Том 3. Стихотворения и поэмы 1907-1921 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 6
Стихотворные переводы
Гейне. Опять на родине
Die Heimkehr
1
В этой жизни слишком темнойСветлый образ был со мной;Светлый образ помутился,Поглощен я тьмой ночной.Трусят маленькие дети,Если их застигнет ночь,Дети страхи полуночиГромкой песней гонят прочь.Так и я, ребенок странный,Песнь мою пою впотьмах;Незатейливая песня,Но зато разгонит страх.2
Не знаю, что́ значит такое,Что скорбью я смущен;Давно не дает покоюМне сказка старых времен.Прохладой сумерки веют,И Рейна тих простор;В вечерних лучах алеютВершины дальних гор.Над страшной высотоюДевушка дивной красыОдеждой горит золотою,Играет златом косы.Золотым убирает гребнемИ песню поет она;В ее чудесном пеньиТревога затаена.Пловца на лодочке малойДикой тоской полонит;Забывая подводные скалы,Он только наверх глядит.Пловец и лодочка, знаю,Погибнут среди зыбей;Так и всякий погибаетОт песен Лорелей.3
Сырая ночь и буря,Беззвездны небеса;Один средь шумящих деревьев,Молча, бреду сквозь леса.Светик далекий кажетВ охотничий домик путь;Мне им прельщаться не надо,Ведь скучно туда заглянуть.Там бабушка в кожаном кресле,Как изваянье страшна,Слепая, сидит без движеньяИ слова не молвит она.Там бродит, ругаясь, рыжийСын лесничего взад и вперед,То яростным смехом зальется,То в стену винтовку швырнет.Там плачет красавица-пряха,И лен отсырел от слез;У ног ее с урчаньемЖмется отцовский пес.4
Красавица рыбачкаОставь челнок на песке;Посиди со мной, поболтаем,Рука в моей руке.Прижмись головкой к сердцу,Не бойся ласки моей;Ведь каждый день ты с моремИграешь судьбой своей.И сердце мое, как море,Там бури, прилив и отлив,В его глуби́нах многоЖемчужных дремлет див.5
Играет буря танец,В нем свист и рев и вой,Эй! Прыгает кораблик!Веселый пляс ночной.Вздымает гулкое мореЖивые горы из вод;Здесь пропасти чернеют,Там белая башня растет.Молитвы, рвота и руганьСлышны из каюты в дверь;Мечтаю, схватившись за мачту:Попасть бы домой теперь!6
Вечер пришел безмолвный,Над морем туманы свили́сь,Таинственно ропщут волны,Кто-то белый тянется ввысь.Из волн встает Водяница,Садится на берег со мной;Белая грудь серебритсяЗа ее прозрачной фатой.Стесняет объятия, душитВсё крепче, всё больней, —Ты слишком больно душишь,Краса подводных фей!«Душу́ тебя с силой нежной,Обнимаю сильной рукой;Этот вечер слишком свежий,Хочу согреться тобой».Лик месяца бледнеет,И пасмурны небеса;Твой сумрачный взор влажнеет,Подводных фей краса!«Всегда он влажен и мутен,Не сумрачней, не влажней:Когда я вставала из глуби,В нем застыла капля морей».Чайки стонут, море туманно,Глухо бьет прибой меж камней, —Твое сердце трепещет странно,Краса подводных фей!«Мое сердце дико и странно,Его трепет странен и дик,Я люблю тебя несказа́нно,Человеческий милый лик».7
На дальнем горизонте,Как сумеречный обман,Закатный город и башниПлывут в вечерний туман.Играет влажный ветерНа серой быстрине;Траурно плещут веслаГребца на моем челне.В последний проглянулоНад морем солнце в крови,И я узнал то место —Могилу моей любви.8
Тихая ночь, на улицах дрёма,В этом доме жила моя звезда;Она ушла из этого дома,А он стоит, как стоял всегда.Там стоит человек, заломивший руки,Не сводит глаз с высоты ночной;Мне страшен лик, полный смертной муки —Мои черты под неверной луной.Двойник! Ты, призрак! Иль не довольноЛоматься в муках тех страстей?От них давно мне было больноНа этом месте столько ночей!9
Ты знаешь, что живу я,И спишь спокойным сном!Мой старый гнев проснется,И я сломлю мой ярём.Ты знаешь — в старой песне:Однажды в час ночнойПодругу юноша мертвыйВ могилу взял с собой?Поверь, краса и диво,Ты, чистое дитя,Я жив, у меня есть сила,Сильней всех мертвых я!10
Я А́тлас злополучный! Целый мир,Весь мир страданий на́ плечи подъемлю,Подъемлю непосильное, и сердцеВ груди готово разорваться.Ты сердцем гордым сам того желал!Желал блаженств, блаженств безмерных сердцу,Иль непомерных — гордому — скорбей,Так вот: теперь ты скорбен.11
Племена уходят в могилу,Идут, проходят года,И только любовь не вырватьИз сердца никогда.Только раз бы тебя мне увидеть,Склониться к твоим ногам,Сказать тебе, умирая:Я вас люблю, madame!12
Три светлых царя из восточной страныСтучались у всяких домишек,Справлялись: как пройти в Вифлеем?У девочек всех, у мальчишек.Ни старый, ни малый не мог рассказать,Цари прошли все страны;Любовным лучом золотая звездаВ пути разгоняла туманы.Над домом Иосифа встала звезда,Они туда постучали;Мычал бычок, кричало дитя,Три светлых царя распевали.Январь 1909
Гейне. «Когда-то в этом зале…»
Когда-то в этом залеМы с вами обручились;Где ваши слезы упали,Теперь ехидны клубились.Январь 1909
Гейне. «Я в старом сказочном лесу!..»
