Том 4. Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки 1922-1923 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2

Стихотворения, 1922 — февраль 1923

Прозаседавшиеся*

Чуть ночь превратится в рассвет,вижу каждый день я:кто в глав,кто в ком,кто в полит,кто в просвет,расходится народ в учрежденья.Обдают дождем дела бумажные,чуть войдешь в здание:отобрав с полсотни —самые важные! —служащие расходятся на заседания.Заявишься:«Не могут ли аудиенцию дать?Хожу со времени о́на». —«Товарищ Иван Ваныч ушли заседать —объединение Тео^* и Гукона^*».Исколесишь сто лестниц.Свет не мил.Опять:«Через час велели придти вам.Заседают:покупка склянки чернилГубкооперативом».Через час:ни секретаря,ни секретарши нет —го́ло!Все до 22-х летна заседании комсомола.Снова взбираюсь, глядя на́ ночь,на верхний этаж семиэтажного дома.«Пришел товарищ Иван Ваныч?» —«На заседанииА-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома».Взъяренный,на заседаниеврываюсь лавиной,дикие проклятья доро́гой изрыгая.И вижу:сидят людей половины.О дьявольщина!Где же половина другая?«Зарезали!Убили!»Мечусь, оря́.От страшной картины свихнулся разум.И слышуспокойнейший голосок секретаря:«Они на двух заседаниях сразу.В деньзаседаний на двадцатьнадо поспеть нам.Поневоле приходится раздвояться.До пояса здесь,а остальноетам».С волнения не уснешь.Утро раннее.Мечтой встречаю рассвет ранний:«О, хотя быещеодно заседаниеотносительно искоренения всех заседаний!»

[1922]

Спросили раз меня: «Вы любите ли НЭП?» — «люблю, — ответил я, — когда он не нелеп»*

Многие товарищи повесили нос.— Бросьте, товарищи!Очень не умно-с.На арену!С купцами сражаться иди!Надо счётами бить учиться.Пусть «всерьез и надолго»,но там,впереди,может новый Октябрь случиться.С Адама буржую пролетарий не мил.Но раньше побаивался —как бы не сбросили;хамил, конечно,но в меру хамил —а тореволюций не оберешься после.Да и тов Октябрепролетарская гольиз-под ихнего пуза-груза —продраласьи загна́ла осиновый колв кругосветное ихнее пузо.И вот,Вечекой^*,Эмчекою^* вынянчена,вчера пресмыкавшаяся тварь еще —трехэтажным «нэпом» улюлюкает нынче нам:«Погодите, голубчики!Попались, товарищи!»Против ихинженерски-бухгалтерских числне попрешь, с винтовкою выйдя.Продувным арифметикам ихним учись —стиснув зубыи ненавидя.Великолепен был буржуазный Лоренцо^*.Разве чтос шампанского очень огорчится —возьмети выкинет коленце:нос— и только! —вымажет горчицей.Да и тов Октябрепролетарская голь,до хруста зажав в кулаке их, —объявила:«Не буду в лакеях!»Сегодня,изголодавшиеся сами,им открывая двери «Гротеска^*»,знаем —всех насгорчицами,соуса̀мисмажут сначала:«НЭП» — дескать.Вам не нравится с вымазанной рожей?И мне — тоже.Не нравится-то, не нравится,а черт их знает,как с ними справиться.Раньшебыл буржуйи жирени толст,драл на сотню — сотню,на тыщи — тыщи.Но зато,в «Мерилизах^*» тебеи пальто-с,и гвоздишки,и сапожищи.Да и тов Октябрепролетарская гольпопросила:«Убираться изволь!»А теперь буржуазия!Что делает она?Ни тебе сапог,ни ситец,ни гвоздь!Она —из мухи делает слонаи послепродает слоновую кость.Не нравится производство кости слонячей?Производи ина́че!А так сидеть и «благородно» мучиться —из этого ровно ничего не получится.Пустьот мыслей торгашскихморщины — ров.В мозг вбирай купцовский опыт!Мыещеуслышим по странам мировреволюций радостный топот.

[1922]

Сволочи*

Гвоздимые строками,стойте не́мы!Слушайте этот волчий вой,еле прикидывающийся поэмой!Дайте сюдасамого жирного,самого плешивого!За шиворот!Ткну в отчет Помгола^*.Смотри!Видишь —за цифрой голой…Ветер рванулся.Рванулся и тише…Снова снегами огрёбтысяче —миллионно-крышийволжских селений гроб.Трубы —гробовые свечи.Даже во́роныисчезают,чуя,что, дымя́сь,тянетсяслащавый,тошнотворныйдухзажариваемых мяс.Сына?Отца?Матери?Дочери?Чья?!Чья в людоедчестве очередь?!.Помощи не будет!Отрезаны снегами.Помощи не будет!Воздух пуст.Помощи не будет!Под ногамидаже глина сожрана,даже куст.Нет,не помогут!Надо сдаваться.В 10 губерний могилу вы́меряйте!Двадцатьмиллионов!Двадцать!Ложитесь!Вымрите!..Только одна,осипшим голосом,сумасшедшие проклятия метелями меля,рек,дорог снеговые волосыветром рвя, рыдает земля.Хлеба!Хлебушка!Хлебца!Сам смотрящий смерть воочию,еле едящий,только б не сдох, —тянет город руку рабочуюгорстью сухих крох.«Хлеба!Хлебушка!Хлебца!»Радио ревет за все границы.И в ответза нелепицей нелепицасыплется в газетные страницы.«Лондон.Банкет.Присутствие короля и королевы.Жрущих — не вместишь в раззолоченные хлевы».Будьте прокляты!Пустьза вашей головою ве́нчаннойиз колонийдикари придут,питаемые человечиной!Пустьгорят над королевствомбунтов зарева!Пустьстолицы вашибудут выжжены дотла!Пусть из наследников,из наследниц варевоварится в коронах-котлах!«Париж.Собрались парламентарии.Доклад о голоде.Фритиоф Нансен^*.С улыбкой слушали.Будто соловьиные арии.Будто те́нора слушали в модном романсе».Будьте прокляты!Пустьвовекивамне слышать речи человечьей!Пролетарий французский!Эй,стягивай петлею вместо речитолщь непроходимых шей!«Вашингтон.Фермеры,доевшие,допившиедо того,что лебедками подымают пузы,в океанепшеницуот излишества топившие, —топят паровозы грузом кукурузы».Будьте прокляты!Пустьваши улицыбунтом будут запру́жены.Выбравместо, где более больно,пустьпо Америке —по Северной,по Южной —гонятбрюх вашихмячище футбольный!«Берлин.Оживает эмиграция.Банды радуются:с голодными драться им.По Берлину,закручивая усики,ходят,хвастаются:— Патриот!Русский! —»Будьте прокляты!Вечное «вон!» им!Всех отвращая иудьим видом,французского золота преследуемые звоном,скитайтесь чужбинами Вечным жи́дом!Леса российские,соберитесь все!Выберите по самой большой осине,чтоб образ ихнийвечно висел,под самым небом качался, синий.«Москва.Жалоба сборщицы:в «Ампирах^*» морщатсяили дадуттридцатирублевку,вышедшую из употребления в 1918 году».Будьте прокляты!Пусть будет так,чтоб каждый проглоченныйглотокжелудок жёг!Чтоб ножницами оборачивался бифштекс сочный,вспарывая стенки кишок!Вымрет.Вымрет 20 миллионов человек!Именем всех упокоенных тут —проклятие отныне,проклятие вовекот Волги отвернувшим морд толстоту.Это слово не к жирному пузу,это слово не к царскому трону, —в сердце такомслова ничего не тронут:трогают их революций штыком.Вам,несметной армии частицам малым,порох мира,силой чьей,силой,брошенной по всем подвалам,будет взорванмир несметных богачей!Вам! Вам! Вам!Эти слова вот!Цифрами верстовыми,вмещающимися едва,запишите Волгу буржуазии в счет!Будет день!Пожар всехсветный,чистящий и чадный.Выворачивая богачей палаты,будьте так же,так же беспощадныв этот час расплаты!

