Страна негодяев*
Персонал*
Комиссар из охраны железнодорожных линий Чекистов.
Замарашкин — сочувствующий коммунистам доброволец.
Бандит Номах.
Комиссары приисков Рассветов, Чарин, Лобок.
Комендант поезда.
Красноармейцы.
Рабочие.
Советский сыщик Литза-Хун.
Повстанец Барсук.
Повстанцы.
Милиционеры.
Часть перваяНа карауле
Снежная чаща. Железнодорожная будка Уральской линии. Чекистов, охраняющий линию, ходит с одного конца в другой.
Чекистов
Ну и ночь! Что за ночь!Черт бы взял эту ночьС… адским холодомИ такой темнотой,С тем, что нужно без усталиБельма пе́рить.*· · ·Стой!Кто идет?Отвечай!..А не тоМой наган размозжит твой череп!Стой, холера тебе в живот!Замарашкин
Тише… тише…Легче бранись, Чекистов!От ругательств твоихДаже у будки краснеют стены.И с чего это, брат мой,Ты так неистов?Это ж… я… Замарашкин…Иду на смену…Чекистов
Черт с тобой, что ты Замарашкин!Я ведь не собака,Чтоб слышать носом.Замарашкин
Ох, и зол же ты, брат мой!..Аж до печенок страшно…*Я уверен, что ты страдаешьКровавым поносом…Чекистов
Ну конечно, страдаю!..· · ·От этой проклятой селедкиМожет вконец развалиться брюхо.*О!Если б теперь… рюмку водки…Я бы даже не выпил…А так…Понюхал…· · ·Знаешь? Когда эту селедку берешь за хвост,То думаешь,Что вся она набита рисом…Разломаешь,Глядь:Черви… Черви…Жирные белые черви…Дьявол нас, знать, занесК этой грязной мордвеИ вонючим черемисам!Замарашкин
Что ж делать,Когда выпал такой нам год?Скверный год! Отвратительный год!Это еще ничего…Там… За Самарой… Я слышал…Люди едят друг друга…*Такой выпал нам год!Скверный год!Отвратительный годИ к тому ж еще чертова вьюга.Чекистов
Мать твою в эт-твою!Ветер, как сумасшедший мельник,Крутит жерновами облаковДень и ночь…День и ночь…А народ ваш сидит, бездельник,И не хочет себе ж помочь.Нет бездарней и лицемерней,Чем ваш русский равнинный мужик!Коль живет он в Рязанской губернии,Так о Тульской не хочет тужить.То ли дело Европа?Там тебе не вот эти хаты,Которым, как глупым курам,Головы нужно давно под топор…Замарашкин
Слушай, Чекистов!..С каких это порТы стал иностранец?Я знаю, что тыНастоящий жид.Фамилия твоя Лейбман,И черт с тобой, что ты жилЗа границей…Все равно в Могилеве твой дом.Чекистов
Ха-ха!Ты обозвал меня жидом?Нет, Замарашкин!Я гражданин из ВеймараИ приехал сюда не как еврей,А как обладающий даромУкрощать дураков и зверей.Я ругаюсь и буду упорноПроклинать вас хоть тысчи лет,Потому что…Потому что хочу в уборную,А уборных в России нет.Странный и смешной вы народ!Жили весь век свой нищимиИ строили храмы Божие…Да я б их давным-давноПерестроил в места отхожие.Ха-ха!Что скажешь, Замарашкин?Ну?Или тебе обидно,Что ругают твою страну?Бедный! Бедный Замарашкин…Замарашкин
Черт-те что ты городишь, Чекистов!Чекистов
Мне нравится околёсина.Видишь ли… я в жизниБыл бедней церковного мышаИ глодал вместо хлеба камни.Но у меня была душа,Которая хотела быть Гамлетом.Глупая душа, Замарашкин!Ха-ха!А когда я немного подрос,Я увидел…Слышатся чьи-то шаги.
Тише… Помолчи, голубчик…Кажется… кто-то… кажется…Черт бы взял этого мерзавца НомахаИ всю эту банду повстанцев!Я уверен, что нынче ночьюТы заснешь, как плаха,А он опять остановит поездИ разграбит станцию.Замарашкин
Я думаю, этой ночью он не придет.Нынче от холода в воздухеДохли птицы.Для конницы нынчеДорога скользка́, как лед,А с пехотой прийтиОн и сам побоится.Нет! этой ночью он не придет!Будь спокоен, Чекистов!Это просто с мороза проскрипело дерево…Чекистов
Хорошо! Я спокоен. Сейчас уйду.Продрог до костей от волчьей стужи.А в казарме сегодня,Как на беду,Из прогнившей картошкиХолодный ужин.Эх ты, Гамлет, Гамлет!Ха-ха, Замарашкин!..Прощай!Карауль в оба!..Замарашкин
Хорошего аппетита!Спокойной ночи!Чекистов
Мать твою в эт-твою!(Уходит.)
Ссора из-за фонаря
Некоторое время Замарашкин расхаживает около будки один. Потом неожиданно подносит руку к губам и издает в два пальца осторожный свист. Из чащи, одетый в русский полушубок и в шапку-ушанку, выскакивает Номах.
Номах
Что говорил тебе этот коммунист?Замарашкин
Слушай, Номах! Оставь это дело.Они за тебя по-настоящему взяли́сь.Как бы не на столбеОчутилось твое тело.Номах
Ну так что ж!Для ворон будет пища.Замарашкин
Но ты должен щадить других.Номах
Что другие?Свора голодных нищих.Им все равно…В этом мире немытомДушу человеческуюУхорашивают рублем,И если преступно здесь быть бандитом,То не более преступно,Чем быть королем…Я слышал, как этот прохвостГоворил тебе о Гамлете.Что он в нем смыслит?Гамлет восстал против лжи,В которой варился королевский двор.*Но если б теперь он жил,То был бы бандит и вор.Потому что человеческая жизньЭто тоже двор,Если не королевский, то скотный.*Замарашкин
Помнишь, мы зубрили в школе?«Слова, слова, слова…»*Впрочем, я вас обоихСлушаю неохотно.У меня есть своя голова.Я только всему свидетель,В тебе ж люблю старого друга.В час несчастья с тобой на светеМоя помощь к твоим услугам.Номах
Со мною несчастье всегда.Мне нравятся жулики и воры.Мне нравятся груди,От гнева спертые.Люди устраивают договоры,А я посылаю их к черту.Кто смеет мне быть правителем?Пусть те, кому дорог хлев,Называются гражданами и жителямиИ жиреют в паршивом тепле.Это все твари тленные!Предмет для навозных куч!А я — гражданин вселенной*,Я живу, как я сам хочу!Замарашкин
Слушай, Номах… Я знаю,Быть может, ты дьявольски прав,Но все ж… Я тебе желаюХоть немного смирить свой нрав.Подумай… Не завтра, так после…Не после… Так после опять…*Слова ведь мои не кости,Их можно легко прожевать.Ты понимаешь, Номах?Номах
Ты думаешь, меня это страшит?Я знаю мою игру.Мне здесь на все наплевать.Я теперь вконец отказался от многого,И в особенности от государства,Как от мысли праздной,Оттого что постиг я,Что все это договор,Договор зверей окраски разной.Люди обычаи чтут как науку,*Да только какой же в том смысл и прок,Если многие громко сморкаются в руку,А другие обязательно в носовой платок.Мне до дьявола противныИ те и эти.Я потерял равновесие…И знаю сам —Конечно, меня подвесятКогда-нибудь к небесам.*Ну так что ж!Это еще лучше!Там можно прикуривать о звезды…Но…Главное не в этом.Сегодня проходит экспресс,В 2 ночи —46 мест.Красноармейцы и рабочие.Золото в слитках.Замарашкин
Ради Бога, меня не впутывай!Номах
Ты дашь фонарь?Замарашкин
Какой фонарь?Номах
Красный.Замарашкин
Этого не будет!Номах
Будет хуже.Замарашкин
Чем хуже?Номах
Я разберу рельсы.Замарашкин
Номах! Ты подлец!Ты хочешь меня под расстрел…Ты хочешь, чтоб Трибунал…Номах
Не беспокойся! Ты будешь цел.Я 200 повстанцев сюда пригнал.Коль боишься расстрела,Бежим со мной.Замарашкин
Я? С тобой?Да ты спятил с ума!Номах
В голове твоей бродитНепроглядная тьма.Я думал — ты смел,Я думал — ты горд,А ты только лишь лакейУзаконенных держиморд.*Ну так что ж!У меня есть выход другой,Он не хуже…Замарашкин
Я не был никогда слугой.Служит тот, кто трус.Я не пленник в моей стране,Ты меня не заманишь к себе.Уходи! Уходи!Уходи ради дружбы.Номах
Ты, как сука, скулишь при луне…Замарашкин
Уходи! Не заставь скорбеть…Мы ведь товарищи старые…Уходи, говорю тебе… (Трясет винтовкой.)А не то вот на этой гитареЯ сыграю тебе разлуку.*Номах (смеясь)
Слушай, защитник коммуны,Ты, пожалуй, этой гитаройОторвешь себе руку.Спрячь-ка ее, бесструнную,Чтоб не охрипла на холоде.Я и сам ведь сонату луннуюУмею играть на кольте.*Замарашкин
Ну и играй, пожалуйста.Только не здесь.Нам такие музыканты не нужны.Номах
Все вы носите овечьи шкуры,И мясник пасет для вас ножи.*Все вы стадо!Стадо! Стадо!Неужели ты не видишь? Не поймешь,Что такого равенства не надо?Ваше равенство — обман и ложь.Старая гнусавая шарманкаЭтот мир идейных дел и слов.Для глупцов — хорошая приманка,Подлецам — порядочный улов.Дай фонарь!Замарашкин
Иди ты к черту!Номах
Тогда не гневайся,Пускай тебя не обижаетДругой мой план.Замарашкин
Ни один план твой не пройдет.Номах
Ну, это мы еще увидим…· · ·Послушай, я тебе скажу:Коль я хочу,Так, значит, надо.Ведь я башкой моей не дорожуИ за грабеж не требую награды.Все, что возьму, —Я все отдам другим.Мне нравится игра,Ни слава и ни злато.Приятно мне под небом голубымУтешить бедного и вшивого собрата.Дай фонарь!Замарашкин
Отступись, Номах!Номах
Я хочу сделать для бедных праздник.Замарашкин
Они сделают его сами.Номах
Они сделают его через 1000 лет.Замарашкин
И то хорошо.Номах
А я сделаю его сегодня.· · ·Бросается на Замарашкина и давит его за горло. Замарашкин падает. Номах завязывает ему рот платком и скручивает веревками руки и ноги. Некоторое время он смотрит на лежащего, потом идет в будку и выходит оттуда с зажженным красным фонарем.
Часть втораяЭкспресс № 5
Салон-вагон. В вагоне страшно накурено. Едут комиссары и рабочие. Ведут спор.