Я в старом сказочном лесу!Как пахнет липовым цветом!Чарует месяц душу мнеКаким-то странным светом.Иду, иду, — и с вышиныКо мне несется пенье.То соловей поет любовь,Поет любви мученье.Любовь, мучение любви,В той песне смех и слезы,И радость печальна, и скорбь светла,Проснулись забытые грезы.Иду, иду, — широкий лугОткрылся предо мною,И замок высится на немОгромною стеною.Закрытые окна, и вездеМогильное молчанье;Так тихо, будто вселилась смертьВ заброшенное зданье.И у ворот разлегся Сфинкс,Смесь вожделенья и гнева,И тело и лапы — как у льва,Лицом и грудью — дева.Прекрасный образ! ПламенелБезумием взор бесцветный;Манил извив застывших губУлыбкой едва заметной.Пел соловей — и у меняК борьбе не стало силы, —И я безвозвратно погиб в тот миг,Целуя образ милый.Холодный мрамор стал живым,Проникся стоном камень —Он с жадной алчностью впивалМоих лобзаний пламень.Он чуть не выпил душу мне, —Насытясь до предела,Меня он обнял, и когти льваВонзились в бедное тело.Блаженная пытка и сладкая боль!Та боль, как та страсть, беспредельна!Пока в поцелуях блаженствует рот,Те когти изранят смертельно.Пел соловей: «Прекрасный Сфинкс!Любовь! О, любовь! За что тыМешаешь с пыткой огневойВсегда твои щедроты?О, разреши, прекрасный Сфинкс,Мне тайну загадки этой!Я думал много тысяч летИ не нашел ответа».6 ноября 1920
Гейне. «Вот май опять повеял…»
Вот май опять повеял,Цветы зацвели и лес,И тучки, розовея,Плывут в синеве небес.И соловьев раскатыОпять зазвучали в листве,И прыгают ягнятаВ зеленой мураве.Прыгать и петь не могу я,Я лег, больной, в траву;Далекий звон слежу я,Я грежу наяву.Январь 1921
Гейне. «Тихо сердца глубины́…»
Тихо сердца глубины́Звоны пронизали.Лейся, песенка весны,Разливайся дале.Ты пролейся, где цветыРасцветают томно.Если розу встретишь ты —Ей привет мой скромный.27 января 1921
Гейне. «Только платьем мимоходом…»
Только платьем мимоходомДо меня коснешься ты —По твоим следам несутсяСердца бурные мечты.Обернешься ты, впери́тсяГлаз огромных синева —С перепугу за тобоюСердце следует едва.28 января 1921
Гейне. «Гуляю меж цветами…»
Гуляю меж цветамиИ сам цвести могу;Как сонный, спотыкаюсьПочти на каждом шагу.Держи меня, голубка!Пожалуй, с пьяных глазК твоим ногам свалюсь я, —А в саду ведь народ как раз.28-29 января 1921
Гейне. «Как луна дрожит на лоне…»
Как луна дрожит на лонеМоря, полного тревогой,А сама, ясна, спокойна,Голубой идет дорогой, —Так, любимая, спокойнаИ ясна твоя дорога,Но дрожит твой образ в сердце,Потому что в нем тревога.29 января 1921
Гейне. «Альянс священный прочно…»
Альянс священный прочноСвязал нам теперь сердца:Прижавшись тесно, друг другаПостигли они до конца.Ах! жаль, что юной розойУкрасила ты грудь,Союзница бедная нашаЕдва могла вздохнуть.29 января 1921
Гейне. «Опять воскрешает мне память…»
Опять воскрешает мне памятьРазвеянный ветром образ —Зачем меня волнуетТак глубоко твой голос?Не говори: люблю!Позор не минует, я знаю,Прекраснейшего в мире —Любви, весны и мая.Не говори: люблю!Целуй без слов, без клятвы,Посмейся увядшим розам,Когда принесу их завтра.31 января 1921
Гейне. «Своим письмом напрасно…»
Своим письмом напрасноТы хочешь напугать;Ты пишешь длинно ужасно,Что нам пора порвать.Страниц двенадцать, странно!И почерк так красив!Не пишут так пространно,Отставку дать решив.Январь-февраль 1921
Гейне. Пролог