[1922]

Бюрократиада*

Прабабушка бюрократизма

Бульвар.Машина.Сунь пятак —что-то повертится,пошипит гадко.Минуты через две,приблизительно так,из машины вылазит трехкопеечнаяшоколадка.Бараны!Чего разглазелись кучей?!В магазине и проще,и дешевле,и лучше.

Вчерашнее

Черт,сын егоили евонный брат,расшутившийся сверх всяких мер,раздул машину в миллиарды крати расставил по всей РСФСР.С ночи становятся людей тени.Тяжелая — подъемный мост! —скрипит,глотает дверь учрежденийизвивающийся человечий хвост.Дверь разгорожена.Еще не узка́ им!Через решетки канцелярских баррикад,вырвав пропуск, идет пропускаемый.Разлилась коридорами человечья река.(Первый шип —первый вой —«С очереди сшиб!»«Осади без трудовой!^*»)— Ищите и обрящете, —пойди и «рящь» ее! —которая «входящая» и которая «исходящая»?!Обрящут через час-другой.На рупь бумаги — совсем ма́ло! —всовывают дрожащей рукойв пасть входящего журнала.Колесики завертелись.От дамы к дамепошла бумажка, украшаясь номерами.От дам бумажка перекинулась к секретарше.Шесть секретарш от младшей до старшей!До старшей бумажка дошла в обед.Старшая разошлась.Потерялся след.Звезды считать?Сойдешь с ума!Инстанций не считаю — плавай сама!Бумажка плыла, шевелилась еле.Лениво ворочались машины валы.В карманы тыкалась,совалась в портфели,на полку ставилась,клалась в столы.Под грудой таких жестолами коллегийждала,когда подымут ввысь ее,и вновьпод сукномв многомесячной негедремала в тридцать третьей комиссии.Бумажное тело сначала толстело.Потом прибавились клипсы-лапки.Затем бумага выросла в «дело» —пошла в огромной синей папке.Зав ее исписал на славу,от зава к замзаву вернулась вспять,замзав подписал,и обратнок завувернулась на подпись бумага опять.Без подписи места не сыщем под ней мы,но вновьмеханизмбумагу волок,с плеча рассыпая печати и клеймана каждыйчистый ещеуголок.И вот,через какой-нибудь год,отверз журнал исходящий рот.И, скрипнув перьями,выкинул вонбумаги негодной — на миллион.

Сегодняшнее

Высунув языки,разинув рты,носятся нэпистыв рьяни,в яри…А посерединевысятсянедоступные форты́,серые крепости советских канцелярий.С угрозой выдвинув пики-перья,закованные в бумажные латы,работали канцеляристы,когдав дверибумажка втиснулась:«Сокращай штаты!»Без всякого волнения,без всякой паникизавертелись колеса канцелярской механики.Один берет.Другая берет.Бумага взад.Бумага вперед.По проторенному другими следучерез замзава проплыла к преду.Пред в коллегию внес вопрос:«Обсудите!Аппарат оброс».Все в коллегии спорили стойко.Решив вести работу рысью,немедленно избрали тройку.Тройка выделила комиссию и подкомиссию.Комиссию распирала работа.Комиссия работала до четвертого пота.Начертили схему:кружки и линии,которые красные, которые синие.Расширив штат сверхштатной сотней,работали и в праздник и в день субботний.Согнулись над кипами,расселись в ряд,щеголяют выкладками,цифрами пещрят.Глотками хриплыми,ртами пеннымивновь вопрос подымался в пленуме.Все предлагали умно и трезво:«Вдвое урезывать!»«Втрое урезывать!»Строчил секретарь —от работы в мыле:постановили — слушали,слушали — постановили…Всю ночь,над машинкой склонившись низко,резолюции переписывала и переписывала машинистка.И…через неделюзабредшие кискииграли листиками из переписки.

Моя резолюция

По-моему,это— с другого бочка —знаменитая сказка про белого бычка.

Конкретное предложение

Я,как известно,не делопроизводитель.Поэт.Канцелярских способностей у меня нетНо, по-моему,надобез всякой хитростивзять за трубу канцеляриюи вытрясти.Потомнад вытряхнутымипосидеть в тиши,выбрать одного и велеть:«Пиши!»Только попросить его:«Ради бога,пиши, товарищ, не очень много!»

