Том 3. Поэмы 1828-1834 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2
Кавказский пленник*
Часть первая
Genieße und leide! Dulde und entbehre! Liebe, hoff' und glaube!
Conz.[1]I
В большом ауле, под горою,Близ саклей дымных и простых,Черкесы позднею пороюСидят — о конях удалыхЗаводят речь, о метких стрелах,О разоренныхими селах;И с ними как дрался казак,И как на русских нападали,Как их пленили, побеждали.Курят беспечно свой табак,И дым, виясь, летит над ними,Иль, стукнув шашками своими,Песнь горцев громко запоют.Иные на коней садятся,Но перед тем как расставаться,Друг другу руку подают.II
Меж тем черкешенки младыеВзбегают на горы крутыеИ в темну даль глядят — но пыльЛежит спокойно по дороге;И не шелохнется ковыль,Не слышно шума, ни тревоги.Там Терек издали крутит,Меж скал пустынных протекаетИ пеной зыбкой орошаетВысокий берег; лес молчит;Лишь изредка олень пугливыйЧерез пустыню пробежит;Или коней табун игривыйМолчанье дола возмутит.III
Лежал ковер цветов узорныйПо той горе и по холмам;Внизу сверкал поток нагорныйИ тек струисто по кремням…Черкешенки к нему сбежались,Водою чистой умывались.Со смехом младости простымНа дно прозрачное иныеБросали кольца дорогие;И к волосам своим густымЦветы весенние вплетали;Гляделися в зерцало вод,И лица их в нем трепетали.Сплетаясь в тихий хоровод,Восточны песни напевали;И близ аула под горойСидели резвою толпой;И звуки песни произвольнойУщелья вторили невольно.IV
Последний солнца луч златойНа льдах сребристых догорает,И Эльборус своей главойЕго, как туча, закрывает.· · ·Уж раздалось мычанье стадИ ржанье табунов веселых;Они с полей идут назад…Но что за звук цепей тяжелых?Зачем печаль сих пастухов?Увы! то пленники младые,Утратив годы золотые,В пустыне гор, в глуши лесов,Близ Терека пасут унылоЧеркесов тучные стада,Воспоминая то, что было,И что не будет никогда!Как счастье тщетно их ласкало,Как оставляло наконец,И как оно мечтою стало!..И нет к ним жалостных сердец!Они в цепях, они рабами!Сливалось всё как в мутном сне,Души не чувствуя, онеУж видят гроб перед очами.Несчастные! в чужом краю!Исчезли сердца упованьи;В одних слезах, в одном страданьиОтраду зрят они свою.V
Надежды нет им возвратиться;Но сердце поневоле мчитсяВ родимый край. — Они душойТонули в думе роковой.· · ·Но пыль взвивалась над холмамиОт стад и борзых табунов;Они усталыми шагамиИдут домой. — Лай верных псовНе раздавался вкруг аула;Природа шумная уснула;Лишь слышен дев издалекаНапев унылый. — Вторят горы,И нежен он, как птичек хоры,Как шум приветный ручейка:Песня
1
Как сильной грозоюСосну вдруг согнет;Пронзенный стрелою,Как лев заревет;Так русский средь боюПред нашим падет;И смелой рукоюЧеченец возьметБроню золотуюИ саблю стальную,И в горы уйдет.2
Ни конь оживленныйВоенной трубой,Ни варвар смятенныйВнезапной борьбой,Страшней не трепещет,Когда вдруг заблещетКинжал роковой.Внимали пленники унылоПечальной песни сей для них.И сердце в грусти страшно ныло…Ведут черкесы к сакле их;И, привязавши у забора,Ушли. — Меж них огонь трещит;Но не смыкает сон их взора,Не могут горесть дня забыть.VI