Чуть не в каждой галерееЕсть картина, где герой,Порываясь в бой скорее,Поднял щит над головой.Но амурчики стащилиМеч у хмурого бойцаИ гирляндой роз и лилийОкружили молодца.Цепи горя, путы счастьяПринуждают и меняОставаться без участьяК битвам нынешнего дня.3 февраля 1921
Аветик Исаакян. Моей матери
1
От родимой страны удалилсяЯ, изгнанник, без крова и сна,С милой матерью я разлучился,Бедный странник, лишился я сна.С гор вы, пестрые птицы, летите,Не пришлось ли вам мать повстречать?Ветерки, вы с морей шелестите,Не послала ль привета мне мать?Ветерки пролетели бесшумно,Птицы мимо промчались на юг.Мимо сердца с тоскою безумной —Улетели бесшумно на юг.По лицу да по ласковой речиСтосковался я, мать моя, джан,Джан — ласкательное название.Был бы сном я — далече, далечеПолетел бы к тебе, моя джан.Ночью душу твою целовал бы,Обнимал бы, как сонный туман,К сердцу в жгучей тоске припадал бы,И смеялся и плакал бы, джан!2
Мне грезится: вечер мирен и тих,Над домом стелется тонкий дым,Чуть зыблются ветви родимых ив,Сверчок трещит в щели́, невидим.У огня сидит моя старая мать,Тихонько с ребенком моим грустит.Сладко-сладко, спокойно дремлет дитя,И мать моя, молча, молитву творит.«Пусть прежде всех поможет господьВсем дальним странникам, всем больным,Пусть после всех поможет господьТебе, мой бедный изгнанник, мой сын».Над мирным домом струится дым,Мать над сыном моим молитву творит,Сверчок трещит в щели́, невидим,Родимая ива едва шелестит.Аветик Исаакян. «Ал-злат наряд — мой детка рад…»
Ал-злат наряд — мой детка рад,Индийский лал в ручонке сжал,Люль-люль, дар-дар, дитя — краса,Спи, спи, бай-бай, дремли, да-да,Люль-люль, дар-дар, да-да и другие восклицания впесне — чисто звукоподражательные, подобно нашему «бай-бай»,и определенного значения не имеют.Бровь — полумесяц, спи, дар-дар,Глазок — звезда, господень дар.День настает, овца идет,Дитя всё спит и не встает.Вставай, капризничай, кричи,Гоп-гоп, на́ соску, на́ соси,Топ-топ, тихонечко ходи.Нет, сладкий сон тревожить жаль,Щека — как сахар, как миндаль.Джан божья мать, молю тебя,От злого взора, наговораХрани, храни мое дитя…Аветик Исаакян. «Был на Аразе у меня баштан…»
Был на Аразе у меня баштан —Араз — Аракс, река. Баштан — сад.Посадил бы иву, розы я, да мак,Под тенистой ивой сплел бы я шалаш,В шалаше бы вечно пламенел очаг!Чтоб сидела рядом милая Шушан,Шушан, Шушик — женское имя Сусанна.Чтобы нам друг друга у огня ласкать!Кабы на Аразе завести баштан,Для Шушик лилейной отдыха не знать.Аветик Исаакян. «Быстролетный и черный орел…»
Быстролетный и черный орелС неба пал, мою грудь расклевал,Сердце клювом схватил и возвелНа вершины торжественных скал.Взмыл сурово над кручами гор,Бросил сердце в лазоревый блеск,И вокруг меня слышен с тех порОрлих крыл несмолкаемый плеск.Аветик Исаакян. «Во долине, в долине Сално́ боевой…»
Во долине, в долине Сално́[11] боевой, Ранен в грудь, умирает гайдук.Рана — розы раскрытой цветок огневой, Ствол ружья выпадает из рук.Запевает кузнечик в кровавых полях, И, в объятьях предсмертного сна,Видит павший гайдук, видит в сонных мечтах, Что свободна родная страна…Снится нива — колосья под ветром звенят, Снится — звякая, блещет коса,Мирно девушки сено гребут — и звучат, Всё о нем их звенят голоса…Над долиной Сално́ туча хмуро встает, И слезами увлажился дол.И сраженному черные очи клюет Опустившийся в поле орел…Аветик Исаакян. «Под алмазным венцом…»