[1922]

Выждем*

Видит Антанта —не разгрызть ореха.Зря тщатся.Зовет коммунистовв Генуюпосовещаться.РСФСР согласилась.И снова Франция начинает тянуть.Авось, мол, удастся сломить разрухой.Авось, мол, голодом удастся согнуть.То Франция требует,чтоб на съезд собрались какие-то дальние народы,такие,что их не соберешь и за годы.То съезд предварительный требуют.Решит, что нравится ей,а ты, мол, сиди потом и глазей.Ясно —на какой бы нас ни звали съезд,Антанта одного ждет —скоро ли нас съест.Стойте же стойко,рабочий,крестьянин,красноармеец!Покажите, что Россия сильна,что только на такую конференцию согласимся,которая выгодна нам.

[1922]

Моя речь на Генуэзской конференции*

Не мне российская делегация вверена.Я —самозванец на конференции Генуэзской^*.Дипломатическую вежливость товарища Чичерина^*дополню по-моему —просто и резко.Слушай!Министерская компанийка!Нечего заплывшими глазками мерцать.Сквозь фраки спокойные вижу —паникатрясет лихорадкой ваши сердца.Неужелибез смехадумать в силе,что вына конференциюнас пригласили?В штыки бросаясь на Перекоп идти,мятежных склоняя под красное знамя,трудом сгибаясь в фабричной копоти, —мы знали —заставим разговаривать с нами.Не просьбой просителей язык замер,не нищие, жмурящиеся от господского света, —мы ехали, осматривая хозяйскими глазамигрядущуюМировую Федерацию Советов.Болтают язычишки газетных строк:«Испытать их сначала…»Хватили лишку!Не вы на испытание даете срок —а мы на время даем передышку.Лишь первая фабрика взвила дым —враждой к вамв рабочихвспыхнули души.Слюной ли речей пожары враждына конференциинынчезатушим?!Долги наши,каждый медный грош,считают «Матэны^*»,считают «Таймсы^*».Считаться хотите?Давайте!Что ж!Посчитаемся!О вздернутых Врангелем,о расстрелянном,о заколотомпамять на каждой крымской горе.Какими пудамикакого золотаопла́тите это, господин Пуанкаре^*?О вашем Колчаке — Урал спроси́те!Зверством — аж горы вгонялись в дрожь.Каким золотом —хватит ли в Сити^*?! —опла́тите это, господин Ллойд-Джордж^*?Вонзите в Волгу ваше зрение:разве этотголодный ад,разве этомужицкое разорение —не хвост от ваших войн и блокад?Пустькладби́щами голодной смертикаждый из вас протащится сам!На каком —на железном, что ли, экспертене встанут дыбом волоса?Не защититесь пунктами резолюций-плотин.Мировая —ночи пальбой веселя —революция будет —и велит:«Платии по этим российским векселям!»И розовые краснеют мало-помалу.Тише!Не дыша!Слышитеиз Берлинапервый шагтрех Интернационалов?^*Растя единство при каждом ударе,идем.Прислушайтесь —вздрагивает здание.Я кончил.Милостивые государи,можете продолжать заседание.

[1922]

Мой май*

Всем,на улицы вышедшим,тело машиной измаяв, —всем,молящим о праздникеспинам, землею натру́женным, —Первое мая!Первый из маеввстретим, товарищи,голосом, в пение сдру́женным.Вёснами мир мой!Солнцем снежное тай!Я рабочий —этот май мой!Я крестьянин —это мой май.Всем,для убийств залёгшим,злобу окопов иззме́ив, —всем,с броненосцевна братьевпушками вцеливших люки, —Первое мая!Первый из маеввстретим,сплетаявойной разобщенные руки.Молкнь, винтовки вой!Тихнь, пулемета лай!Я матрос —этот май мой!Я солдат —это мой май.Всемдомам,площадям,улицам,сжатым льдяной зимою, —всемизглоданным голодомстепям,лесам,нивам —Первое мая!Первый из маевславьте —людей,плодородий,вёсен разливом!Зелень полей, пой!Вой гудков, вздымай!Я железо —этот май мой!Я земля —это мой май!

[1922]

Как работает республика демократическая?*

Стихотворение опытное. Восторженно критическое

Словно дети, просящие с медом ковригу,буржуи вымаливают.«Паспорточек бы!В Р-и-и-и-гу!»Поэтому,думаю,не лишнеевыслушать очевидевшего благоустройства заграничные.Во-первых,как это ни странно,и Латвия — страна.Все причиндалы, полагающиеся странам,имеет и она.И правительство (управляют которые),и народонаселение,и территория…

Территория

Территории, собственно говоря, нет —только делают вид…Просто полгубернии отдельно лежит.А чтоб в этомниктоне убедился воочию —поезда от границ отходят ночью.Спишь,а паровозстарается,ревет —и взад,и вперед,и топчется на месте.Думаешь утром — напутешествовался вот! —а до Ригивсеговерст сто или двести.Ригу не выругаешь —чистенький вид.Публика мыта.Мостовая блестит.Отчего жеу насгрязно и гадко?Дело простое —в размерах разгадка:такая была б Русь —в три часавсю берусьи умыть и причесать.

Армия

Об армии не буду отзываться худо:откуда ее набрать с двухмиллионного люда?!(Кой о чем приходится помолчать условиться,помните? — пословица:«Не плюй внизв ожидании виз»).Войска мало,но выглядит мило.На меня бна одногоуж во всяком случае хватило.Тем более, говорят, что и пушки есть:не то пять,не то шесть.

Правительство

Латвией управляет учредилка^*.Учредилка — место, где спорят пылко.А чтоб языками вертели не слишком часто,председателя выбрали —господин Чаксте.Республика много демократичней, чем у нас.Ясно без слов.Все решается большинством голосов.(Если выборы в руках— понимаете сами —трудно ли обзавестись нужными голосами!)Голоснули,подсчитали —и вопрос ясен…Земля помещикам и перешла восвояси.Не с собой же спорить!Глупо и скучно.Для споров^*несколько эсдечков приручено.Если же очень шебутятся с левых мест,проголосуют —и пожалуйте под аре́ст.Чтоб удостовериться,правдивы мои слова ли,спросите у Дермана^* —его «проголосовали».