Льет месяц томное сиянье.Черкесы храбрые не спят;У них шумливое собранье:На русских нападать хотят.Вокруг оседланные кони;Серебряные блещут брони;На каждом лук, кинжал, колчанИ шашка на ремнях наборных,Два пистолета и аркан,Ружье; и в бурках, в шапках черныхК набегу стар и млад готов,И слышен топот табунов.Вдруг пыль взвилася над горами,И слышен стук издалека;Черкесы смотрят: меж кустамиГирея видно, ездока!VII
Он понуждал рукой могучейКоня, приталкивал ногой,И влек за ним аркан летучийМладого пленника <с> собой.Гирей приближился — веревкойБыл связан русский, чуть живой.Черкес спрыгнул, — рукою ловкойРазрезывал канат; — но онЛежал на камне — смертный сонЛетал над юной головою…· · ·Черкесы скачут уж — как разСокрылись за горой крутою;Уроком бьет полночный час.VIII
От смерти лишь из сожаленьяМладого русского спасли;Его к товарищам снесли.Забывши про свои мученья,Они, не отступая прочь,Сидели близ него всю ночь…· · ·И бледный лик, в крови омытый,Горел в щеках — он чуть дышал,И смертным холодом облитый,Протягшись на траве лежал.IX
Уж полдень, прямо над аулом,На светлосиней высоте,Сиял в обычной красоте.Сливалися с протяжным гуломСтадов черкесских — по холмамДыханье ветерков проворныхИ ропот ручейков нагорныхИ пенье птичек по кустам.Хребта Кавказского вершиныПронзали синеву небес,И оперял дремучий лесЕго зубчатые стремниныОбложен степенями горРасцвел узорчатый ковер;Там под столетними дубами,В тени, окованный цепями,Лежал наш пленник на траве.В слезах склонясь к младой главе,Товарищи его несчастьяВодой старались оживить(Но ах! утраченного счастьяНикто не мог уж возвратить).· · ·Вот он вздохнувши приподнялся,И взор его уж открывался!Вот он взглянул!.. затрепетал....Он с незабытыми друзьями! —Он, вспыхнув, загремел цепями.Ужасный звук всё, всё сказал!!.Несчастный залился слезами,На грудь к товарищам упал,И горько плакал и рыдал.Х
Счастлив еще: его мученьяДрузья готовы разделятьИ вместе плакать и страдать…Но кто сего уж утешеньяЛишен в сей жизни слез и бед,Кто в цвете юных пылких летЛишен того, чем сердце льстило,Чем счастье издали манило…И если годы унеслиПору цветов искать как преждеМинутной радости в надежде;Пусть не живет тот на земли.XI
Так пленник мой с родной страноюПочти навек: прости сказал!Терзался прошлою мечтою,Ее места воспоминал:Где он провел златую младость,Где испытал и жизни сладость,Где много милого любил,Где знал веселье и страданьи,Где он, несчастный, погубилСвятые сердца упованьи…· · ·XII
Он слышалслово «навсегда!»И обреченный тяжкой долей,Почти дружился он с неволей.С товарищами иногдаОн пас черкесские стада.Глядел он с ними, как лавиныКатятся с гор и как шумят;Как лавой снежною блестят,Как ими кроются долины;Хотя цепями скован был,Но часто к Тереку ходил.И слушал он, как волны воют,Подошвы скал угрюмых роют,Текут средь дебрей и лесов…Смотрел, как в высоте холмовБлестят огни сторожевые;И как вокруг них казакиГлядят на мутный ток реки,Склонясь на копья боевые. —Ах! как желал бы там он быть;Но цепь мешала переплыть.XIII
Когда же полдень над главоюГорел в лучах, то пленник мойСидел в пещере, где от зноюОн мог сокрыться. Под горойХодили табуны. — ЛежалиВ тени другие пастухи,В кустах, в траве и близ реки,В которой жажду утоляли…И там-то пленник мой глядит:Как иногда орел летит,По ветру крылья простирает,И видя жертвы меж кустов,Когтьми хватает вдруг, — и вновьИх с криком кверху поднимает…Так! думал он, я жертва та,Котора в пищу им взята.XIV