Рассветов
Чем больше гляжу я на снежную ширь,Тем думаю все упорнее.Черт возьми!Да ведь наша СибирьБогаче, чем желтая Калифорния.С этими запасами рудыНам не страшна никакаяМировая блокада.Только работай! Только трудись!И в республике будет,Что кому надо.Можно ль представить,Что в месяц одинОткрыли пять золотоносных жил.В Америке это было бы сенсацией,На бирже стоял бы рев.Маклера бы скупали акции,Выдавая 1 пуд за 6 пудов.Я работал в клондайкских приисках,Где один нью-йоркский тузЗа 3 миллиона без всякого риска12½ положил в картуз.А дело все было под шепот,Просто биржевой трюк,Но многие, денежки вхлопав,Остались почти без брюк.О! эти американцы…Они — неуничтожимая моль.Сегодня он в оборванцах,А завтра золотой король.Так было и здесь…Самый простой прощалыгаИз индианских местЖил, по-козлиному прыгалИ вдруг в богачи пролез.Я помню все штуки эти.Мы жили в ночлежках с ним.Он звал меня мистер Развети,А я его — мистер Джим.«Послушай, — сказал он, — plis,Ведь это не написано в брамах,*Чтобы без wiski и missМы валялись с тобою в ямах.У меня в животе лягушкиЗавелись от голодных дум.Я хочу хорошо кушатьИ носить хороший костюм.Есть одна у меня затея,И если ты не болван,То без всяких словес, не потея,Согласишься на этот план.Нам нечего очень стараться,Чтоб расходовать жизненный сок.Я знаю двух-трех мерзавцев,У которых золотой песок.Они нам отыщут банкира(т. е. мерзавцы эти),И мы будем королями мира…Ты понял, мистер Развети?»«Открой мне секрет, Джим!» —Сказал я ему в ответ.А он мне сквозь трубочный дымПробулькал:«Секретов нет!Мы просто возьмем два ружья,Зарядим золотым пескомИ будем туда стрелять,Куда нам укажет Том».(А Том этот был рудокоп —Мошенник, каких поискать.)И вот мы однажды тайкомВ Клондайке.Нас целая рать…И по приказу, даденномуПод браунинги в висок,Мы в четыре горы-громадиныЗолотой стреляли песок,Как будто в слонов лежащих,Чтоб достать дорогую кость.И громом гремела в чащахРужей одичалая злость.Наш предводитель живоШлет телеграмму потом:«Открыли золотую жилу.Приезжайте немедленно. Том».А дело было под шепот,Просто биржевой трюк…Но многие, денежки вхлопав,Остались почти без брюк.Чарин
Послушай, Рассветов! и что же,Тебя не смутил обман?Рассветов
Не все ли равно,К какой рожеКапиталы текут в карман.Мне противны и те, и эти.Все они —Класс грабительских банд.Но должен же, друг мой, на светеЖить Рассветов Никандр.Голос из группы
Правильно!Другой голос
Конечно, правильно!Третий голос
С паршивой овцы хоть шерстиЧеловеку рабочему клок.*Чарин
Значит, по этой версииПодлость подчас не порок?*Первый голос
Ну конечно, в собачьем стане,С философией жадных собак,Защищать лишь себя не станетТот, кто навек дурак.Рассветов
Дело, друзья, не в этом.Мой рассказ вскрывает секрет.Можно сказать перед всем светом,Что в Америке золота нет.Там есть соль,Там есть нефть и уголь,И железной много руды.Кладоискателей вьюгаЗамела золотые следы.Калифорния — это мечтаВсех пропойц и неумных бродяг.Тот, кто глуп или мыслить устал,Прозябает в ее краях.Эти люди — гнилая рыба.Вся Америка — жадная пасть,Но Россия… вот это глыба…Лишь бы только Советская власть!..Мы, конечно, во многом отстали.Материк наш —Лес, степь да вода.Из железобетона и сталиТам настроены города.Вместо наших глухих раздолийТам, на каждой почти полосе,Перерезано рельсами полеС цепью каменных рек-шоссе.И по каменным рекам без пыли,И по рельсам без стона шпалИ экспрессы и автомобилиОт разбега в бензинном мылеМчат, секундой считая долла́р.Места нет здесь мечтам и химерам,Отшумела тех лет пора.Все курьеры, курьеры, курьеры,*Маклера, маклера, маклера…От еврея и до китайца,Проходимец и джентельмен —Все в единой графе считаютсяОдинаково — bisnes men.На цилиндры, шапо и кепиДождик акций свистит и льет.Вот где вам мировые цепи,Вот где вам мировое жулье.Если хочешь здесь душу выржать,То сочтут: или глуп, или пьян.Вот она — Мировая Биржа!Вот они — подлецы всех стран.Чарин
Да, Рассветов! но все же, однако,Ведь и золота мы хотим.И у нас биржевая клоакаРасстилает свой едкий дым.Никому ведь не станет в новинки,Что в кремлевские буфера*Уцепились когтями с ИльинкиМаклера, маклера, маклера…*И в ответ партийной команде,За налоги на крестьянский труд,По стране свищет банда на банде,Волю власти считая за кнут.И кого упрекнуть нам можно?Кто сумеет закрыть окно,Чтоб не видеть, как свора острожнаяИ крестьянство так любят Махно?Потому что мы очень строги,А на строгость ту зол народ,У нас портят железные дороги,Гибнут озими, падает скот.Люди с голоду бросились в бегство,Кто в Сибирь, а кто в Туркестан,И оскалилось людоедствоНа сплошной недород у крестьян.Их озлобили наши поборы,И, считая весь мир за Бедлам*,Они думают, что мы ворыИль поблажку даем ворам.Потому им и любы бандиты,Что всосали в себя их гнев.Нужно прямо сказать, открыто,Что республика наша — blef,Мы не лучшее, друг мой, дерьмо.Рассветов
Нет, дорогой мой!Я вижу, у васНет понимания масс.Ну кому же из нас не известноТо, что ясно как день для всех.Вся Россия — пустое место.Вся Россия — лишь ветер да снег.Этот отзыв ни резкий, ни черствый.Знают все, что до наших лбовМужики караулили верстыВместо пегих дорожных столбов.Здесь все дохли в холере и оспе.Не страна, а сплошной бивуак.Для одних — золотые россыпи,Для других — непроглядный мрак.И кому же из нас незнакомо,Как на теле паршивый прыщ, —Тысчи лет из бревна да соломыСтроят здания наших жилищ.10 тысяч в длину государство,В ширину окло верст тысяч 3-х.Здесь одно лишь нужно лекарство —Сеть шоссе и железных дорог.Вместо дерева нужен камень,Черепица, бетон и жесть.Города создаются руками,Как поступками — слава и честь.Подождите!Лишь только клизмуМы поставим стальную стране,Вот тогда и конец бандитизму,Вот тогда и конец резне.Слышатся тревожные свистки паровоза. Поезд замедляет ход. Все вскакивают.
Рассветов
Что такое?Лобок
Тревога!Первый голос
Тревога!Рассветов
Позовите коменданта!Комендант
(вбегая)
Я здесь.Рассветов
Что случилось?Комендант
Красный фонарь…Рассветов
(смотрит в окно)
Гм… да… я вижу…Лобок
Дьявольская метель…Вероятно, занос.Комендант
Сейчас узнаем…Поезд останавливается. Комендант выбегает.
Рассветов
Это не станция и не разъезд,Просто маленькая железнодорожная будка.Лобок
Мне говорили, что часто здесьПоезда прозябают по целым суткам.Ну, а еще я слышал…Чарин
Что слышал?Лобок
Что здесь немного шалят.Рассветов
Глупости…Лобок
Для кого как.Входит комендант.
Рассветов
Ну?Комендант
Здесь стрелочник и часовойГоворят, что отсюда за ½ верстыСбита рельса.Рассветов
Надо поправить.Комендант
Часовой говорит, что до станцииПо другой ветке верст 8.Можно съездить тудаИ захватить мастеров.Рассветов
Отцепляйте паровоз и поезжайте.Комендант
Это дело 30-ти минут.Уходит. Рассветов и другие остаются, погруженные в молчание.
После 30-ти минут
Красноармеец
(вбегая в салон-вагон)
Несчастие! Несчастие!Все
(вперебой)
Что такое?..Что случилось?..Что такое?..Красноармеец
Комендант убит.Вагон взорван.Золото ограблено.Я ранен.Несчастие! Несчастие!Вбегает рабочий.
Рабочий
Товарищи! Мы обмануты!Стрелочник и часовойЛежат здесь в будке.Они связаны.Это провокация бандитов.Рассветов
За каким вы дьяволомУвезли с собой вагон?Красноармеец
Комендант послушался стрелочника…Рассветов
Мертвый болван!Красноармеец
Лишь только мы завернулиНа этот… другой путь,Часовой сразу 2 пулиВсадил коменданту в грудь.Потом выстрелил в меня.Я упал…Потом он громко свистнул,И вдруг, как из-под земли,Сугробы взрывая,Нас окружили в при́ступОкло двухсот негодяев.Машинисту связали руки,В рот запихали платок.Потом я услышал стукиИ взрыв, где лежал песок.Метель завывала чертом.В плече моем ныть и течь.Я притворился мертвымИ понял, что надо бечь.Лобок
Я знаю этого парня,Что орудует в этих краях.Он, кажется, родом с УкрайныИ кличку носит Номах.Рассветов
Номах?Лобок
Да. Номах.Вбегает 2-й красноармеец.
2-й красноармеец
Рельсы в полном порядке!Так что, выходит, обман…Рассветов
(хватаясь за голову)
И у него не хватило догадки!..Мертвый болван!Мертвый болван!Часть третьяО чем говорили на вокзале N в следующий день
Замарашкин
(один около стола с телефоном)
Если б я не был обижен,Я, может быть, и не сказал,Но теперь я отчетливо вижу,Что он плюнул мне прямо в глаза.Входят Рассветов, Лобок и Чекистов.
Лобок
Я же говорил, что это местоСчиталось опасным всегда.Уже с прошлого годаСтало известно,Что он со всей бандой перебрался сюда.Рассветов
Что мне из того, что ты знал?Узнай, где теперь он.Чекистов
Ты, Замарашкин, идиот!Я будто предчувствовал.Рассветов
Бросьте вы к черту ругаться.Это теперь не помога.Нам нужно одно:Дознаться,По каким они скрылись дорогам.Чекистов
Метель замела все следы.Замарашкин
Пустяки, мы следы отыщем.Не будем ставить громоздкоВопрос, где лежат пути.Я знаю из нашего розыскаИщейку, каких не найти.Это шанхайский китаец.Он коммунист, и притом,Под видом бродяги слоняясь,Знает здесь каждый притон.Рассветов
Это, пожалуй, дело.Лобок
Как зовут китайца?Уж не Литза ли Хун?Замарашкин
Он самый!Лобок
О, про него много говорят теперь.Тогда Номах в наших лапах.Рассветов
Но, я думаю… НомахТоже не из тетерь…Замарашкин
Он чует самый тонкий запах.Рассветов
Потом ведь нам очень важноПоймать его не пустым…Нам нужно вернуть покражу…Но золото, может, не с ним…Замарашкин
Золото, конечно, не при нем.Но при слежке вернем и пропажу.Нужно всех их забрать живьем…Под кнутом они сами расскажут.Рассветов
Что же: звоните в розыск.Замарашкин
(подходит к телефону)
43-78…Алло…43-78?Приволжский городок
Тайный притон с паролем «Авдотья, подними подол». 2 тайных посетителя. Кабатчица, судомойка и подавщица.