Свобода слова

Конечно,ни для кого не ново,что у демократов свобода слова.У нас цензура —разрешат или запретят.Кому такие ужасы не претят?!А в Латвии свободно —печатай сколько угодно!Кто не верит,убедитесь на моем личном примере.«Напечатал «Люблю»^* —любовная лирика.Вещь — безобиднее найдите в мире-ка!А полиция — хоть бы что!Насчет репрессий вяло.Едва-едва через три дня арестовала.

Свобода манифестаций

И насчет демонстраций свобод немало —ходи и пой досы́та и до отвала!А чтоб не пели чего,устои ломая, —учредилку открыли в день маёвки.Даже парад правительственный — первого мая.Не правда ли,ловкие головки?!Народ на маёвку повалил валом:толькоотчего-тораспелись «Интернационалом».И в общем ничего,сошло мило —только человек пятьдесят полиция побила.А чтоб было по-домашнему,а не официально-важно,полиция в буршей^* была переряжена.

Культура

Что Россия?Россия дура!То-то за границей —за границей культура.Поэту в России —одна грусть!А в Латвиикаждый знает тебя наизусть.В Латвиидаже министр каждый —и то томится духовной жаждой.Есть аудитории.И залы есть.Мне и захотелось лекциишку прочесть.Лекцию не утаишь.Лекция — что шило.Пришлось просить,чтоб полиция разрешила.Жду разрешенияу господина префекта.Господин симпатичный —в погончиках некто.У насс бумажкойнатерпелись бы волокит,а они не взглянул на бумажкин вид.Сразу говорит:«Запрещается.Прощайте!»— Разрешите, — прошу, —ну чего вы запрещаете? —Вотще!«Квесис, — говорит, — против футуризма вообще».Спрашиваю,в поклоне свесясь:— Что это за кушанье такое —К-в-е-с-и-с? —«Министр внудел,— префект рёк —образованный —знает вас вдоль и поперек».— А Квесисне запрещает,ежели человек — брюнет? —спрашиваю в бессильной яри.«Нет, — говорит, —на брюнетов запрещения нет».Слава богу!(я-то, на всякий случай — карий).

Народонаселение

В Риге не видно худого народонаселения.Голод попрятался на фабрики и в селения.А в бульварной гуще —народ жирнющий.Щеки красные,рот — во!В России даже у нэпистов меньше рот.А в остальном —народ ничего,даже довольно милый народ.

Мораль в общем

Зря,ребята,на Россию ропщем.

[1922]

Баллада о доблестном Эмиле*

Замри, народ! Любуйся, тих!Плети венки из лилий.Греми о Вандервельде стих,о доблестном Эмиле!С Эмилем сим сравнимся мы ль:он чист, он благороден.Душою любящей Эмиль^*голубки белой вроде.Не любит страсть Эмиль Чеку,Эмиль Христова нрава:ударь щеку Эмильчику —он повернется справа.Но к страждущим Эмиль премил,в любви к несчастным тая,за всех бороться рад Эмиль,язык не покладая.Читал Эмиль газету раз.Вдруг вздрогнул, кофий вылья,и слезы брызнули из глазпредоброго Эмиля.«Что это? Сказка? Или быль?Не сказка!.. Вот!.. В газете… —Сквозь слезы шепчет вслух Эмиль: —Ведь у эсеров дети…Судить?! За пулю Ильичу?!За что? Двух-трех убили?Не допущу! Бегу! Лечу!»Надел штаны Эмилий.Эмилий взял портфель и трость.Бежит. От спешки в мыле.По миле миль несется гость.И думает Эмилий:«Уж погоди, Чека-змея!Раздокажу я! Илине адвокат я? Я не я!сапог, а не Эмилий».Москва. Вокзал. Народу сонм.Набит, что в бочке сельди.И, выгнув груди колесом,выходит Вандервельде.Эмиль разинул сладкий рот,тряхнул кудрёй Эмилий.Застыл народ. И вдруг… И вот…Мильоном кошек взвыли.Грознее и грознее вой.Господь, храни Эмиля!А вдруг букетом-крапиво́йкой-что Эмилю взмылят?Но друг один нашелся вдруг.Дорогу шпорой пы́ля,за ручку взял Эмиля други ткнул в авто Эмиля.— Свою неконченную речьслезой, Эмилий, вылей! —И, нежно другу ткнувшись в френч,истек слезой Эмилий.А друг за лаской ласку льет: —Не плачь, Эмилий милый!Не плачь! До свадьбы заживет! —И в ласках стих Эмилий.Смахнувши слезку со щеки,обнять дружище рад он.«Кто ты, о друг?» — Кто я? Чекистособого отряда. —«Да это я?! Да это вы ль?!Ох! Сердце… Сердце рана!»Чекист в ответ: — Прости, Эмиль.Приставлены… Охрана… —Эмиль белей, чем белый лист,осмыслить факты тужась.«Один лишь друг и тот — чекист!Позор! Проклятье! Ужас!»

* * *

Морали в сей поэме нет.Эмилий милый, вы вот,должно быть, тож на сей предметуспели сделать вывод?!

[1922]

Нате! Басня о «Крокодиле» и о подписной плате*

Вокруг «Крокодила»компания ходила.Захотелось нэпам,так или иначе,получить на обед филей «Крокодилячий».Чтоб обед рассервизить тонко,решили:— Сначала измерим «Крокодилёнка»! —От хвоста до ноздри,с ноздрею даже,оказалось —без вершка 50 сажен.Перемерили «Крокодилину»,и вдругв ней —от хвоста до ноздри 90 саженей.Перемерили опять:до ноздрис хвостасаженей оказалось больше ста.«Крокодилище» перемерили— ну и делища! —500 саженей!750!1000!Бегают,меряют.Не то, что съесть,времени нет отдохнуть сесть.До 200 000 саженей дошли,тутсбились с ног,легли —и капут.Подняли другие шум и галдеж:«На что ж арифметика?Алгебра на что ж?»А дело простое.Даже из Готтентотии жительпоймет.Ну чего впадать в раж?!Пока вы с аршином к ноздре бежите,у «Крокодила»с хвоставырастает тираж.Мораль простая —проще и нету:Подписывайтесь на «Крокодила»и на «Рабочую газету».

[1922]

Стих резкий о рулетке и железке*

Напечатайте, братцы, дайте отыграться.

Общий вид

Есть одно учреждение,оноимя имеет такое — «Казино́».Помещается в тесноте — в Каретном ряду^*, —а деятельность большая — желдороги, банки^*.По-моему,к лицу ему больше идутпросторные помещения на Малой Лубянке^*.