Под алмазным венцомСреди звезд — Алагяз,Алагяз — гора.Выше гор, выше тучОн на троне сидит, развалясь.Я помчусь за алмазным венцомНа крылах райской птицы Синам,Синам — фантастическая птица.К тем звезда́м обращусь я лицом,Сердце снам и виденьям предам.В сердце — рай, там поют соловьи,Кущи роз, о любви плачет саз…О, Заро! нас объятья моиНа алмазный умчат Алагяз!Аветик Исаакян. «Уж солнце за вершиной гор…»
Уж солнце за вершиной гор,И даль лугов мутна.Умолк уснувший птичий хор,А я — не знаю сна.Сквозь крышу месяц заглянул,Весы приподнялись,Прохладный ветер потянулК звезда́м, в ночную высь.О, нежный ветер, звездный свет,Где яр Яр — милый. мой в эту ночь?О, звезды, вас прекрасней нет,Где бродит яр всю ночь?Рассвет настал и в дверь вошел,Туман, и дождь идет.Ал-конь пришел, один пришел,Ах, яр домой нейдет!Аветик Исаакян. «Караван мой бренчит и плетется…»
Караван мой бренчит и плететсяСредь чужих и безлюдных песков.Погоди, караван! Мне сдается,Что из родины слышу я зов…Нет, тиха и безмолвна пустыня,Солнцем выжжена дикая степь.Далеко моя родина ныне,И в объятьях чужих — моя джан.Поцелуям и ласкам не верю,Слез она не запомнит моих.Кто зовет? Караван, шевелися —Нет в подлунной обетов святых!Уводи, караван, за собою,В неродную, безлюдную мглу.Где устану — склонюсь головоюНа шипы, на утес, на скалу…Аветик Исаакян. «Издалека в тиши ночной…»
Издалека в тиши ночнойДо сердца песнь дошла.Чья тихая душа тоскойМне душу облекла?В печальной песне — ароматБаюкальной мечты.Прибой любви священной, брат,Услышь, безвестный, ты!Аветик Исаакян. «Я увидел во сне: колыхаясь, виясь…»
Я увидел во сне: колыхаясь, виясь,Проходил караван, сладко пели звонки.По уступам горы громоздясь и змеясь,Проползал караван, сладко пели звонки.Посреди каравана — бесценная джан,Радость блещет в очах, подвенечный наряд…Я — за нею, палимый тоской… КараванРаздавил мое сердце, поверг меня в прах.И с раздавленным сердцем, в дорожной пыли,Я лежал одинокий, отчаянья полн…Караван уходил, и в далекой далиУходящие сладостно пели звонки.Аветик Исаакян. «Да, я знаю всегда — есть чужая страна…»
Да, я знаю всегда — есть чужая страна,Есть душа в той далекой стране,И грустна, и, как я, одинока она,И сгорает, и рвется ко мне.Даже кажется мне, что к далекой рукеЯ прильнул поцелуем святым,Что рукой провожу в неисходной тоскеПо ее волосам золотым…Аветик Исаакян. «Видит лань — в воде…»
Видит лань — в водеОтражен олень.Рыщет лань везде,Ищет, где олень.Ланий зов сквозь сонУслыхал олень.Рыщет, ищет он,Ищет ночь и день.Аветик Исаакян. «Словно молньи луч, словно гром из туч…»
Словно молньи луч, словно гром из туч,Омрачен душой, я на бой пошел.Словно стая туч над зубцами круч,Милый друг сестра, брат твой в бой пошел.А утихнет бой — не ищи меняВ удало́й толпе боевых друзей,Ты ищи, сестра, ворона́ коня,Он копытом бьет в тишине полей.Не ищи душа, не ищи дружка,На хмельном пиру, средь товарищей,Взвоет горный ветр, кинет горсть пескаВ твоего дружка, на пожарище.И чужая мать, неродная матьБудет слезы лить над могилою,Не моя сестра — горевать, рыдать,Рассыпать цветы над могилою…Аветик Исаакян. «От алой розы, розы любви…»
От алой розы, розы любви,Увы — остались одни шипы!Шипы сухие в сердце впили́сь,В младое сердце вошли они,Мои зеленые, красные дниПовиты трауром любви.Всё, всё, что есть от дней весны, —Вы, вы, колючие шипы!Аветик Исаакян. «Не глядись в черный взор…»
Не глядись в черный взор,В нем — безбрежность ночей,Ужас тьмы, духи гор, —Бойся черных очей!Видишь: сердце — кровавый ручей, —Нет покоя с тех пор,Как сразил чарый взор, —Бойся черных очей!Аветик Исаакян. «Снилось мне — у соленой волны…»
