Том 3. Поэмы 1828-1834 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 9

Исповедь*

I

День гас; в наряде голубомКрутясь бежал Гвадалкивир,И не заботяся о том,Что есть под ним какой-то мир,Для счастья чуждый, полный злом,Светило южное текло,Беспечно, пышно и светло;Но в монастырскую тюрьмуИгривый луч не проникал;Какую б радость одномуТуда принес он, если б знал;Главу склоня, в темнице тойСидел отшельник молодой,Испанец родом и душой;Таков был рок! — зачем, за что,Не знал и знать не мог никто;Но в преступленьи обвинен,Он оправданья не искал;Он знал людей и знал закон…И ничего от них не ждал.Но вот по лестнице крутойЗвучат шаги, открылась дверь,И старец дряхлый и седойВзошел в тюрьму — зачем теперь;Что сожаленья и приветТому, кто гибнет в цвете лет?

<II>

«Ты здесь опять! напрасный труд!..Не говори, что божий судОпределяет мне конец.Всё люди, люди, мой отец...Пускай погибну, смерть мояНе продолжит их бытия,И дни грядущие моиИм не присвоить — и в крови,Неправой казнью пролитой,В крови безумца молодой,Согреть им вновь не сужденоСердца, увядшие давно;И гроб без камня и креста,Как жизнь их ни была свята,Не будет слабым их ногамСтупенью новой к небесам.И тень невинного, поверь,Не отопрет им рая дверь.Меня могила не страшит.Там, говорят, страданье спитВ холодной вечной тишине,Но с жизнью жаль расстаться мне;Я молод — молод, — знал ли ты,Что значит молодость, мечты?Или не знал — или забыл,Как ненавидел и любил,Как сердце билося живейПри виде солнца и полейС высокой башни угловой,Где воздух свеж и где порой,В глубокой скважине стеныДитя неведомой страны,Прижавшись голубь молодойСидит, испуганный грозой!Пускай теперь прекрасный светТебе постыл — ты слеп, ты сед,И от желаний ты отвык;Что за нужда? — ты жил, старик;Тебе есть в мире что забыть!Ты жил! я также мог бы жить!

III

«Ты слушать исповедь моюСюда пришел — благодарю;Не понимаю: что былаУ них за мысль? — мои делаИ без меня ты должен знать —А душу можно ль рассказать?И если б мог я эту грудьПеред тобою развернуть,Ты верно не прочел бы в ней,Что я преступник иль злодей.Пусть монастырский ваш законРукою неба утвержден;Но в этом сердце есть другой,Ему не менее святой;Он оправдал меня — одинОн сердца полный властелин;И тайну страшную моюЯ неизменно сохраню,Пока земля в урочный часКак двух друзей не примет нас.Доселе жизнь была мне пленСреди угрюмых этих стен,Где детства ясные годаЯ проводил, бог весть куда!Как сон, без радости и бед,Промчались тени лучших лет,И воскресить те дни едва льЖелал бы я — а всё их жаль!Зачем, молчание храня,Так грозно смотришь на меня?Я волен… я не брат живых.Судей бесчувственных моихНе проклинаю… но, старик,Я признаюся, мой языкНе станет их благодаритьЗа то, что прежде, может быть,Чем луч зари на той стенеПогаснет в мирной тишине,Я, свежий, пылкий, молодой,Который здесь перед тобой,Живу, как жил тому пять лет,Весь превращуся в слово: нет!..И прах, лишенный бытия,Уж будет прах один, — не я!

IV

«И мог ли я во цвете лет,Как вы, душой оставить светИ жить, не ведая страстей,Под солнцем родины моей?Ты позабыл, что сединаМеж этих кудрей не видна,Что пламень в сердце молодомНе остудить мольбой, постом!Когда над бездною морскойСвирепой бури слышен войИ гром гремит по небесам,Вели не трогаться волнам,И сердцу бурному велиНе слушать голоса любви!..Да если б черный сей нарядНе допускал до сердца яд,Тогда я был бы виноват;Но под одеждой власянойЯ человек, как и другой!И ты, бесчувственный старик,Когда б ее небесный ликТебе явился хоть во сне,Ты позавидовал бы мнеИ в исступленьи, может быть,Решился б также согрешить,Отвергнув всё, закон и честь,Ты был бы счастлив перенестьЗа слово, ласку или взорМое страданье, мой позор!..

V

«Я о спасеньи не молюсь,Небес и ада не боюсь;Пусть вечно мучусь: не беда!Ведь с ней не встречусь никогда!Разлуки первый, грозный часСтал веком, вечностью для нас!И если б рай передо мнойОткрыт был властью неземной,Клянусь, я, прежде чем вступил,У врат священных бы спросил,Найду ли там, среди святых,Погибший рай надежд моих?Нет, перестань, не возражай…Что без нее земля и рай?Пустые звонкие слова,Блестящий храм без божества!Увы! отдай ты мне назадЕе улыбку, милый взгляд,Отдай мне свежие уста,И голос сладкий, как мечта…Один лишь слабый звук отдай…О! старец! что такое рай?..

VI

«Смотри, в сырой тюрьме моейНе видно солнечных лучей;Но раз на мрачное окноУпал один — давным давно;И с этих пор между камнейНичтожный след веселых днейЗабыт, как узник, одинокРастет бледнеющий цветок;Но вовсе он не расцветет,И где родился — там умрет;И не сходна ль, отец святой,Его судьба с моей судьбой?Знай, может быть ее уж нет…И вот последний мой ответ:Поди, беги, зови скорейОкровавленных палачей:Судить и медлить вам на что?Она не тут — и всё ничто!Прощай, старик; вот казни час:За них молись… в последний разТебе клянусь перед творцом,Что не виновен я ни в чем.Скажи: что умер я как мог,Без угрызений и тревог,Что с тайной гибельной моейЯ не расстался для людей…Забудь, что жил я… что любилГораздо более, чем жил!Кого любил? отец святой,Вот что умрет во мне, со мной;За жизнь, за мир, за вечность вамЯ этой тайны не продам!»· · ·· · ·

VII

…И он погиб, — и погребен.И в эту ночь могильный звонБыл степи ветром принесенК стенам обители другой,Объятой сонной тишиной,И в храм высокий он проник…Там, где сиял Мадонны ликВ дыму трепещущих лампад,Как призраки стояли в рядДвенадцать дев, которых светПричел к умершим с давних лет;Неслась мольба их к небесам,И отвечал старинный храмИх песни мирной и святой,И пели все, кроме одной.Как херувим, она былаОбворожительно мила.В ее лице никто б не могОткрыть печали и тревог.Но что такое женский взгляд?В глазах был рай, а в сердце ад!Прилежным ухом у окнаШум ветра слушала она,Как будто должен был принестьОн речь любви иль смерти весть!..Когда ж унылый звон проникВ обширный храм — то слабый крикРаздался, пролетел и в мигУтих. Но тот, кто услыхал,Подумал, верно, иль сказал,Что дважды из груди однойНе вылетает звук такой!..Любовь и жизнь он взял с собой.