Железная дорога

В 12 без минутили в 12 с минутами.Воры, воришки,плуты и плутикис вздутыми карманами,с животами вздутымивылазят у «Эрмитажа^*», остановив «дутики^*».Две комнаты, проплеванные и накуренные.Столы.За каждым,сладкий, как патока,человечек.У человечка ручки наманикюренные.А в ручке у человечка небольшая лопатка.Выроют могилку и уложат вас в яме.Человечки эти называются «крупья́ми^*».Чуть войдешь,один из «крупѐй»прилепливается, как репей:«Господин товарищ —свободное место», —и проводит вас чрез человечье тесто.Глазки у «крупьи» — две звездочки-точки.«Сколько, — говорит, — прикажете объявить в банчочке?..»Достаешь из кармана сотнягу деньгу.В зале моментально прекращается гул.На тебя облизываются, как на баранье рагу.

Крупье

С изяществом, превосходящим балерину,парочку карточек барашку кинул.А другую пару берет лапаарапа.Барашекеле успеваетрукисовать за деньгами то в пиджак, то в брюки.Минут через 15 такой пластикидаже брюк не остается —одни хлястики.Без «шпалера^*»,без шума,без малейшей царапины,50 разбандитят до ниточки лапы арапины.Вся эта афераназывается — шмендефером.

Рулетка

Чтоб не скучали нэповы жены и детки,и им развлечение —зал рулетки.И сыну приятно,и мамаше лучше:сын обучение математическое получит.Объяснение для товарищей, не видавших рулетки.Рулетка — стол,а на столе —клетки.А чтоб арифметикой позабавиться сыночку и маме,клеточка украшена номерами.Поставь на единицу миллион твой-ка,крупье объявляет:«Выиграла двойка».Если всю доску изыграть эту,считать и выучишься к будущему лету.Образование небольшое —всего три дюжины.Ну, а много ли нэповскому сыночку нужно?

А что рабочим?

По-моему,и от «Казино»,как и от всего прочего,должна быть польза для сознательного рабочего.Сделатьв дверидырку-глазок,чтоб рабочий играющих посмотрел разок.При виде шестиэтажного нэповского затылкаруки начинают чесаться пылко.Зрелище оное —очень агитационное.

Мой совет

Удел поэта — за ближнего боле́й.Предлагаюкак-нибудьв вечер хмурыйпридти ГПУ и снять «дамбле́» —половину играющих себе,а другую —МУРу^*.

[1922]

После изъятий*

Известно:у меняи у богаразногласий чрезвычайно много.Я ходил раздетый,ходил босой,а у него —в жемчугах ряса.При виде егогнев свойеле сдерживал.Просто трясся.А теперь бог — что надо.Много проще бог стал.Смотрит из деревянного оклада.Риза — из холста.— Товарищ бог!Меняю гнев на милость.Видите —даже отношение к вам немного переменилось:называю «товарищем»,а раньше —«господин».(И у вас появился товарищ один.)По крайней мере,на человека похожистали.Что же,зайдите ко мне как-нибудь.Снизойдитес вашей звездной дали.У нас промышленность расстроена,транспорт тож.А вы— говорят —занимались чудесами.Сделайте одолжение,сойдите,поработайте с нами.А чтоб ангелы не били баклуши,посреди звезд —напечатайте,чтоб лезло в глаза и в уши:не трудящийся не ест.

[1922]

Германия*

Германия —это тебе!Это не от Рапалло^*.Не наркомвнешторжьим я расчетам внял.Никогда,никогда язык мой не трепалакомплиментщины официальной болтовня.Я не спрашивал,Вильгельму,Николаю прок ли, —разбираться в дрязгах царственных не мне.Яот первых днейвойнищу эту проклял,плюнул рифмами в лицо войне.Распустив демократические слюни,шел Керенский в орудийном гуле^*.С теми был я,кто в июнеотстранялот васнацеленные пули.И когда, стянув полков ободья,сжали горла вам французы и британцы,голос нашвзвивался песней о свободе,руки фронта вытянул брататься.Сегодняхожупо твоей земле, Германия,и моя любовь к теберасцветает романнее и романнее.Я видел —цепенеют верфи на Одере,я видел —фабрики сковывает тишь.Пусть, —не верю,что на смертном одрележишь.Я давнос себялохмотья наций скинул.Нищая Германия,позвольмне,как немцу,как собственному сыну,за тебя твою распѐснить боль.

Рабочая песня

Мы сеем,мы жнем,мы куем,мы прядем,рабы всемогущих Стиннесов^*.Но мы не мертвы.Мы еще придем.Мы еще наметим и кинемся.Обернулась шибером^*,улыбка на морде, —история стала.Старая врет.Мы еще придемМы пройдем из Норденов^*сквозь Вильгельмов пролет^* Бранденбургских ворот^*.У них долла́ры.Победа дала.Из унтерденлиндских отелей^*ползут,вгрызают в горло долла́р,пируют на нашем теле.Терпите, товарищи, расплаты во имя…За все —за войну,за после,за раньше,со всеми,с ихнимии со своимимы рассчитаемся в Красном реванше…На глотке колено.Мы — зверьи рычим.Наш голос судорогой не́мится..Мы знаем, под кем,мы знаем, под чьимеще подымутся немцы.Мыещеизвеселим берлинские улицы.Красный флаг, —мы зажда́лись —вздымайся и рей!Красной песнеиз окон каждого Шульцаоткликайся,свободныйс ЗападаРейн.Это тебе дарю, Германия!Этоне долларов тыщи,этой песней счёта с голодом не свесть.Что ж,и тыи я —мы оба нищи, —у меняэто лучшее из всего, что есть.

