А выбор закончит меня.
Выпьет.
Закурит,
не вытерев нож о портьеры.
Выйдет на публику.
Громко попросит:
– Коня!
бросив меня подыхать при отсутствии веры.
Выбор – счастливый.
Он снова меня доконал.
Может, не я – а меня в этот раз выбирали?
Лайнер "Мечта" бортовой потеряет журнал.
Выбор найдёт и слегка переправит детали.
Выбор – наивный.
Он думает, это спасет
тех,
кто тела заплетает друг другом в канаты.
Есть только руки, и плечи, и кожа, и пот –
все остальные бессмысленны – и виноваты.
Господи, что происходит?
Господи, что происходит?
Скажи мне:
– Что же?
Меня не читают.
Или не так читают.
Вскрывают стихи.
Берут перочинный ножик
и тоненько-тоненько рифмы себе срезают.
Везде расписание:
– в морге,
– в любви,
– в маршрутке.
Ты смотришь в глаза мне, а видишь масонские ложи.
Мы знаем, как вылечить страх.
Или боль в желудке.
А вылечить смерть почему-то никак не можем.
Ссоры, соринки и sorry метут из дому.
Скрещение судеб давно превратилось в узел.
– Ладно, Господь,
мне пора.
передай другому
вечную память моих пожилых иллюзий.
Себе, с грустью, посвящается
Плюшевый мишутка шел войною прямо на Берлин...
Егор Летов
А мой плюшевый мишка устал умирать,
у него появились живые дела.
Батарейка не греет чужую кровать.
У горелых идей облетает зола.