Снилось мне — у соленой волны,Ранен в сердце, я тихо прилег;Навевая мне нежные сны,Набегает волна на песок.Снилось — мимо проходят друзья,Веселятся, поют и кричат;Но никто не окликнул меня.Я молчу, и тускнеет мой взгляд.Аветик Исаакян. «Ночью в саду у меня…»
Ночью в саду у меняПлачет плакучая ива,И безутешна она,Ивушка, грустная ива.Раннее утро блеснет —Нежная девушка-зорькаИвушке, плачущей горько,Слезы — кудрями отрет.Аветик Исаакян. «В разливе утренних лучей…»
В разливе утренних лучейТрепещет жаворонок страстный,Не знает мрака и скорбей,Поет любовь и свет прекрасный.Душа, окутанная тьмой,Глядит с тоской на мир несчастный,А над склоненной головойЛикует жаворонок страстный!Аветик Исаакян. «Схороните, когда я умру…»
Схороните, когда я умру,На уступе горы Алагяза,Чтобы ветер с вершин МанташаНалетал, надо мною дыша.Чтобы возле могилы моейКолыхались пшеничные нивы,Чтобы плакали нежно над нейРаспустившие волосы ивы.Ноябрь-декабрь 1915
Плудонис. Реквием
Лежать и мне в земле сырой!..
Другой певец по ней пройдет.
КозловСон мой храните, возницы!Тише влеките мой прах!Чтоб не встряхнуть колесницыТам, на курганных песках!..Ветер, о чем твои муки?Лес, что ты тяжко шумишь? —Или, в томленьи разлуки,Ты мне «прости» говоришь?Ручеек! Твой потокБыстро в роще гнет цветок!Мой привет!.. Когда весноюБудут юных звать мечтоюСоловьи на берег твой, —Порастет мой холм травой.Помаленьку, шажком,Бледным вереском, пескомГде игра была мне в радость,Где ребенку жизни сладостьУлыбнулась за холмом, —Помаленьку, шажком!Чу! Точно теплой струеюДождик бежит по щеке:Матери сердце больноеВ жгучей изныло тоске.Матери счастье сулил я,Радости старческих дней,Горе взамен навалил яНа́ спину бедную ей.Мать, постой!.. Час-другой —Смерть придет и за тобой!..Там, где тишиной небеснойНасладится бестелесный,Там мы встретимся опять, —Потерпеть недолго, мать!..Помаленьку, шажкомМы до цели добредем…Торопливо жизнь промчал я,Второпях и путь скончал я, —Так пора забыться сном…Помаленьку, шажком!Нет, не под звоны бокала,Не на паркетном полу, —Мать моя люльку качалаВ темном и дымном углу.Слезы стекали ручьямиВ полный до края сосуд;Верными были друзьями —Голод, да горе, да труд.Так умри, сяк умри —Только юностью гори;Лишь огонь любви горящей —Жизни свет животворящий,Всем нам, всем судьбою данМильды[12] сладостный обман.Помаленьку, шажком,Тихим долом и леском!..Уж звонят с клаби́ща… Тише!..Поднимайте гроб мой вышеИ несите в тихий домПолегоньку, шажком!Кто на пути недвижимый,Бледный, как мрамор, застыл? —Братец мой! Братец любимый!..Дорог ты в мире мне был!..Стихли сердечные боли…Мы разлучились в пути…Здесь уж не встретимся боле,Выйди, скажи мне «прости».Замкнут круг — персть мне друг,Не ломай напрасно рук:Пусть, борьбой суровой сваленВ груду трупов и развалин,Пал товарищ боевой, —Всё разит и бьет живой.Помаленьку, шажком!..Под дерновым бугоркомНе тревожьте погребенных,Тягой жизни утомленных,Усыпленных сладким сном…Помаленьку, шажком!Ветками елок — могила,Зеленью дышит земля.Тихая пристань укрылаСломленный стан корабля.Радость и горе простыли,Тяжкая смолкла борьба.Да и тебя ведь к могилеГонит, счастливец, судьба!Человек про́жил век,В ночь уходит человек…Вот над бедною могилойВстал другой — с живою силойМысль к великому стремит, —Час настал — и он зарыт.Полегоньку, шажком,В тихий дом, в подземный дом! —Пядь пути, еще мгновенье —И навек успокоеньеПод дерновым холодком…Полегоньку, шажком!Милые! Кончено с вами:Сырость ложится на грудь;Здесь, в этой сумрачной яме,Горестный кончился путь.В белый песок испарится,Словно сугроб от лучей,Всё, чем борец веселится, —Мир величавый идей.Меркнет свет, солнца нет:Дверь скрипит за мной вослед;С шумом персть на гроб валится,Холм песчаный громоздится…Песня тихая, сквозь сон…Отдаленный, сонный звон…Помаленьку — уснем,Помаленьку — уснем…24 ноября — 1 декабря 1915