Смотрел он также, как кустами,Иль синей степью, по горам,Сайгаки, с быстрыми ногами,По камням острым, по кремням,Летят, стремнины презирая…Иль как олень и лань младая,Услыша пенье птиц в кустах,Со скал не шевелясь внимают —И вдруг внезапно исчезают,Взвивая вверх песок и прах.XV
Смотрел, как горцы мчатся к боюИль скачут смело над рекою;Остановились, — лошадейТолкают смелою ногою…И вдруг, припав к луке своей,Близ берегов они мелькают,Стремят — и снова поскакав,С утеса падают стремглавИ……шумно в брызгах исчезают —Потом плывут, и достигаютУже противных берегов,Они уж там, и в тьме лесовСебя от казаков скрывают…Куда глядите, казаки?Смотрите, волны у рекиСедою пеной забелели!Смотрите, враны на дубахВострепенулись, улетели,Сокрылись с криком на холмах!Черкесы путника арканомВ свои ущелья завлекут…И, скрытые ночным туманом,Оковы, смерть вам нанесут.XVI
И часто, отгоняя сон,В глухую полночь смотрит он,Как иногда черкес чрез ТерекПлывет на верном тулуке,Бушуют волны на реке,В тумане виден дальний берег,На пне пред ним висят кругомЕго оружия стальные:Колчан, лук, стрелы боевые;И шашка острая, ремнемПривязана, звенит на нем,Как точка в волнах он мелькает,То виден вдруг, то исчезает…Вот он причалил к берегам.Беда беспечным казакам!Не зреть уж им родного Дона,Не слышать колоколов звона!Уже чеченец под горой,Железная кольчуга блещет;Уж лук звенит, стрела трепещет,Удар несется роковой!..Казак! казак! увы, несчастный!Зачем злодей тебя убил?Зачем же твой свинец опасныйЕго так быстро не сразил?..XVII
Так пленник бедный мой уныло,Хоть сам под бременем оков,Смотрел на гибель казаков.Когда ж полночное светилоВосходит, близ забора онЛежит в ауле — тихий сонЛишь редко очи закрывает.С товарищами — вспоминаетО милой той родной стране;Грустит; но больше чем оне…Оставив там залог прелестный,Свободу, счастье, что любил;Пустился он в край неизвестный,И… всё в краю том погубил.Часть вторая
XVIII
Однажды, погружась в мечтанье,Сидел он позднею порой;На темном своде без сияньяБесцветный месяц молодойСтоял, и луч дрожащий, бледныйЛежал на зелени холмов,И тени шаткие деревКак призраки на крыше беднойЧеркесской сакли прилегли.В ней огонек уже зажгли,Краснея он в лампаде меднойЧуть освещал большой забор…Всё спит: холмы, река и бор.XIX
Но кто в ночной тени мелькает?Кто легкой тенью меж кустовПодходит ближе, чуть ступает,Всё ближе… ближе… через ровИдет бредучею стопою?..Вдруг видит он перед собою:С улыбкой жалости немойСтоит черкешенка младая!Дает заботливой рукойХлеб и кумыс прохладный свой,Пред ним колена преклоняя.И взор ее изобразилДуши порыв, как бы смятенной.Но пищу принял русский пленныйИ знаком ей благодарил.XX
И долго, долго, как немая,Стояла дева молодая.И взгляд как будто говорил:«Утешь себя, невольник милый;Еще не всё ты погубил».И вздох не тяжкий, но унылыйВ груди раздался молодой;Потом чрез вал она крутойДомой пошла тропою мшистой,И скрылась вдруг в дали тенистой,Как некий призрак гробовой.И только девы покрывалоЕще очам вдали мелькало,И долго, долго пленник мойСмотрел ей вслед — она сокрылась.Подумал он: но почемуОна к несчастью моемуС такою жалостью склонилась —Он ночь всю не смыкал очей;Уснул за час лишь пред зарей.XXI