Кабатчица
Спирт самый чистый, самый настоящий!Сама бы пила, да деньги надо.Милости просим.Заглядывайте почаще.Хоть утром, хоть в полночь —Я всегда вам рада.Входят Номах, Барсук и еще 2 повстанца. Номах в пальто и шляпе.
Барсук
Привет тетке Дуне!Кабатчица
Мое вам почтение, молодые люди.1-й повстанец
Дай-ка и нам по баночке клюнуть.С перезябу-то легче, пожалуй, будет.Садятся за стол около горящей печки.
Кабатчица
Сейчас, мои дорогие!Сейчас, мои хорошие!Номах
Холод зверский. Но… все-такиЯ люблю наши русские вьюги.Барсук
Мне все равно. Что вьюга, что дождь…У этой теткиСпирт такой,Что лучше во всей округе не найдешь.1-й повстанец
Я не люблю вьюг,Зато с удовольствием выпью.Когда крутит снег,Мне кажется,На птичьем дворе гусей щиплют.Вкус у меня раздражительный,Аппетит, можно сказать, — неприличный,А потому я хотел бы положительноГовядины или птичины.Кабатчица
Сейчас, мои желанные…Сейчас, сейчас…(Ставит спирт и закуску.)
Номах
(тихо к кабатчице)
Что за люди… сидят здесь… окол?..Кабатчица
Свои, голубчик,Свои, мой сокол.Люди не простого рода,Знатные-с, сударь.Я знаю их 2 года.Посетители — первый класс,Каких нынче мало.У меня уж набит глазВ оценке материала.Люди ловкой игры.Оба — спецы по винам.Торгуют из-под полыИ спиртом, и кокаином.Не беспокойтесь! У нихЯзык на полке.*Их ищут самихКрасные волки.*Это дворяне,Щербатов и Платов.Посетители начинают разговаривать.
Щербатов
Авдотья Петровна!Вы бы нам на гитареВальс«Невозвратное время».*Платов
Или эту… ту, что вчера… (Напевает) «Все, что было,* Все, что мило,* Все давным-давно* Уплы-ло…*»Эх, Авдотья Петровна!Авдотья Петровна!Кабы нам назад лет 8,Старую Русь,Старую жизнь,Старые зимы,Старую осень.Барсук
Ишь чего хочет, сволочь!1-й повстанец
М-да-с…Щербатов
Невозвратное время! Невозвратное время!Пью за Русь!Пью за прекраснуюПрошедшую Русь.Разве нынче народ пошел?Разве племя?Подлец на подлецеИ на трусе трус.Отцвело навсегдаТо, что было в стране благородно.Золотые года!Ах, Авдотья Петровна!Сыграйте, Авдотья Петровна,Вальс,Сыграйте нам вальс«Невозвратное время».Кабатчица
Да, родимые! да, сердешные!Это не жизнь, а сплошное безобразие.Я ведь тоже былаДворянка здешняяИ училась в первойГородской гимназии.Платов
Спойте! Спойте, Авдотья Петровна!Спойте «Все, что было»!Кабатчица
Обождите, голубчики,Дайте с посудой справиться.Щербатов
Пожалуйста, пожалуйста!Платов
Пожалуйста, Авдотья Петровна!Через кухонные двери появляется китаец.
Китаец
Ниет Амиэрика,Ниет Евыропе.Опий, опий,Сыамый лыучий опий.Шанго курил,Диеньги дыавал,Сыам лиубил,Если б не сытрадал.Куришь, колица виюца,А хыто пыривык,Зыабыл ливарюца,Зыабыл большевик.Ниет Амиэрика,Ниет Евыропе.Опий, опий,Сыамый лыучий опий.Щербатов
Эй, ходя! Давай 2 трубки.Китаец
Диеньги пирёт.Хыодя очень бедыный.Тывой шибко живет,Мой очень быледный.Подавщица
Курить на кухню.Щербатов
На кухню, так на кухню.(Покачиваясь, идет с Платовым на кухню. Китаец за ними.)
Номах
Ну и народец здесь.О всех веревка плачет.Барсук
М-да-с…1-й повстанец
Если так говорить,То, значит,В том числе и о нас.Барсук
Разве ты себя считаешь негодяем?1-й повстанец
Я не считаю,Но нас считают.2-й повстанец
Считала лисицаВорон на дереве.К столику подходит подавщица.
Подавщица
Сегодня в газете…Номах
Что в газете?Подавщица
(тихо)
Пишут, что вы разгромили поезд,Убили коменданта и красноармейца.За вами отправились в поиски.Говорят, что поймать надеются.Обещано 1000 червонцев.С описанием ваших примет:Блондин.Среднего роста.28-ми лет.(Отходит.)
Номах
Ха-ха!Замарашкин не выдержал.Барсук
Я говорил, что его нужно былоПрикончить, и дело с концом.Тогда б ни одно рылоНе знало,Кто справился с мертвецом.Номах
Ты слишком кровожаден.Если б я видел,То и этих двоихНе позволил убить…Зачем?Ведь так простоСвязать рукиИ в рот платок.Барсук
Нет! это не так уж просто.В живом остается протест.Молчат только те — на погостах,На ком крепкий камень и крест.Мертвый не укусит носа,А живой…Номах
Кончим об этом.1-й повстанец
2 вопроса…Номах
Каких?1-й повстанец
Куда деть слиткиИ куда нам?Номах
Я сегодня в 12 в Киев.Паспорт у меня есть.Вас не знают, кто вы такие,Потому оставайтесь здесь…Телеграммой я дам вам знать,Где я буду…В какие минуты…Обязательно тыщ 25На песок закупить валюты.Пусть они поумерят прыть —Мы мозгами немного побольше…Барсук
Остальное зарыть?Номах
Часть возьму я с собой,Остальное пока зарыть…После можно отправить в Польшу.У меня созревает мысльО российском перевороте,Лишь бы только мы крепко сошлись,Как до этого в нашей работе.Я не целюсь играть короляИ в правители тоже не лезу,Но мне хочется погулятьИ под порохом, и под железом.Мне хочется вызвать тех,Что на Марксе жиреют, как янки.Мы посмотрим их храбрость и смех,Когда двинутся наши танки.Барсук
Замечательный план!1-й повстанец
Мы всегда готовы.2-й повстанец
Я как-то отвык без войны.Барсук
Мы все по ней скучаем.Стало тошно до чертиковПод юбкой сидеть у женыИ живот напузыривать чаем.Денег нет, чтоб пойти в кабак,Сердце ж спиртику часто хочет.Я от скуки стал нюхать табак —Хоть немного в носу щекочет.Номах
Ну, а теперь пора.До 12 четверть часа.(Бросает на стол два золотых.)
Барсук
Может быть, проводить?Номах
Ни в коем случае.Я выйду один.(Быстро прощается и уходит.)
Из кухни появляется китаец и неторопливо выходит вслед за ним. Опьяневшие посетители садятся на свои места. Барсук берет шапку, кивает товарищам на китайца и выходит тоже.
Щербатов
Слушай, Платов!Я совсем ничего не чувствую.Платов
Это виноват кокаин.Щербатов
Нет, это не кокаин.Я, брат, не пьян.Я всего лишь одну понюшку.По-моему, этот китаецЖулик и шарлатан!Ну и народ пошел!Ну и племя!Ах, Авдотья Петровна!Сыграйте нам, Авдотья Петровна, вальс…Сыграйте нам вальс«Невозвратное время».(Тычется носом в стол. Платов тоже.)
Повстанцы молча продолжают пить. Кабатчица входит с гитарой. Садится у стойки и начинает настраивать.
Часть четвертаяНа вокзале N
Рассветов и Замарашкин. Вбегает Чекистов.
Чекистов
Есть! Есть! Есть!Замарашкин, ты не брехун!Вот телеграмма:«Я Киев. Золото здесь.Нужен ли арест. Литза-Хун».(Передает телеграмму Рассветову.)
Рассветов
Все это очень хорошо,Но что нужно ему ответить?Чекистов
Как что?Конечно, взять на цугундер!Рассветов
В этом мало радости —Уничтожить одного,Когда на свободеБудет 200 других.Чекистов
Других мы поймаем потом.С другими успеем после…Они ходятИз притона в притон,Пьют спирт и играют в кости.Мы возьмем их в любом кабаке.В них одних, без Номаха,Толку мало.А покаНужно крепко держать в рукеТу добычу,Которая попала.Рассветов
Теперь он от нас не уйдет,Особенно при сотне нянек.Чекистов
Что ему няньки?Он их сцапает в рот,Как самый приятныйИ легкий пряник.Рассветов
Когда будут следы к другим,Мы возьмем его в 2 секунды.Я не знаю, с чего выВдолбили себе в мозги —На цугундер* да на цугундер.Нам совсем не опасенОдин индивид.И скажу вам, коллега, вкратце,Что всегда лучшеОтыскивать нитьК общему центру организации.Нужно мыслить без страха.Послушайте, мой дорогой:Мы уберем Номаха,Но завтра у них будет другой.Дело совсем не в Номахе,А в тех, что попали за борт.Нашей веревки и плахиНи один не боится черт.Страна негодует на нас.В стране еще дикие нравы.Здесь каждый Аким и Фанас*Бредит имперской славой.Еще не изжит вопрос,Кто ляжет в борьбе из нас.Честолюбивый россОтчизны своей не продаст.Интернациональный духПрет на его рожон.Мужик если гневен не вслух,То завтра придет с ножом.Повстанчество есть сигнал.Поэтому сказ мой весь:Тот, кто крыло поймал,Должен всю птицу съесть.*Чекистов
Клянусь всеми чертями,Что эта птицаДаст вам крылом по мордеИ улетит из-под носа.Рассветов
Это не так просто.Замарашкин
Для него будет,Пожалуй, очень просто.Рассветов
Мы усилим надзорИ возьмем его,Как мышь в мышеловку.*Но только тогда этот ворПолучит свою веревку,Когда хоть бандитов стоБудет качаться с ним рядом,Чтоб чище синел просторКоммунистическим взглядам.Чекистов
Слушайте, товарищ!Это превышение власти —Этот округ вверен мне.Мне нужно поймать преступника,А вы разводите теорию.Рассветов
Как хотите, так и называйте.Но,Чтоб больше наш спорНе шел о том,Мы сегодня ж дадим ответ:«Литза-Хун!Наблюдайте за золотом.Больше приказов нет».Чекистов быстро поворачивается, хлопает дверью и выходит в коридор.