Финские поэты
Л. Онерва. Не страшусь
Не страшусь, пускай могилаНадо мной простерла свод:Знаю — мощной мысли силаИз могилы путь найдет.Не страшусь, пусть вечер алыйОзаряет небосклон:Тень улыбки самой малойВ книгу впишется времен.И замолкший дух из бездныЗазвучит издалека,Упадая ливнем звезднымНа грядущие века.6 декабря 1915И.Л. Рунеберг. Наш край[13]
Наш край, наш край, наш край родной, —О, звук, всех громче слов!Чей кряж, растущий над землей,Чей брег, встающий над водой,Любимей гор и береговРодной земли отцов?Ступай, надменный чужевер,Ты звону злата рад!Наш бедный край угрюм и сер,Но нам узоры гор и шхер —Отрада, слаще всех отрад,Неоцененный клад.Нам люб потоков наших рев,Ручьев бегущих звон,Однообразный шум лесов,Свет звезд, прозрачность вечеров,Всё, всё, чем слух был поражен,Чем взор был полонен.Здесь с мыслью, с плугом и с мечомОтцы ходили в бой,Здесь ночь за ночью, день за днемНародный дух пылал огнем —В согласьи с доброю судьбой,В борьбе с судьбою злой.Кто счет народным битвам вел,Когда всё вновь и вновьВойна неслась из дола в дол,Мороз и глад за ним пришел, —Кто мерил пролитую кровь,Терпенье и любовь?Да, здесь, вот здесь та кровь текла,За нас текла тогда,Душа народа здесь цвелаИ тяжким вздохом изошлаВ давно прошедшие годаПод бременем труда.Здесь — наше всё, здесь — светлый рай,Отрада наших дней!Как рок жестокий ни пытай —Он всё при нас, родимый край.Что ж нам любить еще полней,Святей и горячей?И здесь, и там блуждает взор,Я руку протяну —Взгляни на радостный простор,Вон берега, вон рябь озер,Взгляни на всё, как я взглянуНа милую страну.И пусть на нас прольется светИз тверди золотой,Пусть станет жизнь игрой планет,Где слез не льют, где вздохов нет,А всё — убогий край роднойМы помянём с тоской.О, край, многоозерный край,Где песням нет числа,От бурь оплот, надежды рай,Наш старый край, наш вечный край,И нищета твоя светла,Смелей, не хмурь чела!Он расцветет, твой бедный цвет,Стряхнув позор оков,И нашей верности обетТебе дарует блеск и свет,И наша песнь домчит свой зовДо будущих веков.8 декабря 1915
И.Л. Рунеберг. Лебедь
Июньский вечер в облакахПурпуровых горел,Спокойный лебедь в тростникахБлаженный гимн запел.Он пел о том, как север мил,Как даль небес ясна,Как день об отдыхе забыл,Всю ночь не зная сна;Как под березой и ольхойСвежа густая тень;Как над прохладною волнойВ заливе гаснет день;Как счастлив, счастлив, кто найдетТам дружбу и любовь;Какая верность там цветет,Рождаясь вновь и вновь.Так от волны к волне порхалСей глас простой хвалы;Подругу к сердцу он прижалИ пел над ней средь мглы.Пусть о мечте твоей златойНе будут знать в веках;Но ты любил и пел веснойНа северных волнах.24 января 1916Н. Рунеберг. Марш мертвецов
Упорной колонной мы строимся там,Где гибнут живые толпа́ми.Всё новые воины к нашим рядамИдут, примыкают с годами.Пробитая грудь, окровавленный лоб —Так рать наша бьется из гроба,Ее не пугают опасность и гроб,Не трогают зависть и злоба.Слабеет в сраженьи живая рука,Оружие может сломаться,А наши деянья не знают врага,Не могут ничем запятнаться.Да, новые воины к нашим рядамИдут, примыкают с годами,Победной колонной мы держимся там,Где гибнут живые толпами.11 декабря 1916