Четверту ночь к нему ходилаОна и пищу приносила;Но пленник часто всё молчал,Словам печальным не внимал;Ах! сердце полное волненийЧуждалось новых впечатлений;Он не хотел ее любить.И что за радости в чужбине,В его плену, в его судьбине?Не мог он прежнее забыть…Хотел он благодарным быть,Но сердце жаркое терялосьВ его страдании немом,И как в тумане зыбком, в немБез отголоска поглощалось!..Оно и в шуме, и в тишиТревожит сон его души.XXII
Всегда он с думою унылойВ ее блистающих очахВстречает образ вечно милый.В ее приветливых речахЗнакомые он слышит звуки…И к призраку стремятся руки;Он вспомнил всё — ее зовет…Но вдруг очнулся. Ах! несчастный,В какой он бездне здесь ужасной;Уж жизнь его не расцветет.Он гаснет, гаснет, увядает,Как цвет прекрасный на заре;Как пламень юный, потухаетНа освященном алтаре!!!XXIII
Не понял он ее стремленья,Ее печали и волненья;Не думал он, чтобы онаИз жалости одной пришла,Взглянувши на его мученьи;Не думал также, чтоб любовьТочила сердце в ней и кровь;И в страшном был недоуменьи…· · ·Но в эту ночь ее он ждал…Настала ночь уж роковая;И сон от очей отгоняя,В пещере пленник мой лежал.XXIV
Поднялся ветер той порою,Качал во мраке дерева,И свист его подобен вою —Как воет полночью сова.Сквозь листья дождик пробирался;Вдали на тучах гром катался;Блистая, молния струейПещеру темну озаряла,Где пленник бедный мой лежал,Он весь промок и весь дрожал…· · ·Гроза по-малу утихала;Лишь капала вода с дерев;Кой-где потоки меж холмовСтруею мутною бежалиИ в Терек с брызгами впадали.Черкесов в темном поле нет…И тучи врозь уж разбегают,И кой-где звездочки мелькают;Проглянет скоро лунный свет.XXV
И вот над ним луна златаяНа легком облаке всплыла;И в верх небесного стекла,По сводам голубым играя,Блестящий шар свой провела.Покрылись пеленой сребристойХолмы, леса и луг с рекой.Но кто печальною стопойИдет один тропой гористой?Она… с кинжалом и пилой; —Зачем же ей кинжал булатный?Ужель идет на подвиг ратный!Ужель идет на тайный бой!..Ах, нет! наполнена волнений,Печальных дум и размышлений,К пещере подошла она;И голос раздался известный;Очнулся пленник как от сна,И в глубине пещеры теснойСадятся… долго они тамНе смели воли дать словам…Вдруг дева шагом осторожнымК нему вздохнувши подошла;И руку взяв, с приветом нежным,С горячим чувством, но мятежным,Слова печальны начала:XXVI
«Ах! русский! русский! что с тобою!Почто ты с жалостью немою,Печален, хладен, молчалив,На мой отчаянный призыв…Еще имеешь в свете друга —Еще не всё ты потерял…Готова я часы досугаС тобой делить. Но ты сказал,Что любишь, русский, ты другую.Ее бежит за мною тень,И вот об чем, и ночь и день,Я плачу, вот об чем тоскую!..Забудь ее, готова яС тобой бежать на край вселенной!Забудь ее, люби меня,Твоей подругой неизменной…»Но пленник сердца своегоНе мог открыть в тоске глубокой,И слезы девы черноокойДуши не трогали его…«Так, русский, ты спасен! но преждеСкажи мне: житьиль умереть?!!Скажи, забыть ли о надежде?..Иль слезыэти утереть?»XXVII