В коридоре
Чекистов
Тогда я поеду сам.Киев
Хорошо обставленная квартира. На стене большой, во весь рост, портрет Петра Великого. Номах сидит на крыле кресла, задумавшись. Он, по-видимому, только что вернулся. Сидит в шляпе. В дверь кто-то барабанит пальцами. Номах, как бы пробуждаясь от дремоты, идет осторожно к двери, прислушивается и смотрит в замочную скважину.
Номах
Кто стучит?Голос
Отворите… Это я…Номах
Кто вы?Голос
Это я… Барсук…Номах
(отворяя дверь)
Что это значит?Барсук
(входит и закрывает дверь)
Это значит — тревога.Номах
Кто-нибудь арестован?Барсук
Нет.Номах
В чем же дело?Барсук
Нужно быть наготове.Немедленно нужно в побег.За вами следят.Вас ловят.И не вас одного, а всех.Номах
Откуда ты узнал это?Барсук
Конечно, не высосал из пальцев.Вы помните тот притон?Номах
Помню.Барсук
А помните одного китайца?Номах
Да…Но неужели…Барсук
Это он.Лишь только тогда вы скрылись,Он последовал за вами.Через несколько минутВышел и я.Я видел, как вы сели в вагон,Как он сел в соседний.Потом осторожно, за золотойКондуктору,Сел я сам.Я здесь, как и вы,Дней 10.Номах
Посмотрим, кто кого перехитрит?Барсук
Но это еще не все.Я следил за ним, как лиса.И вчера, когда вы выходилиИз дому,Он был более полчасаИ рылся в вашей квартире.Потом он, свистя под нос,Пошел на вокзал…Я — тоже.Предо мной стоял вопрос —Узнать,Что хочет он, черт желтокожий…И вот… на вокзале…Из-за спиныНа синем телеграфном бланкеЯ прочел,Еле сдерживаясь от мести,Я прочел —От чего у меня чуть не скочили штаны —Он писал, что вы здесь,И спрашивал об аресте.Номах
Да… Это немного пахнет…Барсук
По-моему, не немного, а очень много.Нужно скорей в побег.Всем нам одна дорога —Поле, леса и снег,Пока доберемся к границе,А там нас лови!Грози!Номах
Я не привык торопиться,Когда вижу опасность вблизи.Барсук
Но это…Номах
Безумно?Пусть будет так.Я —Видишь ли, Барсук, —Чудак.Я люблю опасный момент,Как поэт — часы вдохновенья,Тогда бродит в моем умеИзобретательностьДо остервененья.Я ведь не такой,Каким представляют меня кухарки.Я весь — кровь,Мозг и гнев весь я.Мой бандитизм особой марки.Он сознание, а не профессия.Слушай! я тоже когда-то верилВ чувства:В любовь, геройство и радость,Но теперь я постиг, по крайней мере,Я понял, что все этоСплошная гадость.Долго валялся я в горячке адской,Насмешкой судьбы до печенок израненный.Но… Знаешь ли…Мудростью своей кабацкойВсе выжигает спирт с бараниной…Теперь, когда судорогаДушу скрючилаИ лицо, как потухающий фонарь в тумане,Я не строю себе никакого чучела.Мне только осталось —Озорничать и хулиганить…· · ·Всем, кто мозгами бедней и меньше,Кто под ветром судьбы не был нищ и наг,Оставляю прославлять города и женщин,А сам буду славитьПреступников и бродяг.· · ·Банды! Банды!По всей стране.Куда не вглядись, куда не пойди ты —Видишь, как в пространстве,На коняхИ без коней,Скачут и идут закостенелые бандиты.Это все такие жеРазуверившиеся, как я…· · ·А когда-то, когда-то…Веселым парнем,До костей весь пропахшийСтепной травой,Я пришел в этот город с пустыми руками,Но зато с полным сердцемИ не пустой головой.Я верил… я горел…Я шел с революцией,Я думал, что братство не мечта и не сон,Что все во единое море сольются —Все сонмы народов,И рас, и племен.· · ·Пустая забава.Одни разговоры!Ну что же?Ну что же мы взяли взамен?Пришли те же жулики, те же ворыИ вместе с революциейВсех взяли в плен…Но к черту все это!Я далек от жалоб.Коль началось —Так пускай начинается.Лишь одного я теперь желаю,Как бы покрепче…Как бы покрепчеОдурачить китайца!..Барсук
Признаться, меня все это,Кроме побега,Плохо устраивает. (Подходит к окну.)Я хотел бы…О! Что это? Боже мой!Номах! Мы окружены!На улице милиция.Номах
(подбегая к окну)
Как?Уже?О! Их всего четверо…Барсук
Мы пропали.Номах
Скорей выходи из квартиры.Барсук
А ты?Номах
Не разговаривай!..У меня есть ящик стекольщикаИ фартук…Живей обрядисьИ спускайся вниз…Будто вставлял здесь стекла…Я положу в ящик золото…Жди меня в кабаке «Луна».(Бежит в другую комнату, тащит ящик и фартук.)
Барсук быстро подвязывает фартук. Кладет ящик на плечо и выходит.
Номах
(прислушиваясь у двери)
Кажется, остановили…Нет… прошел…Ага…Идут сюда…(Отскакивает от двери. В дверь стучат. Как бы раздумывая, немного медлит. Потом неслышными шагами идет в другую комнату.)
Сцена за дверью
Чекистов, Литза-Хун и 2 милиционера.
Чекистов
(смотря в скважину)
Что за черт!Огонь горит,Но в квартиреКак будто ни души.Литза-Хун
(с хорошим акцентом)
Это его прием…Всегда… Когда он уходит.Я был здесь, когда его не было,И так же горел огонь.1-й милиционер
У меня есть отмычка.Литза-Хун
Давайте мне…Я вскрою…Чекистов
Если его нет,То надо устроить засаду.Литза-Хун
(вскрывая дверь)
Сейчас узнаем…(Вынимает браунинг и заглядывает в квартиру.)
Тс… Я сперва один.Спрячьтесь на лестнице.Здесь ходятДругие квартиранты.Чекистов
Лучше вдвоем.Литза-Хун
У меня бесшумные туфли…Когда понадобится,Я дам свисток или выстрел.(Входит в квартиру и закрывает дверь.)
Глаза Петра Великого
Осторожными шагами Литза-Хун идет к той комнате, в которой скрылся Номах. На портрете глаза Петра Великого начинают моргать и двигаться. Литза-Хун входит в комнату. Портрет неожиданно открывается, как дверь, и оттуда выскакивает Номах. Он рысьими шагами подходит к двери, запирает на цепь и снова исчезает в портрет-дверь. Через некоторое время слышится беззвучная короткая возня, и с браунингом в руке из комнаты выходит китаец. Он делает световой полумрак. Открывает дверь и тихо дает свисток. Вбегают милиционеры и Чекистов.
Чекистов
Он здесь?Китаец
(прижимая в знак молчания палец к губам)
Тс… он спит…Стойте здесь…Нужен один милиционер,К черному выходу.(Берет одного милиционера и крадучись проходит через комнату к черному выходу.)
Через минуту слышится выстрел, и испуганный милиционер бежит обратно к двери.
Милиционер
Измена!Китаец ударил мне в щекуИ удрал черным ходом.Я выстрелил…Но… дал промах…Чекистов
Это он!О! проклятье!Это он!Он опять нас провел.Вбегают в комнату и выкатывают оттуда в кресле связанного по рукам и ногам. Рот его стянут платком. Он в нижнем белье. На лицо его глубоко надвинута шляпа. Чекистов сбрасывает шляпу, и милиционеры в ужасе отскакивают.
Милиционеры
Провокация!..Это Литза-Хун…Чекистов
Развяжите его.Милиционеры бросаются развязывать.