[1922–1923]

На цепь!*

— Патронов не жалейте! Не жалейте пуль!Опять по армиям приказ Антанты отдан.Январь готовят обернуть в июль —июль 14-го года^*.И может быть,ужерабам на Сенехозяйским окриком пове́лено.— Раба немецкого поставить на колени.Не встанут — расстрелять по переулкам Кельна!Сияй, Пуанкаре!Сквозь жирв твоих ушахраскат пальбы гремит прелестней песен:рабочий Франции по штольням мирных шахтберет в штыки рабочий мирный Эссен.Тюрьмою Рим — дубин заплечных свист^*,рабочий Рима, бей немецких в Руре^* —покачернорубашечник фашисттвоих вождей крошит в застенках тюрем.Британский лев держи нейтралитет,блудливые глаза прикрой стыдливой лапой,а пальцемукажи,куда судам лететь,рукой свободною колоний горсти хапай.Блестит английский фунт у греков на носу,и греки прут, в посул топыря веки;чтоб Бонар-Лоу^* подарить Мосул^*,из турков пустят кровь и крови греков реки.Товарищ мир!Я знаю,ты бы могспинищу разогнуть.И просто —шагни!И раздавили б танки ногс горба попадавших прохвостов.Время с горба сдуть.Бунт, барабан, бей!Время вздеть уздукапиталиста алчбе.Или не жалко горба?Быть рабом лучше?Рабочих шагов барабан,по миру греми, гремучий!Европе указана смертьпальцем Антанты потным.Лучше восстать посметь,встать и стать свободным. Тем, кто забит и сер, в ком курья вера — красный СССР будь тебе примером!Свобода сама собоюне валится в рот.Пять —пять лет вырываем с боюза пядью каждую пядь. Еще не кончен труд, еще не рай неб. Капитализм — спрут. Щупальцы спрута — НЭП.Мы идем мерно,идем, с трудом дыша,но каждый шаг верныйблизит коммуны шаг.Рукой на станок ляг!Винтовку держи другой!Нам покажут кулак,мы вырвем кулак с рукой. Чтоб тебя, Европа-раба, не убили в это лето — бунт бей, барабан, мир обнимите, Советы!Снова сотни стайлезут жечь и резать.Рабочий, встань!Взнуздай!Антанте узду из железа!

[1923]

Товарищи! Разрешите мне поделиться впечатлениями о Париже и о Моне*

Я занимаюсь художеством.Оно —подданное Моно́^*.Я не ною:под Моною, так под Моною.Чуть с Виндавского^* вышел —поборол усталость и лень я.Бегу в Моно.«Подпишите афиши!Рад Москве излить впечатления».Латвийских поездов тишепо лону Моно поплыли афиши.Стою.Позевываю зевотой сладкой.Совсем как в Эйдкунене^* в ожидании пересадки.Афиши обсуждаютсяи единолично,и вкупе.Пропадут на час.Поищут и выроют.Будто на границе в Себеже или в Зилу́пе^*вагоны полдня на месте маневрируют.Постоим…и дальше в черепашьем марше!Остановка:станция «Член коллегии».Остановка:разъезд «Две секретарши»…Ну и товарно-пассажирская элегия!Я был в Моно,был в Париже —Париж на 4 часа ближе.За разрешением Моно и до Парижа городапутешественники отправляются в 2.В 12 вылазишь из Gare du Nord’a[1],а из Монои в 4 выберешься едва.Оно понятно:меньше станций —инстанций.Пару моралей высказать рад.Первая:нам бы да ихний аппарат!Вторая для сеятелей подписе́й:чем сеять подписи —хлеб сей.

[1923]

Пернатые*

(Нам посвящается)

Перемириваются в мире.Передышка в грозе.А мы воюем.Воюем без перемирий.Мы —действующая армия журналов и газет.Лишь строки-улицы в ночь рядятся,маскированные домами-горами,мыклоним головы в штабах редакцийнад фоно-теле-радио-граммами.Ночь.Лишь косятся звездные лучики.Попробуй —вылезь в час вот в этакий!А мы,мы ползем — репортеры-лазутчики —сенсацию в плен поймать на разведке.Поймаем,допросими тут жехраброна мир,на весь миллиардомильныйв атаку,щетинясь штыками Фабера^*,идем,истекая кровью чернильной.Враг,колючей проволокой мотанный,думает:— В рукопашную не дойти! —Пустяк.Разливая огонь словометный,пойдет пулеметом хлестать линотип^*.Армия вражья крепости рада.Стереть!Не бросать идти!По стенам армии вражьейснарядамибей, стереотип^*!Наконец,в довершенье вражьей паники,скрежеща,воя,ротационки-танки^*,укатывайте поле боевое!А утром…форды —лишь луч проскребся —летите,киоскам о победе тараторя:— Врагразбит петитом и корпусом^*на полях газетно-журнальных территорий.

[1923]

Стихотворение это — одинаково полезно и для редактора и для поэтов*

Всем товарищам по ремеслу:

несколько идей о «прожигании глаголами сердец людей^*».

Что поэзия?!Пустяк.Шутка.А мне от этих шуточек жутко.Мысленным оком окидывая Федерацию —готов от боли визжать и драться я.Во всей округе —тысяч двадцать поэтов изогнулися в дуги.От жизни сидячей высохли в жгут.Изголодались.С локтями голыми.Но денно и нощножгут и жгутсердца неповинных людей «глаголами».Написал.Готово.Спрашивается — прожёг?Прожёг!И сердце и даже бок.Только поймут ли поэтические стада,что сердцасгорают —исключительно со стыда.Посудите:сидит какой-нибудь верзила(мало ли слов в России есть?!).А онвытягивает,как булавку из ила,пустяк,который полегше зарифмоплесть.А много ль в языке такой чуши,чтоб самаколокольчикомлезла в уши?!!Выберет…и опять отчесывает вычески,чтоб образ был «классический»,«поэтический».Вычешут…и опять кряхтят они:любят ямбы редактора́ лающиеся.А попробуйв ямбпойди и запихникакое-нибудь слово,например, «млекопитающееся».Потеют как следуетнад большим листом.А только сбокуна узеньком клочочкекоротенькие строчки растянулись глистом.А остальное —одни запятые да точки.Хороший язык взял да и искрошил,зря только на обучение тратились гроши.В редакциипоэтов банда такая,что у редактора хронический разлив жёлчи.Банду локтями,дверями толкают,курьер орет: «Набилось сволочи!»Не от мира сего —стоят молча.Поэту в редкость удачи лучи.Разве что редактор заталмудится слишком,и врасплох удастся ему всучитькакую-нибудьпозапрошлогоднююзалежавшуюся «веснишку».И, наконец,выпускающий,над чушью фыркая,режет набранное мелким петитикоми затыкает стихами дырку за дыркой,на горе родителям и на радость критикам.И лезут за прибавками наборщик и наборщица.Оно понятно —набирают и морщатся.У меня решение одно отлежалось:помочь людям.А то жалость!(Особенно предложение пригодилось к весне б,когда стихом зачитывается весь нэп.)Я не против такой поэзии.Отнюдь.Весною тянет на меланхолическую нудь.Но долой рукоделие!Что может быть старейкустарей?!Как мастер этого дела(ко мне не прице́питесь)сообщу вам об универсальном рецепте-с.(Новость та,что моими мерамипоэты заменяются редакционными курьерами.)