Тут вдруг поднялся он; блеснулиЕго прелестные глаза,И слезы крупные мелькнулиНа них как светлая роса:«Ах нет! оставь восторг свой нежный,Спасти меня не льстись надеждой;Мне будет гробом эта степь;Не на остатках, славных, бранных,Но на костях моих изгнанныхЗаржавит тягостная цепь!»Он замолчал, она рыдала;Но ободрилась, тихо встала,Взяла пилу одной рукой,Кинжал другою подавала.И вот, под острою пилойСкрыпит железо; распадаетБлистая цепь и чуть звенит.Она его приподымает;И так рыдая говорит:XXVIII
«Да!.. пленник… ты меня забудешь…Прости!.. прости же… навсегда;Прости! навек!.. Как счастлив будешь,Ах!.. вспомни обо мне тогда…Тогда!.. быть может, уж могилойЖеланной скрыта буду я;Быть может… скажешь ты уныло:Она любила и меня!..»И девы бледные ланиты,Почти потухшие глаза,Смущенный лик, тоской убитый,Не освежит одна слеза!..И только рвутся вопли муки…Она берет его за рукиИ в поле темное спешит,Где чрез утесы путь лежит.XXIX
Идут, идут; остановились,Вздохнув, назад оборотились;Но роковой ударил час…Раздался выстрел — и как разМой пленник падает. Не муку,Но смерть изображает взор;Кладет на сердце тихо руку…Так медленно по скату гор,На солнце искрами блистая,Спадает глыба снеговая.Как вместе с ним поражена,Без чувства падает она;Как будто пуля роковаяОдним ударом, в один миг,Обеих вдруг сразила их.· · ·XXX
Но очи русского смыкаетУж смерть холодною рукой;Он вздох последний испускает,И он уж там — и кровь рекойЗастыла в жилах охладевших;В его руках оцепеневшихЕще кинжал блестя лежит;В его всех чувствах онемевшихНавеки жизнь уж не горит,Навеки радость не блестит.XXXI
Меж тем черкес, с улыбкой злобной,Выходит из глуши дерев.И волку хищному подобный,Бросает взор… стоит… без слов,Ногою гордой попираетУбитого… увидел он,Что тщетно потерял патрон;И вновь чрез горы убегает.XXXII
Но вот она очнулась вдруг;И ищет пленника очами.Черкешенка! где, где твой друг…Его уж нет. Она слезамиНе может ужас выражать,Не может крови омывать.И взор ее как бы безумныйПорыв любви изобразил;Она страдала. Ветер шумныйСвистя покров ее клубил!..Встает… и скорыми шагамиПошла с потупленной главой,Через поляну — за холмамиСокрылась вдруг в тени ночной.XXXIII
Она уж к Тереку подходит;Увы, зачем, зачем онаТак робко взором вкруг обводит,Ужасной грустию полна?..И долго на бегущи волныОна глядит. И взор безмолвныйБлестит звездой в полночной тьме.Она на каменной скале:«О, русский! русский!!!» — восклицает,Плеснули волны при луне,Об берег брызнули оне!..И дева с шумом исчезает.Покров лишь белый выплывает,Несется по глухим волнам:Остаток грустный и печальныйПлывет, как саван погребальный,И скрылся к каменным скалам.XXXIV
Но кто убийца их жестокой?Он был с седою бородой;Не видя девы черноокой,Сокрылся он в глуши лесной.Увы! то был отец несчастный!Быть может, он ее сгубил;И тот свинец его опасныйДочь вместе с пленником убил?Не знает он, она сокрылась,И с ночи той уж не явилась.Черкес! где дочь твоя? глядишь.Но уж ее не возвратишь!!.XXXV
Поутру труп оледенелыйНашли на пенистых брегах.Он хладен был, окостенелый;Казалось, на ее устахОстался голос прежней муки;Казалось, жалостные звукиЕще не смолкли на губах;Узнали все. Но поздно было!— Отец! убийца ты ее;Где упование твое?Терзайся век! живи уныло!..Ее уж нет. — И за тобойПовсюду призрак роковой.Кто гроб ее тебе укажет?Беги! ищи ее везде!!!..«Где дочь моя?» и отзыв скажет: Где?..
Наслаждайся и страдай! Терпи и довольствуйся! Люби, надейся и верь!