Буря прошла быстро, и закат этим вечером был просто великолепен. Я сидела на крыльце с Ангусом под ногами, а небо над озером Бэлл переливалось от нежно-розового до ярко абрикосового, а затем угасало в дымчатой лаванде с вкраплениями золота.
Над холмами сгустились сумерки, проснулись ночные твари. Скоро мне придётся вернуться в дом, но сейчас я позволила себе насладиться передышкой, затаив дыхание, полюбоваться как исчезнет свет, прежде чем опустится тьма.
Над лимонной мятой возле крыльца кружил мотылёк с дрожащими крыльями. На озере «стонала» гагара в поисках своей пары, мелодичный вой, тонкий и навязчивый и немного нервирующий, как и должна звучать ночь. Где-то в глубине леса раздалось слабое тявканье койотов, а, возможно, это был рык «художника», неуловимой чёрной пантеры[17] из рассказов моего отца о его детстве в горах.
Мне было тревожно и одиноко, и я до сих не отошла от случившегося в гробнице. Хотелось верить, что та тварь мне почудилась, ведь у страха глаза велики, но я не могла забыть горячее дыхание на лице, обещание, сказанное шёпотом на ухо...
Я сделала судорожный вдох. Любой здравомыслящий человек захотел бы поджать хвост и сбежать. Здесь нечего стыдиться. Я могу собрать вещи и через нескольких часов уже быть дома, в Чарльстоне. Заваривать ромашковый чай на кухне. Просматривать почту на столе. Спать в кровати. Быть ближе к Девлину.
Ещё один судорожный вдох.
Но буду ли я там в большой безопасности? За те мучительные месяцы, пока я избегала Девлина, мне каким-то образом удалось убедить себя, что со мной всё будет хорошо, пока я держу дистанцию. Но теперь я задалась вопросом, а вдруг всё происходящее со мной в Эшер Фоллс прямой результат моего пренебрежения правилами папа́. Моя любовь к одержимому призраками мужчине не только открыла дверь, но также ослабила меня, сделала восприимчивой к тёмным силам в этом городе и этих горах.
Слишком много фантастики? Я так не думала. Больше нет.
Я снова вспомнила про старика на кладбище, его гротескное поведение больше напоминающее животное, чем человека, воплощающее всё странное, что произошло со мной здесь.
«Кэтрис права», — подумала я. В этих горах нарушен естественный баланс. Наклонена ось. Кладбище ушло под воду, ведьмины знаки изменились, и теперь порядок вещей перестроен. И почему-то я стала частью всего этого. Я здесь не случайно.
Я опустила взгляд на свои мозолистые ладони и снова подумала об отце. Он всегда пытался защитить меня. После того как я увидела призрак старика на «Розовом холме», папа́ дал мне правила, чтобы я была в безопасности. Но он также многое скрывал от меня. Все они. Он, мама и тётя Линроз. Они знают об обстоятельствах моего рождения. Я в этом убеждена. Чтобы бы им ни было известно, какая бы тёмная тайна их ни связала, она закрыла мамино сердце от меня, а папа́ так глубоко ушёл в себя, что я едва помню человека, который рассказывал мне легенды про горы, привил уважение и любовь к старым кладбищам. Их секреты и молчание изолировали меня и заставили замкнуться в собственном мирке.
Девлин же смог проникнуть в этот мир, что привело к ужасным последствиям. А теперь в ворота стучится другая угроза. Тейн Эшер.
Я закрыла глаза и задрожала. Меня тянуло к Тейну, но я не понимала как, потому что дело было не в нём. Притяжение исходило от этого места, города, самой земли под ногами.
Голос Пелла Эшер словно эхом разносился с вершины холма.
Кровь и земля — сильнейшие узы. Они постоянны. А романтическая любовь мимолётна.
Я посмотрела на этот холм. Мне показалось, что если вглядываться в него особенно старательно, то можно различить огни усадьбы Эшеров. Возможно, я смогу обрести хоть какие-то ответы. Но тишина становилась лишь гуще.
Сумерки быстро опустились, а я всё равно продолжила сидеть на крыльце. Серое небо светлело над вершинами деревьев, где скоро поднимется луна, но за лесом, в голубой дымке холмов и гор всё слилось в единую тень.
И я, затаив дыхание, ждала. Где-то в сумерках истончалась завеса, и я представила себе дух Фреи. Она придёт ко мне сегодня вечером? Иссушит моё тепло и энергию? Мои жизненные силы? Жаждет ли она того, чем никогда больше не сможет обладать?
Или она преследует меня по другой причине?
Я должна зайти в убежище. Я это прекрасно понимала. Признавая существование мёртвых, я в очередной раз искушаю судьбу. Но дверь уже открылась, и мне нужно знать, почему меня сюда позвали. Мне нужно выяснить тайны моего рождения, секреты моей судьбы. Узнать, почему меня так тянет к Тейну Эшеру.
«Скоро», — прошептали деревья, и я поёжилась.
Дух Фреи не появился этой ночью, хотя, возможно, я его пропустила. Я зашла в дом до наступления полной темноты и свернулась в постели вместе с ноутбуком. Я бесстыдно забросила блог после отъезда из Чарльстона, и теперь тратила время на модерацию комментариев к последней записи и конспектирование новой статьи о ведьминых знаках.
Также проверила почтовой ящик. Там лежало письмо от Девлина.
Мышь нерешительно повисла над значком. Нажать или не бередить раны? Двигаться дальше? Оставить Девлина с его призраками?
В конце концов, я не смогла побороть искушение. Я открыла письмо и проглотила сообщение в одно предложение. Насупилась и перечитала: «где ты?»
Было ли это моё воображение — попытка выдать желаемое за действительное — но не забралась ли в это краткое послание нотка отчаяния?
Я закрыла почту, выключила ноутбук и легла под одеяло. Пока я лежала в темноте, ночные звуки вторглись в моё убежище, а Девлин — в мои сны.
В США черной пантерой зачастую называют пум. Считается, что черных пум в природе не существует. А прозвище «художник» закрепилось за пумами на юго-востоке страны, где из-за акцента жителей гор слово panther (пантера) трансформировалось в painter (художник). Такое прозвище также использовал в своих произведениях Майн Рид.