Рецепт

(Правила простые совсем:всего — семь.)1. Берутся классики,свертываются в трубкуи пропускаются через мясорубку.2. Что получится, тооткидывают на решето.3. Откинутое выставляется на вольный дух.(Смотри, чтоб на «образы» не насело мух!)4. Просушиваемое перетряхивается еле(чтоб мягкие знаки чересчур не затвердели).5. Сушится (чтоб не успело переве́чниться)и сыпется в машину:обыкновенная перечница.6. Затемраскладывается под машиной}липкая бумага(для ловли мушиной).7. Теперь просто:верти ручку,да смотри, чтоб рифмы не сбились в кучку!(Чтоб «кровь» к «любовь»,«тень» ко «дню»,чтоб шли аккуратненькоодна через одну)Полученное вынь и…готово к употреблению:к чтению,к декламированию,к пению.А чтоб поэтов от безработной меланхолии вылечить,чтоб их не тянуло портить бумажки,отобрать их от добрейшего Анатолия Васильича^*и передатьтоварищу Семашке^*.

[1923]

О «фиасках», «апогеях» и других неведомых вещах*

На съезде печатиу товарища Калининавеликолепнейшая мысль в речь вклинена:«Газетчики,думайте о форме!»До сих пор мыне подумали об усовершенствовании статейной формы.Товарищи газетчики,СССР оглазейте, —как понимается описываемое в газете.Акуловкой^* получена газет связка.Читают.В буквы глаза втыкают.Прочли:— «Пуанкаре терпит фиаско». —Задумались.Что это за «фиаска» за такая?Из-за этой «фиаски»грамотей Ванюхачуть не разодрался:— Слушай, Петь,с «фиаской» востро́ держи ухо:даже Пуанкаре приходится его терпеть.Пуанкаре не потерпит какой-нибудь клячи.Даже Стиннеса^* —и то! —прогнал из Рура^*.А этого терпит.Значит богаче.Американец, должно̀.Понимаешь, дура?! —С тех пор,когда самогонщик,местный туз,проезжал по Акуловке, гремя коляской,в уважение к богатству,скидава́я картуз,его называли —Господином Фиаской.Последние известия получили красноармейцы.Сели.Читают, газетиной вея.— О французском наступлении в Руре имеется? —Да, вот написано:«Дошли до своего апогея».— Товарищ Иванов!Ты ближе.Эй!На карту глянь!Что за место такое:А-п-о-г-е-й? —Иванов ищет.Дело дрянь.У парняаж скулу от напряжения свело.Каждый город просмотрел,каждое село.«Эссен есть —Апогея нету!Деревушка махонькая, должно быть, это.Верчусь —аж дыру провертел в сапоге я —не могу найти никакого Апогея!»Казармамалостьпосовещалась.Наконец —товарищ Петров взял слово:— Сказано: до своего дошли.Ведь не до чужого?!Пусть рассеется сомнений дым.Будь он селом или градом,своего «апогея» никому не отдадим,а чужих «апогеев» — нам не надо. —Чтоб мне не писать, впустую оря,мораль вывожу тоже:то, что годится для иностранного словаря,газете — не гоже.

[1923]

На земле мир. Во человецех благоволение*

Радостный крик греми —это не краса ли?!Наконецнаступил мир,подписанный в Версале.Лишь взглянем в газету мы —мир!Некуда деться!На земле мир.Благоволение во человецех.Только (хотя и нехотя)заметим:у греков негоже.Грек норовит заехатьтоварищу турку по роже.Да ещеПуанкаренемногонемцев желает высечь^*.Закинул в Рур ногусолдат 200 тысяч!^*Еще, пожалуй,в Мѐмеле^*Литвы поведенье игриво —кого-тоза какие-то землидуют в хвост и в гриву.Не приходите в отчаяние(пятно в солнечном глянце):англичаненоровят укокошить ирландца.В остальном —сияет солнце,мир без края,без берега.Вот разве чтояпонцылезут с ножом на Америку.Затов остальных местах —особенно у северного полюса, —мир,пение птах.Любой без отказу пользуйся.Старики!Взрослые!Дети!Падайте перед Пуанкарою^*:— Спасибо, отец благодетель!..Когдаза «миры» за этитебя, наконец, накроют?

[1923]

Барабанная песня*

Наш отец — завод.Красная кепка — флаг.Только завод позовет —руку прочь, враг! Вперед, сыны стали! Рука, на приклад ляг! Громи, шаг, дали! Громче печать — шаг!Наша мать — пашня,Пашню нашу не тронь!Стража наша страшная —глаз, винтовок огонь. Вперед, дети ржи! Рука, на приклад ляг! Ногу ровней держи! Громче печать — шаг!Армия — наша семья.Равный в равном ряду.Сегодня солдат я —завтра полк веду. За себя, за всех стой. С неба не будет благ. За себя, за всех в строй! Громче печать — шаг!Коммуна, наш вождь,велит нам: напролом!Разольем пуль дождь,разгремим орудий гром. Если вождь зовет, рука, на винтовку ляг! Вперед, за взводом взвод! Громче печать — шаг!Совет — наша власть.Сами собой правим.На шею вовек не кластьрук барской ораве. Только кликнул совет — рука, на винтовку ляг! Шагами громи свет! Громче печать — шаг!Наша родина — мир.Пролетарии всех стран,ваш щит — мы,вооруженный стан. Где б враг нѐ был, станем под красный флаг. Над нами мира небо. Громче печать — шаг!Будем, будем везде.В свете частей пять.Пятиконечной звезде —во всех пяти сиять. Отступит назад враг. Снова России всей рука, на плуг ляг! Снова, свободная, сей!Отступит врага нога.Пыль, убегая, взовьет.С танка слезь!К станкам! Назад! К труду. На завод.

