Я задыхаюсь:
мне же не хватит рук!
мне же не хватит сердца тебя спасти!
Мне же не хватит дурости, счастья, зла.
Мне же не хватит храбрости замолчать.
Ты появляешься,
губы твои – смола.
Ты появляешься,
губы твои – печать.
Смотрю на тебя и думаю:
– не смотреть!
Ревнуешь меня к поэзии? Больше ври!
Даже в тебе есть неба хотя бы треть,
даже у свалки право на пустыри.
Даже у вора веры на кошелек.
Даже тюремщику снится далекий друг.
Я засыпаю. Мыслями наутек.
Ты появляешься. Саечкой за испуг.
Длинные мысли
И это страшно.
Страшно.
Ты понимаешь?
Лопнет пружина.
Винт соскользнет.
Живой
станет прозрачным.
Время сотрет, как Vanish,
каждое пятнышко, сброшенное тобой.
И это грустно.
Вряд ли ты был живее,
чем фотография.
Вряд ли уметь хотел.
Что-нибудь чистое.
Яркое, как Гилея.
Что-нибудь честное.
Горькое, как Бодлер.
Весь этот полдень-мир
с детородной спесью,
с бомбами,
бабами,
клубами
(все дела)
стоит гораздо меньше твоих депрессий.
Нет никакой поэзии.
Умерла.
Телефонограмм
Телефонные баллады одинаковы.
Я пролистываю память: то ли? так ли?