З. Топелиус. Рабочая песня
Рабочие-други, наш радостен трудФинляндии, матери нашей.Мы мерим глубины озер и запруд,Мы правим ремесла и пашем. Упорным трудом Мы ставим ей дом,Чтоб мать не осталась на месте пустом, В нужде не увяла, Не стала рабой, От нас получала Свой хлеб и покой.Рабочие-други, наш радостен трудФинляндии, матери нашей.Прекрасная мать в лучезарной красеНас крепко к груди прижимает,И сердца биенья мы слушаем все,Лишь только борьба затихает. Чтоб долг отплатить, Добро отдарить, —Мать в жемчуг и в золото надо рядить. В поток полноводный Ей любо смотреть; Нам — жить с ней, свободной, И с ней умереть.Прекрасная мать в лучезарной красеНас крепко к груди прижимает.12 декабря 1915
З. Топелиус. Млечный путь
Погашен в лампе свет, и ночь спокойна и ясна,На памяти моей встают былые времена,Плывут сказанья в вышине, как перья облаков,И в сердце странно и светло, печально и легко.И звезды ясно смотрят вниз, блаженствуя в ночи,Как будто смерти в мире нет, спокойны их лучи.Ты понял их язык без слов? Легенда есть одна,Я научился ей у звезд, послушай, вот она:Далёко, на звезде одной, в величьи зорь он жил,И на звезде другой — она, среди иных светил.И Салами́ звалась она, и Зулами́т был он,И их любовь была чиста, как звездный небосклон.Они любили на земле в минувшие года,Но грех и горе, ночь и смерть их развели тогда.В покое смерти крылья им прозрачные даны,И жить на разных двух звезда́х они осуждены.Сны друг о друге в голубой пустыне снились им,Меж ними — солнечный простор сиял, неизмерим;Неисчислимые миры, созданье рук творца,Горели между ним и ей в сияньи без конца.И Зуламит в вечерний час, сжигаемый тоской,От мира к миру кинуть мост задумал световой;И Салами в тоске, как он, — и стала строить мостОт берега своей звезды — к нему, чрез бездну звезд.С горячей верой сотни лет упорный длится труд,И вот — сияет Млечный Путь, и звездный мост сомкну́т;Весь охватив небесный свод, в зенит уходит он,И берег с берегом другим теперь соединен.И херувимов страх объял; они к творцу летят:«О, господи, что́ Салами и Зуламит творят!»Но всемогущий им в ответ улыбкой просиял:«Я не хочу крушить того, что жар любви сковал».А Салами и Зуламит, едва окончен мост,Спешат в объятия любви, — светлейшая из звезд,Куда ни ступят, заблестит на радостном пути,Так после долгих бед душа готова вновь цвести.И всё, что радостью любви горело на земле,Что горем, смертью и грехом разлучено во мгле, —От мира к миру кинуть мост пусть только сил найдет, —Верь, обретет свою любовь, его тоска пройдет.24 января 1916
З. Топелиус. Летний день в Кангасала[14]
Качаюсь на верхней веткеИ вижу с высоких гор,Насколько хватает зренья,Сиянье синих озер.В заливах ЛэнгельмэнвесиБлестит полоса, как сталь,И нежные волны Ройнэ,Целуясь, уходят вдаль.Ясна, как совесть ребенка,Как небо в детстве, синя́,Волнуется ВесиэрвиВ ласкающем свете дня.На лоне ее широком —Цветущие острова;Как мысли зеленой природы,Их нежит волн синева.Но сосны сумрачным кру́гомОбстали берег крутой,На резвую детскую пляскуТак смотрит мудрец седой.Созревшие нивы клонятЛицо к озерным зыбям,Цветы луговые дышатНавстречу летним ветрам.Финляндия, как печален,А всё красив твой простор!И златом и сталью блещетВода голубых озер!Звучит и печаль и радостьВ напевах финской струны,И в мерном качаньи песен —Игра зыбучей волны.Я — только слабая птичка,Малы у меня крыла.Была б я орлом могучимИ к небу взлететь могла, —Летела бы выше, выше,К престолу бога-отца,К ногам его припадая,Молила бы так творца:«Могучий владыка неба,Молитве птички внемли:Ты создал дивное небо!Ты создал прелесть земли!Сиять родимым озерамВ огне любви нашей дай!Учи нас, великий боже,Учи нас любить наш край!»3 февраля 1916
