникинцев кучки,мадам и жакет продала на толкучке.Мадам ожидала, дождаться силясь,и туфли, глядишь, у мадам износились.Мадамью одежу для платья удобногозабыли мы? Ничего подобного!Рубли завелись у рабочей дочки,у пролетарки в красном платочке.Пошла в Мосторг. В продающем восторгеей жуткие туфли всучили в Мосторге.Пошла в Москвошвей — за шубкой, а там ейопять преподносят манто мадамье.В Тэжэ завернула и выбрала красокдля губок, для щечек, для бровок, для глазок.Из меха — смех накрашенным ротиком.А шубка не котик, так — вроде котика.И стал у честной рабочей дочкивид, что у дамы в известном годочке.Москвошвей — залежались котики и кошки.В руки моды вожжи!Не по одежке протягивай ножки,а шей одежи по молодежи.

[1930]

Марш ударных бригад*

Вперед тракторами по целине!Домны коммуне подступом!Сегодня бейся, революционер,на баррикадах производства.Раздувай коллективную грудь-меха,лозунг мчи по рабочим взводам^*.От ударных бригад^* к ударным цехамот цехов к ударным заводам.Вперед, в египетскую русскую темь,как гвозди, вбивай лампы!Шаг держи! Не теряй темп!Перегнать пятилетку нам бы.Распрабабкиной техники скидывай хлам.Днепр, турбины верти по заводьям.От ударных бригад к ударным цехам,от цехов к ударным заводам.Вперед! Коммуну из времени водне выловишь золото-рыбкою.Накручивай, наворачивай ходбез праздников — непрерывкою.Трактор туда, где корпела соха,хлеб штурмуй колхозным походом.От ударных бригад к ударным цехам,от цехов к ударным заводам.Вперед беспрогульным гигантским ходом!Не взять нас буржуевым гончим!Вперед! Пятилетку в четыре годавыполним, вымчим, закончим.Электричество лей, река-лиха!Двигай фабрики фырком зловодым.От ударных бригад к ударным цехам,от цехов к ударным заводам.Энтузиазм, разрастайся и длисьфабричным сиянием радужным.Сейчас подымается социализмживым, настоящим^*, правдошним.Этот лозунг неси бряцаньем стиха,размалюй плакатным разводом.От ударных бригад к ударным цехам,от цехов — к ударным заводам.

[1930]

Тревога*

Сорвете производство — пятилетку провороните.Гудки, гудите во все пары.На важнейшем участке, на важнейшем фронте —опасность, отступление, прорыв.Враг разгильдяйство не сбито начисто.Не дремлет неугомонный враг.И вместо высокого, настоящего качества —порча, бой, брак.Тонет борьба, в бумажки канув.Борьбу с бюрократом ставьте на ноги^*.Не дадим, чтоб для каких-то бюрократов-болвановухудшилось качество болванки.Поход на себестоимость заводами начат,скоро ль на лопатки цены положите?Цены металлов прыгают и скачут,скачут вверх, как хорошие лошади.Брось не скрепленное делом пустословие!Не сиди у инструкций в тени.Чем жаловаться на «объективные условия»,сам себя подтяни.Назвался «ударник» и ждешь оваций.Слова — на кой они лях!Товарищ, выйди соревноватьсяне в вызовах, а в делах.Партиец, не жалуйся на свое неуменье,задумайся, профсоюзная головка.Срыв промфинплана преступен не менее,чем спячка в хлебозаготовках.Кривая прогулов снизилась, спала.Заметно и простому глазу.Но мало того, что прогулов мало! —И труд используй до отказу.Сильным средством лечиться надо,наружу говор скрытненький!Примите против внутренних неполадоквнутреннее лекарство самокритики^*.Иди, работа, ровно и планно.Разводите все пары!В прорванных цифрах промфинпланазабьем, заполним прорыв!

[1930]

Эпиграммы

Безыменскому*

Томов гробо́вых камень веский,на камне надпись — «Безыменский^*».Он усвоял наследство дедов,столь сильно въевшись в это едово,что слег сей вридзам Грибоедовот несваренья грибоедова.Трехчасовой унылый «Выстрел»конец несчастного убыстрил.

Адуеву*

Я скандалист! Я не монах,Но как под ноготь взять Адуева^*?Ищу у облака в штанах^*,но как в таких штанах найду его?

Сельвинский*

Чтоб желуди с меня удобней воровать,поставил под меня и кухню и кровать.Потом переиздал, подбавив собственного сала.А дальше — словотоварища Крылова:«И рылом подрыватьу дуба корни стала»^*.

Безыменскому*

Уберите от меня этого бородатого комсомольца! —Десять лет в хвосте семеня,он на меня или неистово молится,или неистово плюет на меня.

Уткину*

О бард, сгитарьте тарарайра нам!Не вам строчить агитки хламовые^*.И бард поет, для сходства с Байрономна русский на язык^* прихрамывая.

Гандурину*

Подмяв моих комедий глыбы,сидит Главрепертком Гандурин^*.— А вы ноктюрн сыграть могли бы^*на этой треснувшей бандуре?