Литза-Хун
(выпихивая освобожденными руками платок изо рта)
Черт возьми!У меня болит живот от злобы.Но клянусь вам…Клянусь вам именем китайца,Если б он не накинул на меня мешок,Если б он не выбил мой браунинг,То бы…Я сумел с ним справиться…Чекистов
А я… Если б был мандарин,То повесил бы тебя, Литза-Хун,За такое место…Которое вслух не называется.1922–1923
Песнь о великом походе*
Эй вы, встречные,Поперечные!Тараканы, сверчкиЗапечные!Не народ, а дрохваПодбитая.Русь нечесаная,Русь немытая!Вы послушайтеНовый вольный сказ.Новый вольный сказПро житье у нас.Первый сказ о том,Что давно было.А второй — про то,Что сейчас всплыло.Для тебя я, Русь,Эти сказы спел,Потому что былИ правдив и смел.Был мастак слагатьЭти притчины*,Не боясь ничьейЗуботычины.* * *
Ой, во городеДа во Ипатьеве*При Петре былоПри императоре.Говорил словаНепутевый дьяк:«Уж и как у нас, ребята,Стал быть, царь дурак.Царь дурак-батракСопли жмет в кулак,Строит Питер-градНа немецкий лад.Видно, делать емуБольше нечего.Принялся он РусьОнемечивать.Бреет он князьямБра́ды, у́сие.Как не плакатьсяТут над Русию?Не тужить тут какНад судьбиною?Непослушных онБьет дубиною».* * *
Услыхал те словаМолодой стрелец.Хвать смутьянщикаЗа тугой косец.«Ты иди, ползи,Не кочурься, брат.Я свезу тебяПрямо в Питер-град.Привезу к царю.Кайся, сукин кот!Кайся, сукин кот,Что смущал народ!»* * *
По Тверской-Ямской*Под дугою вбрякС колокольцамиЕхал бедный дьяк.На четвертый день,О полднёвых пор,Прикатил наш дьякКо царю, во двор.Выходил тут царьС высока́ крыльца,Мах дубинкою —Подозвал стрельца.«Ты скажи, зачемПрикатил, стрелец?Аль с Москвы какойПотайной гонец?»«Не гонец я, царь,Не родня с Москвой.Я всего лишь естьСлуга верный твой.Я привез к тебеБунтаря-дьяка.У него, знать, в жистьНе болят бока.В кабаке на весьНа честной народОн позорил, царь,Твой высокий род».«Ну, — сказал тут Петр, —Вылезай-кось, вошь!»Космы дьяковыПоднялись, как рожь.У Петра с плечаСорвался кулак.И навек задралЛапти кверху дьяк.** * *
У Петра был двор,На дворе был кол,На колу — мочало.Это только, ребята,Начало.** * *
Ой, суров наш царь,Алексеич Петр.Он в единый духВедро пива пьет.*Курит — дым идетНа три сажени,Во немецких одеждахРазнаряженный.Возгово́рит наш царьАлексеич Петр:«Подойди ко мне,Дорогой Лефорт.Мастер славный тыВ Амстердаме был.Русский царь тебе,Как батрак, служил.Он учился там,Как топор держать.Ты езжай-кось, мастер,В Амстердам опять.Передай ты всемОт Петра поклон.Да скажи, что сейчасВ страшной доле он.В страшной доле яЗа родную Русь…Скоро смерть придет,Помирать боюсь.*Помирать боюсь,Да и жить не рад:Кто ж теперь блюстиБудет Питер-град?*Средь туманов сихИ цепных болотСнится сгибший мнеТрудовой народ.Слышу, голос мнеПо ночам звенит,Что на их костяхЛег тугой гранит.Оттого подчас,Обступая град,Мертвецы встаютВ строевой парад.И кричат они,И вопят они.От такой кричниЗагашай огни.Говорят слова:«Мы всему цари!Попадешься, Петр,Лишь сумей, помри!Мы сдерем с тебяТвой лихой чупрын,Потому что тыБыл собачий сын.Поблажал ты знатьСо министрами.На крови для нихГород выстроил.Но пускай за тоЗнает каждый дом —Мы придем еще,Мы придем, придем.Этот город наш,Потому и тутТолько может житьЛишь рабочий люд».Смолк наш царьАлексеич Петр,В три ручья с негоЛьет холодный пот.* * *
Слушайте, слушайте,Вы, конечно, народХороший!Хоть метелью вас крой,Хоть порошей.Одним словом,Миляги!Не дадите лиКовшик браги?Человечий язык,Чай, не птичий!Славный вы, люди,ПридумалиОбычай!* * *
И пушки бьют,И колокола плачут.Вы, конечно, понимаете,Что это значит?Много было роз,Много было маков.Схоронили Петра,Тяжело оплакав.И с того ль, что тамВсякий сволок был,Кто всерьез рыдал,А кто глаза слюнил.*Но с того вот дня,Да на двести летДуракам-царямПрямо счету нет.И все двести летШел подзёмный гуд:«Мы придем, придем!Мы возьмем свой труд!Мы сгребем дворян —Да по плеши им,На фонарных столбахПеревешаем!»** * *
Через двести лет,В снеговой октябрь,Затряслась Нева,Подымая рябь.Утром встал народ —И на бурю глядь:На столбах виситСволочная знать.Ай да славный люд!Ай да Питер-град!Но с чего же тамПушки бьют-палят?Бьют за городом,Бьют из-за моря.Понимай как хошьТы, душа моя!Много в эти дниСовершилось дел.Я пою о них,Как спознать сумел.* * *
Веселись, душаМолодецкая!Нынче наша власть,Власть советская!Офицерика,Да голубчикаПрикокошилиВчера в Губчека.Ни за Троцкого,Ни за Ленина —За донского казакаЗа Каледина*.Гаркнул «Яблочко»Молодой матрос*:«Мы не так ещеПодотрем вам нос!»* * *
А за Явором,Под Украйною,*Услыхали мужикиВесть печальную.Власть советскаяИм очень нравится,Да идут войскаС ней расправиться.В тех войсках к мужикамРодовая месть.И Врангель тут,И Деникин здесь.*И на по́мог им,Как лихих волчат,Из Сибири шлет отрядыАдмирал Колчак.** * *
Ах, рыбки мои,Мелки косточки!Вы, крестьянские ребята,Подросточки.Ни ногатой вас не взять,Ни рязанами.*Вы гольем пошли гулятьС партизанами*.Красной Армии штыкиВ поле светятся.Здесь отец с сынкомМогут встретиться.*За один уделБьется эта рать,Чтоб владеть землейДа весь век пахать.Чтоб шумела рожьИ овес звенел.Чтобы каждый калачиС пирогами ел.* * *
Ну и как же тут злобуНе вынашивать?На Дону теперь поютНе по-нашему:«Пароход идетМимо пристани.Будем рыбу кормитьКоммунистами».*А у нас для них поют:«Куда ты котишься?В Вечека попадешь —Не воротишься».* * *
От одной бедыЦелых три растут.Вдруг над ПитеромСлышен новый гуд.Не поймет никто,Отколь гуд идет:«Ты не смей дремать,Трудовой народ!Как под ПитеромРать Юденича!»*Что же делать намВсем теперича?И оттуда бьют,И отсель палят.Ой ты, бедный люд!Ой ты, Питер-град!* * *
Но при всякой бедеВеет новью вал.Кто ж не вспомнит теперьРечь Зиновьева?Дождик лил тогдаВ три погибели.На корню дождиОзимь выбили.И на энтот годНе шумела рожь.То не жизнь была,А в печенки нож!А Зиновьев всемВел такую речь:«Братья, лучше намЗдесь костьми полечь,Чем отдать врагуВольный Питер-градИ идти опятьВ кабалу назад».** * *
А за синим ДономСтаницы казачьейВ это время волк ехидныйПо-кукушьи плачет*.Говорит Корнилов*Казакам поречным:«Угостите партизановВишеньем картечным!С Красной Армией ДеникинСправится, я знаю.Расстелились наши пикиС Дона до Дунаю».* * *
Ой ты, атамане!Не вожак, а соцкий.А на что ж у коммунаровЕсть товарищ Троцкий?Он без слезной речиИ лихого звонаОбещал коней нам нашихНапоить из Дона.*Вей сильней и крепче,Ветер синь-студеный!С нами храбрый Ворошилов*,Удалой Буденный*.* * *
Если крепче жмут,То сильней орешь.Мужику одно:Не топтали б рожь.А как пошла по нейТут рать Деникина,В сотни верст леглаПрямо в никь она*.Над такой бедойВ стане белых ржут.Валят сельский скотИ под водку жрут.Мнут крестьянских жен,Девок лапают.«Так и надо вам,Сиволапые!Ты, мужик, прохвост!Сволочь! бестия!Отплати-кось намЗа поместия.Отплати за то,Что ты вешал знать.Эй, в кнуты их всех,Растакую мать».* * *
Ой ты, синяя сирень,Голубой полисад.На родимой сторонеНикто жить не рад.Опустели огороды,Хаты брошены.Заливные лугаНе покошены.И примят овес,И прибита рожь.Где ж теперь, мужик,Ты приют найдешь?* * *
Но сильней всегоТе встревожены,Что ночьми не спятВ куртках кожаных.*Кто за бедный людЖить и сгибнуть рад.Кто не хочет сдатьВольный Питер-град.* * *
Там под ЛиговомСтрашный бой кипит.*Питер траурныйБез огней не спит.Миг — и вот сейчасВраг проломит все,И прощай, мечтаГородов и сел…Пот и кровь струитС лиц встревоженных.Бьют и бьют людейВ куртках кожаных.Как снопы, лежатТрупы по полю.*Кони в страхе ржут,В страхе топают.Но напор от насВсе сильней, сильней,Бьются восемь дней,Бьются девять дней.На десятый деньНе сдержался враг…И пошел чесатьПо кустам в овраг.Наши взад им: «Крой!..»Пушки бьют, палят…Ай да славный люд!Ай да Питер-град!* * *
А за Белградом,Окол Харькова,*Кровью ярь мужиковПерехаркана.Бедный люд в МосквуБосиком бежит.И от стона, и от реваВся земля дрожит.Ищут хлеба они,Просят милости.Ну и как же злобной волеТут не вырасти?У околицыГуляй-полевой*СобиралисяБуйны головы.*Да как стали жечь,Как давай палить!У ДеникинаАж живот болит.* * *
Эх, песня!Песня!*Есть ли что на светеЧудесней?Хоть под гусли тебя пой*,Хоть под тальяночку.Не дадите ли вы мне,Хлопцы,Еще баночку?* * *
Ах, яблочко,Цвета милого!Бьют Деникина,Бьют Корнилова.Цветочек мой!Цветик маковый!*Ты скорей, адмирал,Отколчакивай.*Там за степью гул,Там за степью гром.Каждый в битве защищаетСвой отцовский дом.Курток кожаныхПод Донцом не счесть.Видно, много в ПетроградеЭтой масти есть.* * *
В белом стане вопль,В белом стане стон.Обступает наша ратьИх со всех сторон.В белом стане крик,В белом стане бред.Как пожар стоитЗолотой рассвет.И во всех кабакахОгни светятся…Завтра многие друг с другомУж не встретятся.И все пьют за царя,За святую Русь,В ласках знатных шлюхЗабывая грусть.* * *
В красном стане храп.В красном стане смрад.Вонь портяночнаяОт сапог солдат.Завтра, еле свет,Нужно снова в бой.Спи, корявый мой!Спи, хороший мой!Пусть вас золотомСвет зари кропит.В куртке кожанойКоммунар не спит.* * *