[1923]

Срочно. Телеграмма мусье Пуанкаре и Мильерану*

Есть слова иностранные.Иныечрезвычайно странные.Если люди друг друга процеловали до дыр,вот этопо-русскиназывается — мир.А еслигрохнут в уха оба,и тоторет, разинув рот,такое доведение людей до гробаназывается убивством.А у них —наоборот.За примерами не гоняться! —Оптом перемиривает Лига Наций^*.До пола печати и подписи свисали.Перемирили и Юг, и Север.То Пуанкаре расписывается в Версале,то —припечатывает печатями Севр^*.Кончилась конференция.Завершен труд.Умолкните, пушечные гулы!Ничего подобного!Тут —только и готовь скулы.— Севрский мир — вот это штука! —орут,наседают на греков турки.— А ну, турки,помиримся,ну-ка! —орут греки, налазя на турка.Сыплется с обоих с двух штукатурка.Ясно —каждому лестно мириться.В мирной ярилезут мириться государств тридцать:румыны,сербы,черногорцы,болгаре…Суматоха.У кого-то кошель стянули,какие-то каким-то расшибли переносья —и пошли мириться!Только жужжат пули,да в воздухе летают щеки и волосья.Да и версальцы людей мирят не худо.Перемирили половину европейского люда.Поровну меж государствами поделили земли:кому Вильны^*,кому Мѐмели.Мир подписали минуты в две.Толькогеография — штука скользкая;польские городишки раздарили Литве,а литовские —в распоряжение польское.А чтоб промеж детей не шла ссора —крейсер французскийдля родительского надзора.Глядит восторженно Лига Наций.Не ей же в драку вмешиваться.Милые, мол, бранятся —только… чешутся.Словом —мир сплошной:некуда деться,от Мосула^*до Рура^*благоволение во человецех.Одно меня настраивает хмуро.Чтоб выяснить это,шлю телеграммус оплаченным ответом:«Париж(точка,две тиры)Пуанкаре — Мильерану.Обоим(точка).Сообщите —если это называется миры,то чтоу васназывается мордобоем?»

[1923]

Париж**

(Разговорчики с Эйфелевой башней)

Обшаркан мильоном ног.Исшелестен тыщей шин.Я борозжу Париж —до жути одинок,до жути ни лица,до жути ни души.Вокруг меня —авто фантастят танец,вокруг меня —из зверорыбьих морд —еще с Людовиков^*свистит вода, фонтанясь.Я выхожуна Place de la Concorde[2].Я жду,пока,подняв резную главку,домовьей слежкою ума́яна,ко мне,к большевику,на явкувыходит Эйфелева из тумана.— Т-ш-ш-ш,башня,тише шлепайте! —увидят! —луна — гильотинная жуть.Я вот что скажу(пришипился в шепоте,ейв радиоухошепчу,жужжу):— Я разагитировал вещи и здания.Мы —только согласия вашего ждем.Башня —хотите возглавить восстание?Башня —мывас выбираем вождем!Не вам —образцу машинного гения —здесьтаять от аполлинеровских^* вирш.Для васне место — место гниения —Париж проституток,поэтов,бирж.Метро согласились,метро со мною —онииз своих облицованных нутрпублику выплюют —кровью смоютсо стенплакаты духов и пудр.Они убедились —не ими литьсявагонам богатых.Они не рабы!Они убедились —имболее к лицамнаши афиши,плакаты борьбы.Башня —улиц не бойтесь!Еслиметро не выпустит уличный грунт —грунтисполосуют рельсы.Я подымаю рельсовый бунт.Боитесь?Трактиры заступятся стаями?Боитесь?На помощь придет Рив-гош[3].Не бойтесь!Я уговорился с мостами.Вплавьрекупереплытьне легко ж!Мосты,распалясь от движения злого,подымутся враз с парижских боков.Мосты забунтуют.По первому зову —прохожих ссыпят на камень быков.Все вещи вздыбятся.Вещам невмоготу.Пройдетпятнадцать летиль двадцать,обдрябнет сталь,и самивещитутпойдутМонмартрами^* на ночи продаваться.Идемте, башня!К нам!Вы —там,у нас,нужней!Идемте к нам!В блестеньи стали,в дымах —мы встретим вас.Мы встретим вас нежней,чем первые любимые любимых.Идем в Москву!У насв Москвепростор.Вы— каждой! —будете по улице иметь.Мыбудем холить вас:раз стоза деньдо солнц расчистим вашу сталь и медь.Пустьгород ваш,Париж франтих и дур,Париж бульварных ротозеев,кончается один, в сплошной складбищась Лувр^*,в старье лесов Булонских^* и музеев.Вперед!Шагни четверкой мощных лап,прибитых чертежами Эйфеля,чтоб в нашем небе твой израдиило лоб,чтоб наши звезды пред тобою сдрейфили!Решайтесь, башня, —нынче же вставайте все,разворотив Париж с верхушки и до низу!Идемте!К нам!К нам, в СССР!Идемте к нам —явам достану визу!

[1923]

Давиду Штеренбергу — Владимир Маяковский*

Милый Давид!При вашем имениобязательно вспоминаю Зимний.Еще хлестали пули-ливни —насс самых низовприбой-революция вбросила в Зимнийс кличкой странной — ИЗО.Влетели, сея смех и крик,вы,Пунин^*,яи Ося Брик^*.И древних яркостью дразня,в бока дворца впилась «мазня».Дивит покои царёвы и княжьинашдалеко не царственный вид.Люстры —и то шарахались даже,глядя…хотя бы на вас, Давид:рукойв подрамниковой рамевыво́дите Неву и синь,другой рукой —под ордерамирасчеркиваетесь на керосин.Собранье!Митинг!Речью сотой,призвав на помощь крошки-руки,выхваливаете ком красо́тына невозможном волапюке^*.Ладно,а много ли толку тут?!Обычноводу в ступе толкут?!Казалось,что толку в Смольном?Митинги, вот и всё.А стали со Смольного вольнымитысячи городов и сёл.Мы слыли говорунамина тему: футуризм,но будущее не нами лисияет радугой риз!

[1922–1923?]

Северный вокзал (франц)
Площадь Согласия (франц.).
Левый берег (франц.).