[1930]

Ленинцы*

Если блокада нас не сморила,если не сожрала война горяча —это потому, что примером, мериломбыло слово и мысль Ильича.— Вперед за республику лавой атак!На первый военный клич! —Так велел защищаться Ильич.Втрое, каждый станок и верстак,работу свою увеличь!Так велел работать Ильич.Наполним нефтью республики бак!Уголь, расти от добыч!Так работать велел Ильич.«Снижай себестоимость, выведи брак!» —гудков вызывает зыч, —так работать звал Ильич.Комбайном на общую землю наляг.Огнем пустыри расфабричь!Так Советам велел Ильич.Сжимай экономией каждый пятак.Траты учись стричь, —так хозяйничать звал Ильич.Огнями ламп просверливай мрак,республику разэлектричь, —так велел рассветиться Ильич.Религия — опиум, религия — враг,довольно поповских притч, —так жить велел Ильич.Достань бюрократа под кипой бумаг,рабочей ярости бич, —так бороться велел Ильич.Не береги от критики лак,чин в оправданье не тычь, —так велел держаться Ильич.«Слева» не рви коммунизма флаг,справа в уныньи не хнычь, —так идти наказал Ильич.Намордник фашистам! Довольно собакспускать на рабочую «дичь»!Так велел наступать Ильич.Не хнычем, а торжествуем и чествуем.Ленин с нами, бессмертен и величав,по всей вселенной ширится шествие —мыслей, слов и дел Ильича.

[1930]

«Во весь медногорлый гудочный клич…»

Во весь медногорлый гудочный клич^*,всеми раскатами тракторного храпа,тебе, товарищ Владимир Ильич,сегодня республика делает рапорт.Новь пробивается во все углы.Строй старья — разболтан.Обещаем тебе, работники иглы,работники серпа и молота:— Мы счистим подлиз и вредителей слизь,мы труд разупорствуем втрое,но твой человеческий социализмна всей планете построим!

[1930]

Марш двадцати пяти тысяч*

Мы выбили белых орлов да ворон,в боях по степям пролетали.На новый ржаной недосеянный фронт —сегодня^* вставай, пролетарий.Довольно по-старому землю копатьда гнуть над сохою спини́щи.Вперед, 25! Вперед, 25!Стальные рабочие тыщи.Не жди, голодая, кулацких забот,не жди избавления с неба.Колхоз голодуху мешками забьет,мешками советского хлеба.На лошадь стальную уверенно сядь,на пашне пыхти, тракторище.Вперед, 25! Вперед, 25!Стальные рабочие тыщи^*.Батрак и рабочий — по крови родня,на фронте смешались костями.Рабочий, батрак, бедняк и средняк —построим коммуну крестьян мы.Довольно деревне безграмотной спатьда богу молиться о пище.Вперед, 25! Вперед, 25!Стальные рабочие тыщи.Враги наступают, покончить порас их бандой попово-кулачьей.Пусть в тысячи сил запыхтят тракторанаместо заезженной клячи.Кулак наготове — смотрите, опятьс обрезом задворками рыщет.На фронт, 25! Вперед, 25!Стальные рабочие тыщи.Под жнейкой машинною, жатва, вались, —пусть хлеб урожаится втрое!Мы солнечный Ленинский социализмна пашне советской построим.Колхозом разделаем каждую пядьлюбой деревушки разнищей.Вперед, 25! Вперед, 25!Стальные рабочие тыщи.

[1930]

Подводный комсомолец*

Готовь, рабочий молодой,себя к военной встрече.И на воде и под водой —зажми буржуя крепче.Для нас прикрыт банкирский шкаф —и рубль не подзаймёте.Сидят на золотых мешкахАнтантовские тети.Пугая вражьи корабли,гудком разиньте глотку,на комсомольские рублимы выстроим подлодку.Гони буржуй на рыбий пир —у океана в яме.Корабль буржуевый топирабочими рублями!

[1930]

Товарищу подростку*

Попами столетиягудят с колоколен:«Растите, дети,резвитесь на воле.Пусть ходят плетипо спинам голи.Растите, дети,резвитесь на воле.Пусть мрак безрассветен,пусть выкрики боли —растите, дети,резвитесь на воле».Словом, детеныш,будьте цветочком.Благоухайте мамашеи — точка!Товарищ второй ступени,плюнь на такое пение!Мы сомкнутым строем в коммуну идеми старые, и взрослые, и дети.Товарищ подросток, не будь дитем,а будь — борец и деятель!

[1930]

Новый тип*

Нос на квинте, щелки-глазки,грусть в походке, мрачный видик.Петр Иванович Салазкин —от природы самокритик.Пристает ко всем, сипя:— Сбоку, спереди гляжу ли,должен вам раскрыть себя,я — бродяга, вор и жулик.Пасть — не пожелать врагу, —мямлит он в своем кругу,в гладь зеркал уныло глядя, —с этой мордой я могузверски превратить в рагудаже собственного дядю.Разве освещает умпару глазок, тупо зрячих?Ясно — мне казенных суммне доверишь. Я растрачу.Посмотрите мне в глаза —не в лицо гляжу, а мимо.Я, как я уже сказал,безусловно подхалима!Что за рот, — не рот, а щель.Пальцы потные червятся.Я — холуй, и вообщежажду самобичеваться. —А на самом деле онзря грустит, на облик плача.Петр Иваныч наделенуймой самых лучших качеств.Зубы — целы. Все сполна.Солнцем лысина лоснится,превосходная спина,симпатичные ресницы.— Петр Иваныч, меньше прыти,оглядитесь, мрачный нытик!Нет ли черт приятных сзади?Нам ведь нужен самокритик,а не самоистязатель!

[1930]

Большого оперного театра.