На заре, заре,В дождевой крутеньСвистом ядернымМы встречали день.Подымая вверх,Как тоску, глаза,В куртке кожанойКоммунар сказал:«Братья, если здесьОдолеют нас,То октябрьский светНавсегда погас.Будет крыть нас кнут.Будет крыть нас плеть.Всем весь век тогдаВ нищете корпеть».С горьким гневом рук,Утерев слезу,Ротный наш с тех словСапоги разул.Громко кашлянув,«На, — сказал он мне, —Дома нет сапог,Передай жене».* * *
На заре, заре,В дождевой крутеньСвистом ядернымМы сушили день.Пуля входит в грудь,Как пчелы ужал.Наш отряд тогдаВпереди бежал.За лощиной пруд.А за прудом лог.Коммунар ничкомВ землю носом лег.Мы вперед, вперед!Враг назад, назад!Мертвецы пусть такПод дождем лежат.Спите, храбрые,С отзвучавшим ртом!Мы придем вас всехХоронить потом.* * *
Вот и кончен бой,Машет красный флаг.Не жалея пят,Удирает враг.Удивленный тем,Что остался цел,Молча ротный нашСапоги надел.И сказал: «ЖенеСапоги не враз.Я их сам теперьИзносить горазд».* * *
Вот и кончен бой,Тот, кто жив, тот рад.Ай да вольный люд!Ай да Питер-град!От полуночиДо синя утраНад Невой твоейБродит тень Петра.Бродит тень Петра,Грозно хмуритсяНа кумачный цветВ наших улицах.В берег бьет водаПенной индевью…Корабли плывутБудто в Индию…*Июль 1924
Ленинград
Поэма о 36*
<*>*
Много в РоссииТроп.Что ни тропа —То гроб.Что ни верста —То крест.До енисейских местШесть тысяч одинСугроб.Синий уральскийСкомКаменным легМешком,За скомом шумитТайга.Коль вязнет в снегуНога,Попробуй идтиПешком.Добро́, у когоЗакал,Кто знает сибирскийШквал.Но если ты слабИ лег,То, тайно пробравшисьВ лог,Тебя отпоетШакал.Буря и грозныйВой.Грузно бредетКонвой.Ружья наперевес.Если ты хочешьВ лес,Не дорожиГоловой.Ссыльный солдатуНе брат.Сам подневоленСолдат.Если не взялНа прицел, —Завтра егоПод расстрел.Но ты не идиНазад.Пусть умираетТот,Кто брата в тайгуВедет.А ты под кандальныйДзинШпарь, как седойБаргузин*.Беги все впередИ вперед.Там за УраломДом.Степь и водаКругом.В синюю гладьОкнаСкрипкой поетЛуна.Разве так плохоВ нем?Славный у песниЛад.Мало ли кто ейРад.Там за УраломКлен.Всякий ведь в жизньВлюбленВ лунном мерцаньеХат.Если ж, где отчаяВесь,Стройная девушкаЕсть,Вся, как сиреневыйМай,Вся, как родимыйКрай, —Разве не манитПеснь?Буря и грозныйВой.Грузно бредетКонвой.Ружья наперевес.Если ты хочешьВ лес,Не дорожиГоловой.* * *
Колкий, пронзающийПух.Тяжко идти средьПург.Но под кандальныйДзень,Если ты любишьДень,Разве милейШлиссельбург*?Там, упираясьВ дверь,Ходишь, как в клеткеЗверь.Дума всегдаОб одном:Может, в краюРодномСтало не такТеперь.*Может, под песнюВьюгУмер последнийДруг.Друг или мать,Все равно!Хочется вырватьОкноИ убежать в луг.Но долог тюремныйЧас.И зорок солдатскийГлаз.Если ты хочешьЗнать,Как тяжелоУбежать, —Я знаю одинРассказ.* * *
Их было тридцатьШесть.В камере негдеСесть.*В окнах бурунныйВспург.Крепко стоитШлиссельбург.Море поет емуПеснь.Каждый из нихСиделЗа то, что был гордИ смел,Что в гневной своейТщетеК рыдающим в нищетеБольшую любовьИмел.Ты помнишь, конечно,ТотКлокочущий пятыйГод,Когда из-за стенБаррикадЦелился в братаБрат.Тот в голову, тотВ живот.Один защищалЗакон —Невольник, влюбленныйВ трон.Другой этот тронГромил,И брат ему былНе мил.Ну, разве не прав былОн?Ты помнишь, конечно,КакНагайкой свистелКазак?Тогда у склоненныхНицС затылков и поясницКапал горячийМак.Я знаю, наверно,И тыВидал на снегуЦветы.Ведь каждый мальчишкойРос.Каждому билиНосВ кулачной на все«Сорты».Но тех я цветовНе видал,Был еще глупИ мал.И не читал ещеКниг.Но если бы виделИх,То разве молчатьСтал?* * *
Их было тридцатьШесть.В каждом кипелаМесть.Каждый оставилДомС ивами над прудом,Но не забыл о немПеснь.Раз комендантСказал:«Тесен для васЗал.Пять я такихПримуВ камеру по одному,Тридцать один —На вокзал».Поле и снежныйЗвон.Клетчатый мчитсяВагон.Рельсы грызетПаровоз.Разве уместенВопрос:Куда их доставитОн?Много в РоссииТроп.Что ни тропа —То гроб.Что ни верста —То крест.До енисейских местШесть тысяч одинСугроб.* * *
Поезд на всехПарах.В каждом неясныйСтрах.Видно, надевБраслет*,Гонят на многоЛетЗолото рытьВ горах.Может случитьсяС тобойТо, что достанешьКиркой,Дочь твоя там,Вдалеке,*Будет на левойРукеПерстень носитьЗолотой.Поле и снежныйЗвон.Клетчатый мчитсяВагон.Вдруг тридцать первыйВсталИ шепотом так сказал:«Нынче мне ночьНе в сон.Нынче мне в ночьНе лежать.Я твердо решилБежать.Благо, что ночьНе в луне.Вы помогитеМнеТело моеПоддержать.Клетку уж яПилой…Выручил снежныйВой.Вы заградите меняПодле окнаОт огня,Чтоб не видалКонвой».Тридцать столпилисьВ ряд,Будто о чемГоворят.Будто глядятНа снег.Разве так труденПобег,Если огниНе горят?* * *
Их оставалосьПять.Каждый имелКровать.В окнах бурунныйВспург.Крепко стоитШлиссельбург.Только в нем плохоСпать.Разве тогдаУснешь,Если все видишьРожь.Видишь роднойПлетень,Синий, звенящийДень,И ты по межеИдешь.Тихий вечернийЧас.Колокол бьетСемь раз.Месяц широкИ ал.Так бы дремалИ дремал,Не подымая глаз.Глянешь, на окнахПух.Скучный, несчастныйДруг,Ночь или день,Все равно.Хочется вырватьОкноИ убежать в луг.Пятый страдатьУстал.Где-то подпилокДостал.Ночью скребетИ скребет,Капает с носаПотЧерез губу в оскал.Раз при нагрузкеДровОн поскользнулсяВ ров…Смотрят, уж онНа льду.Что-то кричитНа ходу.Крикнул — и будьЗдоров.* * *
Быстро бегутДни.День колесуСродни.Снежной январскойПоройВ камере сорокВторойВстретились вновьОни.Пятому глядяВ глаза,Тридцать первыйСказал:«Там, где струитсяОбь,Есть деревушкаТопьИ очень хорошийВокзал.В жизни живут лишьРаз,*Я вспоминатьНе горазд.Глупый сибирскийЧалдон.Скуп, как сто дьяволов,Он.*За пятачок продаст.Снежная белаяГладь.Нечего мнеВспоминать.Знаю одно:Без грезДаже в лихойМорозСладко на сенеСпать».Пятый сказалВ ответ:«Мне уже сорокЛет.Но не угас мойБес.Так все и тянетВ лес,В синий вечернийСвет.Много сказатьНе могу:Час лишь лежал яВ снегу.Слушал метельныйВой,Но помешалКонвойС ружьями на бегу».* * *
Серая, хмураяВысь,Тучи с землеюСлились.Ты помнишь, конечно,ТотМетельный семнадцатыйГод,Когда ониРазошлись?Каждый пошел в свойДомС ивами над прудом.Видел лунуИ клен,Только не встретилОнСердцу любимыхВ нем.Их было тридцатьШесть.В каждом кипелаМесть.И каждый в октябрьскийЗвонПошел на влюбленныхВ трон,Чтоб навсегда ихСместь.Быстро бегутДни.Встретились вновьОни.У каждого новыйДом.В лежку живут лишьВ нем,Очей загасивОгни.Тихий вечернийЧас.Колокол бьетСемь раз.Месяц широкИ ал.Тот, кто теперьЗадремал,Уж не подниметГлаз.Теплая синяяВесь.Всякие песниЕсть.Над каждым свояЗвезда…Мы же поемВсегда:Их было тридцатьШесть.Август 1924
Анна Снегина*
А. Воронскому*
1
«Село, значит, наше — Радово,Дворов, почитай, два ста.Тому, кто его оглядывал,Приятственны наши места.Богаты мы лесом и водью,Есть пастбища, есть поля.И по всему угодьюРассажены тополя.Мы в важные очень не лезем,Но все же нам счастье дано.Дворы у нас крыты железом,У каждого сад и гумно.У каждого крашены ставни,По праздникам мясо и квас.Недаром когда-то исправник*Любил погостить у нас.Оброки платили мы к сроку,Но — грозный судья — старшинаВсегда прибавлял к оброкуПо мере муки и пшена.И чтоб избежать напасти,Излишек нам был без тяго́т.Раз — власти, на то они власти,А мы лишь простой народ.Но люди — все грешные души.У многих глаза — что клыки.С соседней деревни КриушиКосились на нас мужики.Житье у них было плохое —Почти вся деревня вскачьПахала одной сохоюНа паре заезженных кляч.Каких уж тут ждать обилий,Была бы душа жива.Украдкой они рубилиИз нашего леса дрова.Однажды мы их застали…Они в топоры, мы тож.От звона и скрежета сталиПо телу катилась дрожь.В скандале убийством пахнет.И в нашу и в их винуВдруг кто-то из них как ахнет! —И сразу убил старшину.На нашей быдластой сходкеМы делу условили ширь.Судили. Забили в колодкиИ десять услали в Сибирь.С тех пор и у нас неуряды.Скатилась со счастья возжа.Почти что три года крядуУ нас то падеж, то пожар».* * *
Такие печальные вестиВозница мне пел весь путь.Я в радовские предместьяЕхал тогда отдохнуть.Война мне всю душу изъела.За чей-то чужой интересСтрелял я мне близкое телоИ грудью на брата лез.Я понял, что я — игрушка,*В тылу же купцы да знать,И, твердо простившись с пушками,Решил лишь в стихах воевать.Я бросил мою винтовку,Купил себе «липу»[1], и вотС такою-то подготовкойЯ встретил семнадцатый год.Свобода взметнулась неистово.И в розово-смрадном огнеТогда над страною калифствовалКеренский на белом коне.*Война «до конца», «до победы».*И ту же сермяжную ратьПрохвосты и дармоедыСгоняли на фронт умирать.Но все же не взял я шпагу…Под грохот и рев мортирДругую явил я отвагу —Был первый в стране дезертир.* * *
Дорога довольно хорошая,Приятная хладная звень.Луна золотою порошеюОсыпала даль деревень.«Ну, вот оно, наше Радово, —Промолвил возница, —Здесь!Недаром я лошади вкладывалЗа норов ее и спесь.Позволь, гражданин, на чаишко.Вам к мельнику надо?…Так — вон!..Я требую с вас без излишкаЗа дальний такой прогон».· · ·Даю сороковку.«Мало!»Даю еще двадцать.«Нет!»Такой отвратительный малый,А малому тридцать лет.«Да что ж ты?Имеешь ли душу?За что ты с меня гребешь?»И мне отвечает туша:«Сегодня плохая рожь.Давайте еще незвонкихДесяток иль штучек шесть —Я выпью в шинке самогонкиЗа ваше здоровье и честь…»* * *