Я. Тегенгрен. Земля есмь
Мечтать о небесном царствеНе надо душе моей,Вон жаворонок трепещет —Его крыло мне милей,След ва́льдшнепа на пригорке,И солнечный луч в траве —Всё, всё, что звенит и блещетИ радуется земле.Найду ль в неизвестном небеЗамену земных отрад?Земля пробудила к жизни,Земля возвратит назад,В тот угол любимой персти,Где отдых узнаю я.Траве и светлой былинке —Родная душа моя.Душа — родная пылинкеНа крылышках мотылька,Росе прозрачной и чистойВ раскрытой чаше цветка.Мечусь я с мятежным ветром,С печальной птицей кричу.Земля я, я — персть земная,И в персть отойти хочу.24 января 1916
Сем Бенелли. Рваный плащ
1. Песенка для Герардо́
Карнавал, вертлявый бес,В брюхо курице залез. Курица в страхе Жалуется папе!Папа взял сухой сучок,Покропил водой стручок, Курица, проглоти, Карнавала отпусти!Сдуру курица взяла,Проглотила — померла… Карнавал прозевал, Вместе с нею подыхал…2. Монолог Изумруда
Ваш умный спор, синьоры, бесполезен.Поэзия похожа на цветок.Цветок играет всем богатством красок,Цветет под знойной, жаркой лаской солнца.Так и поэзия — она цвететЛишь там, где жар любви ее ласкает.И потому не ну́жды убиратьВ наряды вычур душу молодую.Довольно — волноваться и страдать.Кто видел ночи дымку голубую,Над садом разлитой вечерний свет,И был в душе взволнован, — тот поэт.(К академикам)
Когда бы только вам принадлежалаПоэзия, — она бы умерла,Синьоры, с вами вместе. Для людей,Не знавших ни страданья, ни любви,Свет был бы пуст, они бы не нашлиИсточника, где жажду утолить.Август 1919
Шекспир. Песенка Дездемоны
В тени сикоморы душа, изнывая… Поют про зеленую иву…Рука на груди, на коленях другая… Поют про зеленую иву, про иву, про иву…Бежали ручьи, отвечали томленьям… Поют про зеленую иву, про иву, про иву…Соленые слезы смягчали каменья… (Отложи это.) Поют про зеленую иву, про иву, про иву… (Пожалуйста, уходи отсюда, — он придет.)Про иву, про иву, она мне — зеленый венок.Пусть он от людей не увидит прощенья, —Мне мил его гнев и понятно презренье… (Нет, это не то… Послушай! Кто стучит?) (Эмилия. Это ветер.)Неверным звала я… а он говорил… Поют про зеленую иву, про иву, про иву…Люби ты мужчин, как я женщин любил…Ноябрь 1919
Шиллер. Брут и ЦезарьОтрывок
Цезарь
Сын, ты стал великим из великих,Поразив отца кинжалом в грудь.Пусть до адских врат несутся клики:Брут мой стал великим из великих,Поразив отца кинжалом в грудь.Брут
Погоди, отец! — Во всей вселеннойОдного я только знал,Кто, как Цезарь, несравненный:И его ты сыном называл.Рим один лишь Цезарь уничтожит,Цезаря один лишь Брут сразит;Брут живет — так Цезарь жить не может,Разойдемся — так судьба велит.1919–1920
Сално — горная местность в турецкой Армении.
Мильда — богиня любви в латышской мифологии.
Это стихотворение (вступительное к «Рассказам Фенрика Столя») стало финским национальным гимном.
Из «Песен птички» («Sylvias visor»). Кангасала — в Тавастгусской губ. (недалеко от Таммерфорса). В тексте — названия озер, которые видны с горы Харьюла.