И вот я на мельнице…ЕльникОсыпан свечьми светляков.От радости старый мельникНе может сказать двух слов:«Голубчик! Да ты ли?Сергуха?!Озяб, чай? Поди, продрог?Да ставь ты скорее, старуха,На стол самовар и пирог!»В апреле прозябнуть трудно,Особенно так в конце.Был вечер задумчиво чудный,Как дружья улыбка в лице.Объятья мельника кру́ты,От них заревет и медведь,Но все же в плохие минутыПриятно друзей иметь.«Откуда? Надолго ли?»«На́ год».«Ну, значит, дружище, гуляй!Сим летом грибов и ягодУ нас хоть в Москву отбавляй.И дичи здесь, братец, до че́рта,Сама так под порох и прет.Подумай ведь только…ЧетвертыйТебя не видали мы год…»· · ·· · ·Беседа окончена.ЧинноМы выпили весь самовар.По-старому с шубой овчиннойИду я на свой сеновал.Иду я разросшимся садом,Лицо задевает сирень.Так мил моим вспыхнувшим взглядамСостарившийся плетень.Когда-то у той вон калиткиМне было шестнадцать лет,И девушка в белой накидкеСказала мне ласково: «Нет!»Далекие, милые были!Тот образ во мне не угас.Мы все в эти годы любили,Но мало любили нас.2
«Ну что же, вставай, Сергуша!Еще и заря не текла,Старуха за милую душуОладьев тебе напекла.*Я сам-то сейчас уедуК помещице Снегиной.ЕйВчера настрелял я к обедуПрекраснейших дупелей».Привет тебе, жизни денница!Встаю, одеваюсь, иду.Дымком отдает росяницаНа яблонях белых в саду.Я думаю:Как прекраснаЗемляИ на ней человек.И сколько с войной несчастныхУродов теперь и калек.И сколько зарыто в ямах.И сколько зароют еще.И чувствую в скулах упрямыхЖестокую судоргу щек.Нет, нет!Не пойду навеки!За то, что какая-то мразьБросает солдату-калекеПятак или гривенник в грязь.«Ну, доброе утро, старуха!Ты что-то немного сдала…»И слышу сквозь кашель глухо:«Дела одолели! Дела…У нас здесь теперь неспокойно.Испариной все зацвело.Сплошные мужицкие войны.Дерутся селом на село.Сама я своими ушамиСлыхала от прихожан:То радовцев бьют криушане,То радовцы бьют криушан.А все это, значит, безвластье.Прогнали царя…Так вот…Посыпались все напастиНа наш неразумный народ.Открыли зачем-то остроги,Злодеев пустили лихих.Теперь на большой дорогеПокою не знай от них.Вот тоже, допустим… с Криуши…Их нужно б в тюрьму за тюрьмой,Они ж, воровские души,Вернулись опять домой.У них там есть Прон Оглоблин,Булдыжник*, драчун, грубиян.Он вечно на всех озлоблен,С утра по неделям пьян.И нагло в третьёвом годе,Когда объявили войну,При всем при честно́м народеУбил топором старшину.Таких теперь тысячи сталоТворить на свободе гнусь.Пропала Расея, пропала…Погибла кормилица Русь!»Я вспомнил рассказ возницыИ, взяв свою шляпу и трость,Пошел мужикам поклониться,Как старый знакомый и гость.Иду голубою дорожкойИ вижу — навстречу мнеНесется мой мельник на дрожкахПо рыхлой еще целине.«Сергуха! За милую душу!Постой, я тебе расскажу!Сейчас! Дай поправить возжу,Потом и тебя оглоушу.Чего ж ты мне утром ни слова?Я Снегиным так и бряк:Приехал ко мне, мол, веселыйОдин молодой чудак.(Они ко мне очень желанны,Я знаю их десять лет.)А дочь их замужняя АннаСпросила:— Не тот ли, поэт?— Ну да, — говорю, — он самый.— Блондин?— Ну, конечно, блондин.— С кудрявыми волосами?— Забавный такой господин.— Когда он приехал?— Недавно.— Ах, мамочка, это он!Ты знаешь,Он был забавноКогда-то в меня влюблен.Был скромный такой мальчишка,А нынче…Поди ж ты…Вот…Писатель…Известная шишка…Без просьбы уж к нам не придет».И мельник, как будто с победы,Лукаво прищурил глаз:«Ну, ладно! Прощай до обеда!Другое сдержу про запас».Я шел по дороге в КриушуИ тростью сшибал зеленя.Ничто не пробилось мне в душу,Ничто не смутило меня.Струилися запахи сладко,И в мыслях был пьяный туман…Теперь бы с красивой солдаткойЗавесть хорошо роман.* * *
Но вот и Криуша!Три годаНе зрел я знакомых крыш.Сиреневая погодаСиренью обрызгала тишь.Не слышно собачьего лая,Здесь нечего, видно, стеречь —У каждого хата гнилая,А в хате ухваты да печь.Гляжу, на крыльце у ПронаГорластый мужицкий галдеж.Толкуют о новых законах,О ценах на скот и рожь.«Здорово, друзья!»«Э, охотник!Здорово, здорово!Садись.Послушай-ка ты, беззаботник,Про нашу крестьянскую жись.Что нового в Питере слышно?С министрами, чай, ведь знаком?Недаром, едрит твою в дышло,Воспитан ты был кулаком.Но все ж мы тебя не порочим.Ты — свойский, мужицкий, наш,Бахвалишься славой не оченьИ сердце свое не продашь.Бывал ты к нам зорким и рьяным,Себя вынимал на испод…Скажи:Отойдут ли крестьянамБез выкупа пашни господ?Кричат нам,Что землю не троньте,Еще не настал, мол, миг.За что же тогда на фронтеМы губим себя и других?»И каждый с улыбкой угрюмойСмотрел мне в лицо и в глаза,А я, отягченный думой,Не мог ничего сказать.Дрожали, качались ступени,Но помнюПод звон головы:«Скажи,Кто такое Ленин?»Я тихо ответил:«Он — вы».*3
На корточках ползали слухи,Судили, решали, шепча.И я от моей старухиДостаточно их получал.Однажды, вернувшись с тяги,Я лег подремать на диван.Разносчик болотной влаги,Меня прознобил туман.Трясло меня, как в лихорадке,Бросало то в холод, то в жар.И в этом проклятом припадкеЧетыре я дня пролежал.Мой мельник с ума, знать, спятил.Поехал,Кого-то привез…Я видел лишь белое платьеДа чей-то привздернутый нос.Потом, когда стало легче,Когда прекратилась трясь,На пятые сутки под вечерПростуда моя улеглась.Я встал.И лишь только полаКоснулся дрожащей ногой,Услышал я голос веселый:«А!Здравствуйте, мой дорогой!Давненько я вас не видала…Теперь из ребяческих летЯ важная дама стала,А вы — знаменитый поэт.· · ·Ну, сядем.Прошла лихорадка?Какой вы теперь не такой!Я даже вздохнула украдкой,Коснувшись до вас рукой.Да!Не вернуть, что было.Все годы бегут в водоем.Когда-то я очень любилаСидеть у калитки вдвоем.Мы вместе мечтали о славе…И вы угодили в прицел,Меня же про это заставилЗабыть молодой офицер…»* * *
Я слушал ее и невольноОглядывал стройный лик.Хотелось сказать:«Довольно!Найдемте другой язык!»Но почему-то, не знаю,Смущенно сказал невпопад:«Да… Да…Я сейчас вспоминаю…Садитесь…Я очень рад…Я вам прочитаю немногоСтихиПро кабацкую Русь…Отделано четко и строго.По чувству — цыганская грусть».«Сергей!Вы такой нехороший.Мне жалко,Обидно мне,Что пьяные ваши дебошиИзвестны по всей стране.Скажите:Что с вами случилось?»«Не знаю».«Кому же знать?»«Наверно, в осеннюю сыростьМеня родила моя мать».«Шутник вы…»«Вы тоже, Анна».«Кого-нибудь любите?»«Нет».«Тогда еще более странноГубить себя с этих лет:Пред вами такая дорога…»Сгущалась, туманилась даль.Не знаю, зачем я трогалПерчатки ее и шаль.· · ·Луна хохотала, как клоун.И в сердце хоть прежнего нет,По-странному был я полонНаплывом шестнадцати лет.Расстались мы с ней на рассветеС загадкой движений и глаз…Есть что-то прекрасное в лете,А с летом прекрасное в нас.* * *
Мой мельник…Ох, этот мельник!С ума меня сводит он.Устроил волынку, бездельник,И бегает, как почтальон.Сегодня опять с запиской,Как будто бы кто-то влюблен:«Придите.Вы самый близкий.С любовьюОглоблин Прон».Иду.Прихожу в Криушу.Оглоблин стоит у воротИ спьяну в печенки и в душуКостит обнищалый народ.«Эй, вы!Тараканье отродье!Все к Снегиной…Р-раз — и квас.Даешь, мол, твои угодьяБез всякого выкупа с нас!»И тут же, меня завидя,Снижая сварливую прыть,Сказал в неподдельной обиде:«Крестьян еще нужно варить».«Зачем ты позвал меня, Проша?»«Конечно, ни жать, ни косить.Сейчас я достану лошадьИ к Снегиной… вместе…Просить…»И вот запрягли нам клячу.В оглоблях мосластая шкеть —Таких отдают с придачей,Чтоб только самим не иметь.Мы ехали мелким шагом,И путь нас смешил и злил:В подъемах по всем оврагамТелегу мы сами везли.Приехали.Дом с мезониномНемного присел на фасад.Волнующе пахнет жасминомПлетнёвый его палисад.Слезаем.Подходим к террасеИ, пыль отряхая с плеч,О чьем-то последнем часеИз горницы слышим речь:«Рыдай не рыдай — не помога…Теперь он холодный труп……Там кто-то стучит у порога.Припудрись…Пойду отопру…»Дебелая грустная дамаОткинула добрый засов.И Прон мой ей брякнул прямоПро землю,Без всяких слов.«Отдай!.. —Повторял он глухо. —Не ноги ж тебе целовать!»Как будто без мысли и слухаОна принимала слова.Потом в разговорную очередьСпросила меняСквозь жуть:«А вы, вероятно, к дочери?Присядьте…Сейчас доложу…»Теперь я отчетливо помнюТех дней роковое кольцо.Но было совсем не легко мнеУвидеть ее лицо.Я понял —Случилось горе,И молча хотел помочь.«Убили… Убили Борю…Оставьте.Уйдите прочь.Вы — жалкий и низкий трусишка!Он умер…А вы вот здесь…»Нет, это уж было слишком.Не всякий рожден перенесть.Как язвы, стыдясь оплеухи,Я Прону ответил так:«Сегодня они не в духе…Поедем-ка, Прон, в кабак…»4
Все лето провел я в охоте.Забыл ее имя и лик.Обиду моюНа болотеОплакал рыдальщик-кулик.Бедна наша родина кроткаяВ древесную цветень и сочь*,И лето такое короткое,Как майская теплая ночь.Заря холодней и багровей.Туман припадает ниц.Уже в облетевшей дубровеРазносится звон синиц.Мой мельник вовсю улыбается,Какая-то веселость в нем.«Теперь мы, Сергуха, по зайцамЗа милую душу пальнем!»Я рад и охоте,Коль нечемРазвеять тоску и сон.Сегодня ко мне под вечер,Как месяц, вкатился Прон.«Дружище!С великим счастьем,Настал ожидаемый час!Приветствую с новой властью,Теперь мы всех р-раз — и квас!Без всякого выкупа с летаМы пашни берем и леса.В России теперь СоветыИ Ленин — старшой комиссар.Дружище!Вот это номер!Вот это почин так почин.Я с радости чуть не помер,А брат мой в штаны намочил.Едри ж твою в бабушку плюнуть.Гляди, голубарь, веселей.Я первый сейчас же коммунуУстрою в своем селе!»У Прона был брат Лабутя,Мужик — что твой пятый туз*:При всякой опасной минутеХвальбишка и дьявольский трус.Таких вы, конечно, видали.Их рок болтовней наградил.Носил он две белых медалиС японской войны на груди.*И голосом хриплым и пьянымТянул, заходя в кабак:«Прославленному под ЛяояномСсудите на четвертак…»Потом, насосавшись до дури,Взволнованно и горячоО сдавшемся Порт-АртуреСоседу слезил на плечо.*«Голубчик! —Кричал он. —Петя!Мне больно… Не думай, что пьян.Отвагу мою на светеЛишь знает один Ляоян*».Такие всегда на примете.Живут, не мозоля рук.И вот он, конечно, в Совете,Медали запрятал в сундук.Но с тою же важной осанкой,Как некий седой ветеран,Хрипел под сивушной банкойПро Нерчинск* и Турухан*:«Да, братец!Мы горе видали,Но нас не запугивал страх…»· · ·Медали, медали, медалиЗвенели в его словах.Он Прону вытягивал нервы,И Прон материл не судом.Но все ж тот поехал первыйОписывать снегинский дом.В захвате всегда есть скорость:— Даешь! Разберем потом!Весь хутор забрали в волостьС хозяйками и со скотом.А мельник…· · ·Мой старый мельникХозяек привез к себе,Заставил меня, бездельник,В чужой ковыряться судьбе.И снова нахлынуло что-то,Когда я всю ночь напролетСмотрел на скривленный заботойКрасивый и чувственный рот.Я помню —Она говорила:«Простите… Была не права…Я мужа безумно любила.Как вспомню… болит голова…Но васОскорбила случайно…Жестокость была мой суд…Была в том печальная тайна,Что страстью преступной зовут.*Конечно,До этой осениЯ знала б счастливую быль…Потом бы меня вы бросили,Как выпитую бутыль…Поэтому было не надо…Ни встреч… ни вобще продолжать…Тем более с старыми взглядамиМогла я обидеть мать».Но я перевел на другое,Уставясь в ее глаза.И тело ее тугоеНемного качнулось назад.«Скажите,Вам больно, Анна,За ваш хуторской разор?»Но как-то печально и странноОна опустила свой взор.· · ·«Смотрите…Уже светает.Заря как пожар на снегу…Мне что-то напоминает…Но что?..Я понять не могу…Ах!.. Да…Это было в детстве…Другой… Не осенний рассвет…Мы с вами сидели вместе…Нам по шестнадцать лет…»Потом, оглядев меня нежноИ лебедя выгнув рукой,Сказала как будто небрежно:«Ну, ладно…Пора на покой…»· · ·Под вечер они уехали.Куда?Я не знаю куда.В равнине, проложенной вехами,Дорогу найдешь без труда.Не помню тогдашних событий,Не знаю, что сделал Прон.Я быстро умчался в ПитерРазвеять тоску и сон.5
Суровые, грозные годы!Ну разве всего описать?Слыхали дворцовые сводыСолдатскую крепкую «мать».Эх, удаль!Цветение в далях!Недаром чумазый сброд*Играл по дворам на рояляхКоровам тамбовский фокстрот.За хлеб, за овес, за картошкуМужик залучил граммофон, —Слюнявя козлиную ножку*,Танго себе слушает он.Сжимая от прибыли руки,Ругаясь на всякий налог,Он мыслит до дури о штуке,Катающейся между ног.*Шли годыРазмашисто, пылко.Удел хлебороба гас.Немало попрело в бутылках«Керенок*» и «ходей*» у нас.Фефела*! Кормилец! Касатик!Владелец землей и скотом,За пару измызганных «катек*»Он даст себя выдрать кнутом.Ну, ладно.Довольно стонов,Ненужных насмешек и слов.Сегодня про участь ПронаМне мельник прислал письмо:«Сергуха! За милую душу!Привет тебе, братец! Привет!Ты что-то опять в КриушуНе кажешься целых шесть лет.Утешь!Соберись на милость!Прижваривай по весне!У нас здесь такое случилось,Чего не расскажешь в письме.Теперь стал спокой в народе,И буря пришла в угомон.Узнай, что в двадцатом годеРасстрелян Оглоблин Прон.Расея!..Дуро́вая зыкь* она.Хошь верь, хошь не верь ушам —Однажды отряд ДеникинаНагрянул на криушан.Вот тут и пошла потеха…С потехи такой — околеть!Со скрежетом и со смехомГульнула казацкая плеть.Тогда вот и чикнули Проню…Лабутя ж в солому залезИ вылез,Лишь только кониКазацкие скрылись в лес.Теперь он по пьяной мордеЕще не устал голосить:«Мне нужно бы красный орденЗа храбрость мою носить…»Совсем прокатились тучи…И хоть мы живем не в раю,Ты все ж приезжай, голубчик,Утешить судьбину мою…»* * *
И вот я опять в дороге.Ночная июньская хмарь.Бегут говорливые дрогиНи шатко ни валко, как встарь.Дорога довольно хорошая,Равнинная тихая звень.Луна золотою порошеюОсыпала даль деревень.Мелькают часовни, колодцы,Околицы и плетни.И сердце по-старому бьется,Как билось в далекие дни.Я снова на мельнице…ЕльникУсыпан свечьми светляков.По-старому старый мельникНе может связать двух слов:«Голубчик! Вот радость! Сергуха?!Озяб, чай? Поди, продрог?Да ставь ты скорее, старуха,На стол самовар и пирог.Сергунь! Золотой! Послушай!· · ·И ты уж старик по годам…Сейчас я за милую душуПодарок тебе передам».«Подарок?»«Нет…Просто письмишко…Да ты не спеши, голубок!Почти что два месяца с лишкомЯ с почты его приволок».Вскрываю… читаю… Конечно!..Откуда же больше и ждать?И почерк такой беспечный,И лондонская печать.«Вы живы?.. Я очень рада…Я тоже, как вы, жива.Так часто мне снится ограда,Калитка и ваши слова.Теперь я от вас далеко…В России теперь апрель.И синею заволокойПокрыта береза и ель.Сейчас вот, когда бумагеВверяю я грусть моих слов,Вы с мельником, может, на тягеПодслушиваете тетеревов.Я часто хожу на пристаньИ, то ли на радость, то ль в страх,Гляжу средь судов все пристальнейНа красный советский флаг.Теперь там достигли силы.Дорога моя ясна…Но вы мне по-прежнему милы,Как родина и как весна»…· · ·Письмо как письмо.Беспричинно.Я в жисть бы таких не писал…По-прежнему с шубой овчиннойИду я на свой сеновал.Иду я разросшимся садом,Лицо задевает сирень.Так мил моим вспыхнувшим взглядамПогорбившийся плетень.Когда-то у той вон калиткиМне было шестнадцать лет.И девушка в белой накидкеСказала мне ласково: «Нет!»Далекие милые были!..Тот образ во мне не угас.Мы все в эти годы любили,Но, значит,Любили и нас.Январь 1925
Батум
Черный человек*
<*>*
Друг мой, друг мой,*Я очень и очень болен.Сам не знаю, откуда взялась эта боль.То ли ветер свиститНад пустым и безлюдным полем,То ль, как рощу в сентябрь,Осыпает мозги алкоголь.Голова моя машет ушами,Как крыльями птица,Ей на шее ногиМаячить больше невмочь.*Черный человек,Черный, черный,Черный человекНа кровать ко мне садится,Черный человекСпать не дает мне всю ночь.Черный человекВодит пальцем по мерзкой книге*И, гнусавя надо мной,Как над усопшим монах,Читает мне жизньКакого-то прохвоста и забулдыги,Нагоняя на душу тоску и страх.Черный человек,Черный, черный…«Слушай, слушай, —Бормочет он мне, —В книге много прекраснейшихМыслей и планов.Этот человекПроживал в странеСамых отвратительныхГромил и шарлатанов.*В декабре в той странеСнег до дьявола чист,И метели заводятВеселые прялки.*Был человек тот авантюрист,Но самой высокойИ лучшей марки.Был он изящен,К тому ж поэт,Хоть с небольшой,Но ухватистой силою,И какую-то женщину,Сорока с лишним лет,Называл скверной девочкойИ своею милою».«Счастье, — говорил он, —Есть ловкость ума и рук.Все неловкие душиЗа несчастных всегда известны.Это ничего,Что много мукПриносят изломанныеИ лживые жесты.*В грозы, в бури,В житейскую стынь,При тяжелых утратахИ когда тебе грустно,Казаться улыбчивым и простым —Самое высшее в мире искусство».*«Черный человек!Ты не смеешь этого!Ты ведь не на службеЖивешь водолазовой.*Что мне до жизниСкандального поэта.Пожалуйста, другимЧитай и рассказывай».Черный человекГлядит на меня в упор.И глаза покрываютсяГолубой блевотой.Словно хочет сказать мне,Что я жулик и вор,Так бесстыдно и наглоОбокравший кого-то.· · ·· · ·Друг мой, друг мой,Я очень и очень болен.Сам не знаю, откуда взялась эта боль.То ли ветер свиститНад пустым и безлюдным полем,То ль, как рощу в сентябрь,Осыпает мозги алкоголь.Ночь морозная…Тих покой перекрестка*.Я один у окошка,Ни гостя, ни друга не жду.Вся равнина покрытаСыпучей и мягкой известкой,*И деревья, как всадники,Съехались в нашем саду.*Где-то плачетНочная зловещая птица,Деревянные всадникиСеют копытливый стук.Вот опять этот черныйНа кресло мое садится,Приподняв свой цилиндрИ откинув небрежно сюртук.«Слушай, слушай! —Хрипит он, смотря мне в лицо.Сам все ближеИ ближе клонится. —Я не видел, чтоб кто-нибудьИз подлецовТак ненужно и глупоСтрадал бессонницей.Ах, положим, ошибся!Ведь нынче луна.Что же нужно ещеНапоенному дремой мирику?*Может, с толстыми ляжкамиТайно придет «она»,И ты будешь читатьСвою дохлую томную лирику?Ах, люблю я поэтов!Забавный народ!В них всегда нахожу яИсторию, сердцу знакомую,Как прыщавой курсисткеДлинноволосый уродГоворит о мирах,Половой истекая истомою.Не знаю, не помню,В одном селе,Может, в Калуге,А может, в Рязани,Жил мальчикВ простой крестьянской семье,Желтоволосый,С голубыми глазами…И вот стал он взрослым,К тому ж поэт,Хоть с небольшой,Но ухватистой силою,И какую-то женщину,Сорока с лишним лет,Называл скверной девочкойИ своею милою».«Черный человек!Ты — прескверный гость!Эта слава давноПро тебя разносится».Я взбешен, разъярен,И летит моя трость*Прямо к морде его,В переносицу…· · ·…Месяц умер,Синеет в окошко рассвет.Ах, ты, ночь!Что ты, ночь, наковеркала!Я в цилиндре стою.Никого со мной нет.Я один…И — разбитое зеркало…*‹1923 —› 14 ноября 1925
«Липа» — подложный документ.